Контракт Одиссея

Керуаку мало места в этом обезьяннике. Стены сдавливают его по рукам и ногам, никуда от них не деться. За окном тем временем догорает замечательный майский вечер, который он вполне мог бы провести в поисках свободного духа. Этот дух бродил по теплым улицам и ждал его появления, чтобы начать догонялки. Ах, он наверняка его ждал! И Джек погнался бы за ним сейчас же, рассекая время и пространство, разрушая материю и вступая в конфликт с законами физики, но он не может. Он — в обезьяннике, за неудачную попытку кражи. Джек предпочитает об этом много не думать. Не получилось и не получилось — что теперь, до конца жизни себя ругать? Если бы ему попался шухер поглазастей, то, может быть, обошлось бы без арестов. Лу — парень обеспеченный, только приехал в участок и сразу же дал на лапу молоденькому ассистенту с удивительными черными кудрями и внимательными глазками. Симпатичный малый сразу клюнул. Так Лу и свинтил, оставив Керуака коротать сутки в одиночестве. Чисто технически он, конечно, был не совсем один. За столом сидел глава участка, а ближе к Керуаку и его решетке приставили ещё одного копа, невозмутимого до мозга костей. Ему дали простое указание — одним глазом поглядывать и особо много не болтать. Сразу стало понятно, что у местного босса в приоритете. Решив более не заигрывать с законом, Керуак принял решение подождать, пока он не свалит к себе домой. Вечер догорал мучительно медленно. Приставленный к нему коп и пальцем не шевельнул в сторону — замечательный сторожевой пёс или отъявленный мерзавец, одно из двух. Джеку приглянулись оба варианта, как и сам коп в принципе. Таких ладных мужчин почти не водилось в тихом Миссури — все здесь заплывают жиром от избыточного комфорта; значит, этот парень или занимается спортом, или обыкновенный морфинист. В пределах обезьянника Джека одолевало нечеловеческой силы любопытство. Южный муссон привел его в вечно-промозглый Миссури — незапланированная хорошая погода могла означать что угодно. Например то, что случайности не случайны, и необходимо отбросить страхи и совершить первый шаг. А к чему — Джек разберется потом. — Эй, — он поднял голову над железной перегородкой, чтобы получше рассмотреть реакцию привлекательного копа. Никакой реакции. — Парень! Не скучно работать здесь? Уильям Берроуз не был фанатиком своей работы, но и не жаловался. Пока платят — он возьмется. В участке всегда чисто, а за соседним столом до семи часов сидит еврейского происхождения студент с лучистой улыбкой — в общем, Берроузу почти не на что жаловаться. Единственным минусом в скучной, рутинной работе были выскочки, вроде Джека, которые принимались с ним болтать. Он решил промолчать и важно отпил остывший кофе. Но Керуак не планировал сдаваться. — У вас тут, как его, в Сент-Луис, верно? — Он самый. — Мы что, в Миссури находимся? Берроуз промолчал. — Так вот, у вас же тут скука смертная. Никогда не думал сменить работу? — Меня все устраивает, — сдержанно ответил Уильям. Керуак задумался. Да, нелегко придется — крепкий орешек попался. — Я с юга. У тебя тут одни заплывшие старики да старухи. Как ты вообще выживаешь? Берроуз тяжело вздохнул. Жутко хотелось уединиться и не слушать эти глупости. Когда он поднялся с места, чтобы взять бумаги со стола Аллена, он почувствовал, как чужой взгляд впился ему в затылок, и оттуда разбежался по всему телу. Керуак увидел бейдж на левой стороне его белой рубашки. — «Уильям Бэ», — протянул Джек и улыбнулся. — А я Джек Кэ. Будем знакомы, мистер полицейский. Берроузу понравилось это погонялово. Звучало… игриво. Не в его характере. Но он был бы конченым глупцом, если бы сказал об этом вслух. Он сохранял гордое, упрямое молчание — в каком-то смысле он все равно вступил в игру с «Джеком Кэ». Любопытство Керуака постепенно из умилительного стало превращаться в навязчивое. Он еще несколько раз воспринял тишину как знак, что нужно продолжать спрашивать. Затем он отступил, задумался о Лу, которому так легко удалось избавиться от мук ожидания, что теперь в глазах Джека выглядело, как вопиющая несправедливость. А затем он вспомнил студентика, провожающего Карра влюбленным взглядом… Возможно, Керуак и был по собственному убеждению гораздо красивее, чем Лу, но во флирте точно не преуспевал. Если этому прекрасному, неприступному Уильяму такое слово вообще знакомо. Его стойкость и загадочность привлекали похлеще, чем черные кудряшки и щенячий взгляд. — А этот лохматый, — полицейский взглянул на него исподлобья. Уже победа. — Симпатичный малый, — он опустил взгляд обратно на бумаги. — Ты что думаешь? — Тебе какое дело? — вяло спросил Уилл. — Да так. Заметил, как ты на него поглядываешь, — ещё один недобрый взгляд исподлобья. — Вот, почти так же, только без раздражения. Уилл подумал о чистом шприце, который он купил на прошлой неделе, который хранился у него в тумбе и который не мог использовать, пока в участке присутствует кто-то кроме него. Сегодняшняя «обезьяна», как они здесь называли хулиганов в обезьяннике, порушила его планы. А ещё залезла в голову, как любая примерная обезьяна и сделала бы. Джек остался недоволен. Он встал со скамьи и прижался к холодным прутьям. Коп не обратил на это внимания. — Хотел бы его оприходовать? — Нет, — резко бросил Берроуз. Южанин отпугивал его своей прямолинейностью. Как бы этот глазастый ещё не проглядел его ответное любопытство, сокрытое за семью печатями. — А, я понял. Хотел бы, чтобы он тебя? Раздражает. Он снова думает о шприце, который не может достать. Или может, вопреки уставу..? — Нравится тебе подконтрольное положение, да? Любишь приказы? Уильям нахмурился. Джек был рад — коп всё-таки попался на крючок. Он среагировал, а это уже полдела. Керуак с нескрываемым самодовольством наблюдал, как он встаёт из-за стола. — А ты хорош. Уильям смотрит на него неотрывно, не рассыпается. Вытягивает длинные, худые ноги, облокачивается на стол и медитативно протирает линзы очков тряпочкой. Видимо, его эти движения успокаивают. Во рту у Джека пересыхает от его взгляда. — Чего ты добиваешься, парень? — он изображает безразличие. Точно изображает. Ему к лицу раздражение. — Тебя. Уильям в этот момент думает о дозе. Мысли о ней всегда помогали оградиться от всего остального, что с ним происходило. Доза — а потом стакан молока с утра, и он как новенький. Никому не интересно, какой трудной может быть жизнь у джанки-копа. — Ну, ты не смотри так. Мы же одни тут остались? — Джек ещё раз пробежался взглядом по хорошо сложенному, худому телу, глаза остановились на связке ключей, висящей на вычерченном, словно уверенным мазком графита, бедре. — От такого взгляда меня бросает в жар. Уильям изо всех сил старается не реагировать на провокации, и все никак не решит для себя — ударить или открыть клетку? Если открыть, то выпихнуть к чертям из участка, или позволить подойти? Штат Миссури раздражающе-спокойный. Здесь совсем ничего не происходит. Этот парень — настоящая находка. — Пидор, — с напускным отвращением говорит Уильям, демонстрируя все свое пренебрежение к сидящему за решеткой. Но его это ни секунды не трогает. Раздражает до чёртиков. — Ну, пожалуйста, Вилли-Вилли, подай сюда стаканчик. Хороший коп превратился в плохого копа по щелчку пальцев. Уильям в ту же секунду вскочил, схватил стоящий на столе стакан и плеснул холодной водой ему в лицо. — Сэр, — требовательным тоном сказал он, — и больше никаких препирательств. Или я опробую электрошокер на твоей заднице. Облитый водой Керуак испуганно захлопал глазами. Его рубашка вся промокла, и быть ударенным током сейчас совсем не хотелось. — Бросьте… сэр, — теперь Джек был осторожен. Недобрый взгляд Уильяма сигнализировал, что лучше не выебываться. Рука полицейского медленно опустилась на ручку шокера. — Полегче! Ваше право, переборщил. Давайте не горячиться. — Мыслишь в правильном направлении. Джеки. Уильям его обыграл, и он выглядит совершенно безразличным, что стояк Джека болезненно упал. — Не всё крутится вокруг тебя, — забивал коп гвозди в гроб, — выйдешь завтра, а пока подумай о своем поведении. — С превеликим удовольствием, сэр, — с досадой ответил Джек, плюхаясь обратно на деревянную скамью. Не дать ни взять, а тот ещё фрукт. На самой высокой ветке. Керуак возомнил себя Икаром с восковыми крыльями. Пусть добраться до него и тяжело, но Джек убедился, что желание возобладать над ним от этого не уменьшилось. — А как выйдешь, — добавляет вдруг Уильям, — на глаза мне лучше не попадайся. — Есть, мистер полицейский, сэр. Джек расплывается в улыбке, у Берроуза под ребрами что-то болезненно сводит. В скучном штате тем временем наступает ночь.