31 декабря. 2021 год. Берлин. Германия.
Артём Шатохин
И пусть пройдёт несколько десятков лет, я буду помнить. Шрам на тыльной стороне ладони не даст мне забыть тот вечер. Ровно в 21:30 Глеб, Слава и Максим стояли у входа. Сергей усмехнулся, схватил меня за руку и полоснул ножом по тыльной стороне ладони, чтобы не расслаблялись. Я видел, как на лице Глеба заиграли желваки, он был готов подорваться с места, но это бы означало плачевные последствия для каждого из нас. Мне лишь оставалось молча наблюдать, как капли моей крови падают на пыльную дорогу. Когда мы вошли внутрь, Сергей, как ни в чем не бывало, уселся за стол, закурил сигарету и закинул ногу на ногу. Его люди держали меня за руки, пока он сам медленно выводил свои инициалы на бумагах. По лицу Славы было видно, что он не может смириться с подобным исходом. «Чёрный георгин» отныне потерян. А значит, потеряно всё, что было сделано за несколько лет. Максим стоял в стороне, казалось бы, не подавая признаков жизни вовсе. Вероятно, ему было совершенно всё равно, что будет дальше. И только Глеб смотрел на меня. Его глаза хоть и застилала пелена полного отчаяния, всё же в них можно было прочитать: «Всё будет хорошо». Не герой ты, Шатохин, а полный идиот. На что я рассчитывал? Ведь ещё с момента первой встречи с Сергеем, было ясно — нам не выйти победителями из этой игры. Бумаги подписаны, я до сих пор чувствую, как от железной хватки освобождаются мои руки, словно даря мне крылья и путь к свободе. Но что это за свобода? Неужели всё то же гадкое чувство, которое я испытывал годами, когда под мою кожу вводились иглы? «Прицепом со мной в ад пойдёте», — вспоминаю я слова девушки, чьё имя так и не узнал. Той, которая с перегрызенными венами отдала Богу душу в монастыре. Глеб подходит ко мне и проводит пальцами по моей щеке. — Тебя не мучали? Отрицательно качаю головой. На удивление, меня действительно никто не мучал. Всё это время я сидел за столом вместе с Сергеем, пока тот попивал чай в ожидании поездки в клуб. Мне также был предложен чай и куча разных сладостей, но я ни к чему не притронулся. Конечно, как тут можно пить чай и думать о прекрасном, когда сзади тебя стоят два амбала, в любой момент готовые пробить тебе голову, если дёрнешься хоть раз, предпринимая попытку бегства. — Ну что, мальчики, вот и подошла к концу наша войнушка, — усмехается Сергей, — сотрудничать с вами не буду, так как с теми, кто ничего не имеет. Это не особо выгодно. — Да, — кивает Слава, подходя к нам, — мы действительно ничего не имеем. Сименс кивает в сторону выхода. Я уже готов сорваться и поскорее покинуть здание, но парни не спешат. Неужели даже в такой ситуации важно уйти красиво? Меж тем замечаю, что Максим вовсе не собирается двигаться с места. Это очень озадачивает нас троих. Как только мы подходим к двери, ведущей в длинный коридор, Глеб оборачивается и, хлопнув в ладоши, цедит сквозь зубы: — А ты останешься хоть с чем-то? Сергей вскидывает бровь, когда Максим быстро вынимает пистолет и стреляет куда-то в потолок. Я чувствую, как парни подхватывают меня за подмышки, заставляя бежать. Подрываюсь с места, всё так же смотря на Максима, тот стоит, даже не шелохнувшись. Он улыбается сам себе, тихо шепча: — Данечка, я иду к тебе. Сергей подрывается с места, но не успевает. В следующую секунду раздаётся невыносимый грохот, и всю комнату заливает огонь. И только Максим не сдвинулся с места, он принял на себя удар. Кто знает, может, теперь он счастлив. Понятия не имею, какую конструкцию придумали ребята, что спустя пару секунд после выстрела в потолок раздался взрыв, и всю комнату неумолимо начали жрать языки пламени. Мы успеваем выскочить на улицу, когда где-то в области бесконечных коридоров, по которым когда-то провожал меня Даня, раздаётся ещё один взрыв. — Макс! — Слава собирается кинуться назад, но Глеб ему не позволяет, он пытается его оттащить, на что тот брыкается. — Нет! Отпусти меня, он ещё там! Почему он не побежал? — Слава, идиота кусок, я не знаю! — Глеб срывается на крик, я вижу как по его щекам текут слёзы. — Пожалуйста, блядь, сядь в машину. Через минуту здесь всё будет в огне. Парень обмякает, словно тряпичная кукла и, громко шмыгнув носом, идёт к машине. Я наблюдаю, как пламя охватывает крышу здания. Стою, как вкопанный, пока Глеб не дергает меня за плечо. — Пожалуйста, пойдём. Я опускаю голову и иду к машине. Мы уезжаем, пока за нами горит «Чёрный георгин». И пусть пройдёт тысяча лет, я всё равно буду помнить. Шрам на тыльной стороне ладони не позволит мне забыть никого. Даню, который подкрадывался, как кошка, к своим врагам. Максима, который променял свою жизнь на встречу с ним. А может, после смерти действительно что-то есть? Может, они вместе где-то там? Следят, улыбаясь, за нами сквозь глаза наших воспоминаний. Когда проводилась экспертиза, куча тел лежали в хаотичном порядке. Они пытались спастись, вероятно. Сергей тоже боялся и метался, как зверь в клетке. И только одно тело лежало ровно во всё том же углу, прижимая к груди пистолет. Максим. Он похоронен рядом с Даней и его семьей. Наверняка их отцы и подумать не могли о том, что спустя много лет один из сыновей пожертвует собой, чтобы быть рядом с другим, даже в соседней могиле. А Глеб схитрил. Он отдал Сергею клуб и завод, а вот квартиру с борделем оставил за собой. В скором времени он продал и особняк, и квартиру. И, не желая оставаться в этом городе, в этой стране, на заработанные деньги, мы все втроём перебрались в Берлин. К моей маме. Уже к середине 2021 года она прошла все курсы химиотерапии и сейчас находится в ремиссии. Славу и Глеба она приняла как родных. Может, она и догадывается, что между мной и вторым что-то есть, что-то нечто большее, чем дружба, но молчит. Раз в три месяца мы возвращаемся назад в родной город, чтобы убраться на могилах Максима, Дани и его родителей. Мы никогда не ездили по дороге мимо пожарища «Георгина». Ходят слухи, что там так и осталась сгоревшая развалина. Из раздумий меня вырывает Глеб. Парень обнимает меня сзади, убирая истлевшую в руке сигарету, к которой я так и не притронулся, стоя у окна, наблюдая, как по улице Берлина носятся люди с пакетами и подарками. Парень кладёт подбородок мне на плечо. — Пойдём готовиться, скоро все придут. Наш стол не особо богат. Самое главное богатство — это люди, собравшиеся за ним. Я, Глеб, Слава и моя мама, которая приехала с другого конца города, дабы провести этот вечер со своим сыном и его друзьями, ставшими за этот небольшой промежуток времени её семьей. По бокалам разливается шампанское, и мы дружно встаём, дабы произнести тост. — За домашний очаг, — моя мама оглядывает нас с тёплой улыбкой на лице. — За крепкую дружбу, — подхватывает Глеб. — За любовь и семью, — говорю я, вспоминая про вечер с Даней на могиле его родителей. — И за тех, кого, к сожалению, нет за этим столом, — продолжает Слава, имея в виду не тех, кто не смог сегодня придти, ведь таковых нет, а именно Даню и Максима. Ведь нам не нужно новых друзей и близких. Настоящих друзей хватит и пятерых, если они настоящие. И пусть двоих не стало, они будут жить, пока мы будем их помнить. Не знаю, что нам уготовано дальше, все круги ада пройдены. Но пока рядом есть Глеб, который стал для меня всем, и Слава — самый настоящий верный друг, нас ожидает только светлое будущее.