Монохромник

Площадь, пиво, сигареты, пачка психотропных в кармане. Ёбаный пафос. На скамейке - "осторожно, окрашено". Плевать. Толпы одинаково разных людей движутся мимо. А я все сижу. Сижу и рассуждаю, как актер погорелого театра - осталось только на колени упасть и вздыхать с горечью и непроходимой тоской в глазах. А люди все идут - думаю, им понравилось бы такое мое представление. Они любят клоунов. А я вот их не люблю. Ни клоунов, ни людей. Этих честных и душевных людей-человеков, которые создают прекрасное, которые не просто создают - созидают. Они подняли на флаг слова "Милосердие и человечность". Правда, если я решу вдруг подойти сейчас к любому из них и сказать - "мне плохо", наши библейские самаритяне пройдут мимо. Большинство - так точно. Впрочем, что я все о своем, псевдофилософичном. Люди хорошие есть и были, дай бог, будут дальше. Но, пока ты найдешь этого человека, придется неплохо так наглотаться дерьма. Это как с крупинками золота - перед тем, как найдешь их, приходится просеять большое количество песка. Кстати, я и сам не из серии "золотых песчинок". Я - такая же крупинка песка, которая при порыве ветра может залететь в рот и неприятно хрустеть на зубах. Меня случайно подхватят, перекосятся - выплюнут, вытрут губы рукавом. А вообще - ай да я, ай да молодец, как рассуждаю о жизни и смысле - ну истинный мудрец! Легко рассуждать об обществе, когда ты к нему не принадлежишь. Когда ты никогда не будешь принадлежать к нему. Общество - как единый организм, он не принимает инородные тела. Ты отличаешься от генетического кода данного общества, пока не перекодируешь себя или не исчезнешь, раздражитель, тебя будут продолжать изгонять. Вот такой биологический экзорцизм. Вот такой я отшельник-социопат, выбравший иной образ жизни путем ее прожигания. Куда-то унесло меня не в ту степь, вернусь на свою тропинку и пойду по ней осторожно дальше - не сворачивая более; голова моя - Черный лес, мысли мои - паутины. Толкиен, хитрюга ты этакий, как тебя интересно можно интерпретировать... Так вот, чтоб обобщить бесконечную нить моих мыслей и не давать ей разматываться дальше, можно было бы лишь сказать: в психушке люди гораздо добрее. Оп, какой неожиданный поворот мысли, да? А вел я именно к этому. Но это правда: люди и правда начинают понимать что-то в этом мире, когда проходят через испытания и неприятие. Как говорили древние, через тернии к звездам - не совсем то, конечно, но концепт катарсиса в любом случае в силе. Очищение души через страдания, вот такие маленькие мазохистские удовольствия. Повторяю про себя мысль, звучащую и правда дико - в психушке люди человечней. В смысле человека старых времен, а не человека, рожденного нашим веком, смеющимся над моральными ценностями. Стоит только вспомнить того странного парня с блуждающей улыбкой, подошедшего ко мне тогда, в холле. Он сел рядом, помолчал минуту, задумчиво рассматривая мое лицо. Заглянул мне в глаза. - Что у тебя? - спросил, скользнув взглядом по моим пальцам, державшим бумажку с приговором. - Развитие параноидальной шизофрении. - Бывает. - Он кивнул, принимая это совершенно спокойно. - А еще я люблю парней. - И это тоже бывает. - На вид ему было лет двадцать с лишним, однако у него были глаза человека, побитого жизнью. После того, как меня выписали, мы с ним ни разу не встречались. - Знаешь, все пройдет. И ты даже не вспомнишь. - Его голос звучал тихо, но почему-то очень уверенно. - Думаешь? - Да. Проходит все... именно на это и надеются врачи, затаскивая нас сюда и вкалывая по пять уколов в день. - А ты-то что тогда здесь делаешь? - полюбопытствовал я. Парень закатал рукав, показывая мне белые шрамы. - Неоднократная попытка суицида путем вспарывания вен. - Зачем? - Хотел, чтоб все поскорее прошло. Я даже имени его не узнал.