Я никогда не...

«Почему в школьных коридорах нет штор?» — было первым, о чем задумался Чимин, выйдя с последнего дополнительного урока и уже направляясь домой. Чонгук весь день был нервным, Джина не было, Хосок уехал в другой город на неделю, одним словом — скукота. Чимин засматривается на вид улиц с окон школы, смотрит на перекрашенные металлические заборы, на чью-то калитку, на высокие дома на заднем фоне. Смотрит на сугробы, на белый и пушистый снег, что повалился им на голову в этом году. Смотрит и не может удержать маленькой улыбки. Пак любил природу, особенно белоснежную картину и скользские дороги. Чимин приглядывается, чтобы найти свой собственный домик, стоящий возле школы. Ищет глазами белый бетонный высокий забор, окружающий его дом. Находит. С видом на свой уютнй и родной дом, ему хочется поскорее уйти, оказаться в нем, уедениться с теплом его постели. Но ему не дают этого сделать. Чье-то запястье хватает его руку мягко, но внезапно, от чего Чимин вскрикивает. Это был Чонсон. Сегодня состоится вебинар по английскому языку, куда были приглашены Чимин с Чонсоном с их любовью к английскому. Но вебинар начнется только вечером, и Паку очень не хотелось бы, чтобы его тревожили следующие часы после школы. В его планах было побыстрее добраться до дома, поесть и поспать, приготовить несколько вопросов к сегодняшнему спикеру на вебинаре и поехать на само мероприятие. Чонсон, поворачивая к себе, мило улыбается, зачем-то виновато опуская голову вниз. – Прости, я понимаю, что он тебе не нравится… Но он хочет с тобой поговорить и, в общем-то, – заикается, – Он стоит там. Ты не против? Чимин сразу понял, о ком идет речь, пусть даже невнятная. Поражаясь своей смекалке, блондин смотрит на своего друга с протестующим лицом и отрицательно качает головой, пытаясь убежать. Нет. В планах Чимина, что перечислены выше, не было никакого Мин Юнги. Нет, не сегодня. Пак спокойно одевает свой темно-синий пуховик до колен, застегивая замок до горла, закидывает на плечо свой рюкзак, всем видом и действиями показывая, что не собирается здесь оставаться. Однако фигура, стоящая возле перил лестницы, которая ведет вниз и даст дойти до дома, ему мешает. Мин Юнги в очень длинном черном пуховике со всей своей грозностью ждет Чимина и момент, когда сможет испортить младшему жизнь. – Что тебе от меня надо? — дует губы Чимин, стараясь пройти мимо парня. – Давай поговорим, — со всей серьезностью произносит это «нахал». – Нет — и точка. А ты думал, поменять человеку ориентацию легко? На что ты надеялся, Мин? – Давай просто поговорим. Ты ни разу не дал мне возможности… – Поменять мне ориентацию? С каких пор я должен давать такому человеку, как ты, возможность поменять меня? Я и так сегодня нервный, просто дай пройти, — толкая Юнги в плечо, раздраженно цокает Пак. – Нет. – Ты меня закалебал, полный нахал! Аж в рифму сказал, настолько ты меня раздражаешь! – Чимин, пожалуйста, — строит жалостливые глазки Мин, в надежде на ещё один шанс, но его всей силой толкают к стене. – Вот же псина! — не удерживается блондин. – Кто, я? Псина? На себя посмотри, собака, — выплевывает Юнги, сам не разбирая, что говорит и кому. Мин Юнги — гений. Парень, что прославился благодаря своему навыку создавать, а не учить. Намджуна так же знают как гения, но не так хорошо, как этого парня. Юнги создаёт сценарий для любых школьных мероприятии, создаёт музыку, которую может с лёгкостью продать, создаёт дизайны сайтов, да хоть что. Его талант узнали ещё в младшей школе, когда ему впервые пришлось написать эссе. Ему дали тему природы, 45 минут и критерий, что минимально ему стоит написать 50 слов. Он тогда написал 270, без капельки воды в своём эссе, лишь с глубоким смыслом и хорошим запасом слов. Его тут же заметили, отправили на конкурсы, где он выигрывал и назвали ещё маленького ребёнка, Мин Юнги — гением. Но вот у всех гениев свои странности, не так ли? Джун, будучи хорошим другом Юнги, всегда пугал своим характером. Ким был неуклюж, забывчив, немного агрессивным, порой даже слишком. Всегда смотрел на всех сверху-вниз, раздавал советы, мудрости, пусть и не указывал, кому что делать. Намджун был странным, сочитал в себе спокойствие одновременно с гневом, умел ценить пространство людей, но свое ставил выше всех. Гений, которого общество хотело бы исключить. Мин Юнги же имел своеобразную странность — не оставаться в долгу. В смысле: если на него накинуться, он накинется на вас самой большой силой. Если его поддразнить, унизить и все в этом духе, то несмотря, насколько он вас ценит, все равно предпочтет опустошить тарелку с лапшой прямо вам на голову при возможности. Он совершенно забывает о здравом уме, о серьезности по отношению к вам, если вы что-то не так сделали. Мин Юнги как зеркало: он отражает вас и ваши действия. Если вы его обняли — он обнимет в ответ, если вы молчите — он молчит в ответ, если вы упрямитесь, прямо как Чимин, то да… — он будет упрямиться в ответ. – Так вот как? После этого мне должно быть приятно говорить с тобой? Бесчеловечный мерзавец! Да чтоб тебя! – Ты первый начал, называя меня псиной! Гадкий утенок! – Неужели? Это ты подтолкнул меня назвать тебя таким! Потому что ведешь себя, как псина! — уже превышает громкость Пак. — А ты меня гадким утенком назвал? Я красивее всех в твоем округе, скотина! И собеседником этому странному гению, как Юнги, достался нетерпеливый и очень обидчивый Пак Чимин, который тоже, кстати, не отстанет от человека, не получив своего. – Это ты вел себя, как стерва, а ведь я лишь предложил поговорить, придурок! — хмурится Юнги. — И нет, ты не красивее! Ты Лин видел вообще? Она красивее тебя в сто раз, истеричка! – Я теперь еще и истеричка? — пуще прежнего краснеет Пак от гнева, — Слышь ты, конь, если она красивее меня в сто раз, то тебя она красивее в миллион! – Конь? Ничего оригинальнее не придумал, петух? – Ага, а твоё «петух» прямо-таки блещет оригинальностью, — закатывает глаза блондин. – Так ты же тут кукарекаешь стоишь. – Если бы ты дал пройти, то я бы тут не стоял! Да и с такими животными, как ты, остается только кукарекать, тупица! – Слушай ты, натурал фигов, настолько жалко уделить несколько минут своего внимания? — чуть рычит Мин. — Ты ведь все равно до вечера свободен. – Мне жалко каждую секунду своего времени на такого, как ты, безмозглый! А ты трать все свое время на меня, сталкеришь ты хорошо! Даже знаешь, когда я свободен, чертов ухажер! – Меня предупредил Чонсон, мелочь, не обольщайся. Будто кто-то за тобой ухаживать будет, ты, кажется, и сам за собой не ухаживаешь, цыпленок, — оценивающе рассматривая Чимина от головы до ног, Юнги подмечает несколько пятен на его куртке. – Что ты там вякнул, баран? У тебя даже нет столько денег, сколько моя уходовая косметика стоит! – Так ты еще и косметикой пользуешься? Я точно под предлогом «поменять ориентацию» не сделаю тебя натуралом? Уж больно на голубого похож. – Ты просто сам наверняка не слыхал о слове «уход», котенок! – «Котенок»? Что же это, плохие словечки закончились, пай-мальчик? И я знаю, что такое уход за собой, дома гора средств, утенок! – Так эти средства и называются «уходовой косметикой», необразованный! – Не умничай, мелочь, — закатывает глаза старший. – Если я мелочь, то ты — сдача в магазинах! — бесится блондин. – Сдача? Ты в каком веке живешь, сладкоголосый, сейчас все оплачивают через телефоны, наличными никто не пользуется! – Вот именно, что ты сейчас никому не нужен! А теперь отойди, исчезни, очисти от себя дорогу! – Нет, мы еще не поговорили по делу. – А чем мы тут занимались по-твоему? Я больше не собираюсь тебя слушать, мудак! – Мудак? Не толкай меня своими лапами, тигренок! – Чего ты меня ласково начал называть? Влюбился? Иди свою Лин называй тигренком, умник! – Хватит ревновать! Да и… она больше на пантеру похожа, — задумываясь, кивает самому себе Мин, останавливаясь от своего гнева. Серьезно, он сейчас раздумывает, на какое животному больше похожа его подруга. – Ах ты ж тварь, — во всю толкая своего «собеседника» кричит Чимин. –Это я тебя ревную? Недоделанный придурок, да пошел ты! — своими маленькими ладошками впиваясь в грудную зону пуховика старшего, все жестче бьет его. – Хотя, она больше похожа на панду и… – А ты на обезьяну! – А ты на чихуахуа, тебе раньше не говорили? Прям скачешь тут от злости. – Вот же ж шкаф, дай мне пройти на выход! Лестницу загораживаешь! Я сейчас директрису вызову! – И что ты скажешь ей? – Что… — задумываясь, Пак соглашается с Юнги. Что он ей скажет, она все равно встанет на сторону своего «золотого мальчика и гения», на сторону этого нахала. Чимин уже давно забывает о своем плане спокойно провести этот день, поспать и покушать, насладиться пейзажем скорой зимы. Он стоит тут, краснея то ли от злости, то ли от обиды, не в силах подобрать слова и посмотреть в глаза Мину. – Я скажу, что ты пытаешься заделать меня в геи! А еще скажу, что ты сам гей! – Да, и как ты будешь перед ней выглядить? – Буду выглядеть красивее твоей Лин, с гордо поднятой головой! Вот как я буду выглядеть! – Перестань уже о Лин, упрямый! – Ты такая скотина, Мин, я же говорю тебе не тратить мое время! Ненавижу я тебя! – Если бы ты меня ненавидел, то не ревновал бы к Лин. Не так ли, мышонок? – Я не ревновал тебя к этой твоей пантере, самовлюбленный псих! Тебе лечиться надо, — топает ножкой Пак. – Сам лечись, нездоровый у тебя оттенок лица, видишь ли! Какой-то бардово-красный что ли… кирпичный? – Заткнись и умолкни, истукан! – Как я умолкну, если заткнусь, придурок? – Сам ты придурок! И вообще, куртка твоя не очень! Никто сейчас длинные не носит! – Хах, а твоя прямо-таки брендовая? Мои ноги зато никогда не мерзнут! И я слежу за модой, по сравнению с некоторыми, чихуахуа, — усмехается Юнги. – Вот это был предел, Мин! Я и есть мода в этой школе! Даже Хосок одобрил мою куртку, даже Хосок! – Хосок тебе не Бог, Пак. – Так ты тоже, чтобы судить мой стиль, страус! – Ты первый начал с моей куртки, курица! – Пошел в жопу, индюк! – Мечтай, белобрысый! – Ты — квашеная капуста! – Крабовая палочка! – Огурец! – Помидор! Чонсон, стоявший все это время у окна, и следивший за этой картиной, тяжело выдыхает, пряча глаза ладонью, не понимает, с кем он дружит. У всех людей есть что-то странное, — думает Сон, — он давно принял странности обеох друзей. Хотя, — раздумывает, — возможно, эти двое просто нашли друг друга… Честно, это больше похоже на детский сад, чем на старшую школу. – Из-за тебя мой друг вздыхает! — обращает на него внимание блондин. – Не называй его своим другой, он мой! – Твой? Лин твоя, и Чонсон тоже твой? Тогда зачем ты завёл эту перепалку именно со мной, дурень? – Ты собираешься ревновать меня к каждому столбу? – Тебе так просто кажется! Чонсон, — обращается Чимин уже к своему другу.— Кого ты выберешь? – Да, Чонсон, на чей стороне? – П-простите? — заикается Чонсон, недоумевая. Ему выбирать между помидором и огурцом? –Мне нужно домой, ребят. Юнги подхватывает Чимина за талию, становясь на бок и открывая своему другу проход. Не замечая сам, он прижимает Пака чуть сильнее к стене, двумя руками упирается на стену на уровне головы блондина, приближаясь к нему корпусом, полностью установливаясь на его поле зрения огромным масштабом. Чимин разглядывает черты лица старшего: его кошачий разрез глаз, округленный нос, тоненькие губы, чистую кожу, белоснежную, бледную; рассматривает его густые черные брови, красивый лоб и его самодовольную улыбку. Юнги сильный, он сильнее Пака в разы, умнее его в разы, популярнее и доминантнее. Чимину кажется, он начинает таять. Но нет, сдаваться нельзя! Надо сделать что-то такое, чтобы Юнги был выбит с колеи. – Проходи, — кивает товарищу Юнги, затем возвращает глаза на младшего, стоящего слишком близко. У Чимина красивые глаза, ярко выраженные, большие, сладкие; пухлые губы, отливающие блеском для губ или бальзамом из его уходовой косметикой, которая стоит «столько, сколько у Юнги денег нет»; его красивый, аккуратный нос, здоровый румянец, милый подбородок. Они просто стоят и рассматривают друг друга, будто вовсе не ругались минуту назад, как кошка с собакой – Не забудь про сегодняшний вечер, хен! — кидает Чимин уходящему Чонсону. – Почему ты его называешь хеном? – Почему нет? Он старше меня на год. – Я старше его. – А еще я его уважаю, так что прекращай допрос. – Ладно, помидорчик, — еще ближе наклоняясь к блондину, шепчет Мин, а Чимин краснеет пуще прежнего от стыда, точно помидор. — Перейдем к нашей теме. В следующий четверг я тебя забираю у твоего дома, и мы поедем ужинать ко мне, за моим столом, с моей семьей. Там будут мои родители и брат с девушкой, к которым мы присоеденимся. – С чего бы мне идти с тобой? – Мои родители считают меня странным. – Я тоже, — выдыхает в самые губы Чимин, немного ерзая на месте. Ему жарко в этой куртке, а его ещё и прижали к стене. Его жар и красные щеки от гнева и обиды превращаются в красные щечки от смущения и неловкости. Чимин сглатывает от их расстояния. Слишком близко. – Дослушай. Они гомофобы, считающие, что геи недостойны жить в этом мире. Думают, что они не заслуживают счастья, что отбросы. А я, как ты уже сам догадался, гей. И ты пойдешь со мной, чтобы я им доказал, каким счастливым я могу быть с парнем, усек? – Нет, я не хочу. – Почему? У тебя ведь все равно не появилась девушка. – У меня она есть! П-п, – нервно перебивает женские имена Пак. – Ты просто с ней не знаком! – А ты сам хотя бы с ней знаком? Чимин, перестань разыгрывать спектакль. – Месяц вообще-то ещё не прошёл! У меня есть время найти! – Месяц прошёл неделю назад. Так что? – заново шепчет Юнги, – В четверг, в шесть вечера, идет? Чимин не отвечает, долго проникая взглядом в губы Юнги. Старший красив, больно красив. На него нельзя не смотреть, нельзя не терять голову. – Чимин? Скажи что-нибудь. – Почему в школьных коридорах нет штор, — выпаливает младший давно засекшую в голове мысль. — Зачем мы платим тогда? – Ну… – всерьез задумываясь над вопросом парня, растягивает Мин, — На нижних этажах они имеются. Просто отсюда вид красивый, зачем закрывать? Чимину, на самом деле слушающего все это время Мина, становится жалко его и его положение в семье. Ему не хочется, чтобы Юнги терпел невзгоды жизни из-за чьих-то неправильных взглядов на жизнь, переставал любить из-за какого-то мнения. Всё достойны быть счастливыми и жить в этом мире, не называясь отбросами. Юнги, — самовлюбленный и упрямый кот, — тоже достойн. Чимин наблюдает за тем, как губы старшего растягиваются в самодовольной улыбке, все расцветая, что хочется стереть её с лица. Чимин ещё несколько секунд смотрит на эти губы, в мыслях пытаясь сосредоточиться на предложении Юнги, пусть даже не получается. Стереть эту лыбу хочется, но не кулаками. Шлепнуть его по губам? Сказать ему прямым текстом, чтобы перестал? Нет же, Чимин не настолько разумный, чтобы это делать. Он предпочитает обвить внезапно шею Юнги обеими руками, притянуть и губами соприкоснуться к его. Юнги от резких движении Пака замирает на месте, но через несколько секунд перехватывает силой ведущее место, слегка сжимая талию пальцами. Он припадает к этим губам и пропадает нахрен. Так и происходит. Через несколько секунд, блондин первым обрывает поцелуй, что тоненькой ниткой слюни продолжают растекаться, глядит на старшего со всей серьезностью. – Что-то случилось? – Да, – произносит он сурово. – Кто красивее? Я или Лия? – Ты сейчас- – Отвечай! – Чимин, я по парням. Но у Лии модельное лицо и... – не успевает он закончить, как блондин с реальной силой отталкивает его от себя и вальяжно уходит, спускаясь по лестнице. Чимин в голове раздумывает что надеть в следующий четверг, а Юнги усмехается над этим милым, но странным парнем, что упал на него, будто бы прямо с небес.