Сяо вертит в руках стакан, на дне которого плещется крепкий алкоголь. Резкий запах сразу вызывает неприятные и болезненные воспоминания.
— Ты совсем не пил никогда? — Скар слегка наклонил голову, сидя на кровати около друга. — Выглядишь так, будто тебе насрали в стакан.
— Пил… когда отец заставлял.
— Оу, может, тогда не стоит пить? Это вызывает дурные ассоциации, насколько я понимаю.
— Да, очень. Но… почему-то я чувствую себя так, словно у меня нет выбора сейчас. Когда-то же я точно выпью… наверное…
— Ага, «лучше дома, со мной, чем на улице с кем попало». — с сарказмом проговорил юноша.
«
Нахожу чувство юмора Скара весьма забавным.»
— Хах… ну что ж… я ведь не собираюсь напиваться, да… — проговорил Сяо и залпом осушил стакан, сразу же кашляя и немного давясь.
— Оу, ты б так не пил… — сочувственно проговорил Скар, слабо похлопывая друга по спине. — Кстати, ты сегодня что-то ел?
— Блять.
— Ты непьющий от слова «совсем», не поел, еще и небось таблетки пил?
— Блять х2.
— Тебя вынесет с одного стакана, Сяо. — прокомментировал сосед.
— Я это уже понял… — слабо промямлил Алатус, уже чувствуя, как тело становится ватным, а перед глазами плывёт.
— Спать?
— Хаха… отлично «визуализировал». Бухнул и спать. К чему тогда было пить…
— Логично. И как оно? Попробуй представить что-то.
Сяо закрывает глаза и поднимает голову вверх. Играет приятная музыка, знакомая ему, но названия он не помнит. Кто-то нежно обнимает его за пояс со спины. Тонкие музыкальные пальцы скользят вверх по напряжённому животу. Они останавливаются на груди и слабо поглаживают ее. Над ухом звучит жаркое дыхание. Такое приятное и родное. Мягкие губы касаются шеи и по телу пробегает лёгкая дрожь. Сердце бешено колотится, а дыхание начинает сбиваться.
—
Ни к чему любезности. Этот засранец привык к грубости! — звучит в голове голос отца.
Сяо резко дёрнулся и открыл испуганные глаза, сразу же встречаясь взглядом со Скаром и хлопая ресницами.
— Я так понимаю, получилось хреново? — предположил друг, смотря на выступающие на янтарных глазах слёзы.
— Не нужно было пить… — юноша заползает дальше на кровать, упирается спиной в стену, поджимает колени и закрывает лицо руками.
— Всё так плохо?
— Я слышал голос своего отца… — сквозь дрожь шепчет Сяо. — Он точно придёт… он не оставит меня в покое… не оставит…
— Тише-тише. — Скар пододвинулся ближе, но сохранял дистанцию, чтоб не прикасаться к другу. — Его здесь нет, Сяо. И в общежитие ему не зайти.
— Мне страшно… — Алатус убрал руки от лица и поднял взгляд на друга. — Я не хочу. Я не смогу…
— Сяо, здесь никого нет. Только ты и я, понимаешь? Он ничего не сделает тебе.
—
Твой друг такой красивый, да? Интересно, какой он в постели?
— Не надо… не надо… нет-нет-нет… — продолжал повторять Алатус, сильнее вжимаясь спиной в стену. — Он и за тобой придёт… уходи.
— Ого… знал бы, что тебя так «вставит» никогда бы не предложил тебе пить… не хочешь желудок промыть, Сяо?
— Уходи… уходи же… он придёт за тобой… ты понравился ему…
—
Глупый ребёнок. Я ведь для тебя старался. Неблагодарная ты мразь. Тогда сегодня снова приглашу своих друзей. Похоже, я один не справляюсь с твоим воспитанием.
— Сяо, посмотри на меня. — громко сказал Скар, заставляя того дёрнуться и перевести взгляд. — Здесь больше никого нет, видишь?
— Отпусти меня…
— Что? Я не держу тебя. — брюнет опустил непонимающий взгляд на свои руки: он по-прежнему не прикасался к Сяо.
— Уходи.
— Что? Мы живём вместе, ау.
—
Твой голос так раздражает. Если б ты поменьше говорил, может, не бесил бы меня так сильно. Считай всё, что с тобой происходит — это наказание за твой длинный язык. — мужчина сжимал чужие волосы и оттягивал голову сына назад, параллельно вдалбливаясь в хрупкое тело, покрытое синяками и ссадинами.
— Н-но… п-па…п-па… — скулил подросток, изнывая от боли и чувствуя, как по бедру стекает тонкая струйка крови.
— Смеешь ещё свой рот открывать? После того, как разрушил мою жизнь? Это ты виноват!
— Это я виноват… я виноват… это моя вина… это я… моя вина… — руки трясутся, а из глаз градом катятся слёзы.
— Сяо, ты слышишь меня? — Скар встревоженно смотрел на друга, стараясь уловить проблески сознания в его глазах.
— Моя вина… я сам виноват… это я во всем виноват… это я… я виноват…
—
Да, правильно, — ласково шепчет на ухо мужчина, сжимая тонкую шею подростка, — это твоя вина и только ты в этом виноват.
— Я… моя…
— Только твоя вина, Сяо. — повторяет он, и толкает сына животом на край постели, сразу же нависая сверху. — Кто виноват?
— Я…
— Ты заслужил?
— Да… это… моя вина… я заслужил…
— Вот и не ной тогда! — мужчина отпускает болезненный шлепок по бёдрам подростка, заставляя того вскрикнуть. — Не смей издавать ни звука, пока я тебе не разрешал, ты понял меня?
— Угу…
— Сяо! — кричит на него Скар, но тот никак не реагирует, продолжая вжиматься в стену и плакать.
— Мх… нельзя… я… виноват…
— Да посмотри ты уже на меня! — не зная, как привести друга в чувства, брюнет зажмуривается, отводит руку назад и со всей силы отпускает Сяо пощечину, сразу же хватаясь за ладонь, которую обдало жаром.
Алатус наконец переводит взгляд на соседа. Переживания из-за дня рождения отца, алкоголь, неудачные попытки визуализировать, он чувствует себя слабым и никчемным. Лицо горит, щека начинает печь, внутри появляется чувство несправедливости и вины (?). Подавляя в себе сильную агрессию за этот удар, Сяо прикладывает ладонь к лицу.
— Спасибо. — выдавливает из себя юноша, рассматривая, как Скар потирает больную ладонь.
— Обращайся. Всегда с радостью дам тебе по лицу.
— Я, блять, такие триггера только что словил…
— И ты почти не пил, напомню.
— Походу, мы не проработали это с психологом до конца…
— Ты про отца?
— Угу…
— Я так и понял. — проговорил брюнет, вставая с кровати друга и протягивая ему руку. — Предлагаю пойти в душ. Прохладная вода может помочь прийти в себя. Кстати, вариант с «посмотреть порно и вырвать» еще в силе.
— К такому я еще не готов. — слабо усмехнулся Сяо, опираясь на руку соседа и сползая с кровати. — В душ, так в душ.
***
Кадзуха сидел на коленях преподавателя в его доме и обнимал парня за шею. В голове проносились сотни мыслей, половина из которых были спутанными и непонятными. После внезапного срыва Томо, Кадзуха чувствует перед ним лёгкий и отдаленный страх.
— О чем задумался? — нарушает тишину учитель, нежно поглаживая своего возлюбленного по спине.
— Томо, тебя уволят, да?
— Да… я уже написал заявление. В понедельник только схожу документы забрать и всё…
— Всё из-за меня, прости…
— Не из-за тебя, а из-за этих двоих конченных.
— Почему ты так на Скара… он ведь ничего мне не делал… и тебе тоже.
— Он якшается с Тартальей.
— Кстати, Томо… — Кадзуха замялся и слабо заёрзал на чужих бёдрах. — Ты сказал, что… Чаильд обещал тебе не трогать меня… что ты имел в виду?
— Что? А… ну… ничего особенного. Просто, зная его, решил перестраховаться, напомнив ему, что ты — мой.
— Я — твой? Это… типо твоя вещь?
— Казу, не начинай, пожалуйста. И без того голова болит.
— Не начинать что? Я ведь просто спросил… Тарталья ещё сказал, что тогда… два года назад… что ты тоже был там… это… правда?
— Казу! Я попросил тебя «хватит». — строго проговорил Томо. — Я лишаюсь работы и мне грозит статья за избиение. Приходя домой, я не хочу получать очередную нервотрёпку.
— Поэтому я и живу в общежитии! — Кадзуха вскочил с чужих колен и направился к двери. — Чтоб нервы тебе не мотать!
— Стой.
— Пока, я домой.
— Кадзуха, стой!
«Услуга за услугу, — пронеслись в голове юноши слова Аято, — я помогаю тебе, а ты бросаешь Томо.»
***
Музыкант перебирал струны акустической гитары, уже заканчивая мелодию и песню. Последние ноты позади, и янтарные глаза вмиг погасли. Подросток оставил гитару в сторону и пожал плечами:
— Вот как-то так.
— Ого, — Эви каждый раз был под таким впечатлением, словно слышит голос Сяо впервые, — это было настолько прекрасно, не могу даже слов подобрать.
— Хех. Преувеличиваешь, но мне приятно. Спасибо.
— Какой у тебя диапазон голоса, Сяо?
— Что? Понятия не имею.
— Когда в следующий раз будешь у меня в гостях, надо не забыть посчитать. Конечно, я не учитель вокала, чтоб сказать точно… но мой музыкальный слух уже насчитал у тебя достаточно, чтоб сказать, что ты зарываешь свой талант в землю!
— Не думаю…
— Тебе нужно начать вести канал!
— Я и блоггерство? Ты смеёшься надо мной?
— Дурной. — Эви слабо пнул Сяо локтем в бок. — Тебе даже разговаривать не надо. Придумай себе образ и просто играй на камеру, вот и все дела.
— Звучит как хрень.
— Эй! Обидно вообще-то! — Эви скрестил руки на груди и отвернулся в бок.
Сегодня он ведёт себя совсем не так, как обычно. Он много улыбается и смеётся, он довольно тактильный, но не пристаёт, его лицо выражает множество эмоций. С одной стороны Сяо приятно видеть Эви таким, а с другой создаётся впечатление, что этот Эви — ненастоящий. Недавно он снова начал пить таблетки. Его мать словно катает сына на эмоциональных качелях, то начиная лечение, то прерывая.
— Прости, я не хотел тебя обидеть. — Сяо обнял подростка за плечи и склонил голову. — Так что ты про канал говорил?
— Образ. Тебе нужно придумать образ какого-то загадочного музыканта, такого, на которого хочется смотреть. С твоим лицом несложно будет, хех. Ты ведь красивый…
— Красивый, особенно эти ссадины.
— Можно надеть маску.
— А как петь через маску?
— Мм… О! Придумал! Нужно подобрать правильное освещение. Тогда и загадочность будет, и черты лица будут скрыты и при этом будет понятно, что ты — красавчик.
— Тц… я думал, что цель канала — музыка.
— Конечно. Но куда приятней слушать музыку, зная, что у неё красивая «обложка».
— Грубовато звучит…
— Надо придумать тебе крутой ник. — голос Эви был полон энтузиазма, так что прерывать его Сяо не стал. — Хм… поиграем в ассоциации. Ты мне кажешься чем-то светлым и приятным. Может, Лайт? Готов быть твоим Рюком и жрать яблоки.
— Пхах… — сам от себя не ожидая, Сяо залился хохотом, сразу же ловя себя на мысли, что стены этой комнаты, его комнаты, сегодня впервые слышат этот смех.
