Terra incognita

— Чтож ты, Илья? Опять спишь? — А...? Что...? Я? Обломов осоловелым со сна взглядом обвел вокруг себя. Вдруг глаза его прояснились. — Андрей! Юноша подскочил на диване, уронив подушку на дощатый пол веранды. — ты уж приехал! — уж приехал. Илья бросился навстречу другу, заключая того в крепкие объятия. — я так рад! — день всего не видались, а он уж рад. — пробурчал Андрей. Илья уткнулся носом в плечо немца. От того пахло лесом, долгой дорогой и табаком. «Отец весь дом уж прокурил…» — вспомнил Обломов слова товарища и тихо усмехнулся. — как же я соскучился, ты все же не представляешь, а! Я тебе всё — всё расскажу, всё, что было нового. — да чего у тебя может быть нового — ответил Штольц, несколько грубовато отнимая от себя руки, обвивающие шею, и отстраняя друга. — «вчера на обед была утка, а сегодня жаркое» — язвительно процитировал он. — Скучно у тебя тут. Заняться нечем. Пойдём, говорю, в лес. Нет, отвечаешь, меня маменька не пускает. Тьфу! — так маменька …маменька будет волноваться… Илья был смущён и раздосадован словами и настроением Андрея. Положение решительно надо было спасать. Только вот чем .? — но это ничего. — быстро выпалил он. — пусть поволнуется. Мне уж шестнадцать лет, я сам могу решить, что делать. Вот пойдем с тобой в рощу сегодня, а? Пойдём, Андрей, право, пойдем! Я пирог с кухни стащу, хочешь? И пойдем. Геройская решимость играла на полноватом румяном мятом со сна лице младшего Обломова. Он стоял, приняв решительную позу и всем своим видом показывая, что он готов не только пойти в рощу, но даже и хоть сейчас добраться до пруда, находящегося в дальнем углу всего Обломовского имения. Штольцу было смешно от рыцарской бравады друга, но он только вздохнул. — дурак ты, Илья Андреевич. — отчего же дурак? — сконфузился Илья Андреевич, опуская руку, которой до этого указывал куда то за сарай. — да мне почём знать. Дурень просто, и всё тут. Штольц прислонился к перилам веранды и исподлобья смотрел на друга. На минуту воцарилась тишина. Слышна была только дальняя песня крестьян, да шелест листьев. Пряный аромат сирени спертой сладостью стоял в легких, и Илье становилось все труднее дышать. Внутри что то ныло и тянуло. Сверлящий взгляд Штольца, казалось, проедал насквозь и видел что то, что Илья и сам в себе не подозревал. Молчание становилось невыносимым. Оно заполняло все пространство вокруг и лезло внутрь через уши, рот… Обломову захотелось тихонько завыть. Зачем Штольц так смотрит на него? Что то странное происходит с его другом последнее время. Детская непоседливость и шаловливость его стала загрубевать и угасать, движения были всё правильнее и точнее, спина ровнее; весь он как-то вытянулся, окреп, как все это называли - похорошел. Взрослые часто говаривали, что «вот уж и вырос мальчонка», и радовались на статного красавца. Илья в моменты таких разговоров тупил взгляд и старался уйти. Что то неправильное возникло в этот период между Обломовым и сыном его учителя. В его присутствии молодой барин уже не чувствовал себя так ловко, как прежде. А главное — эти взгляды …то и дело Илья, оборачиваясь от чувства, что за ним наблюдают, натыкался на эти две зеленые точки, неподвижно следившие за ним. И сейчас вот опять. Что, ну что ему надо? — так идем? — первый прервал молчание Штольц. — а? А! Конечно идем. — заторопился Обломов, почти забегая в дом. — да куда же ты? — пирог… — Все бы тебе пироги. — что, не надо? — остановился на полпути Илья. — да иди, иди уж. Андрей медленно нагнулся и поднял с пола лежавшую там до сих пор подушку. Отряхнув, он прислонил ее к лицу. Тот самый одеколон, его одеколон… Вдохнув запах полной грудью, он нежно провел щекой по наволочеке. Тихий стон вырывался из его груди и застыл на губах, прижатых к ткани. — а, да. Спасибо, что поднял. Штольц резко отбросил от себя злосчастную подушку и обернулся со злобной миной. Он все видел. — я взял ещё бутылку молока и… Да ты сердишься опять. За что? Лицо Ильи приняло виновато- измученное выражение. Действительно, он никак не мог понять перемены в друге и этой раздражительности, и именно по отношению к нему, Илье. Андрей выдохнул. — нет, не сержусь. Он забрал у Обломова корзину с продуктами и пошагал в сторону рощи.

***

Мягкая трава приятно касалась ступней, иногда чуть покалывая. Ботинки Штольц снял и теперь нес их в свободной от провианта руке. Илья лениво плелся позади, то отставая, то врезаясь в спину друга. - Да смотри же, куда идешь ! - не выдержал после очередного толчка Андрей. - Не могу : я под ноги смотрю; у меня туфли новые, а тут роса не сошла еще. Действительно, роса блестела алмазами на свежих травинках , так и норовя обмочить ноги идущих. - так сними штиблеты свои. - не хочу. - ну тебя. Штольц угрюмо засопел и еще резче зашагал вперед, благо идти оставалось совсем немного. Пение птиц уже вовсю раздавалось со всех сторон, но и только; в эту часть усадьбы редко заходил кто из барских, да и крестьянам там тоже делать было нечего, и ни души там углядеть или услышать нельзя было целыми днями. Это место было излюбленным уголком Андрея. Тишина позволяла с головой погрузиться в книгу или размышления , а высокая трава скрывала от лишних глаз место у небольшой речки , протекавшей между полем и деревьями, и отваживала лишних гуляк. - Всё, приехали. Чуть чуть осталось. Илья впервые за всю прогулку поднял голову и огляделся вокруг. Чудная роща , журчащий пол ногами ручей и манящая после долгой ходьбы по жаре тень деревьев. Штольц легко перепрыгнул на другой берег ручья и уже было направился к ближней березе, но, обернувшись, увидел, что Обломов все еще топчется на месте. - что ты ? Там брод есть. Чуть левее тебя. - я... Не могу. Штольц молча сложил весь багаж, и направился обратно к речушке. Закатав брюки по колено, он перешел ручей вброд и указал на это место Илье. Тот отрицательно помотал головой. Андрей устало вздохнул. - иди сюда. Захватив двумя руками Илью, он перенес его на другой берег. - ай-ай-ай ... - подвывал крепко зажмурившийся Обломов, изо всех сил обхвативший шею немца, крепко держащего его. - хватит, уже перешли. Штольц молча отряхнул колени, по которым Илья пару раз попал туфлями, и начал раскладывать скромный завтрак. Когда все было окончено, он оглянулся на барина, сидящего неподалёку. Тот разглядывал что то в небе. Не тревожа задумчивости друга, Андрей начал есть один. - слушай, Андрей - неожиданно заговорил Илья, откинувшись на спину. - вот скажи, тебе всего в жизни хватает ? - всего. - мрачно ответил Андрей, допивая молоко из стакана, и протягивая Обломову другой, который тот тоже умудрился унести с кухни. - а вот знаешь, у меня такое бывает, что вот вроде всё есть, а вроде как то... И не то что- то. А ? - продолжал допрос Илья, приняв стакан и тут же поставив его на землю. - вот всё есть, а не хватает ... Кого то. Понимаешь ? Илья лежал, не сводя пронзительных серых глаз с лица друга. - понимаю. - прохрипел Штольц. - я.. Я соврал. Мне тоже иногда ... Не хватает. Кого то. Голодный взгляд его блуждал по лицу и телу Обломова. Ему не хватало. Ему ох как не хватало...! С недавнего времени он явно ощущал перемены в себе и своем друге. Они уже не были юнцами, не были детьми. И дружба их уже была не той детской дружбой, но была чем то ... Большим. В любом случае, для Штольца. Он- то себе в этом давно признался. Он- то... -- Не хватает. - тихо прошептал он. Снова воцарилось молчание. Солнце пекло нещадно, и только в тени, где сидели друзья , можно было находиться. Илью Андреевича после еды неумолимо морил сон, и в какой-то момент он сдался, покорно закрыв глаза. В темноте уже было поплыли цветные круги и огромный домашний самовар, а за ним Захарка; только Захарка почему то был меньше самовара раза в два. А за ними проплыла соседская девчонка, а за ней ... А за ней не было ничего. Что то давило на Илью и мешало ему дышать. Он открыл глаза. В нескольких сантиметрах от его лица было лицо Штольца. Тот полностью лежал на Обломове, сдавливая ему грудь, и покрывал его шею горячими поцелуями.