***
— Венти, ты как? — встревоженный голос Сяо, и слабое касание к плечу. Барбатос открывает глаза, голова ужасно болит, в ушах стоит звон и писк. Кое-как он приподнимается на локтях и только сейчас начинает вспоминать случившееся. — Где мы…? — со слабой надеждой спрашивает, лелея внутри себя мысли, что это всё был просто сон. — В метро… — голос Сяо звучит как никогда растерянным и испуганным. — И… что нам делать…? — Понятия не имею… Тело болит, ссадины пекут, атмосфера неприятно давит. Выживших пассажиров в этом вагоне больше нет. Сяо помогает Венти подняться и кое-как выбраться из электропоезда. Они стоят посреди тёмного тоннеля, которому не видно конца. Почти весь поезд завален обломками. — И… в какую сторону нам идти…? — Венти растеряно вертит головой, пытаясь понять, где же ближайшая станция. — Кажется… нас завалило, Венти… — Что? Алатус светит телефоном вперёд тоннеля, позволяя Венти увидеть, что он завлен обломками и землёй. С противоположной стороны всё ещё хуже, потому что обвал случился прямо на поезд. — И… что же делать…? — Ждать спасателей? — неуверенно предложил Алатус, осознавая безвыходность ситуации. Они вернулись из тоннеля обратно в вагон. Венти смахнул с сиденья осколки стекла и присел, вжимаясь спиной в спинку. Ему страшно и тревожно, сети нет, а линия службы спасения перегружена и не отвечает. Алатус опустился рядом, слабо касаясь плечом Венти. Хочется верить, что это не займёт много времени. Без еды и воды они долго не протянут, более того, температура воздуха постепенно падает. — Как думаешь, Сяо, нас найдут? — Конечно. Он точно уверен, что их найдут и будет даже лучше оставаться в поезде. Голова ужасно болит, а глаза закрываются. Хочется провалиться в сон, а, проснувшись, обнаружить себя дома. . . . Сутки… двое… сколько уже прошло? Венти поднимает голову Сяо со своего плеча. Сейчас она кажется ему как никогда тяжёлой. Хочется пить, живот болит, желудок словно завязывается в узел. — Ты… спишь…? — хрипло проговаривает Венти. — Нет… — так же сухо отвечает Сяо. Взгляд Барбатоса прикован к обломкам стекла на полу. В голове невольно всплывают разговоры с Альбедо о странности происходящего и мирах. Алатус наблюдает за другом, стараясь понять, о чем же тот сейчас думает, так пристально рассматривая кусок стекла, но в голову ничего не приходит. — Венти… — он слабо нарушает тишину, опускает свою ладонь на чужое колено. — В каком мире ты хотел бы жить…? — Эви… — невольно слетает с уст Барбатоса. Подобные разговоры были присущи его брату, этот вопрос от Сяо заставил сердце болеть. — Я бы хотел… поменяться с Эви местами… если б только… если б… мама забрала меня… не его, а меня… папа бы точно помог Эви вылечиться… мой брат… был бы жив… если б я мог прожить свою жизнь заново… я бы не бросил Кадзуху… не подставил его и Скара… не исчез бы из жизни Эви… и… Лихт… я бы сказал ему то, что не смог… а ты…? — Я… хочу жить в мире, где нет проводников и артерий… где нет секции «а2»… хочу просто жить… найти общий язык с Лихтом… поговорить с ним… понять его… я бы… я бы не отпустил руку Эви… ни за что бы не отпустил его… — Сожалеешь о сделанном выборе? — Да… и не только об этом… — Я тоже… сожалею, что поцеловал тебя в кино… сейчас… зная о твоей фобии… я чувствую себя виноватым… сожалею, что согласился на спор… сожалею, что оставил Кадзуху одного, хоть и знал, что он в депрессии… — Записка, которую Эви оставил перед смертью… он… сказал, что не сожалеет ни о чем, потому что… он свободен… а мы… нет. — Сяо… у тебя никогда не было чувства, что… твою жизнь за тебя живёт кто-то другой? — В каком смысле…? — Иногда… у меня такое чувство, словно кто-то другой решает, что я должен делать… будто это не мое решение было так навязываться к тебе… не я решил бросить Кадзуху… думаю, мой мозг просто… отторгает это… потому что я чувствую вину… — Эви тоже так говорил… — Что? — Венти наконец перевел потухший взгляд на Сяо. — Эви говорил, что… не хочет жить в мире, где кто-то другой решает что и когда делать. — Забавно… Альбедо тоже такое говорил… звучит бредово, но… вдруг это правда? — Хм? — Может… есть некий «кто-то», кто действительно решает за нас, что нам делать и как поступать? — Мы от обезвоживания уже начинаем бредить… — Сяо… — Венти спустился на пол, усаживаясь на дрожащие от страха и холода колени, слабая рука потянулась к острому осколку стекла, на которое юноша так пристально смотрел. — Что ты… делаешь…? — Алатус сполз следом, кое-как усаживаясь на полу около Венти. — Разве… разве мы заслужили, Сяо…? — тонкая бледная рука подняла осколок. — Что…? — То… что происходит с нами… разве мы это заслужили…? Если этот «кто-то» существует… то… что мы ему сделали такого, чтоб наша жизнь пошла под откос…? — Неизвестный говорил, что ему нравится заставлять нас страдать…. Может, он и есть этот «кто-то»? — Я не хочу так жить… — осенняя куртка скользнула на пол, Венти закатил рукав и поднёс острый осколок к предплечью. — А ты… Сяо…? Ты… хочешь жить в мире, где нет места ничему, кроме страданий…? — Не хочу… — Давай… закончим это вместе? — грязное и пыльное острие стекла касается нежной кожи. Венти давит, но дрожащая слабая рука никак не может приложить столько сил, сколько нужно. — Сяо… п-помоги мне… у меня… не получается. — Но… Венти… — потухший взгляд янтарных глаз направлен на друга, так безуспешно пытающегося покончить с собой. — Ты ведь… «освободил» Эви, Сяо… освободи меня тоже… я… не могу сам… у меня… не хватает сил… мы ведь всё равно умрём… сколько мы тут? Сутки? Двое? Без воды… ещё двое суток — максимум… никто не придёт на помощь… умирать от обезвоживания мучительно… совсем скоро мы потеряем рассудок… зачем это… Сяо…? Зачем…? — Ты… прав… Алатус придвигается к Венти, полностью касаясь грудью его спины, он берет левую руку Барбатоса в свою, а в правую принимает осколок. Острие проходится по светлой коже, оставляя за собой тонкую полосу. Венти слабо дёрнулся от боли. — Нужно… давить больше… Сяо… Закусив губу, юноша повторяет действие, но сильнее надавливая. Разрез становится толстым и пугающим. Венти облегченно выдыхает, смотря как его кровь быстро покидает тело. Не желая церемониться с самим собой, этим же осколком Сяо проводит и по своей руке. Они сидят на полу, Венти опирается спиной об Алатуса, тот — об закрытую дверь. Поверх вскрытой руки Сяо безвольно лежит вскрытая рука Венти. Они оба слабо дышат, буквально испуская последние вдохи. На душе так легко и свободно. — Сяо… можно я поцелую тебя…? — еле слышно спрашивает Венти, поднимая голову вверх. Ответ не последовал. Барбатос прикладывает ухо к чужой груди, она больше не вздымается, а сердце не стучит. Сяо ушёл первым. Венти безжизненно смотрит в пустоту, пока кровь продолжает покидать его тело. Вот-вот и он просто потеряет сознание. — За что…? — вопрос, направленный на… кого (?). Глаза закрываются, он слабо улыбается сам себе, предвкушая встречу со смертью. «Прощай, Неизвестный.»***
«Этот мир — ненастоящий. Он держится на проводниках, которые находятся по обе стороны. Есть «светлые» проводники, они живут со стороны людей. Их задача — спасать и оберегать тех, кто преступил черту. Есть «тёмные» проводники, они живут по ту сторону артерий. Их задача — проводить преступивших черту в иной мир. Меня зовут Камисато Аято, я — светлый проводник. Время для нас идёт иначе, поэтому я всегда знаю тех, кто перейдёт черту. Я пытался вас уберечь, но, увы, не вышло. Проводники должны сохранять анонимность. Как только личность светлого проводника будет публично раскрыта, он больше не сможет существовать с этой стороны. Он может перейти к «тёмным», например, к Чжун Ли. Но я не захотел. Осознание того, что рано или поздно мне придётся провожать свою младшую сестру в иной мир не позволило мне стать «тёмным». Лучше просто не жить. Альбедо, ты не задумывался почему тебя так часто заносит в артерии? Всё просто: Рэйндоттир была проводником. Когда твой брат заболел, она попыталась спасти его, ценой своей жизни. Так вышло, что расплатилась она не только своей, но и жизнями твоих братьев и отца. Одна жизнь взамен на пять. Неравноценный обмен. Почему? Потому что твоему брату было уготовано стать «тёмным» проводником. Его жизнь ценнее других. Светлых больше не осталось. Этот мир начнет рушиться. Ты юн и неопытен. Ты не знаешь, что делать, но уже должен принимать решение сам. Хорошо обдумай всё, что собираешься делать. Сейчас этот мир в твоих руках. Ты можешь остановить всё, что будет в нём происходить, можешь спасти его или уничтожить. Ты можешь всё. Помни, что время не повернуть вспять, мёртвых не вернуть к жизни. Всё в ваших руках, дети Рэйн — единственного проводника, который смог завести детей. Вам изначально было уготовано судьбой стать проводниками. Это был лишь вопрос времени. И, кстати, убить проводника может только другой проводник. Удачи.» Альбедо закрыл блокнот и перевёл взгляд на брата. Они стоят на крыше многоэтажки, наблюдая за тем, как рушится мир, который так дорог сердцу. Но запись Аято вселяет надежду, что всё ещё можно исправить. — Мы ведь сможем просто вернуть мир в привычный вид… нет? — Рубедо взял руку брата в свою. — Так ведь написано в дневнике… — Сколько людей уже погибло, Ру? — Что? — Землетрясение… наводнение… ураганы и смерчи… цунами… метели… лавины… извержения… столько всего одновременно происходит в мире… сколько уже невинных жертв… и всё из-за смерти одного проводника. — Но… теперь ты — проводник, Альбедо. Мы ведь можем всё исправить… — Умерших к жизни не вернуть… и время назад не отмотать… в чем смысл восстанавливать этот мир? — Что ты такое говоришь…? — Уверен, каждый в этом аду потерял кого-то близкого и родного… каждый уже не будет счастлив, как раньше… даже если мы восстановим мир… он ведь продолжит быть миром страданий… — Предлагаешь просто стоять и смотреть…? — Я… хочу найти наших друзей… — Альбедо… — Ру сильнее сжал ладонь брата. — Они уже… с моей стороны. — Ч-что…? — Сяо… Венти… Скарамучча… Тарталья… они все с моей стороны… со стороны «тёмного» проводника… со стороны артерий. — Венти…? — в глазах собралась влага, а рука слабо вздрогнула. — Да… — Зачем… почему… зачем нужен этот мир… — Альбедо… мы ведь можем остановить катаклизм, восстановить разруху… и мир будет существовать дальше… чем дольше мы говорим об этом, тем больше страданий и разрушений происходит. — Слушай, Ру… — близнец повернулся к нему лицом. Они продолжают стоять на крыше высотки, держась за руки и смотря в глаза друг другу. — Как думаешь… если проводники полностью исчезнут… этот мир… обнулится? — Аято сказал, что нам под силу всё… — Думаешь, обнулить этот мир нам тоже будет под силу? — Думаю, да… — Создавать этот мир… добавлять в него Неизвестного… это всё было ошибкой. — Я знаю, что если уничтожить всех светлых проводников, останется только мир по ту сторону артерий… не понимаю откуда, но я это знаю… — проговорил Рубедо, смотря в глаза своему брату. — Раз я — единственный светлый… значит… нужно просто избавиться от меня? — Проводника может убить только другой проводник. — Рубедо… ты… убьешь меня? Сильный порыв ветра, кажется, заглушил этот вопрос, но близнец всё равно его услышал. Рубедо нервно сглотнул, понимая, что другого выбора нет. Альбедо хочет полностью обнулить этот мир, а для этого проводники должны исчезнуть. — А ты…? — Ты ведь можешь жить с той стороны, Ру… тебе необязательно умирать. — Я не хочу… ни с той, ни с этой… без тебя я не хочу, Альбедо… я… люблю тебя и… пойду за тобой. — Я тоже люблю тебя… брат… — он слабо усмехнулся, обречённо смотря в пустые глаза близнеца. — Ты… меня не понял… — вздохнул Ру. — Я люблю тебя… иначе… люблю… как парня… это… не та любовь, что должна быть между братьями… но… раз мы умрём… я хотел бы… чтоб ты знал. — Ру… Альбедо делает шаг вперёд, оказываясь впритык к близнецу. Он припадает к его губам, так отчаянно целует, словно прощаясь и отвечая на немой вопрос. Руки скользят по чужому телу, желая в последний раз почувствовать его теплоту. Но оно уже давно холодное. Поцелуй с привкусом слез, стекающих по щекам обоих. Близнецы прижимаются друг к другу, наслаждаясь последними секундами жизни. Перезапустить этот мир, убирая из него артерии и проводников, давая друзьям ещё один шанс, ценой собственной жизни… Альбедо отстраняется от поцелуя и наклоняется к земле, поднимает острый зеркальный осколок. В голову совсем не приходит мысль, что отражающих поверхностей рядом нет, что этот кусок здесь совсем не случайно. — Это мой подарок. — Мы обязательно увидимся в другом мире, Альбедо, — проговаривает Ру, принимая из рук брата осколок. — Да, конечно… — близнец слабо улыбается, опускаясь на колени. — Давай закончим это безумие… Подавляя сильную боль и дрожь в руках, Рубедо замахивается на брата. Тот закрывает глаза и искренне улыбается, ожидая наконец получить свободу от всего, что происходило с ними в последние месяцы. Острие зеркального стекла с лёгкостью пронзило грудь проводника. Оно вошло, словно иголка в игрушку, вызывая сильное недоумение, и в то же время облегчение. «Теперь ты счастлив, Неизвестный?» — в голубых глазах понемногу угасает жизнь. Ру кладёт осколок в руку брата и наносит себе удар. Зеркало пронизывает его плоть так же легко, как и Альбедо. Он облегченно выдыхает, испуская последний вдох и падая рядом с братом. «Увидимся…»