Орлеанская дева

Откуда он мог знать. Он не мог знать. Только если… если он не такой же, как она. Жанна успокаивает коня и спускается на землю. Она подходит к Макрону почти вплотную. — Последнее сражение, которое ты назвал, что ты знаешь о нём? — Дай подумать… Англичане отступили! — Дальше! Что будет дальше? — Другие сражения? Она кивает, и он рассказывает ей о других битвах, но не о всех, а о тройке не самых важных, просто чтобы дать ей затравку. Конечно, он бы мог прямо здесь выдать ей все даты и результаты в должной последовательности. И, может в школе, как ученика-отличника, его бы погладили по голове за исключительную память, но тут его голова рискует потерять всю свою ценность и радостно покатится до ближайшего пенька. Одно дело иметь твердую пятерку по истории и совсем другое — суметь так воспользоваться этими знаниями, чтобы они сохранили тебе жизнь. Эммануэль замолкает, будто бы в попытке вспомнить еще что-то и замечает удивление в глазах Жанны, смешанное с радостью. Он понимает, что его трюк прошел, когда она берет его руки свои и начинает развязывать веревки. — Ты тоже их слышишь, не так ли? — Нет… — Нет? Может, ты послан мне? — Я не уверен, зачем я здесь. Он видит, что он сбита с толку, и пользуется моментом. — Мне бы умыться… Она смотрит на него с подозрением. — Тут рядом река. Идем. Когда они доходят до реки, Эммануэль спускается к воде и раздевается, избавляясь по очереди от пиджака, галстука и рубашки. Он не решается снять брюки, понимая, что без них будет чувствовать себя особенно уязвимо. Голый по пояс он озирается, будто бы с опаской. Жанна, стоя на уступе, смотрит на него пару секунд и отводит взгляд, то ли чтобы дать ему немного пространства, то ли от девичьего смущения. Макрон снова отворачивается к реке. Он проверяет карманы, сам не представляя, что хочет там найти. От его любимого гаджета — телефона — здесь ровно ноль толку. Разве что, благодаря тонкой и плоской панели можно было бы запустить отличную «лягушку». Но ни в брюках, ни в пиджаке ничего нет. Принюхавшись к ткани когда-то бывшей белой рубашки, Эммануэль морщится от резкого запаха собственного пота. Сейчас как никогда он мечтает, чтобы флакон его привычного Диорного одеколона чудом оказался под рукой. Но его нет. И прежней жизни тоже нет. И неизвестно когда и вернется ли она вообще. Он подавляет в себе панику, закрывая глаза и делая несколько глубоких вдохов. Освободившись от тревожных мыслей, он снова глядит перед собой, наконец замечая глубокую зелень хвойных деревьев, пение птиц и журчание чистой, как слеза, воды у своих ног. Все это так сильно контрастирует с тем, с чего начался его день. Опускаясь на корточки, он погружает руки в ледяную воду — она будто бы кусается своим холодом, так что мужчина старается как можно быстрее покончить с делом. Он быстро промывает рубашку, встряхивает ее и оставляет на чистом камне вблизи берега. То же самое он проделывает с пиджаком. Попав в такое непростое положение, он мысленно находит радость в том, что все это происходит в середине лета, так что он не замерзнет в ожидании, пока одежда высохнет. Он подходит к воде в третий раз, чтобы омыться. Сначала он умывает лицо и шею, затем переходит к подмышкам и груди. Протирая грудь, Макрон едва удивляется наличию песка в, покрывающих ее, густых волосах. Он невольно рассматривает каменный брод реки, и мысль о побеге не может не посетить его. Он прикидывает путь, по которому он бы перебрался быстрее всего. Его глаза блуждают по валунам, устилающим дно, постепенно поднимаясь к противоположному берегу и изучая его. Сердце буквально останавливается, и все тело замирает, когда его собственный взгляд ловит на себе другой, нечеловеческий. Вертикальные зрачки посреди пушистой серо-рыжей морды уставились на него с той стороны реки. — Жанетта… — он шепчет слишком напуганный и пораженный, чтобы произнести громче. Когда он думает, что она ушла, и он остался один на один с дикой кошкой, то наконец слышит уже привычный скрежет меча о ножны за своей спиной, и негромкий, но напряженный голос говорит: — Не смотри в глаза. Не смотри в глаза. Он опускает глаза по первому приказу. С опозданием в его памяти возникает воспоминание, как много лет назад, будучи в Нигерии, его учили, как правильно вести себя при встречи с диким животным: не смотреть в глаза, сохранять спокойствие, не бежать, не поворачиваться спиной, медленно пятиться назад, кричать, и крайнее, если ничего из этого не сработает, притвориться мертвым. Теперь, когда первое выполнено, он восстанавливает дыхание и медленно пятится назад. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем он слышит желанное: — Ушла! Эммануэль поднимает взгляд, оглядываясь по сторонам. Жанна стоит там, где прежде, в ее руке наполовину обнаженный меч. Она опускает его обратно в ножны, когда опасность уже позади. Макрон быстро собирает вещи и подходит к уступу. Рыцарша помогает ему подняться. — Бог бережет тебя, Эммануэль. Забытый галстук остается одиноко лежать меж камней. Идея побега тоже не покидает берег.