Стукнутый

Я прихожу в себя от надоедливого монотонного гудения и тупой, ноющей головной боли. С трудом открыв глаза, вижу склонившуюся надо мной пожилую ведьму в медицинской мантии. Она, сосредоточенно нахмурив брови, водит надо мной своей волшебной палочкой. «Диагностические Чары», — соображаю я. Очевидно, я нахожусь на больничной койке. Жёсткий матрас и специфический запах чайного дерева и лаванды, исходящий от постельного белья, подтверждают мою догадку. Краем глаза замечаю на тумбочке слева от кровати пузырьки с Экстрактом бадьяна, Крововосстанавливающим зельем и Укрепляющим раствором. Ух ты, а я неплохо разбираюсь в зельях! Могу определить их по цвету и запаху, думаю, что смогу даже самостоятельно сварить некоторые из них, например, тот же Укрепляющий: для его приготовления необходимо взять кровь саламандры и порошок из когтей грифона, делается в два этапа, после первого этапа приобретает бирюзовый цвет… Вот только… Я никак не могу вспомнить, кто я! — Мистер Малфой! — доносится до меня голос целительницы, и я тотчас выныриваю из своих размышлений. Судя по всему, она обращается ко мне. — Хвала Мерлину, мистер Малфой, Вы пришли в себя! Итак, очевидно, мистер Малфой — это я. И раз эта женщина знает моё имя, было бы справедливым предположить, что я тоже знаю её. Но… я не знаю. — Как Вы себя чувствуете, мистер Малфой? — Я? Я в порядке, миссис…э-э-э… — Мадам Помфри, — целительница слегка озадачена. — Вы уверены, что с Вами всё хорошо? — Ну, я… э-э… у меня зверски болит голова. — Это и не удивительно! — всплёскивает руками мадам Помфри. — В Вашу голову врезался бладжер, благо, профессор Снейп успел наложить Чары Левитации, а не то Вы переломали бы себе все кости, свалившись с метлы. Метла и бладжер. Итак, помимо того, что я неплох в зельеварении, я, оказывается, ещё играю в квиддич. Не уверен, правда, что и в этом я хорош, раз не сумел уклониться от бладжера. — А… кто выиграл? — пробую я прощупать почву. — Конечно же, Гриффиндор! — сияет мадам Помфри. — О, простите, мистер Малфой, возможно, в следующий раз Вам повезёт больше. Конечно, при условии, что мистер Поттер внезапно свалится с простудой. Итак, всё, что мне удаётся выяснить: везучий Гриффиндор — явно не мой факультет. Фамилия «Поттер» кажется мне смутно знакомой и почему-то ужасно раздражающей. Но всё это ни на йоту не приближает меня к разгадке главной тайны — кто я, боггарт задери, такой?! Вглядевшись в лицо целительницы, замечаю на нём выражение тревожного ожидания, постепенно сменяющееся недоумением. — Что-то не так? — не выдерживаю я. — Вы не будете требовать сову, чтобы отправить письмо Вашему семейному адвокату? — Адвокату? — недоумеваю я. — С требованием наказать виновных в причинении Вам физического вреда во время матча. — Наказать? — изумляюсь я. — Но… это же спорт! Тут всякое может… — Да, но, — суетливо перебивает меня мадам Помфри, — в прошлый раз, когда Вас поранил гиппогриф… — Гиппогриф?! — чуть ли не взвизгиваю я. Глаза мадам Помфри в ужасе расширяются. — Вы ничего не помните! — потрясённо констатирует она. — Ничего, — сдаюсь я. — То есть… Я вроде как понимаю, что я волшебник, могу воспроизвести по памяти рецепты разных зелий, знаю правила игры в квиддич, но… я абсолютно не помню никаких лиц, имён, событий. И, самое главное: я совершенно не имею понятия, кто я! — А заклинания? — спохватывается мадам Помфри. — Вы помните какие-нибудь изученные Вами заклинания? — она вкладывает мне в руки палочку. По руке распространяется приятное тепло. Я легко взмахиваю ею, и с палочки сыпятся искры. — Боярышник и волос единорога, — уверенно говорю я и затем восклицаю: — Люмос! Светящийся шарик срывается с кончика палочки и зависает между нами. Мадам Помфри облегчённо вздыхает: — Ну, что ж, Вы забыли свою личность, знакомых Вам людей и все события до этого злополучного матча. Но главное, что Ваша магия, по всей видимости, не повреждена, как и основные знания и умения, которыми Вы овладели до шестнадцати лет. ***** От души напичкав меня разнообразными зельями, мадам Помфри собирается уже удалиться в свою каморку, как вдруг две девочки-старшекурсницы под руки вводят в палату третью. Её глаза крепко зажмурены, лицо страдальчески скривилось. — Мисс Белл, что случилось? — кидается к пострадавшей целительница. — Гной бубонтюбера, — объясняет одна из девочек. — Он попал Кэти в глаза на уроке гербологии. Мадам Спраут промыла ей глаза Агуаменти, но потом, уже в гостиной, Кэти совсем перестала видеть. — Зрение ведь вернётся к ней, мадам Помфри? — беспокоится вторая подруга. — О, разумеется! — успокаивает мадам Помфри. — Но придётся провести несколько дней в Больничном Крыле с лечебными компрессами на глазах. Молодёжь нынче такая безалаберная! — сетует она. — Девочки пренебрегают защитными очками, не желая выглядеть нелепо перед мальчишками. И вот вам результат! — Я всегда ношу защитные очки на гербологии! — чуть не плачет Кэти. — Я просто не смогла найти их. — Уверена, всему виной — вчерашняя вечеринка по случаю победы в квиддичном матче, — закатывает глаза мадам Помфри. «Ага, значит, это девочки с Гриффиндора, — делаю я мысленную заметку. — Бордово-золотые галстуки, эмблема со львом». Я смотрю на свою висящую на стуле форму: зелень, серебро, змея. — Ну, мы всегда готовы надрать зад Слизерину, — довольно ухмыляется одна из девчонок, с огненно-рыжей шевелюрой, злобно косясь в мою сторону. Слизерин! Вот как, оказывается, называется мой факультет. Судя по взглядам, которыми меня одаривают те из девочек, у которых глаза не залиты гноем бубонтюбера, любая из них сбросила бы меня с метлы ещё не раз. — Мисс Уизли! — шокированно восклицает мадам Помфри. — Пожалуйста, следите за своим языком! — Да, мадам Помфри, простите! — фыркает девчонка. А затем эти двое прощаются с подругой и покидают палату, наградив меня ещё двумя испепеляющими взглядами. Мадам Помфри накладывает на глаза Кэти специальные очищающие заклинания и делает компрессы из лекарственных растений. Я узнаю по запаху китайский лимонник, лист чёрной смородины и сок алоэ. И опять же, я знаю точный рецепт, и почему-то уверен, что и сам использую это зелье, когда мои глаза устают от чтения. Судя по всему, я много читаю и довольно неплохо учусь, раз даже бладжер не смог выбить знания из моей головы. ***** Наконец, целительница уходит, и мы остаёмся в палате вдвоём с неизвестной мне девочкой по имени Кэти, которая, к моему счастью, не может видеть меня, и поэтому ещё не окатила холодным презрением. Палата погружена в молчание, лишь изредка Кэти тихонько шипит и охает, видимо, глаза немилосердно щиплет и жжёт. Девочка пытается нашарить на тумбочке стакан с водой, но вслепую это оказывается довольно затруднительно сделать. В результате её неловких манипуляций стакан падает и со звоном разбивается, а вода расплёскивается по полу. — Репаро! — быстро и чётко колдую я. — Агуаменти! Акцио! Осколки складываются в идеальный стакан, он наполняется водой и влетает в мою руку. — Позволь, я помогу тебе, — говорю я и поднимаюсь с постели, игнорируя своё головокружение и накатившую от резкого движения тошноту. Я подхожу к девочке и вкладываю стакан в её руку. — О, спасибо, — говорит она. — Послушай, если бы ты мог подать мне мою палочку… Кажется, она должна быть в кармане мантии. Я с опаской запускаю руку в карман чужой мантии и, к счастью, сразу нащупываю палочку и отдаю её Кэти. — Спасибо, — благодарит она. — Прости, я ничего не вижу и не знаю, кто ты. — Я и сам не знаю этого, — вздыхаю я. — Похоже, у меня большие проблемы с головой. Однако, кажется, что наши с тобой факультеты не особо ладят между собой. — Так ты слизеринец! — догадывается Кэти. — Ну, должна сказать, ты очень милый и дружелюбный слизеринец! — смеётся она. — Наверное, ты белая ворона своего факультета. — Возможно, я белая ворона всей школы, — с тяжёлым вздохом предполагаю я. — Твои подруги смотрели на меня так, словно мечтали шарахнуть каким-нибудь болезненным заклятьем. — О, ну это же Джинни и Демельза! — хохочет Кэти. — Они всегда готовы к битве со Слизерином, будь то квиддич или дуэльный клуб. — Возможно, кто-то из них запустил вчера в мою голову бладжер, так что я навернулся с метлы и потерял память? С лица Кэти сползает улыбка. Я не вижу её глаз, но понимаю, что её настигла догадка. — Постой, так ты Малфой?! — ошеломлённо спрашивает она. — Наверное, — соглашаюсь я. — Во всяком случае, мадам Помфри обращалась ко мне именно так. Постой, почему ты изменилась в лице? Я чем-то обидел тебя? Прости за это, я ничего не помню. Я даже не помню, кто я такой! — Нет, — медленно качает головой Кэти, — лично мне ты ничего плохого не сделал, и я очень благодарна тебе, что ты помог мне со стаканом, но… ты и правда ничего не помнишь? — Ничего, — горячо уверяю я. — Ты что-то знаешь обо мне? Сможешь рассказать? — Нет, — мнётся Кэти. — Нет, я почти не знаю тебя. Знаю только, что на своём факультете ты достаточно популярен, у тебя много друзей, и ты… ох… ну, обычно, ты не тот человек, который придёт на помощь ослепшему от гноя бубонтюбера. Прости! Она смешно морщит нос, но мне совсем не до смеха. Выходит, те девицы не просто так испепеляли меня своими взглядами. Я не помог кому-то из них? Это кажется мне странным. Можно ли не помочь человеку, если видишь, что у него неприятности? — В любом случае, я очень благодарна тебе, Малфой. Драко. — Драко? Это моё имя? — удивлённо спрашиваю я. — Ох, пресвятой Годрик, да ты и впрямь ничего не помнишь! — изумляется Кэти. У меня снова начинает кружиться голова, и я, пошатываясь, возвращаюсь в свою постель. Весь вечер Кэти рассказывает мне про Хогвартс, про четыре соревнующихся между собой факультета, про учителей, уроки и матчи по квиддичу. Уже засыпая, я обещаю себе, что, когда память вернётся ко мне, я останусь другом Кэти Белл, что бы ни случилось.