Инструкции ищите в Библии

Чанбин посматривает на часы. Дни сейчас совсем не праздничные, спрос на букеты в магазине вполне обычный, чтобы он не переживал о наплыве клиентов в час-пик. Скорее всего, до конца рабочего дня зайдёт ещё человек пять, может меньше. Если, конечно, его навык прогнозирования за время работы прокачался до достаточного уровня, чтобы предугадывать более-менее точно. Поэтому он с чистой совестью продолжает скролить ленту твиттера, пока общий чат молчит. Чан сейчас должен быть на заседании в суде, а Джисон… Вероятно, пообедал и пошёл дальше спать после ночного выступления. Как бы Чанбин ни хотел посещать все его концерты, работа была искренне против, а Джисон мог с чистой совестью переворачивать свой режим с ног на голову и обратно. Чанбин может сколько угодно ворчать на него из-за этого, беспокоясь о здоровье возлюбленного, но каждый раз напоминать себе, что его нечеловеческой сущности это навряд ли важно. Хотя проблемы с зубами у Джисон-и уже были… Колокольчик над дверью легко звенит, сообщая о посетителе. Чанбин стремительно убирает телефон на полочку под столом, блокируя экран — рефлекс уже — и здоровается с вошедшим посетителем. Тот на вид не сильно старше или младше самого Чанбина. Фантазия разыгрывается, выстраивая теории о его причинах прихода в магазин. Чанбин подмечает, что выглядит незнакомец уж очень расстроенным чем-то, и с каким-то холодным внутренним страхом начинает предполагать, не случилось ли в его жизни что-то плохое, морально настраивая себя на запрос в чётное количество цветов в букете. Незнакомец встает перед витриной, чтобы ознакомиться с ассортиментом — впрочем, все так и делают — но стоит он так уж слишком долго, вскоре Чанбину начинает казаться, что смотрит он куда-то в одну точку, между большими белыми вазами, даже не на цветы. — Могу я Вам чем-нибудь помочь? — спрашивает он, как требуют того рабочие нормы. Незнакомец продолжает молча глядеть в никуда, шмыгает носом и наконец как-то заторможенно поворачивает голову к Чанбину, смотря настолько грустно и печально, насколько это вообще возможно. Ну точно кто-то умер из близких. Может, невеста или… — Я, кажется, очень, очень сильно облажался. — Незнакомец снова шмыгает носом. Чанбин выдыхает. Мысль он развить не успел, никто всё же не умер. — Вы знаете, как извиниться на языке цветов? Озадачил. Чанбин, видимо, сделал какое-то ну очень сложное лицо, раз незнакомец погрустнел ещё сильнее, решив уже, видимо, что в такой просьбе ему не помогут. Но, на его удачу, Чанбин какое-то время, из чистого любопытства, читал о значениях тех или иных цветов на этом самом языке. Клиентам до этого дела не было, они полагались в основном на свой вкус и мироощущение, так что какое-то время Чанбин думал, что зря тратил время. Видимо, не зря. — Кхм, — прокашлялся он. — Не могу припомнить, чтобы какой-то цветок означал именно извинения, но можно подобрать что-нибудь другое… — Он заглядывает в холодильник с цветами, ещё раз пробегая по ним взглядом, чтобы быть уверенным, что всё, что он назовёт, будет на витрине. — Отлично могут подойти белые хризантемы, как символ чистой и искренней любви. Орхидеи символизируют любовь и заботу, жёлтые розы олицетворяют дружбу, а ромашки — искренность и правду. Не могу знать точно, какая у Вас ситуация… Незнакомец снова шмыгает носом. Чанбин мысленно продолжает гадать. Забыл о чём-то важном? Что-то ценное сломал или разбил? Изменил и теперь пытается откупиться? На ум почему-то приходит тот мальчик-ведьма, которого под своим крылом держит Феликс. Интересно, а он смог бы нагадать… — Я… — начинает незнакомец, но замолкает, на минуту, словно бы обдумывая. — У Вас не найдётся, куда присесть? — совершенно неожиданно спрашивает он. Чанбин опешить не успевает, совершенно машинально выдвигая из-за стола ещё один высокий стул, который обычно используется, когда на смене они с напарницей вдвоём. Незнакомец забирается на него, теперь сидя напротив Чанбина, складывает руки на столешницу и укладывает на них голову. Чанбину всегда казалось, что душу изливать приходят к барменам, а не флористам. А тут… Интересный случай. — Я забыл про нашу годовщину, — наконец признаётся он. Чанбин мысленно прикидывает. Хризантемы можно оставить и добавить к ним чего-нибудь… «Дружественные» жёлтые розы точно отменяются. Но может быть стоит взять розовые? Или тюльпаны, они же означают чистую любовь… Нет, тюльпаны сюда не подойдут. Может, альстромерии? Они хорошо смотрятся с хризантемами. В целом, ему не кажется, что «забыть про годовщину» такая уж большая проблема, но всё же он не знает все ситуации в отношениях этого молодого человека. А когда они с Чаном и Джисоном начали встречаться… Он озвучивает пришедшие в голову мысли незнакомцу, — нет, не те, что про отношения, только про цветы — но тот только головой кивает. — Да-да, конечно, Вы всё равно лучше понимаете, как будет лучше смотреться, полагаюсь на Ваш выбор. Может хоть Вы сделаете красиво, а то я снова нелепость какую-нибудь выберу… — Да, но вы лучше знаете человека, которому это дарите. Кому, как не вам знать, что ей больше подойдёт и понравится? — Чанбин говорит о предполагаемой девушке совершенно машинально, но незнакомец вскидывает брови и поправляет: — Ему, — говорит он и снова бросает взгляд на цветы. — Можете показать, что Вы сейчас предлагали? — робко просит он. Кажется, слова о лучшем понимании второй половины вселяют в незнакомца больше уверенности. Чанбин с готовностью кивает и уходит доставать озвученные цветы, чтобы показать покупателю возможный вариант букета. Ему не сложно повозиться с подбором, особенно если покупатель после уйдёт довольный. Вскоре на его столе оказываются лежать несколько белых хризантем. Незнакомец касается кончиками пальцев чистых лепестков. — Такие нежные, — бормочет он про себя. — Минхо тоже может быть таким. — Кажется, речь о том самом возлюбленном, перед которым он провинился. Покупатели редко рассказывают Чанбину свои истории, так что ему даже интересно, скажет ли этот незнакомец что-нибудь ещё. — Но это только если узнать его хорошо. А все думают, что он грубый, резкий и холодный… И держится со всеми отстраненно-вежливо, работа обязывает в какой-то степени… Но это совсем-совсем не так! К тому же… Он очень понимающий и всегда готов помочь. Чанбин кивает на его слова, продолжая прикидывать в голове варианты. Розовые и красные розы. Надо попробовать, раз уж ему дали такую относительную свободу с подбором. Он отлучается, чтобы добрать цветов. — Я так его люблю, — вздыхает незнакомец, когда он возвращается. — И так сильно перед ним облажался. Минхо, наверное, меня никогда не простит. — Ну, если он любит… — запинка. Чанбин пытался найти хоть какие-то слова утешения. — Кхм, я так и не знаю, как тебя… Вас зовут? — Хван Хёнджин, — тут же называется незнакомец, называя своё имя. А после переводит взгляд на цветы, оценивая выбор. Кажется, его всё устраивает, учитывая, как загорается его взгляд. — Со Чанбин, очень приятно, — отвечает Чанбин. — Так вот, Хёнджин. Если этот Минхо любит тебя так же сильно, как ты его, то не думаю, что это станет для него проблемой. Всякое бывает, даже самые важные даты могут забыться, люди, бывает, про собственные дни рождения забывают. — Он старается говорить как можно более уверенным тоном, учитывая, что раньше не то чтобы приходилось раздавать такие советы. — Да, но это уже седьмая годовщина! Он, кажется, был так разочарован, когда понял, что я забыл. Я должен был подготовить подарок, а я… — Что ж, в любом случае, если он любит тебя, то простит, ситуацию всегда можно поправить. — Ох, я очень на это надеюсь, — вздыхает Хёнджин. Он снова смотрит на получающийся из переплетения цветов букет. — Выходит так красиво. Мне нравится. Надеюсь, и ему понравится. Наверное, мне стоило найти какой-нибудь ресторан и забронировать столик, и… Колокольчик над дверью снова звенит, когда внутрь заходит ещё один посетитель. Чанбин здоровается с ним, но тот только кивает и, кажется, целенаправленно идёт к Хёнджину. Мужчина поправляет чёрные волосы, такие же, как и вся его одежда, — брюки и рубашка — когда Хёнджин оборачивается к нему и испуганно округляет глаза, вскакивая со своего места. Он немного выше пришедшего. — Минхо… А как… А что ты тут делаешь… Догадка подтвердилась. Чанбин даже прекращает перебирать цветы, наблюдая за разворачивающейся перед глазами драмой. В общем-то, он уже закончил, собирался спрашивать об упаковке, надеясь, что Хёнджин не выберет прозрачный целлофан. — Я всё ещё могу отслеживать местоположение твоего телефона, — отвечает Минхо. — Ты сам дал мне эту возможность. У меня к тебе ровно такой же вопрос, — голос его звучит ровно, не возмущённо и не обиженно. — Я… Я хотел… — Он бросает короткий взгляд на цветы на столе. Минхо тоже смотрит на них с секунду, после чего-как-то устало вздыхает. — Извиниться… За то, что забыл… — Хёнджин понуро опускает голову, виновато поджимая губы. Кажется, что для него факт забытья такой важной даты большая трагедия, чем для его парня. — Хёнджин, — произносит Минхо. — Кто тебе сказал, что я обижен? — спрашивает совершенно спокойным тоном, даже каким-то чуть усталым, но сквозящим нежностью. — Но ты… Так посмотрел, когда я сказал, что не понимаю, о чём речь… — бормочет Хёнджин, заламывая пальцы. — Хёнджин-и, я спросил тебя только потому, что сам только утром вспомнил. — Минхо кидает ему лёгкую, даже робкую улыбку, беря его руки в свои, заставляя посмотреть на себя. — Так ты не злишься? — с блеском в глазах спрашивает Хёнджин. Он даже как-то расслабляется, плечи опускаются, спадает напряжение. Он несдержанно сжимает Минхо в объятиях, укладывая голову ему на плечо. — Конечно нет. А цветы… — тут же интересуется Минхо. — Я собирался идти извиняться с букетом. — Хёнджин смущённо чешет затылок. — Думаю, мы всё равно заберем его, чтобы работа не пропадала зря, — говорит уже Чанбину и указывает на стеллаж позади. — Может, вот в это завернуть? Чанбин не сразу понимает, что говорят уже с ним. Право слово, ему было очень неловко становиться свидетелем этой сцены. Он, встрепенувшись, оборачивается. Какое счастье, что позади него рулон крафтовой бумаги. Он с готовностью кивает и принимается за свою работу. Обернув цветы, он пододвигает букет ближе к покупателю, высчитывая сумму. Хёнджин просто прикладывает карту к терминалу, ожидая, когда спишутся деньги. Чанбин кидает на него и Минхо, принявшего цветы, быстрый взгляд. Какое милое разрешение драмы. Минхо действительно не выглядит злым или обиженным, как могло показаться из рассказа Хёнджина. Но, минутку, эта белая деталь на его воротнике. Это что, колоратка? От странной, непонятно откуда взявшейся мысли отвлекает голос Хёнджина. — Кхм, Чанбин, — обращается он, вновь выглядя как-то неуверенно. — Спасибо за цветы. Но у меня есть вопрос, который может показаться странным… Ты знаешь Чана? — О. Его Чана? Действительно, странный вопрос. Чанбин прокашливается, застигнутый врасплох. Он уже собирался попрощаться, пожелав им хорошего вечера. — Бан Чана? — уточняет Чанбин. Хёнджин знаком с его парнем? Судя по тому, как загорается его лицо, да. — Верно! Значит это он о тебе говорил! Тогда, я понимаю, кем и почему Чан так очарован. — Хёнджин подмигивает ему. Минхо на их небольшой диалог не отвлекается, утыкаясь носом в цветы. Чанбин надеется, что не краснеет от внезапного смущения, вызванного такими словами. — О, вы знакомы… — только и может промолвить он. Но от Чана ни о каком Хёнджине он никогда не слышал. Может, они не настолько хорошие знакомые? — Ах, да, мы вроде как коллеги, — как-то растерянно и спешно произносит Хёнджин, тут же начав подталкивать Минхо к выходу. Кажется, тот тоже удивился такой резкой смене настроения, но противиться не стал. — Тоже адвокат? — успевает выдвинуть предположение Чанбин. Хёнджин переглядывается с Минхо. В этих взглядах явно читается многое, но Чанбин не может понять, что именно. И, если он правильно понял, Минхо в курсе вещей, о которых он не знает. — Нет, не совсем. Магазин они покидают спустя секунды. Чанбин остаётся стоять в замешательстве. Как, всё же, интересно вышло. Во время разговора Минхо и Хёнджина ему хотелось скрыться где-нибудь, чтобы не мешать их уединению, так хорошо они смотрятся вместе. Но к концу он совсем сбит с толку. Может, он придаёт произошедшему слишком много значения, но в воздухе словно бы остаётся висеть ощутимая недосказанность. Чанбин продолжает думать. Может, Хёнджин просто был клиентом Чана? О, только бы он не был кем-то из тех людей, что почти разворотили их квартиру когда-то давно. Эти мысли не оставляют голову до конца рабочего дня. Чан, привычно, забирает его по пути с работы, а Джисон только выползает из постели, встречая их дома растрёпанным птенчиком. За ужином Чанбин всё же не может сдержать эмоций и впечатлений от произошедшего и не рассказать парням об этой интересной парочке и о Хёнджине конкретно. Он спрашивает у Чана, откуда они могут быть знакомы, ожидая услышать в ответ озвучивание одной из своих теорий. Хёнджин или клиент, или просто они пересекались по работе. Однако с чего бы Чану рассказывать о своей личной жизни какому-то случайному коллеге или клиенту… Он совсем не готов, что Чан совершенно спокойно, не отрываясь от своего кофе, разобьёт в дребезги все его теории простым ответом: — Да не, он просто тоже демон.