Спустя примерно десять месяцев.
Август… был жарким. Не таким, как в моей родной стране, но тоже приятно грел кожу, заставлял тело потеть, а мысли расплываться и таять. Хотелось лежать и ничего не делать, но, к сожалению, это было невозможно. После того, как я очнулась — медлить было нельзя и Полумна, собравшись буквально за считанные дни, отправилась в Израиль, чтобы набраться знаний в нужной области и расспросить опытных Целителей о моей проблеме. Когда она вернулась, стало ясно, что аборт делать уже поздно. Нужно было рожать. Причем, рожать в другой стране, под надзором специалистов. Мысли у меня тогда были мрачные и темные. Не раз я просыпалась ночью, желая плоду внутри меня поскорее сдохнуть. Думала о каждом косяке или препятствии, как о способе избавления от «паразита». Но в этом мире «Магия» защищала своих детей. И я сама могла стать той самой «предательницей крови», если бы решилась на подобный грех. Первые несколько месяцев Лонгботтомы во всем поддерживали меня. Обращались, как с вазой, чуть ли не пылинки сдували. Было неуютно. Странно. Противоречиво. Но с каждым днем неловкость в общении испарялась. Мы становились ближе. Луна старалась чаще веселить меня, рассказывать о магии. Показывала различные фокусы и учила меня обращаться с палочкой. Невилл тоже не упускал возможности просветить меня в чем-нибудь. Играл со мной в карты, показывал, как варить лекарственные настойки и чем отличаются с виду похожие, но совершенно разные травы. Мы часто собирались вечерами вместе, на кухне. Ужинали, разговаривали, играли, смеялись. Я тоже поведала им о своей жизни. О будущем, где я родилась, и которое, вот-вот, должно было наступить здесь. О себе; моей семье и проблемах. В конце концов рассказала даже о «Гарри Поттере» — детской книжке. Реакцией было изумление, но они, на самом деле, толком и не спрашивали о моей жизни. Оказавшись в более или менее комфортной обстановке, я начала чувствовать зависимость от доброжелательности этих людей. И, вместе с этим, стала ощущать запоздалую тоску по прошлому. Я скучала по строгому брату, по его брюзге жене, по шебутным племянникам, по друзьям, по родной квартире и собаке… как она там без меня? И, каждый раз просыпаясь в уже знакомой комнате и утыкаясь взглядом в серый безжизненный потолок, чувствовала опустошение и груз на душе. Луна и Невилл старались помочь, правда. Но я видела, что хоть они и принимали меня такую, какая я есть, всем было ясно; эта помощь — лишь возвращение долга «той» Гермионе. Было ясно, как день — после того, как всё закончится, я должна буду уйти. Я не смогу остаться рядом с ними. Ведь один лишь только мой внешний вид будет солью на их душевной ране. Но грустным мыслям было запрещено приходить в этот дом. Зимой, в феврале, врать про командировку стало уже невозможно. Письма от семьи Уизли приходили целыми пачками, да и Джордж, рассказывая, как страдает Рон, не добавлял в мою жизнь ярких красок. Поняв, что дальше так продолжаться не может, я взяла Луну, Джорджа и явилась в «Нору» прямо с животом. Доказательства моей «измены» были на лицо. На той же неделе, мы с мужем объявились в Министерстве, где я убила сразу двух зайцев. Подала на развод, и ушла в отставку, передав, временно, все свои полномочия Лизе, которая и без меня прекрасно справлялась со всеми обязанностями. Письмо, освобождающее меня от брака, принесла сова через две недели. Рона я с тех пор больше никогда не видела. Обрубить эти концы было, на удивление, слишком легко. Однако, взгляд бывшего мужа, полный отчаяния и потрясения от предательства, я, наверное, не смогу забыть так же быстро. Жизнь постепенно вносила коррективы в мои планы. Оказалось, что сменить личность и уехать, как я планировала изначально, было хоть и возможно, но трудновыполнимо. Моя внешность, походка, манера речи, привычки — я изменила всё. Узнать во мне прежнюю Гермиону было трудно, но всё ещё реально, что меня совершенно не устраивало. «Магический фон» тоже изменился, однако, этого всё ещё было недостаточно. Чтобы «переродиться» окончательно, мне нужно было пройти через сложный и энергозатратный ритуал. К тому же, не совсем легальный. Но главная проблема, как всегда, была в «плоде». Чтобы избавиться от связи с ним, нужно было проводить ритуал после его рождения. Материнские «инстинкты», ранее мне непонятные, выражались слабо, но сам факт возникающей привязанности к «паразиту» меня ни сколько не радовал, а вызывал лишь отвращение. Джордж, который всё же смог, спустя полгода, растопить мое сердце, сказал, что принимает мое решение покинуть Англию и, видя, как я мучаюсь, был готов забрать у меня младенца после его рождения. Слов благодарности я так и не нашла. Вместо этого я обняла его и зарыдала, понимая, что не могу позволить ему это сделать раньше, чем он узнает всю правду. — Я догадывался, — сказал он, поглаживая меня по волосам. Лежа у него на коленях и подрагивая от уже закончившегося плача, я чувствовала, что Джордж напрягся, и уже готова была к тому, что он отвернется от меня: его слова хлестали по мне, с размаху, но были приятными, оттого и удивительными, — Наверное, с самого начала как ты сбежала. Гермиона терпеть не могла карты, — хмыкнул парень. — Так ты?.. — я намеревалась встать, но страх за его реакцию сковал меня так, что я даже рукой пошевелить не смогла. — Да, думаю, я даже рад, что Гермиона ушла и не застала этого кошмара. За эти месяцы я успел привязаться к тебе, поэтому не думай: эта девочка не станет для меня обузой или чужой. Я принял это решение давно, просто никак не мог набраться сил сказать прямо. Чтобы не отпугнуть. По движению его тела я поняла, что парень, раньше горбившийся надо мной в попытках утешить, откинулся на спинку дивана. Его рука отстранилась от моих волос… на секунду я почувствовала себя незащищенной и приняла это отстранение с плохой стороны. Но только на секунду. Следующим движением я была притянута вверх и заключена в объятья. Слезы продолжали бесконтрольно стекать по моим щекам и губам. Его свободная рука прошлась по моему лицу, стирая капли, коснулась подбородка, приподнимая лицо вверх. Я увидела его глаза. Такие же влажные, как и мои. Вот только в них я не читала ни разочарования, ни обиды. Его взгляд подарил мне теплоту и поддержку, такую, какой я даже от родной матери не получала. Расстояние между нами было крохотным, минимальным. От прикосновения его губ к моему лбу, я зажмурилась, вздрогнула. Его рука сместилась со щеки мне на шею, мурашки табуном прошлись по спине и когда я открыла глаза и увидела, что Джордж улыбается, мне уже стало все равно. Он спускался все ниже, покрывая мое лицо лаской. Поцелуй оказался соленым, нежным и, по всей видимости, прощальным. Легкий укус, вкус его языка, его уст. Моя ладонь, которой я притянула его за волосы ещё ближе. Этими касаниями он прощался с Гермионой Грейнджер, а я, наконец, отпускала свою вину перед её близкими за то, что заняла чужое тело. Мужские руки прошлись по бедру, поднимая мой сарафан и заскользили по беременному животу. Где-то внизу потеплело и по телу разошлась еле уловимая нега. Ткань щекотала разгоряченную кожу. Когда ловкие пальцы добрались до моих трусиков и попытались их стянуть, я заставила себя оторваться от его губ и дернула ладонь вверх, продолжая тяжело дышать. Тело требовало большего, но я уже опомнилась и не собиралась потакать сиюминутному желанию. Это было неправильно. Джордж опустил голову на мое плечо, старательно поправил юбку и обнял меня за талию. — Извини, … — отдышавшись пробормотал он. Мы, прижавшись друк к другу, уснули прямо на диване в гостиной, а на утро я обнаружила себя на том же самом месте одну, укутанную в плед и переложенную в удобную позу. Полумна прошла мимо, увидела вопрос в моих глазах и поджала губы, так же молча отвечая мне. На душе стало грустно и я пожалела, что дала слабину и ложный повод думать, что всё это может продолжиться. Наверное, Джордж чувствовал себя даже более смущенным, чем я сейчас. К счастью, мы, делая вид, что все в порядке, забыли об этом моменте уже в следующую встречу. Мне не хотелось, чтобы мы начинали врать друг другу. Я, действительно, потеплела к нему. Но подобного рода мысли были дикостью. Хотя бы потому, что я не смогла бы, в полной мере, заменить ему Гермиону. Он, к счастью, тоже это понимал.***
Беременность — досадно — была Гермионе к лицу. В нужных местах все округлилось, цвет кожи выровнялся, волосы уже не напоминали мочалку и не были такими ломкими. Ресницы удлинились, подросли даже брови, вот уж чудо — магия. Через несколько недель должны были пройти «роды». Пара специалистов, с которыми (по переписке) завела знакомство Полумна, обещали прибыть на днях, чтобы понаблюдать за моим состоянием. Вопреки их опасениям, я чувствовала себя - как огурчик, но лучше, конечно же, было «перебдеть». Лонгботтомы до одури нервничали. В особенности Невилл, переживая, что первые роды, которые пройдут в этом доме, будут отнюдь не Полумны. Сама же девушка говорила об этом, как о тренировке перед грядущим, что парня не сильно-то успокаивало. Судя по всему, Луна уже была в положении, а Невилл в упор не замечал в её поведении очевидного. Это осталось нашим с ней маленьким секретом. Джордж тоже вносил свою лепту. Парень ходил за мной хвостиком и сильно раздражал своим беспокойством. Последней каплей стало то, что он притащил в дом коробку с пинетками, распашонками и прочими тряпками для младенцев. С ролью будущего родителя он, явно, уже свыкся. По итогу, я, разозленная, швырнула в него «Жалящим» опрокинув коробку со стола, и он умчался, проговорив что-то успокающе-лукавое на последок. Я вышла на улицу, наколдовала вокруг себя и кресла-качалки щит от насекомых и, прикрыв глаза, попыталась успокоиться и расслабиться. Мне почти удалось это сделать, как вдруг, совсем рядом, я услышала хруст травы под тяжестью чьих-то шагов. — Если это опять ты, Джордж, то «Жалящим» ты не отделаешься, — почти ласково проговорила я, но, услышав в ответ чужой голос, вздрогнула, распахнула глаза и всем телом повернулась к источнику звука. Сердце подскочило и забилось так, что каждый удар эхом бил по ушам. — Привет, Гермиона, — произнёс усталый мужской голос. — Гарри? — просипела я, в ужасе сжав свою палку в кармане домашних штанов. Опасение, впрочем, было напрасным. Направив палочку на какую-то ветку, Поттер трансфигурировал из нее стул с высокой спинкой и сел рядом, наблюдая, как за теплицами наворачивает круги Птенчик — коза Полумны. Я чуть расслабилась, но палочку из руки не выпустила, перекладывая ее в широкий рукав и скрещивая руки на груди, чтобы, в случае чего, успеть «выстрелить» первой. Он выглядел нервным и озабоченным. — Значит, Джордж? — Джордж? — Ну… — парень почесал затылок и дернул головой, — Это ребенок Джорджа? На секунду я потеряла дар речи. — О, Бож… Мэрлин, конечно, нет! — воскликнула я, тут же неловко смеясь. — И не… Рон? — И не Рон, — на этот раз слова вылетели из моего рта резче и жестче. Тон Гарри мне не нравился. Создавалось впечатление, что он пришел меня отчитывать. Спустя столько-то времени? — Я… просто увидел, ну, знаешь, как ты отдыхала. Решил подойти. — Кажется, я ставила защиту от насекомых, — вздох и я отворачиваюсь. С Гарри — как «Гермиона» — я так и не попрощалась по-человечески. Было странно вот так видеть его, ни с того ни с сего. Что же, если ему нужно было выговориться… Чувство вины вновь заскребло где-то внутри, но я быстро заткнула его. — Ты знаешь, кто родится? — вполне дружелюбно спросил Поттер, — Выбрала имя? — Я не знаю, зачем ты пришел и к чему ведешь… но если ты пришел просить за Рона… — Нет! — поспешно вскинул руки вверх Гарри, видя, что я ставлю руки на подлокотники в попытке встать. После этого его жеста я вновь села, — Я просто пришел передать… чтобы ты была осторожна. — Осторожна? — вскинула я брови. — Да, дело в том, что недавно Флёр и Джинни нашли… — Гарри? — Джордж, прибывший с новой коробкой, подходя к крыльцу заметил нас, — Какими судьбами? Но я не обратила на рыжего внимания. Ведь оно, в ту секунду, было занято словами Поттера. Он, напрягшись при появлении третьего лица, чуть нагнулся, чтобы оказаться ко мне ближе и закончил шепотом, к концу фразы двигая лишь губами. Как только Джордж подошел, они с Гарри обменялись парой сухих приветственных фраз и тот ушел в сторону «Норы», не оборачиваясь. Когда же его фигура полностью скрылась за холмом, Джордж и слова не успел молвить — с работы вернулся Невилл в компании четырех незнакомых волшебников в светло-желтых мантиях.***
План состоял в том, чтобы отправить меня заграницу. Но, в течении пары дней, целители освоили дом Лонгботтомов и взялись за мой осмотр и тут стало ясно, что уезжать никто не собирается. Самая главная из них — Евлампия, женщина с сеточкой тонких морщинок и узкими хитрыми глазами, после осмотра подтвердила то, о чем, честно сказать, я переживала больше всего. — Перемещение невозможно, — запричитала она, скрестив руки и наклонив голову. Не зря я так боялась! Не зря, не зря! — Проблема в магическом фоне, так ведь? — спросила Луна. — Да, — промямлил самый младший из них всех — Давид. Парень вздрогнул от направленных на него взглядов, завел прядь каштановых волос за ухо и, так же нерешительно, продолжил, — Из-за того, что у Мисс Грейнджер «раздвоились» потоки чуть раньше, чем мы планировали, перемещения любым магическим способом стали невозможны. — А человеч… Ну, маггловским, — вскинулась я, — Самолетом, например… — Это было бы возможно, если бы не чертов закон, — съязвила другая женщина — Миранда, которая только и делала, что возмущалась, почти не участвуя в процессе. Третья тетка, производившая куда более благоприятное впечатление, нежели все остальные, согласно покивала головой. — Посовещавшись с одним из членов Коллегии, мы пришли к выводу, что запросить международный портключ указав настоящую причину нашего здесь появления, мы не можем. Одно слово здесь о том, что мы хотим отделить от матери дитя, зачатое темным ритуалом, и нас сразу же упакуют в лодку до Азкабана, — пожала плечами Летиция. — Терпеть не могу эти формальности, что на Родине, что здесь! Какая разница, какими способами мы лечим, если в итоге - все счастливы и здоровы! — Невилл и Джордж, не участвовавшие в обсуждении, слушали все крайне внимательно и, после сказанных слов, прыснули и зажали рты кулачками. — И какая «на самом деле» причина вашего пребывания здесь? — По официальным бумагам, мы принимаем роды у действительно «обеспеченной» роженицы. В Академии на нас все смотрели, как на идиоток, но зато какими кислыми будут их лица, когда мы предоставим отчеты об исследованиях! — мечтательно закатила глаза Евлампия, и, опомнившись, поправилась, — К-хм, естественно, после того, как юная мисс Грейнджер благополучно сменит имя, проведет ритуал «Отречения» и исчезнет! — А ритуал?.. — попыталась было спросить я. — Для этого мы взяли Давида! — Миранда притянула высокого парня за шею одним точным движением, — Целитель он - так себе, но, зато, ритуалист отличный! Смущенный парень вновь поправил лезущие во все стороны волосы, кивнул и поднял палец вверх. Мы с Луной обеспокоенно переглянулись. Вид трех «акушерок» и парня, больше похожего на мальчика на побегушках, не внушал особого доверия, но оно все же было. После произнесения клятв о неразглашении, подписания бумаг и наблюдения за их работой, я, в общем-то, впечатлилась их слаженной работой и профессионализмом, не смотря на разношерстность их характеров. Через пару недель, как они все и предсказывали, мне стало дурно. Резко поднялась температура, живот скрутило так, что ни сесть ни встать. Невилл обнаружил меня скрючившуюся в теплице. Боль была такой сильной, что я не сразу поняла, что Лонгботтом рядом и пытается отодрать мою руку от столбика, чтобы отвести в дом. Уши заложило, я жмурилась, не в силах сдержать боль, и только и могла, что мычать и стонать, не в силах даже услышать, что мне говорят. Пришла в себя я уже в спальне, с мельтешащими над моей головой лицами людей. Женщины спорили между собой, а мужчины стояли в стороне, взволнованно переговариваясь. В отчаянии, я, как могла, прохрипела имя Джорджа, вложив в голос всю силу, которая у меня осталась. Уизли обернулся на долю секунды, но выражения его лица я усмотреть не успела, обзор закрыла Миранда. — Ну, что, очнулась?! — воскликнула женщина, — Тебе, милочка, сейчас понадобятся все твои силы, поняла? Гера, ты меня услышала? — Воды уже отошли, осталось только вытащить плод, — тон Летиции, в отличит от остальных, был спокойным, — Справишься? Я кивнула. — Ну-с, давайте вытащим этого черта! Затем мир погрузился во тьму.***
Восстановление проходило гладко. Я, стыдно сказать, не выходила из комнаты даже в туалет, боясь покинуть постель, да и вообще, пошевелиться лишний раз. Плод был… рядом. Как только Евлампия попыталась присунуть его мне в руки, я взбунтовалась, потеряв самообладание. Я была слаба, мне было больно. Но плоду первое время нужно было находиться рядом со мной, чтобы устаканить оставшиеся связи между нами. Я чувствовала. Даже не поворачиваясь к люльке - я знала. Ощущала. Его дыхание. Хрипы. Могла даже слышать, как лопаются на его губах пузыри из слюнок. Он шевелился, дрыгал ручками и ножками, стукаясь о мягкую стенку колыбели. Это, поначалу, сводило меня с ума. Но позже я смирилась. Чаще всех приходил Джордж. Я желала, чтобы он оставался рядом. Хотела чувствовать тепло его рук и биение его сердца, пока обнимаю его в попытках забыть произошедшее. Мне нужно было утешение. Но, чем чаще он приходил, тем чётче я понимала, что он приходит не ко мне. Он приходит к ней. Слушать скрип половиц. Почти фантомно ощущать, как он садится на корточки, чтобы ближе видеть младенца. Как он тянет к ней руку, как она, в ответ, сжимает его палец. — Унеси это, с меня достаточно, — шептала я, скрывшись от мира в коконе из одеял. — Я же не могу разговаривать с твоей спиной, — тоскливо говорил он и никогда не выполнял мою единственную просьбу, — Да, и к тому же… если ты не против… я уже дал ей имя. Рена. Как тебе? Я не ответила. Что-то непонятное промелькнуло на краю сознания, но уцепиться за эту мысль я не успела. В этом имени и в том, как его произнес парень, было что-то такое… — Пожалуйста, потерпи ещё немного. Единственное, что мы можем сделать, это оставить её рядом с тобой. Совсем скоро темномагическая энергия уйдет, оставив её самым обычным младенцем. К тому времени ты уже поправишься и мы проведем ритуал. Пожалуйста. Я не ответила. Дверь с тихим щелчком захлопнулась за ним и я, подождав пока его шаги стихнут, вскочила с кровати, схватив с тумбочки волшебную палочку. — Что?! — рявкнула я, приближаясь к люльке, — Что в тебе такого особенного?! — сухие пальцы вцепились в бортики люльки. Я задрожала, упав на колени и зажмурилась, не в силах посмотреть на неё, хотя до этого действовала куда решительнее, — Тебя не должно было быть! НЕ ДОЛЖНО! Кроватка в моих руках начала раскачиваться, а палочка, зажатая между пальцев, опасно нагрелась. Ребенок заверещал. Злые слезы брызнули из напряженно зажмуренных глаз. Дверь распахнулась; на шум сбежалась половина дома. — Гера, нет! — закричала Полумна и бросилась на меня, вырывая из рук палочку и сковывая в объятьях, — Тише, тише… — Н-да, об этом мы как-то не подумали… — досадливо сказала Евлампия, переводя скептический взгляд с ребенка, которым уже занялась Миранда, на меня и обратно, — Явно, сказывается ломка. — Ломка? — испуганно спросила Луна, продолжая раскачиваться вместе со мной и обнимать. — Магия заставляет её любить дитя. А она ее ненавидит. Раньше темная энергия выступала в роли подушки безопасности, блокируя и её реальные чувства, и навязанные. Чем меньше её остаётся, тем сильнее реакция. Нужно проводить «Очищение», и срочно. Иначе она слетит с катушек. — Да, как сказать, — хмыкнула Миранда, укачивая ребенка, — Мне кажется, она у… — Когда? — просипела я, пытаясь выровнять дыхание, — Как скоро мы сможем избавить меня от этого? — Всё уже почти готово, нужно было только дождаться, когда Ваше состояние стабилизируется, — это подошел Давид, испуганно выглядывая из-за двери, — Но, точно ли Вы в порядке? — А ты не видишь?! — воскликнула я, вырвавшись из рук Луны, — Я не в порядке, потому что чувствую каждый вздох этого ребенка! Он мне не нужен! — Что стряслось? — запыхавшиеся, в комнату зашли Невилл и Джордж, — Мы слышали шум из окна… — Дж… Невилл обеспокоенно осматривал последствия моего эмоционального взрыва, а Джордж… А Джордж, мельком глянув на меня, сразу же подошел к Миранде, забирая у неё младенца, бормоча успокаивающие слова. Его поведение… Почему одна я замечаю эту странность? Почему он так быстро… — Гера, — важно начала Евлампия, — Тебе нужно потерпеть всего неделю. Семь дней. Справишься? — Да, — вымученно пробормотала я. Напряжение ушло и осталась только пустота, которую хотелось заполнить сном и отдыхом. Но я уже достаточно отдохнула, — Я могу чем-нибудь помочь? Чем угодно. Мне надоело просто лежать и смотреть на… это. — Мы готовим пастуший пирог, как на счет присоединиться? — теплые руки Полумны легли мне на плечи. — Да, пожалуй.***
Для того, чтобы провести ритуал Очищения, нужно было просторное помещение с крепкими стенами, алтарь, два ритуалиста, целитель и куча времени. Процесс занимал ровно сутки. А пока Давид заканчивал роспись потолков рунами, я неспешно прогуливалась и, чувствуя желание прикоснуться к каждому кирпичику, невесомо касалась кончиками пальцев стены. — Волшебство, да? — привыкнув к тишине, я вздрогнула и развернулась. Давид, закончив роспись, спустился со стремянки и, как раз в тот момент, когда я подошла к нему, складывал её — Магией пропитана каждая пылинка. Не думал, что когда-нибудь смогу провести ритуал здесь. — Откуда взялось это место? — спросила я, беря стремянку за нижний конец, в то время как парень взял её за верхний. Колдовать здесь было нельзя, поэтому справлялись своими силами, таская инвентарь уже на протяжении нескольких дней. — «Янтарь» — воодушевленно начал парень, открывая дверь наружу и придерживая ее, — Несколько сотен лет назад магические алтари были редки и были только у зажиточных семей. Для ритуалов простых магов, не из родовитых, использовались «общие». Волшебники собирались несколько раз в год, в одном и том же месте, и воздавали уважение матери Магии. Те места вскоре стали местами Силы. На одном из них, например, находится Хогвартс. В то время гоблины приватизировали несколько таких мест Силы и создали ритуальные помещения для своих нужд. Сейчас, если хорошенько заплатить, можно взять их алтарь в аренду, указав лишь какой ритуал будет проводиться. Янтарь, — указал он пальцем на большой темный камень в середине комнаты, — нейтрализирует темную магию и символизирует, по сути, счастье в чистом виде. Для наших целей подходит в самый раз. — Давид улыбнулся, перехватил стремянку и закрыл дверь, поведя меня к выходу. Пройдя по длинному темному коридору, мы поставили лестницу в кладовку и отправились домой через камин, который находился в комнате напротив. — Когда заключаешь договор аренды, тебе выдают карточку с адресом камина. Как только срок аренды подходит к концу, камин блокируют и меняют адрес, — продолжал Давид уже в гостиной дома Невилла и Полумны. — А если задержишься там дольше, чем на минуту, то выйдешь оттуда только тогда, когда войдет следующий арендатор, — закончил за него Невилл. Он лежал на диване, укрывшись одеялом из спальни, и как только появились мы - зажег «Люмос». — За что тебя так? — удивилась я, складывая мантию. — За то, что не понимаю намеков, — недовольно буркнул Лонгботтом, приподнимаясь с дивана, — Луна уже пару дней пытается что-то мне сказать и злится, что я не понимаю… — Ааа… — понятливо протянула я. — Ты что-то знаешь? — подозрительно спросил он, подставив свет от палочки под подбородок, — Скажи! — Сам догадаешься! — Пора спать, — пробормотал Давид зевая, — Все уже готово. — Уже все? — Так быстро… — Этого стоило ожидать, — Со второго этажа, перевешиваясь через перила, нас троих застала врасплох Луна, — Гера, нужно принять ванну! — Иду, иду… Луна, недовольно хмыкнув на Невилла, удалилась. Что же. Осталась всего одна ночь… Поздним вечером, в последний день моей жизни здесь, я в последний раз выглянула из окна, надеясь увидеть там хоть один ответ на вопрос: «Почему я оказалась именно здесь?» Ответа не последовало. Выпив назначенные послеродовые зелья, я легла и, плотно укутавшись одеялами, провалилась в, отчего-то, беспокойный сон.