Глава 13
1 июля 2023 г. в 20:11
Это были те времена, когда Элизабет могла позволить себе носить короткие рукава, а Григорий едва-едва переступил порог жестокости.
Прошло полгода со дня свадьбы, а с похорон отца миновала всего неделя. И Элизабет осталась абсолютно одна, больше некому было её защитить.
Пытки прекращались лишь за несколько дней до важных мероприятий, где Элизабет должна была присутствовать вместе с супругом. Никто из всех этих аристократов, кажется, не замечал некоторой её заторможенности. Или просто не хотел замечать.
В чужих глазах Григорий был исключительно талантливым юношей, в чьих жилах текла кровь истинного творца палочек, а Элизабет — всего лишь девицей, которой посчастливилось оказаться в поле зрения завидного жениха. Вероятно, никому и в голову не приходило, что за закрытыми дверями чудовище показывало свой настоящий лик.
Единственная, кто хотя бы как-то заботилась об Элизабет, была Элеонора Малфой. В девичестве — Крауч.
Удивительно добрая и мягкая женщина имела большое влияние на своего супруга. Он позволял себе дерзить властной жене лишь на публике для поддержания статуса, но в остальном был полностью ею очарован. И даже несмотря на наличие общей уже взрослой дочери, сфера влияния Элеоноры нисколько не угасала.
Ей, как и большинству женщин, была свойственна чрезмерная болтливость и наивность. Она с легкостью верила даже в самые неправдоподобные слухи и сплетни и никогда не искала для них доказательства или опровержения, если они сами не приходили к ней в голову.
Миссис Малфой была очень близка со своей единственной дочерью, потакая практически всем ей желаниям, отчего девочка выросла избалованной, но, как и мать, оставалась добродушной и чувственной.
Элеонора и её дочь удивительно тепло приняли Элизабет, которая не особо сильно интересовалась положением и влиянием их семьи.
Элизабет хоть и нашла поддержку, но по-прежнему боялась раскрывать тайны, связанные с её деспотичным мужем.
Абраксас Малфой и сам был не против такой компании. Их манера поведения и умение держаться в обществе были весьма схожи, разве что у Элизабет из-за непростой жизни было на порядок меньше амбиций.
Частым предметом дискуссий становилась деятельность министерств Британии, Болгарии и Албании. Не возбранялись даже самые гневные высказывания. Естественно, всё это не выходило дальше стен Малфой-манора.
Сейчас же найти душевное спасение в компании близких друзей Элизабет не могла. Григорий уехал, а трансгрессия с большой долей вероятности закончилась бы весьма трагично. Поэтому ей пришлось сидеть зажатой в проклятом особняке в самой гуще албанских лесов.
На общение с маглами, что жили неподалёку, она тоже не надеялась, ведь опасалась их с тех самых времён, когда самые радикальные из них сожги её мать на костре.
Контузия Элизабет стала последствием вчерашнего опыта с одним из непростительных заклинаний. А заикания и частые вздрагивания — не самым худшим из того, что могло её ожидать. Порезы на руках и покусанные от невыносимой боли губы постепенно становились привычным явлением. Брак оказался жестокой пожизненной тюрьмой без надежды на освобождение.
Но в ближайшие несколько дней ожидалось спокойствие, ведь Грегорович со своей подругой Фионой отправились в командировку на поиски самых редких сердцевин для палочек. Элизабет оставалось лишь молиться, чтобы он погиб во время своего странствия.
Она представляла, что его может растерзать разбушевавшийся Грифон или даже Квинтолап. Ну или жгучая антенница вцепится в его горло своими побегами, не оставляя и малейшей возможности вдохнуть капли спасительного кислорода. А как легко спутать коварную белладонну с другими кустарниками сочных ягод. Может, повезёт, и Григорий наткнётся в тёмной чаще на дьявольские силки, которые больше никогда его не опустят, полностью поглотив в себя его тело. Сценариев в голове было множество, но все они вели к одному очевидному исходу, который раз и навсегда прекратил бы её страдания. С каждой мыслью Элизабет оплодотворяла свою ненависть и вынашивала эту злобу, как плод в собственной утробе.
Элизабет больше не предпринимала попыток сбежать. Прошлый неудачный опыт показал, что наказание будет не менее жестоким, да и теперь ей больше некуда идти. Отец мёртв, а Антонин уже несколько лет не появлялся. Надежды на спасение кончились, и она осталась совершенно одна во власти жестокого экспериментатора.
Всё время в одиночестве Элизабет проводила, прижавшись спиной к стене. Она обхватывала ноги руками и смотрела в одну точку, вообще ни о чём не думая. В её глазах не осталось ничего, кроме бездонной пустоты.
За окнами послышался характерный хлопок. Эмоции, точно цунами, нахлынули на неё, сбив разум и спокойствие с ног. Кровь в жилах застыла от леденящего ужаса, пробирающего до самых костей. Она почувствовала неконтролируемую панику, от которой никуда нельзя было деться.
«Он не мог вернуться. Ещё слишком рано». — Пугающие мысли овладели разумом, заставляя трястись.
Элизабет попыталась подняться, хватаясь за всё, что попадалось ей на глаза: пол, стены, кресло. Все ссадины и царапины разом заныли. Голова закружилась, а желудок неприятно свернулся.
Она двинулась к окну намеренно медленно, будто один только вид на улицу мог причинить сильнейшую боль — даже хуже той, что она уже на себе испытала.
Но во дворе перед домом стояла пожилая женщина. Она заметила Элизабет и поманила её пальцем.
Элизабет облегчённо выдохнула. Незнакомка, в отличие от Григория, вселяла куда большее чувство безопасности.
Элизабет переступила порог. Тусклые жёлтые лучи упали на бледное лицо, придавая ей совсем болезненный вид. Направленная на старуху палочка из рябины сильно тряслась. Это было не от страха, а от всё той же контузии. Дрожь переходила в частные подёргивания плеча вытянутой руки, словно на нём сидело огромное насекомое, которое Элизабет без остановки пыталась скинуть.
— Кто… вы? И что… вы тут делаете? — Элизабет заикалась, а голос не слушался, меняя тональность.
Она медленно приближалась к старухе. Колени отказывались сгибаться, поэтому походка, скорее, походила на покачивания из стороны в сторону. Пятки почти не отрывались от земли, будто обувь стала тяжелее из-за привязанных к стопам булыжников.
— Не стоит этого делать, дитя, — мягко улыбнулась старуха и протянула руку к щеке, пытаясь погладить, но Элизабет нервно дёрнулась — свежий порез покалывал от встречного ветра. — Я не причиню тебе вреда, обещаю.
Женщина выглядела слишком уставшей даже для своих лет. Блёклая седина непослушных волос вырывалась из-под широкого капюшона и падала на высохшее лицо. Большие глаза с пожелтевшими белками украшал смятый веер из морщин. Поникшие уголки сморщенных губ вяло подпрыгивали при малейшем проявлении эмоций. Хоть лицо и волосы сильно потрепал возраст, руки всё же оставались ухоженными и мягкими. Новая синяя мантия, явно пошитая на заказ, сидела идеально и скреплялась на груди изящной золотой брошью с драгоценными камнями.
— Я так много лет мечтала тебя увидеть. Ещё раз взглянуть на твою мать, — старуха с трудом сдерживала слёзы, вглядываясь в измученное лицо Элизабет. — Я не видела её с тех самых пор, как она сбежала с твоим мерзким отцом. А ты так похожа на неё.
— Вы… вы… её мать? — Элизабет увидела знакомые зелёные глаза, которые сама же и унаследовала. — Как посмели вы явиться ко мне после того, как отвергли нашу семью?
— Я никогда не отвергала твою мать и тебя. Только поганца отца и гадкого братца, который был ещё больший Долохов, чем сам Долохов, — ненавистно выплюнула старуха. Но Элизабет не спешила отстаивать часть мужской половины семьи, которые предали её и выдали замуж за деспота. — Меня не пригласили даже на похороны собственной дочери! А на свадьбу внучки тем более.
— Если мы родственники, то значит вы можете забрать меня? — выпалила Элизабет, схватившись за плечи старухи. В душе вновь появилась крохотная надежда на спасение. Ей захотелось, чтобы старуха обняла её, спрятала от этой всепоглощающей тоски. — Можете увезти от пыток Грегоровича?
— Прости, дитя, но только Бог может разлучить супругов, — виновато молвила старуха. Слова хоть и звучали мягко, но при этом были хуже пощёчины. Элизабет почувствовала, как её накрывает горькой печалью. Глаза заслезились от новой порции страха и бессилия. — Но я принесла тебе твоё приданное. Оно должно было достаться твоей матери, но…я так и не смогла передать это ей.
Старуха протянула Элизабет старую книгу в коричневом переплёте. Подарок больше напоминал ветхий учебник с полок комиссионного магазина. Казалось, что фолиант уже многое пережил на своём веку. На корочке виднелись порезы и следы от огня. Обложка истончилась и еле сдерживала ветхие страницы.
Элизабет дрожащими руками приняла книгу, но как только попыталась открыть, старуха резко её захлопнула.
— Это самая ценная вещь, что хранилась в нашей семье уже много столетий. Ты — единственная наследница благородного рода. В этой книге собраны самые редкие и давно потерянные заклинания и рецепты зелий и отваров, которые ты никогда не найдешь в алхимических лавках. Все наши секреты и тайны записаны здесь, — старуха грозно взглянула на Элизабет.— И помни, дорогая, если будешь использовать эти знания во вред, то дороги назад уже не найдёшь. Но духи наших предков никогда тебя не осудят.
Элизабет слушала, чувствуя, как её сознание погрузилось в какой-то серый туман. Она прижала книгу и двинулась назад в дом, даже не удосужившись попрощаться. Голова наполнилась мыслями о том, что же такого удивительного и запретного может хранить в себе фолиант. Но её остановил голос старухи.
— Милая, это ещё не всё.
Элизабет обернулась. Старуха выразительно смотрела на неё зелёными глазами, которые излучали любовь и заботу. В голове возник образ матери: рыжие волосы, которые при объятиях щекотали нос, легкие поглаживания перед сном, ночные разговоры и яркий огонь пылающего костра с едким запахом жжёной плоти.
Из-за спины старухи выглянули два одинаковых эльфа, которые с удивлением рассматривали новую хозяйку.
Примечания:
В ТК https://t.me/pozitivnaymotivac тизер к следующей главе