Довольно маленькая и тесная кухня, Сяо сидит за белым столом, грея руки об горячую чашку с чаем. Венти сидит рядом, всматриваясь в свою кружку. Давящая тишина.
— Эм… — Алатус неуверенно перевел взгляд на одногруппника. — Думаю, нам нужно поговорить, да?
— Про Эви?
— Знаешь… я не могу вот так поехать в Монд и читать ему твоё письмо, потому что я был не до конца откровенен с тобой.
— Что? — Венти отставил кружку в сторону и вопросительно посмотрел на Сяо. — О чем ты?
— Я чувствую, что обманываю тебя, потому что не говорю всей правды. Ты попросил меня о такой услуге, потому что это важно для тебя. Эви дорог тебе, мне тоже… но стоять у его могилы, читая твоё письмо, при этом понимая, что ты не знаешь правды… это слишком для меня, поэтому я хочу рассказать тебе всё… как всё было на самом деле. Если после этого ты всё еще посчитаешь нужным, чтоб именно я передал это письмо Эви, чтоб именно я прочитал его, то так и будет, если нет, то я пойму тебя.
— Продолжай…
— В ту ночь, когда это случилось… я был вместе с ним. Я рассказывал тебе о том, как мы познакомились, рассказывал про мост и про то, что Эви спас меня там от суицида. Так вот… на этом же мосту… на этом самом месте… только я не смог его спасти.
— Ты… не успел? — Барбатос нервно сглотнул, закусил губу и слабо зажмурился в надежде услышать утвердительный ответ.
— Нет… я успел.
— Успел, но…?
— Мне… тяжело это вспоминать… я успел схватить его за руку… я пытался вытащить его, но он сопротивлялся… а потом… он заговорил со мной… он говорил странные вещи про миры и свободу, про то, что он болен и не может больше этого выносить… накануне он… меня… знаешь… у нас никогда не доходило прям до такого, но накануне суицида он словно сорвался… я виню себя за то, что произошло… виню, что позволил ему замкнуться в себе и прийти к такому решению, но… я сам не понимаю, почему отпустил его.
— Ты… отпустил руку, Сяо…?
— Да… я не понимаю как, не понимаю почему… но он убедил меня в том, что я должен отпустить его… подарить ему свободу, о которой он так давно мечтал… его состояние начало ухудшаться где-то в июле… он продержался до сентября и не вынес больше… он срывался на мне… и… я помню, что какое-то время был заперт где-то в его доме… сейчас я очень плохо это помню, думаю, мой мозг просто пытается защитить меня от воспоминаний о «том» Эви, что был последние 2 месяца… он был совсем не тем человеком, которого я знал и любил, он был… другим… я не хочу и не могу говорить о нем плохо, не буду тебе пересказывать всего, что помню… я не вижу смысла «порочить» его светлую память. В ту ночь, когда он просил меня отпустить его, я увидел в его глазах того самого Эви, которого любил… это был он… он просил меня…
— Он… изменился в июле…?
— Да… мама снова отменила гормоны. Думаю, из-за того, что она постоянно то колола его, то нет, у него случился какой-то сбой… в этом есть и моя вина… был бы я умнее, может, получилось бы как-то помочь ему… привлечь кого-то из взрослых… служба опеки, конечно, то еще говно, но…
— Это из-за моего исчезновения… — тихо прошептал Венти. — Если бы я не вляпался в ту историю, если бы не пропал на три месяца… я был бы с ним рядом, и вместе мы бы точно пережили это… а осенью мама бы снова начала колоть уколы… как это всегда происходило… это моя вина…
— Ты недавно сказал, что Эви сам выбрал этот путь, и что мы должны уважать его решение, Венти… я много думал об этом… ты прав. Да, я мог бы не отпускать его руку, но чем бы это помогло… отсрочило неизбежное? Эви умер, когда был «в себе»… Он просил меня отпустить его, потому что он был собой… он хотел «уйти из этого мира собой»… не тем Эви, что мучал меня и держал взаперти, не тем, что говорил странные вещи, а тем, который не хотел выступать на концерте и предлагал мне создать музыкальный канал, тем, который постоянно спрашивал, не давит ли он на меня, тем, которого так привлекал вид ссадин и царапин… моим Эви.
— Я больше не могу. — подавляя слезы, Венти встал из-за стола. — Я пошел к себе. Я подумаю над твоими словами… я… не знаю, как реагировать на это всё. Извини.
***
Последующие дни Венти упорно избегает общения. Он приходит на пары со звонком, не отходит от Альбедо ни на шаг, полностью лишая Сяо шанса поговорить один на один. После пар он уходит с парнем гулять, а возвращается под самое закрытие общежития. Избегает встреч на кухне, в коридоре и душе. Но Алатус и не настаивает. После того разговора на кухне он уже не надеется на нормальные отношения с Венти.
— Уходишь? — Скар изучающе осматривал соседа по комнате.
— Да… сегодня тот день… ну… день рождения моего отца. Я не могу просто сидеть, смотря на дверь, и ждать… Ужасно тревожно и есть дикое ощущение, что он заявится ко мне и… в общем… я договорился на работе, сегодня меня заменит подруга. Мой психолог предложил провести этот день вместе, так что пойду к нему. Буду поздно, так что ты… может… запри дверь?
— Ты про Чаильда? Я сегодня на работу иду на офис, так что в комнате меня весь день не будет.
— Это радует. — Сяо слабо улыбнулся, направляясь к двери. — Тогда увидимся ночью. Пока.
— Хорошего дня.
Черные штаны, черная кофта, черная обувь… Сяо любит осень за то, что в подобной одежде уже не жарко, но еще не достаточно холодно, чтоб надевать тёплую куртку. Он быстрым шагом идет по тропинкам парка, невольно бросая взгляд на уличное пианино и вспоминая ту ночь с Венти.
«
Чувствую сильную вину перед Барбатосом.»
— Сяо! — окликнул его знакомый мужской голос, парень остановился и повернул голову.
— Доктор? Вы прям тут? Я думал, мы встречаемся дальше… — неуверенно проговорил юноша.
— Решил встретить тебя, всё равно приехал раньше. Я забрал дочь у жены, она в машине. Ты должен её помнить.
— Малышка Чи-чи? Конечно, помню.
— Она тебя тоже, хех. Ну, пойдем? Хочу съездить в центральный парк. Погода хорошая, а там есть большая игровая зона.
— Да, конечно.
Ощущение семьи. Сяо давно не чувствовал ничего подобного. Юноша смотрит на Бай Чжу и видит образцового отца, смотрит на его дочь — видит счастливого ребенка. Хоть с женой у мужчины не сложилось, пусть он живет дома с домашним питомцем в виде змеи, в его машине стоит странный и приторный запах «ёлочки», но рядом с ним довольно комфортно и спокойно.
— Приехали.
Они оставили авто на стоянке и прошли вглубь парка. Игровая зона для детей здесь и правда просто огромная. Девочка с большой радостью помчалась к другим детям. Погода и правда радовала теплом, так что людей было довольно много. Мужчина присел на лавочку, юноша — рядом с ним.
— Как твои дела, Сяо?
— С визуализацией напряг, доктор. Ничего не получается, я не могу сосредоточиться, в голову сразу всплывает Эви… либо его брат.
— Неужели в окружении нет никого, кто казался бы тебе симпатичным? Ну, чисто внешняя привлекательность?
— Мой сосед по комнате. Он похож на фарфоровую куклу. Наш учитель по Литературе очень красивый мужчина, но он меня пугает… Венти красивый… Альбедо тоже красивый.
— Но…?
— Я как-то не могу визуализировать их… прям вообще никак не могу. Да и ничего и никого не могу. — отчаянно вздохнул и опустил голову. — Мне никогда не избавиться от этой фобии… никогда не жить нормальной жизнью. Если б полное воздержание не несло никаких физических последствий, я бы давно забил на это и бросил эту затею… очевидно, я не справлюсь
— Зря ты так, целых 10 шагов позади, ты точно справишься. Просто не всё сразу. Ты был слишком травмирован, вполне нормально, что тебе это всё тяжело даётся. Если в твоем окружении есть кто-то, кто знает о фобии и этот кто-то — твой друг, попроси его о помощи. Приучайся к телесному контакту постепенно, не зацикливайся на том, что у тебя что-то не получается.
— Телесный контакт?
— Да, объятия, касания… тебя триггерит, когда дело доходит до сексуального подтекста, а не простые «обнимашки», но ведь и простыми объятиями ты пренебрегаешь, да? Вот пробуй становиться более тактильным. Не значит, что нужно бросаться на людей, а просто не замыкайся в себе и не избегай прикосновений.
— Угу… — Сяо нервно закусил губу, встревоженно смотря по сторонам.
— Он не придет, Алатус. — мягко проговорил психолог. — Твой отец пропал. Не думаю, что он вообще жив. Тебе нужно отпустить это и жить дальше.
— О, мистер Бай Чжу! — приятный голос молодой женщины прервал разговор. — Не ожидала Вас тут увидеть, Вы переехали из Ли Юэ?
Сяо поднял взгляд на говорящую: блондинка, светлые волосы собраны в высокий хвост, стройная и опрятная, одета в осеннее пальто и обувь на каблуке. Женщина мягко улыбается и мило беседует с доктором, затем опускает голову и смотрит на Сяо:
— Ого, вот так встреча, Лихт!
— М-мы знакомы? — неуверенно говорит Алатус, бросая взгляд на психолога.
— Это мой подопечный, — улыбнулся мужчина, — его зовут Сяо.
— Да? — она слабо нахмурилась, потом улыбнулась и продолжила. — Извини, обозналась, наверное. Ты очень напомнил мне бывшего парня моего пасынка.
— А… э… извините… — сам не понимая за что, он решил извиниться.
— Глупый, — Бай Чжу слабо погладил Сяо по волосам, — перестань извиняться за все грехи, даже в которых ты не виноват.
— Изви… ой… не буду. — виновато проговорил юноша.
— И винить себя тоже не нужно. — продолжил мужчина.
— Да нет, — женщина в это время что-то искала в телефоне, — я точно не обозналась, — она протянула свой телефон Сяо, — это же ты?
Алатус опустил взгляд, изучающее рассматривая фотографию: Венти в новогодней шапке обнимает за шею парня, который выглядит в точности как Сяо, только его волосы выкрашены в красный, а глаза — кислотно-зеленого цвета. Барбатос кажется таким счастливым и живым на этом фото, юноша рядом с ним слабо, но искренне улыбается, на его лице — ссадина, в том самом месте, где ссадина у Сяо не сходила никогда, потому что первый удар был всегда туда. Юноша нервно сглотнул, не веря своим глазам. Он поднял взгляд на женщину, потом посмотрел на доктора, снова на женщину, на экран… он растерялся и начал паниковать, не понимая, как должен реагировать.
— Тише. — рука Бай Чжу опустилась на вздрагивающее колено, Сяо сразу дёрнулся и рефлекторно отскочил назад. — Ого… — протянул мужчина. — Давно ты меня не пугался.
— Извините. — виновато проговорила женщина. — Я не думала, что у этого юноши есть проблемы… не хотела напугать.
— Ничего, Джинн, поговорим позже. Был удивлен видеть тебя тут. — он встал с лавочки и подошел к испуганному юноше. — Сяо, пойдем в уборную? Умоешься холодной водой и придешь в себя. Хорошо?
— Д-да, доктор…
— Славно. — он аккуратно опустил руку на запястье Алатуса, тот никак не отреагировал, что давало понять, что он снова держит эмоции под контролем. — Ладно, Джинн, увидимся. — бросил он напоследок, уводя студента в уборную.
***
Алатус стоит около дома Тартальи. Всё-таки удалось выбить у Скара адрес. Вчерашний день, который он провёл полностью с психологом, вызвал какое-то душевное спокойствие. Отец не объявился, с соседом всё в порядке, значит Чаильд не приходил, но поговорить с ним хотелось.
Звонок, и на пороге появляется Тарталья.
— Ого, какая честь. — протягивает рыжий. — Чем обязан?
— Поговорить хотел. — холодно отвечает Сяо.
— Мм… — Тарталья расплылся в ехидной улыбке и отошёл от двери. — Проходи, поговорим.
Огромный и шикарный дом заставляет чувствовать себя неуютно. Сяо привык жить скромно в обычной квартире, высокие потолки и роскошные картины на стенах очень давят. Алатус сбрасывает обувь и следует за Чаильдом в комнату.
— Присаживайся. — Тарталья упал в кресло и жестом пригласил Сяо сделать то же самое.
— Угу. — Алатус опустился на диван, слабо закусывая губу. Он был полон решимости и уверенности, но сейчас, находясь в чужом доме, из ниоткуда появились робость и страх.
— О чем поговорить хотел? — Тарталья откинулся на спинку, закинул ногу на ногу и высокомерно посмотрел на Сяо.
— Про Скара.
Эти слова явно были рыжему не по душе. Он сдвинул брови и недовольно хмыкнул.
— Чаильд, я хочу, чтоб ты оставил его в покое.
— Хоти. — фыркнул Тарталья. — Меня мало заботят твои хотелки.
— Ты не имеешь права так с ним поступать, Чаильд. Ты же любишь его, говоришь, что любишь, а сам причиняешь боль. Ты не в порядке, это нездоровая любовь.
— Хах, будто твоё мнение кого-то интересует. — прошипел Тарталья, уже начиная заводиться.
— После вашего последнего раза он до сих пор чувствует себя плохо. Невооружённым глазом видно, что каждый шаг отдаётся болью. Это ненормально, понимаешь? Ты мог ему что-то повредить, ты ломаешь его психику. Ты больной, Чаильд!
— Тц. — Тарталья встал и ухватил Сяо за ворот, поднимая его и притягивая к себе. — Тебе что с того?! У вас со Скаром что-то есть?! Я так и знал!
— Нет ничего! — Алатус сбросил с себя чужую руку и оттолкнул одногруппника в сторону. — Я пришёл потому что хотел поговорить по-нормальному. Я не собирался с тобой драться, тебе нужна помощь специалиста. Твоё проявление любви ненормальное!
— Раздражаешь!
Тарталья набросился на Сяо, повалив того на пол, и забрался сверху. Страх и паника. Перед глазами сразу проносятся воспоминания, вызывающие сильную тревогу и ступор.
— Ну как, у вас уже было со Скаром? — рыжий наклонился к лицу Сяо, заставляя того повернуть голову в бок и упереться руками в чужие плечи. — Или он тебе не даёт из-за меня? Ты поэтому такой злой?
— Ты ненормальный. — прошипел Алатус.
— Трогал его уже? — лицо перекосило от злости. — Где ты его трогал, Сяо? Вот здесь? — ладонь Тартальи скользнула Сяо между ног.
Страх подступил с новой силой. Дыхание вмиг сбилось, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Ладонь Чаильда сжала чужой пах, в ушах сразу раздался звон и неприятный писк. Перед глазами потемнело, а из носа хлынула кровь.
«
Ненавижу. Как же я тебя ненавижу!»
Сильный удар в живот, Тарталья отклоняется назад и болезненно мычит. Лихт выползает из-под нависшего над ним рыжего одногруппника и с силой ударяет его ногой в грудь, заставляя упасть на спину.
— Мразь. — шипит юноша, посылая очередной удар в живот.
Тарталья хватает его за ногу, заставляя упасть. Пытается забраться сверху, но юноша успевает перекатиться в бок. Удар пришёлся Лихту в лицо, кровь из носа хлынула с новой силой. Музыкант быстро вскочил, набрасываясь на Чаильда. Лихт ниже и физически слабее, рассчитывать на грубую силу не стоит, в ход идёт манёвренность и тактика. Он раз за разом уклоняется от ударов, уже выстраивая в голове план. Подножка, и Чаильд падает. Секундное замешательство, которого вполне хватило, чтоб очередным ударом ноги отправить рыжего в бессознательное состояние.
Тяжело дыша Лихт отступил на пару шагов назад. Его руки дрожат, как тогда… в голове проскакивает ужасное воспоминание: кровь, стекающая по светлым ладоням, кухонный нож на полу, мёртвое тело…
«Уходить… надо уходить…»
Юноша направляется на выход, затем замирает.
«Нельзя оставлять его вот так… вот же чёрт…» — думает Лихт, уже опускаясь около бессознательного тела и приводя его в себя.
— Эй ты, — слабо хлопает по щекам, хоть и знает, что так делать не стоит, — очнись.
— Мх… — проскулил Тарталья, открывая глаза.
— Живой?
— Кажется, да… — сам не понимая почему, отвечает Чаильд, всё ещё чувствуя сильную головную боль.
— Ясно. Пока.
Лихт поспешил покинуть дом, в голове происходит полный беспорядок. Он совсем не понимает, что только что произошло и почему.
Холодный осенний дождь словно вернул Сяо в чувства. Он обнаружил себя стоящим около дома Тартальи. Губа болит и пульсирует, из носа течёт кровь, костяшки на руках сбиты в кровь, а последнее, что он помнит — это как Чаильд забрался на него сверху и начал лапать.
«Что… что произошло?» — юноша непонимающе смотрит на свои руки, ощущая сильную боль в груди и пульсацию в висках.
