***
Омега стоит предо мной в шикарном алом платье, которое немного запачкано кровью Цзинь У. Он успел пронзить его мечем и после отбежал в сторону из-за чего его и не схватили. Хотя должны были. Уверен, если вскроется, что это именно он навредил владыке - наказание неизбежно. Хотя я и попробую смягчить его. Не хочу, чтобы Ши Циньсюаню досталось. Тем более из-за этой гадины. Даже готов отхлестать омежку плеткой. Лишь бы не на эшафот провожать и затягивать петлю на шее. - Мин Сюн, а ты меня любишь? - внезапно спрашивает омега. - я что тебе говорил? - прости... Больше не буду называть Мин Сюном... - снимай одежду! Быстро. Всю, - злость начинает закипать во мне. Меня злит Циньсюань своим поведением. Я сколько раз говорил называть меня по имени! - всю нельзя, - омега прикрывает руками тело. - а ты снимешь. - мне нельзя... Я пока еще небожитель. И тело девственно. - ладно... Оставь эту тряпку... Омега быстро начинает раздеваться. Я вижу, как по щекам текут слезы. Макияжу конец. Сейчас размажется. А это недоразумение запутывается в собственных нижних брюках и падает на пол. Циньсюань прикрывает рукой лицо и всхлипывает: - прости... я... Я.... - ты не хочешь? - хочу... Но мне страшно... Ты же демон. А если меня... - я твой муж. Тебя больше не тронут. Если я не позволю. А я не позволю. Гарантирую тебе защиту. Даже если мы спустимся в мои владения Черных Вод. - а мой брат точно не пострадает? - замолчи... Не смей упоминать его на нашем ложе! - прости Мин Сюн... Я со всей силы бью его по лицу, а потом хватаю волосы, наматывая их на свою руку. Как это убожество посмело это сказать? Совсем забылось? Меня это злить начинает. Я до боли тяну волосы в руке и после отвешиваю пощечину по милому личику. - еще раз назовешь меня так и я тебя чести через рот лишу! - нет! Только не рот! Не надо рот первым!!! - Циньсюань прикрывает ротик рукой и с ужасом смотрит на меня. - что... позорно для тебя? Я тебе что говорил про мое имя... - я по привычке... Отпускаю и после сажусь рядом на пол. Омега дрожит и всхлипывает. Да, кажется, я перегнул палку. Не стоило так грубо обращаться. Теперь утешать надо. - по привычке он... Знаешь, я проголодался. Поэтому у тебя есть время привести себя в порядок. И не реви. Я же не издеваюсь над тобой. - ты меня бьешь... - омега утирает слезы. - за дело бью. Потому что ты не принимаешь меня. - принимаю... - а ты понимаешь, кто я? - понимаю... - совестно? - да... Я глажу по голове и после ловким движением вынимаю из маленького пучка костяную шпильку. Красивые длинные волосы тут же падают на плечи и грудь омеги. Он немного приоткрывает глаза и после начинает медленно развязывать свой пояс. Макияж уже успел размазаться. Пусть смоет теперь это. Не нравится мне эта размалеванность. - волосы не смей убирать. Я люблю, когда у омег они лежат по подушке. - Мин... Хе Сюан... А можно мне масло? - возле кровати. Там поднос для тебя лежит. Все что надо. Мои слуги принесли. - спасибо... На подносе и правда стояло масло. И еще травы против зачатия. И микстура, обезболивающая. Ну конечно же полотенце, графин с водой. Все для того, чтобы омеге было комфортно. И он тихо принимает это. Подходит, наливает себе воды попить. Смотрит на микстуру. Потом переводит взгляд на меня. Я никак не реагирую и только начинаю есть. Мне принесли лапшу с мясом и овощами. И немного вина. А Ши Циньсюань выпивает немного микстуры и после вытирает рот. Потом тяжело вздыхает и начинает раздеваться полностью, пока на теле не остается только набедренная повязка. Омега тихонько берет масло и отворачивается от меня. Я демонстративно сажусь спиной. Пусть сделает все, что надо. Мне не охота разбираться с этими ритуалами. Лучше поесть, а потом сделать пометить. - ну что, готов? - говорю я после трапезы и поворачиваюсь к нему. Ши Циньсюань кивает и прикрывает руками грудь. Нижняя часть юного омежьего тела скрыта красивой голубой юбочкой, которая едва достает до середины бедер. Это очень тонкая, но при этом не прозрачная ткань, которая должна скрывать от глаз альфы самое интимное место. Смотреть туда можно только после первой крови. - что с лицом? - у меня ощущение, что я за жизнь брата отдаю свое тело... - ну так и есть, - я вытираю рот салфеткой и после кладу ее на обеденный столик. - то есть ты меня не любишь? Я думал, что ты меня любишь. Что мы пара... - я люблю тебя. Даже несмотря на то, что что судьба нас свела самым ужасным образом. Я поэтому тебя и спасаю, что люблю. В противном случае тебя бы сбросили в мир смертных и убили бы. Тебе бы не дали состарится. Слишком много знаешь. И болтлив очень. Многие хотели бы счеты свести. Но брат твой не позволял. Теперь, без брата ты приманка. Но будучи моим омегой ты неприкасаемый. Поэтому благодари судьбу, за то, что я тебя решил спасти... Ши Цинсюань садится на кровать и снимает эту тряпку с себя, полностью обнажая тело. Смелости много. Учитывая, как чтит традиции своего мира. Как омежка, просил выполнить все ритуалы и даже у брата просил разрешения, умоляя на коленях. Тот правда побил его. Но после разговора со мной согласился. Я просто пообещал приструнить Циньсюаня. Сделать из него порядочного омегу. - мне уже плевать на предписания. Я итак связался с демоном. И я бы предпочел жить по законам демонов. Если я не истинный небожитель. - отправишься со мной в нижний мир? В мои владения? - как пожелает мой муж. Я доверяю тебе... - он покорно опускает голову. - по законам демонов хочешь жить? Тогда я трахну тебя всего. Как и положено в мире демонов. - нет такого предписания в мире демонов. Хуа Чен не брал в первую ночь Се Ляня в рот, - Ветерок тут же всполошился и весь сжался. - потому что они предпочли соблюсти законы столицы. С этой тряпкой и в определенной позе. А вот я могу сделать с тобой все, что угодно... - нет такого предписания. Омег же уважают в мире демонов! - ты изучал законы демонов? - немного... Хотел понять кое-что, - омега отходит на шаг от меня. - что? - можно ли жить демону и небожителю... Но там не нашел ничего. - это не запрещено. Поэтому и не написано ничего. - а как же уважение к омегам? - есть негласные правила. А есть запреты. Правила: уважать омегу, перед актом получить согласие, позаботится о невинном теле, если таково тебе досталось. Запреты: надругательство над телом, насилие над омегой через его природу. Использование течки омеги в своих низменных целях. И насилие над законным мужем, переходящее грань. - а что это за грань? - я не имею права ломать тебе кости, скручивать голову, отрубать что-то, без вины наказывать прилюдно. - но ты бил меня по лицу, - омега прикладывает руку к щеке. - несильные удары разрешены. А вот колотить до синяков запрещено. Да и беременных омег трогать запрещено. Они неприкасаемые. - да, демоны хоть и твари, но как-то человечнее, чем небожители... - сам-то понял свои слова? Ши Циньсюань кивает и после кладет руки на мои плечи. А потом отворачивается в сторону и смотрит на постель, которая уже готова. На ней лежит красивая белая простынь и несколько отрезов голубого шелка. Омега вздыхает и после тихо говорит: - мое тело готово... Делай то, что считаешь нужным. - плакать не будешь? - не буду. - я с тобой кухтаться не собираешься. Заревешь - продолжу. - даже если мне будет плохо? - ты лишишься девственности сегодня. Чтобы твой брат не смог утянуть тебя. - разве девственность тут играет роль? Я же замужний омега. - метка будет весом аргументом в суде, когда будет решаться твоя судьба. Поэтому или ты сегодня изменишь свой статус в обществе или получишь наказание вместе с братом. Он тихонько опускает голову и после послушно садиться на кровать. Ши Циньсюань улыбается и после поправится свои волосы, чтобы убрать их назад. По щеке течет слеза. Опять он ревет. Бесит. Я ударю этого омегу еще раз, если это не прекратиться. - по законам демонического мира? - да, по законам демонического, - Омега улыбается и после вытирает слезу. Я вижу, как его глаза сверкают. Циньсюань уверен, что это лучший вариант. И по крайней мере он обещает быть безболезненным. - тогда на колени вставай. И рот открывай. - что? Как? Зачем? Я не это имел ввиду! Нет! Не хочу! - чего переживаешь. Сказал же - хочу как у демонов. Ну так давай. Сначала в рот, а потом с тем, что у тебя внизу разберёмся. Омега в ужасе отсаживается от меня и потом прикрывает тело руками. Боится. А все из-за убеждений. - я жду. - нет, с горяча было сказано. Не надо мой ротик первым. Я не шлюха! - по твоим традициям? Тогда возвращай юбку и задирай руки. Я их свяжу, чтобы не рыпался. Будет весьма грубо. Чтобы крови было много. У вас же как считается, чем больше, крови - тем почетнее это для омеги... А у нас, демонов, сначала надо разогреть омегу. Помочь ему не бояться, чтобы боли было меньше. И чтобы никто не плакал... Ши Циньсюань смотрит на брошенную юбку, а потом на меня. А после кивает и встает на ноги, переминаясь. Страшно бедняжке. Но все равно падает предо мной на колени и прикрывает рот рукой. По щеке течет слеза, а омежка скулит. Я же молча раздеваюсь. Снимаю ханьфу, потом нижнее одеяние и после брюки. Теперь мое тело лишено любых тряпок. И теперь мне ничего не мешает. - самостоятельно рот не отроешь? Стыдишься? А ведь об этом никто не узнает, если ты трепаться не будешь. Я сажусь на кровать и резко хватаю за подбородок омегу, чтобы открыть доступ к губкам. Ветерок дрожит, но послушно открывает рот. Секунда и по нарумяненной щеке катится слеза. Белоснежное тело с россыпью веснушек дрожит, а тонкие ножки разъезжаются в стороны. - ну? Разве это так страшно? Давай, ты можешь сделать и себе приятно. Омега приоткрывает глаза и жалобно смотрит. Мерзко. Я хватаю за волосы эту плаксу и заставляю отстраниться. - у меня ощущение, что я тебя насилую. Ты вообще хочешь или нет? Или ты боишься? Чего ревешь? - я злюсь на омегу, но продолжаю держать его голову за волосы. - боюсь, - всхлипывает Ветерок. И после прикрывает рот рукой. - чего боишься? Ты замужем. Тебя не тронут за связь. Путь совершенствования ты не нарушаешь. - он большой. - и что? Не поместиться в тебя? Я растяну, если увижу, что у тебя там дырка маленькая. - я не могу... Отпусти!!! Ветерок вскакивает на ноги. Я отпускаю шевелюру и позволяю омеге отбежать за ширму, где стоит бочка с водой и таз. Кажется, переборщил. Надо было приласкать и успокоить. А не давить. Эх, сорвало башню с этой местью. Я ведь хотел отыграться на Ветерке сейчас... Но понял, что не могу. Не могу невиновного человека унизить и сделать ему больно. Тем более не могу это сделать с омегой. Хоть это и не будет считаться преступлением. Ши Циньсюань не демон. А значит на него законы не распространяются. Я могу и голыми руками свернуть милую головешку и бросить под ноги Ши Уду. И мне ничего не будет. Только Хуа Чен с укором посмотрит и уйдет. Но я не могу. Не позволяет одно чувство - любовь. - Циньсюн... Прости меня. Я был очень груб с тобой, - захожу за ширму и вижу в руке омеги меч. Ветерок лежит на полу с раздвинутыми ногами и молча смотрит на меня. В руке сжимает рукоятку меча, которую направляет прямо в себя. У меня все сжимается внутри. Я падаю перед Циньсюанем и хватаю оружие, чтобы вырывать его из рук омеги. - у тебя с головой все в порядке? Бросаю меч в сторону. Омега всхлипывает и прикрывает руками лицо. Ножки сдвигает и после отворачивается от меня, тихо шепча: - не мешай. Могу и самостоятельно разобраться с этой проблемой... - нет... Ты на это не пойдешь. Почему ты не хочешь со мной? Почему меч выбираешь? Ты понимаешь, чем это кончится? - с тобой мне будешь больнее... Ты демон. А мое тело невинное. Если Се Лянь имел много грехов, то я только один - пьянство. А с чистым телом близость с альфами мучительна. Я даже пальцем себя никогда там не... Хранил свое тело для единственного мужа, - омега захлебывается в рыданиях и сдвигает свои ножки. - тебе кто этот бред сказал? - в библиотеке моего старшего брата есть книга. Там все об отношениях омег и альф... - бред эта книга. Пошли, я тебя успокою. Мне пришлось сгрести в охапку омегу и унести обратно на кровать. И там уже опоить вином и утешить. Все объяснить, поговорить, хоть я и не люблю это делать. А еще разобраться с отношениями. Сошлись на том, что мы будем жить по законам столицы. По крайней мере первое время. Пока Циньсюань не привыкнет к тому, что к омеге могут относится хорошо. А потом спустимся в мои владения и там будет жить по законам мира демонов. Хотя я все равно буду уважать омегу. - ну что? Сможешь принять теперь? - да... Мое тело готово, - омега улыбается и ластиться ко мне, прося нежности. Я сижу и смотрю на это прелестное чудо. Идеальное тело, покрытое россыпью веснушек. Красивые каштановые волосы, которые ложатся локонами по плечам и спине. Но вот если убрать их... То можно увидеть следы от кнута. Метод воспитания старшего брата. Не нравилось ему, что омега проводит время в тавернах и выпивает. Что шляется со всеми подряд. Но при этом хранит свой обед. Что оголяет грудь в приличных местах и находит друзей даже среди альф. А еще на руках следы от его огромных рук. Хватал бедняжку и швырял куда только можно. Поэтому на бедрах есть синяки от ударов о разные тумбочки и столы. Запугивал. Издевался. Запирал в комнате. Поэтому омега и так остро воспринимает близость. Хотя и хочет этого. Я знаю, что хочет. Только вот так сильно боится брата, что не решается перейти грань. Ведь брат может огорчиться, узнав, что единственное сокровище теперь не принадлежит ему. Для него Циньсюань был подобен вещи. Дорогой вещи, которая украшала его и добавляла статуса. Ведь много кто просил руки этого омежки. Да вот только старший брат не позволял никому забрать свой цветочек. Хотя на деле берег его для выгодной сделки. В этом нет сомнений. - я обещаю, что тебе не будет мучительно больно. - пообещай, что брата не убьешь... - обещаю... - тогда начинай. Омега отстраняется и после ложиться на кровать животом вниз. Я смотрю на круглые ягодицы и замечаю еще один след, который не видел ранее. Фиолетовое пятно продолговатой формы. Будто палка или какой-то прут. - что это? На твой попе. - это... Меня ударили раскаленной палкой. - брат? - нет... Его друг, повелитель огня. Больше вопрос не задаю. Видно, что неприятно вспоминать это омеге. Хотя итак ясно, что из-за разгулянного образа жизни. Или одежды. В общем, мелкого повода. Не понимаю, как еще Ши Циньсюань брата терпит. Можно же было давно прикончить за такое. Или сбежать. Хотя... Тогда бы у меня в руках не оказалось это сладкое чудо. - растяни меня, прошу, - скулит омега и утыкается лицом в подушку. - не волнуйся. Я тебе вреда не причиню. Не причиню, потому что люблю. Хоть ты и проживаешь мою жизнь. Хоть ты и должен был сдохнуть много столетий назад от пьянки или старости. А перед этим тебя бы отдали замуж за богатого альфу, ты бы родил ему детишек и жил припеваючи. Как богатый омежка. А в итоге ты небожитель. Вместо меня вознесся и после стал жить припеваючи. А я мучился всю жизнь. Мои родители умерли от жуткой болезни. Младший братик утонул в реке. А мой омега, с которым мы должны были сыграть свадьбу, оступился на лестнице и свернул себе шею за день до торжества. А я умер. Умер голодной и мучительной смертью из-за того, что меня приняли за убийцу и хотели казнить. А я ведь просто оказался не в то время и не в том месте... А потом я стал непревзойденным. И начал готовить план мести. Сначала хотел полностью испортить жизнь Ши Уду. Хотел выкрасть Ши Циньсюаня, надругаться над ним, потом убить и развесить внутренности по комнате. А потом и убить Ши Уду. Затем решил оставить в живых этого омегу. Но прикончить брата. А потом я сблизился с тем, кто прожил мою жизнь. И влюбился. Снова испытал то самое чувство, которое мне дарил прошлый омега - Оянь... - вспоминаю имя своей первой любви и прекрасный милый образ. Красивые черные волосы, собранные в строгую, но красивую прическу. Довольно скромную заколку в виде цветка лотоса. Бледную кожу и алые губки, которыми омега шепчет мое имя и смущенно прячет личико за веером. У омеги были очень красивые янтарные глаза - лучистые и манящие. - мгх! Хэ сюн! - больно? - я возвращаюсь в реальность и опускаю взгляд на израненную кнутом спину. - немного. - дыши ровнее. Я же тебе помог. Давай, вдохни и медленно выдыхай. Расслабься. Ноги пошире раздвинь... Я руками помогаю Циньсюаню принять нужную позу. Омежка послушно поддается мне. И после расслабляется еще больше. Внутри становится не так узко. Это мне нравится. Омега принимает меня. Но тут же я вспоминаю о юбке. Она должна испачкаться кровью. Быстро беру ее и сую под омегу. Это будет доказательство нашей связи на суде. - мгх... Хэ сюн, мне не нравится. - терпи, это недолго продлиться. Давай, дыши. И прогнись. Я начинаю готовить твою шею для укуса - омг? Сейчас? А как же оргазм? Без него будет больно. - ну знаешь... Оргазм ты испытаешь в любом случае. Я это обеспечу, - наклоняюсь ниже и шепчу на его ухо. - Мне же ничего не мешает ласкать тебя здесь. Целую нежную шейку и после смотрю на реакцию омеги. Вздрагивает, но после опять расслабляется. Он так боится. Боится боли и нарушения обетов, которые могут уничтожить его репутацию. - расслабься. Все же хорошо. Давай, вошел же уже. Назад не пойду. - тянет. - у тебя узко там. Сделай вдох и медленно выдыхай. Я очень нежно провожу рукой по волосам моего омеги. Они такие красивые и длинные. Мягкие, вкусно пахнущие ароматными травами и молоком. Утром я обязательно сделаю прическу Циньсюаню. А еще подарю новые платья. Уже видел приданное - много одежд с открытой шеей и грудью. Тонкие ткани, полупрозрачные халаты. Сейчас такая одежда может нам обоим навредить. Ведь я уверен, что Ши Уду просто так не оставит нас. Он был крайне недоволен свадьбой. И явно попробует вернуть назад омегу. Крайне нездоровый тип. Вечно защищал Циньсюаня и пытался уберечь от всего. Даже от замужества с неправильным альфой. Но купился на обещания, что я воспитаю этого омегу. И буду запрещать шляться по сомнительным местам и выпивать. Ну, чтож, пить не запрещу. А вот в таверну не пущу более. Мало ли что там произойти может. - Хэ Сюн... А можно не так резко? У меня сводит все. - прости... Я нежно вхожу глубже и после облизываю место будущей метки. - а не рано ли? Хэ Сюн! - в самое время. Омега лишь принимает все и расслабляется. Вхожу глубже и начинаю плавно двигаться. Тело такое нежное. Провожу рукой по бедрам, поднимаясь выше и оглаживаю талию. Кожа бархатистая. - мгх, еще... - наконец-то стонет омега. Я с наслаждением целую шею и после завожу руку под живот. Плоский. У Циньсюаня очень хорошая физическая форма: худое тело, но широкие бедра, что говорит о правильном сложении для деторождения. Для омеги это признак красоты. Как и милое личико. Ну и конечно-же руки - тонкие и длинные пальцы, что говорит об аристократичности особы. - Хэ Сюн... Что ты делаешь? - закрой рот. Оглаживаю грудь рукой и после немного сжимаю. Слабо проступают железы. Этот омега не будет испытывать нужды в молоке для своих детей... Чтож, теперь ясно, почему Ши Уду искал муженька среди тех, кто желает не только игрушку для своих садистских игр, но того, кто измотает несчастного омегу деторождением. Ведь многодетной матери бежать некуда, если совесть есть. И с меня еще взял обещание, что я обрюхатю это тело. Но я не хочу. Мне надо еще отомстить за мою жизнь. И потом насладится этим. А потом думать о том, как жить с омегой. И может быть, через лет 10 мы решимся на дитя. Если решимся. - мгх, не дави там! Больно! У меня итак каждую течку все опухает. - опухает? Ты пьешь какие-то лекарства? - брат заставляет пить подавители, чтобы меня не тянуло на альф. Но они безвредны. Просто у меня по природе опухают железы, спазмы и жар. Не повезло с организмом. - ты больше не будешь пить нечего пить не будешь. Только противозачаточные. - хорошо... Я все сделаю, что ты мне скажешь. - умничка. А теперь сделай вдох. - амгх! Омега стонет раньше, чем я успевающая войти глубже. Нравится. Чтож, пора и кусать. Начинаю лизать место будущей метки, потом принимаю свою истинную форму. Циньсюань ничего не замечает и лишь стонет внизу. Прелестно. Раскрываю зубастую пасть и нежно кусаю. - Хэ Сюн!!! Омега вскрикивает и дергается. Но я быстро прижимаю тело к кровати. Не сможет под моим весом дрыгаться. Вот и затих теперь. Еще пара толчков и я изливаюсь внутрь. Шею же отпускаю и потом сглатываю кровью. Такая сладкая. Омежья. Теплая. И внутри так тепло и стенки приятно сдавливают мой член. - все? Это закончилось? - я слышу всхлип. - ты там ревешь? - нет... - как же нет, если да. Я поднимаю омегу за плечи и усаживаю на кровать. Но Циньсюань вскрикивает и падает на бок. Шея истекает кровью. Глаза блестят. По щекам текут слезы. - причина твоих слез. - ты по любви это сделал? - если бы не по любви, то растерзал бы тебя. - мне всю жизнь хотелось по любви... Скажи, а я могу посмотреть на твою истинную форму? Пока я переворачивал это тело, то обратился в прежнею форму. Поэтому опять сижу в теле повелителя земли. - можешь... Не составляет труда обратится назад. И вот спустя мгновение моя кожа снова серет, приобретая холодный блеск, уши заостряются, а клыки вырастают. Теперь на Циньсюаня смотря два больших желтых глаза. Это тело немного выше тела Мин И. Но вот сложение такое же. У меня широкие плечи, мощные руки и очень длинные пальцы. Вот только лицо немного овальнее. - ты не так уродлив, коим тебя описывают. - и как меня описывают? - как водного гуля. - я и есть водный гуль. Но немного очеловеченный. - ты правда можешь дышать под водой. - демонам воздух не нужен. Я беру бинты и мазь. Ветерок тихо улыбается: - а ты красивый. - я урод, - сажусь рядом и беру с тумбочки полотенце. Надо кровь вытереть. - при жизни ты был красавцем? - не люблю вспоминать жизнь. - у тебя наверное от омег отбоя не было. - не смей говорить об этом! - у тебя был омега? - омега смеется и вытирает свои слезки. - еще слово и я удушу тебя на нашем ложе. - значит был. - я не шучу. Улыбка... Этот омега улыбается. Даже с прокусанной шеей и растраханной дыркой, из которой идет кровь, пачкая бедра и юбку. Но ее не так уж и много. Я постарался помочь неженке принять все. - Оянь... Вечная невесточка... За день до свадьбы свернул шею на лестнице. - ой, прости... Мне жаль... - а у тебя при человеческой жизни были женихи? - ой, их всех братец отпугивал. Никому не отдавал меня. Искал богатого и очень взрослого альфу, а потом вознесся. И меня к себе забрал. А затем меня сделали повелителей ветра. - вместо меня. - прости. - ладно... А контроль? Он был всегда? - да, даже до вознесения. Братик всегда следил за тем, чтобы я не шлялся с альфами ночью, чтобы пил либо дома, либо в компании омег. И течки можно было только дома проводить. Мне запрещалось даже из комнаты выходить. Я все дни лежал на кровати и изнывал о боли. Я ненавижу свои течки. - теперь у тебя будет чуть больше свободы. Но не до суда. До суда будь самым послушным и правильным омегой за стенами моего дворца. Утром мы отравимся туда. Но дома ты можешь делать что угодно. Пей, веселись, болтай с подружками. Только альф не води. - хорошо... Хэ сюн, а ты любишь меня? - не зли меня этим вопросом. - прости... Я перевязываю омеге шею. Вот теперь хорошо. Юбкой обтираю бедра и промежность, чтобы искачкать ее побольше. Вот только крови все равно маловато. Поэтому я беру нож и надрезаю пальчик омеги. Капельки алой жидкости начинают капать на голубую ткань, окрашивая ее в красный цвет. Идеально. Юбкая грязная, крови много - значит жертва была ценной. Хотя, это бред. при хорошей подготовке у омеги мало крови. А значит мало мучений. Вообще не понимаю это стремление заставить омег мучится просто потому что они родились омегами. Ужасное общество.***
После суда над Цзинь У Я смотрю на бледное личико омеги с пока ещё пухлыми румяными губками. Мне пришлось перевязать рану. Глубокую рану, которую нанес палач прямо перед толпой. Хорошо еще, что не увели на эшафот и не казнили другим способом. А ведь могли. Если бы Цзинь У не обвинили во всех ужасных вещах - Циньсюаня в лучшем случае повесили бы голым над бамбуковыми ростками. В худшем - переломали бы ему все кости или пронзили сотней мечей. А перед этим его бы пытали. Долго и мучительно. - твоему досталось, - слышу знакомый звонкий голосок. - это все из-за твоего омеги! - реву я и резко разворачиваюсь. - не вини моего омегу. Он пострадал больше всех. А твой лишь в отключке лежит. С дыркой в животе. Но с целой психикой. И его организм не отравлен. А еще он не пережил выкидыш. - что? Твой омега опять обрюхатился? - да... На наше счастье. Только из-за беременности его организм среагировал на яд. Иначе, он бы угас, как омега. Не знаю, что было бы с Гэгэ, если бы это случилось. - ну с другой стороны, рано или поздно это произошло бы. Будь он обычным человеком. - к чему ты колонешь, дохлая рыбешка? - Хуа Чен складывает руки на груди и сверкает единственным глазом. - к тому, что он с детства знал, что его ждет. - еще одно подобное слово и я тебя замариную в бочке, как рыбу, которую ты ешь на ужин. - ну ладно... Что ты еще хочешь? - хочу отблагодарить твоего. Поступок, что вчера совершил Хэ Цинсюань - достоин похвалы. Я передаю поклон от себя и своего омеги. И хочу отдать тебе это, - Хуа Чен протягивает мне непонятную красную ерунду. - и что это за тряпка? - я поднимаю бровь. - прикоснись рукой к больному и потом запусти руку в мешок. Он даст лекарство, которое облегчит его состояние больного. В некоторых случаях поможет излечить. - зачем ты отдаешь мне этот артефакт? - у меня есть лекарь. Очень хороший. Он лечит моего омегу. А твоего тут никто не вылечит. Местные лекари только за большие деньги согласны ухаживать за больным. В противном случае лишь меняют на его голове платочки. Поэтому бери. Вылечи своего омегу. - спасибо. - я прощаю тебе 2% долга. - какая щедрость. - радуйся, что я щедрый... Как дела с твоей местью? - жду течки этого создания. Чтобы лишить права голоса. Напою еще снадобьем одним, чтобы тек обильно и обряжу в закрытые одежды. Обставлю все так, словно этот омега не соображает, что делает. Судить будет Хуа Се Лянь? - именно. - хорошо... Ты же будешь рядом? - да, но я не вмешиваюсь в дела столицы. Лишь помогаю омеге и стою рядим для статуса. Демон подходит к кровати и смотрит на моего омегу. Он улыбается и после поворачивается ко мне: - я вижу синяки на руках этого омеги. Не знал, что ты садист. - это Ши Уду воспитывал омегу. На спине все еще хуже. Следы от кнута. А на бедре след от ожога за слишком большой разрез на платье. - как это отвратительно. Ничего, скоро мой омега здесь наведет порядок и все будут счастливы и равны. И никто не посмеет обращаться с омегой как с вещью. - это твой корыстный план? Месть всем небожителям? - вовсе нет. Демон разворачивается и уходит, оставляя меня с Циньсюанем. Омега тяжело дышит и все еще лежит без сознания. Надо оказать помощь, чтобы тот не мучился. Очнется и боль испытает. А надо рану заживить, чтобы было полегче. Хорошо еще, что удар пришелся ровно и несчастному не задело важных органов. Ну ладно, пора приступить к лечению. - Циньсюань, это больше не повторится. Ты больше не пострадаешь, от чужих рук, - тихо шепчу я и начинаю снимать бинты. Надо наложить мазь для заживления. А потом туго связать еще раз.***
Прошел месяц Я захожу в свой дворец и ощущаю очень приятный сладковатый запах цветов персика и свежей травы. Этот аромат окутывает меня и сразу дает понять - началась течка. Ведь к привычному запаху еще примешался один - запах зеленого чая. Третья нотка. Решающая. Я иду искать своего омегу в комнатах дворца. Но везде пусто. Словно Циньсань был тут недавно и ушел, оставив только тонкий аромат, как последнее напоминание. - я же говорил, чтобы в течку из дворца не выходил! Накануне я дал своему омеге еще одно правило - в течку сидеть во дворце и ждать меня. Так как я заметил за ним слежку. Несколько альф ходили за ним и шептались. А на прошлой неделе подсели к Циньсюаню в таверне и купили вина, чтобы омега выпил. Тот осилил 3 чарки, а потом вмешался я и прогнал отупеней, отчитав дома Циньсюаня. И по приходе домой тот бросил на меня, горячее возжелая секса. Сомнений не было. В вине был возбудитель. А это значит, что омегу хотели подставить и выставить развратником. Мне пришлось выйти на улицу. Надо искать. Есть несколько вариантов, куда мог пойти омега: к Се Ляню, в таверну, к брату. Есть еще один - на рынок за цацками. Но без меня туда это чудо не попрется. Либо без Се Ляня. В одиночку скучно. Так что я иду сейчас в сторону владений его Высочества. По пути как раз дворец Ши Уду. И может там найду свою потеряшку. Вот только на улице я застаю странную процессию. 4 стражника ведут одного омегу, закованного в кандалы. Странно, таких процессий уже давно не было, значит негодник натворил много плохих дел. Последнее время омег просто доставляли в дворец императора несколько стражников без цепей и металла. Либо муж вел своего омегу, держа его за плечи. Но вот только подойдя ближе я узнаю знакомые каштановые волосы и светло-зеленое платье, из-под которого торчит синяя течная юбка. Это же мой омега. Со всех ног бегу к процессии и останавливаю одного стражника, хватая за плече: - за что этого омегу уводят? Я законный альфа. Почему меня не уведомили? Процессия останавливается, а Циньсюань тут же бросается ко мне, гремя цепями, но стражник дергает цепь и омега замирает. Я вижу, что его заковали в металлические кандалы полностью. Руки сцеплены наручниками, на ногах металл. А на шее ошейник, шириной с три пальца. Омега смотрит на меня и весь дрожит от страха. А стражник в это время достает бумагу и зачитывает мне постановление. - Мин Циньсюань обвиняется в разврате, распутстве, разгульном образе жизни и измене своему альфе. 4 дня назад он был замечен с двумя альфами, которые увели омегу в комнату для утех. По прошествии получаса омега выбежал от туда без заколок с оголенной грудью, оставив на память альфам пояс от своего ханьфу. Омегу приказано доставить в пыточную для признания вины и суда. После которого в действие будет приведен приговор. - Мин Сюн это лож! - кричит омега, но получает удар палкой по спине. - тише, крикливая дрянь. Или получишь кляп, - ударивший грозно рычит на омегу. - какое право вы имеете забирать омегу без ведома альфы? Я законный супруг! - не волнуйтесь, палач разговорит вашего омегу и тот сознается сам в преступлении, - это облегчит участь. Омеге не будут снимать нижние брюки, чтобы при повешении смазка не стекала по ногам. Либо просто свернут шею. При сворачивании шеи омега не мокнет и быстро теряет сознание. На восстановление уходит неделя. Это очень гуманная казнь. - по закону, как альфа, я имею право присутвовать при пытках и казни. А еще у этого омеги течка... - говорю это медленно, чтобы Ши Цинсюань услышал и перестал бояться. - течка не является отсрочкой для преступлений данного вида, - перебивает меня стражник. - Она лишь накладывает ограничения на пытки. Не волнуйтесь, пытать ниже пояса вашего омегу не будут. Только если вы не проявите инициативу, - стражник улыбается и сворачивает бумагу. - Мин Сюн, измены не было. Я все объясню, - омега рыдает. - замолчи, - шиплю я и оцениваю ситуацию. А ситуация полная дрянь. - кто обвинил этого омегу? Почему я не в курсе? Альфа же должен первым узнавать такие вещи. Мне же должны были дать выбор: процессия или личное доставление омеги в пыточную камеру. - Мин Сюн, меня только что увели из нашего дворца. Я умолял дождаться тебя. Омегу опять бьют палкой. Рядом собирается толпа зевак. Все смотря на омегу, которого заковали в цепи и начинают шептаться, обсуждая, что же ждет этого несчастного. Кто-то сразу узнает Повелителя Ветров и начинается галдеж: - да это же та шалава! Помните, как грудь оголял при альфах в таверне на спор? А еще просил наливать больше. Видно альфа не занимается им. Раз позволяет такое. Или не знает... Да. Надо наказать омегу! - повесить его голышом! Пусть все видят тело этого развратника. Откуда они знают об обвинениях? Так громко орал этот стражник? Вроде не громко. Только мне сказал. Я делаю шаг к своему омеге и обнимаю его, чтобы нашептать на ухо: - я верю. Подчиняйся мне, а не им. Ты течен. Голоса не имеешь. Последнее слово будет за мной. Но в пытках не признавай вину. Прощения не проси. Я вытащу тебя. Поглаживаю по спине омегу и после тихонько оглядываю стражников. У одного палки. Двое держат цепи. А четвертый главный - несет бумаги. Да, опасного преступника задержали. - я пойду с омегой. Хоть я и верю ему. - ваше дело, - говорит стражник и после тянет цепь. Нас привели в пыточную. Там уже стояли палач и два лекаря. С омеги быстро сняли кандалы и ошейник, оставив стоять без всего. Палач подошел ближе и оглядел взглядом приговоренного. Это был альфа. На голову выше меня с гигантскими ручищами, которыми мог просто разорвать моего омегу пополам. Циньсюань вздрагивает и после прижимается ближе, ища защиты. Страшно бедняжке. Понимаю. Вокруг стоят пыточные орудия, на стене висят кувалды. А на горячей жаровне греется кошка - ужасное приспособление для разрывания грудей. Применяется только к омегам, так как для них это очень важная и нежная часть тела. Да и с заживлением бывают проблемы. В лучшем случает остаются только шрамы. В худшем - омега навсегда утратит способность к кормлению грудью и будет страдать от болей остаток вечной жизни, даже если внешне все будет выглядеть не так прискорбно. Но сильнее меня пугает другое. Это щипцы, что лежат рядом и несколько игл. В руках же палач держит грубые веревки, которые точно натрут запястья и доставят еще больше боли невиновному омеге. - я требую осмотра у лекарей, прежде чем начнутся пытки, - говорю это раньше, чем палач успевает положить руку на плече Циньсюаня. - У моего омеги течка. Мне надо убедится, что он переживет их. К тому же лекарь может сделать заявление, касательно чистоты моего мужа. А это важно для меня. - к пыткам это создание готово, - рычит палач. - Иди на стул и оголяй грудь. Будем кошкой рвать тебя. От сказанных слов омега едва не теряет сознание. Я держу его и после смотрю на лекарей. Оба альфы. С большими руками. К тому же один с презрением смотрит на Циньсюаня. Скорее всего это главный лекарь. Второй - помощник. Осмотр будет неприятным. И если я не буду стоять рядом - насильным. Но и отдать в руки палача не могу. Кошка просто разорвет тело и не оставит ничего. Приходится выбирать из двух зол наименьшее. Тем более, что лекарей мне будет проще контролировать. Да и не признает Циньсань в том, чего не совершал, лишь бы не портить свою красоту. А там уже и казнь неизбежна. - я требую осмотра. - ладно, займитесь этой шлюхой, - палач отходит. Лекари кивают и идут в соседнюю комнату. Я следую за ними и веду своего омегу. Дрожит весь и прижимает ко мне, стараясь не смотреть на орудия боли. Правда в другой комнате тоже не сладко будет. Там уже все готово для осмотра. На столе расстелена ткань, рядом стоят приборы. А на шкафчике целый набор лекарств. Только на стене висят пилы и ножи. Вероятно, тут собирают части тел тех, кого уже замучили. Обычно в таких местах еще стоят большие бочки с водой и поддоны, куда кладут внутренности. Но сейчас все приготовлено для приема омеги. Готовились. С утра как минимум. На середину выдвинули специальный стол, достали приборы. И даже на пол возле стола постелили полотно. Помещение хорошо освещено большими фонарями, что подвешены к потолку. Омега прижимается ко мне и не желает на все это смотреть. В это время лекарь с большими руками задирает рукава и после идет омывать руки перед осмотром, грубо сказав: - раздевайся до гола и ложись на стол. Ноги раздвинь, руки подними. Муж пускай завяжет тебе волосы. И вытри смазку. Чтобы сухо все было. И постели под себя полотно, чтобы не натекло ничего. Я веду омегу к столу. Тот дрожит и после резко обнимает меня, чтобы прошептать: - не хочу... Он же кости ломает. От меня ничего живого не останется. - я не позволю. Делай, что сказано и просто ложись. Омега кивает и начинает раздеваться. Беру ленту в руки и зазываю высоко каштановые волосы, чтобы не мешались. Потом, помогаю снять платье, юбку, затем нижние брюки. Они все мокрые. Подаю ткань и Циньсюань насухо вытирает себя и только после ложиться на стол, поправляя под собой полотно. В это время я замечаю предметы, что лежат столике возле лекаря. Они не обработаны маслом. Ни один. Все сухие. Такими нельзя осматривать омегу. Даже течного. Это же причинит боль. - почему приборы сухие. Разве их не стоит натирать маслом перед осмотром? - омега течен. Смазки достаточно, - лекарь вытирает насухо руки и идет к омеге, которые уже ждет его на столе. - как законный муж, я требую смазать все маслом. В противном случае я буду возмущаться и вас накажут следом. - гляди, какой выскочка, - смеется лекарь. - Твой омега своей дыркой развлекает других мужиков, а ты масло требуешь! Чтобы полегче было этой сучке. - вы лекари, а не палачи. И должны облегчать муки пациента. Я жду, когда каждый предмет, который будет вводится внутрь, будет смазан маслом. Лекарь ухмыляется и достает пузырек. Пара капель и вот уже приборы блестят. Все готово. Кроме моего омеги. Он лежит на столе и тихонько плачет, пока лекарь не вставляет в него палец. Грубо и очень резко. Мне не следует отходить от этого костоправа. Иначе он просто порвет моего омежку и скажет, что тот сам виноват. А так хочется взять за руку Цинсюаня. Хочется успокоить и поцеловать. Но нельзя. Иначе искалечат. Размер приборов не правильный. Рассчитан на омег, давно познавших альф, либо рожавших. Но никак не тех, кто первый раз испытал любовь с мужчиной месяц назад. Боль будет в любом случае. Я ничего не могу исправить в этом плане. - ай! - Циньсюань вскрикивает, чувствуя в себе палец и после пытается двинуть бедра. - Жань Шо, пиши, проход узкий, омега сжимается сразу. Внутри горячо мокро... только попробуй мне натечь еще тут. Лекарь вынимает палец. Ему не нравится, что пациент сжимается и он грубо раздвигает бедра. Циньсюань прикрывает лицо руками и начинает рыдать: - за что? Я же чистый омега... прошу, не надо... - а трахаться кто решил? - Лекарь смеется и начинает выбирать приборы со столика. - аккуратнее. Этот омега лишился девственности меньше месяца назад, - я стою рядом и слежу за каждым действием этого урода. - так значит, шлюшка после мужьего члена сразу по другим пошла? Занятно... Мало мучилась при обряде. Крови много было? - осмотр начинается. Лекарь вообще не церемонится. Будто перед ним кусок мяса, а не живой омега с еще нежным проходом. - да! Агх, хватит! Мне больно! Прошу хватит!!! Циньсюань начинает кричать от боли и дергается. Лекарь раздраженно шипит и после шлепает по бедру пациента. Я не выдерживаю и хватаю его за руку, смотря прямо в глаза этому уроду: - если этот омега еще раз вскрикнет, я тебя на месте порву на куски. Даже если на столе лежит шлюха, это не дает тебе право так обращаться с пациентом. - какой же ты противный, - ухмыляется лекарь. Циньсань дрожит от рыданий. К нему подходит помощник и пытается отрыть лицо, чтобы дать что-то испить: - рот открой. Это упоительное... Истеричка. Тебе же легче станет. Первый раз на столе у лекаря? - первый... Меня только на девственность проверяли. - сколько раз проверяли? - около сотни. Тут я уже замираю. То есть Циньсюань около сотни раз проходил через очень унизительную процедуру? Я думал, что ее ему только перед свадьбой провели. А нет... Видно Ши Уду был так одержим контролем, что часто таскал омегу к лекарю для проверки. Псих, заставлял мучится единственного родного человека. Ничего хорошего нет в этом небожители. Он заслуживает свержения и заточения. - ха, видно были поводы! Значит точно сорвался с цепи. Шлюха. Циньсюань стонет от боли и после опускает руку на живот. Помощник тут же поднимает ее обратно и после подает омеге какой-то отвар. Но тот отказывается и только прикрывает лицо. Правильно делает, что не пьет. Неизвестно, что там. Вдруг зелье вранья и одурманивание сознания. Может вообще возбудитель. - это успокоительное, выпей, легче станет, - помощник продолжает стоять рядом и смотреть на мучения пациента. В это время его коллега просто издевается над самой нежной частью тела. Изверги. Их самих надо в пыточную и потом линчевать. - омеге больно. Разве не видно? - я не выдерживаю и рычу на них. Действительно костоправы. - да кому не больно! Всем больно при осмотре. Это же омега. Ему отвар предлагают - отказывается. А я тут кухтаться не собираюсь. Эй, бери бумажку и пиши. Проход узкий, членов мало знал, либо маленькие были. Все чисто. Воспалений нет, смазки много. Все руки мне испачкал. Ну что, доволен, муженек? Твой омега осмотрен. Чист. Видно член у любовника маленький был. А ты теперь оботрись насухо и иди ко мне. Голышом. Лекарь берет полотенце и начинает обтирать руки. Я же подхожу к омеге и сам вытираю промежность чистым полотенцем. Циньсюань не реагирует. Мне приходится самостоятельно сдвинуть ноги и после погладить по животу, где предположительно находится омежий орган. Все хорошо обошлось. Он цел. Все цело. Надо только окончить осмотр и я смогу потребовать отмены пыток. Ведь Ветерок еще много не познал. У нас даже минет был один. А больше омега не решался брать мой член. Да и сексом дела обстоят своеобразно. Было не так уж много раз, поэтому проход не привык принимать член. Надо время, чтобы организм натренировался и тогда нам и масло не потребуется. И без растяжки можно будет начинать. Но пока омега с трудом поднимается и опирается на меня. Трудно вставать и садиться. Но сделать это надо. Надо закончить осмотр. Циньсюань с вскриком встает на ноги и после обнимает меня, тихо шепча: - у меня все болит... Можно я не пойду? - нет. Или тебе порвут грудь разрывателем. Омега с трудом подходит к лекарю, что ждет его. Циньсюань встает перед ним и опускает руки, ожидая осмотра. Больше не дрожит. Смирился и просто надеется, что это скоро закончится. Ну я с ненависти смотря на то, как его лапает этот костоправ, щупая бедра, ягодицы, потом спину. Затем разглядывает метку. Проводит пальцами по позвоночнику и ребрам. Потом заставляет повернуться к себе лицом и начинает щупать грудь. - так, бедра широкие, тело сложено хорошо. Омега к деторождению готов. К грубым казням тоже... Спина сильная, может выдержать 200 ударов кнута и 150 палками. А кости тонкие... Запиши, что для ломания костей кузнечный молот не подойдет. Только легкий молот. Иначе палач все испортит опять. Знаю я, как он любит к омегам кузнечный молот и щипцы применять, сворачивая суставы. А я потом собирай по мелким кускам их кости. Грудь... Железы увеличены. Принимаешь что-то? Циньсань молчит. По щекам просто текут слезы. Омега не реагирует, пока я не начинаю говорить: - принимал блокаторы до свадьбы. Потом я запретил. - ясно. Запиши, что блокаторный омега. Затем лекарь приступает к осмотру рта. Он просто грубо хватает за подбородок омегу и заглядывает туда: - язык на меня. Еще... Так, а теперь глотай. Он грубо вставляет в него пальцы. Циньсюань давится и после начинает кашлять. Его отпускают. Я подхожу омеге и придерживаю измученное тело. - горло члена не знало. Рефлекс присутствует. Омега перестает кашлять и после медленно оседает на пол. Тело дрожит. Мне приходится поднять его и после попробовать отвести к одежде. Все закончилось. Теперь можно одеваться. - так мой вердикт. Чист, несмотря ни на что. Видно любовник имел маленький член. Или у мужа размер плохой, - лекарь начинает смеяться. Ну мне не до смеха. Циньсюань едва стоит на ногах. По бедрам течет смазка. Я ее вытираю полотенцем и потом сам помогаю омеге надеть нижние брюки. Потом течная юбка, затем еще одна нижняя юбка. После нижняя рубашка. И только затем платье. - Хэ Сюн... - Циньсань обнимает меня и шепчет на ухо. - Больно. Там все болит. И живот болит. И горло. И грудь... - тише, все закончилось. Я это гарантирую. Вывожу омегу из комнаты обратно в пыточную. Там уже стоит Хуа Чен, его омега и Линьвень. Все трое смотрят на нас. Циньсюань поднимает голову и видит своего друга. Но не улыбается. К нам подходит палач и пытается забрать омегу из моих рук. Я не даю. - я хочу услышать вердикт лекаря, - строго говорит Се Лянь и поднимает руку, показывая, что палач должен остановиться. К нам выходят эти костоправы и помощник достает лист, чтобы начать зачитывать вердикт. А в этом время Циньсань теряет сознание. Мне приходится взять омегу на руки и прижать к себе. Через пару минут он приходит в себя и громко стонет. Лицо Се Ляня искажается гримасой ужаса. Он подходит к другу и недослушивая до конца вердикт спрашивает: - что произошло? - осмотр приговоренного, - сухо отвечаю я. - обвинение было ложным... Линьвень, ты же видишь все, - Се Лянь поворачивается к ней. - доказательств не достаточно. Да и признания не было, - бета просто что-то чиркает в бумагах и ничего более. - я не виновен... Меня оклеветали, - стонет омега и после прижимается ко мне. Хуа Чен подходит ближе и аккуратно кладет одну бабочку на голову моего омеги. Се Лянь поворачивается к мужу и трепетом ждет его ответа. Ну а я просто жду, когда меня отпустят и я отнесу это тело домой, чтобы вылечить. - измены не было. Омегу пытались взять с силой. Разврата не было. Все обвинения лож, - заявляет демон. Линьвень что-то чиркает в бумагах и потом громко объявляет: - именем Императора Хуа Се Ляня, Мин Циньсань признан невиновным. Обвинения были ошибочны. Императорский дворец приносит извинения за моральный ущерб и отпускает вас. - это не правильно, - Се Лянь поворачивается к Линь Вень и дрожащим голосом произносит. - Циньсань пострадал. Надо оказать помощь. - Мин И может обратится к любому лекарю, если потребуется помощь, - Линьвень холодно отвечает и не поднимает глаз на императора, продолжая смотреть на свиток. - я требую наказать этих двоих, - Се Лянь показывает на лекарей. - Они виноваты в этом. Циньсань мучается именно после осмотра. - к сожалению, пытки не были применены. Поэтому Императорский дворец не должен оказывать помощь. А лекари будут наказаны битьем палкой за ненадлежащее обращение с пациентом, - Линьвень сворачивает свиток. - Сань Лан, - Се Лянь снова поворачивается к мужу и потом смотрит на него, задрав высоко голову. - Надо помочь. Прошу... - Вай Цинцу осмотрит этого омегу. Мин И, - на этих словах Хуа Чен ухмыльнулся. Гадёныш, лишь бы поиздеваться. - Ступай в свой дворец. Лекарь придет к вам через пол часа. Я киваю и после иду к двери, чтобы использовать заклинание сжатия тысячи ли. И вот через минуту оказываюсь в нашей спальне. Циньсюань уже в сознании и тихо стонет. Я укладываю омегу на кровать. На душе противно. У меня не получилось уберечь свою любовь. Хотя и тело цело. Но вот рана на душе оставлена глубокая. - прости... Я не ожидал, что все кончится настолько плохо. - ты ведь знал, что меня ничего хорошего там не ждет. Почему в их руки отдал? - Циньсань вытирает рукавом платья слезы и смотрит на меня. - лучше лекари, чем палач. У него на углях жарились грудные разрыватели и щипцы. Тебе бы не оставили от них ни кусочка, изуродовав и лишив возможности кормить дитя грудью. А лекарь просто грубо осмотрел. - меня почти изнасиловали на твоих глазах... - прости... Но зато у тебя цело тело. Циньсань молча смотрит на меня. Макияж весь размазался от слез, а глаза до сих пор блестят. Только в них уже нет больше прежнего огонька. - ты меня за руку не взял во время это осмотра. А просто смотрел на то как... - Омега прикрывает в ужасе рот и вскрикивает. - я контролировал этого лекаря. Чтобы он тебе не причинил сильного вреда. - я двигаться не могу. У меня болит все. - прости, мне жаль, что тебе сейчас плохо. - когда мои муки прекратятся? Почему я страдаю? За что? За то, что Ши Уду мой брат и мою судьбу поменял с твоей? Тебе наверное было приятно видеть, как меня мучили. Ну вот. Головой тронулся. Несет бред. Хотя кажется не понимает главного - я спасал своего омегу от более ужасной участи. И у меня не было цели наслаждаться его муками. Хотел бы - отдал бы палачу. - Цинь... Я тебя спасал. Тебе должны были разодрать груди, все было к этому готово. А эта пытка выбила бы из тебя показания. Если нет - тебе бы сломали кости. А после признания вины и раскаяния приговорили бы. Единственное, чем мог бы я помочь - обтирать твой лоб холодной водой и давать попить. А еще следил бы, чтобы тебя не трогали ниже пояса. Чтобы не унижали еще больше. Я присаживаюсь на кровать и беру омегу за руку. Теплая. Но немного слабая. Видно, что все силы ушли на слезы и попытки уменьшить боль. Циньсань бы не выдержал пыток. Тело слишком нежное. Да и с таким уродством ему было было сложно жить. Сознался бы, зная, что после признания грудь не тронут. - с учетом всех обвинений, тебя ждала бы виселица. Шею не свернули бы. Слишком мягко для развратного омеги. - ты бы пришел посмотреть на мою казнь? - я бы стал твоим палачом. И умолял бы послабления в виде неприлюдной казни. И казни в одежде. Сам бы подобрал веревку, подготовил бы тебя. Даже искупал бы и одел в чистое. А самое главное - плюнул бы за рекомендации и связал бы ноги, чтобы они дергались при удушении. Твоя казнь была короткой. Минуту или две, а потом я бы оставил тебя висеть пол часа и снял. Все прошло бы быстро, чисто и без унижений. Мне не хочется тебя мучить. Но по законам этого места я поступить иначе не могу. - а что делают в демоническом мире с такими омегами? - если есть доказательства - порка. Не более. Циньсань прикусывает губу и после тихо шепчет: - ты меня любишь. Любящий альфа именно так и поступил бы. Обычно омегам не только ноги не связывают, но и снимают все нижнее белье и юбки, чтобы они были голые внизу и прикрывались лишь платьем. А ведь при удушье происходит непроизвольная течка. Смазка течет по ногам и капает вниз. Толпа любит такое зрелище. А для омеги это большой позор. - можно пропустить ленту и кусок ткани между ног, чтобы смазка не текла, если брюки попросят снять. Под платьем это видно не будет. Но твоя честь будет сохранена. Омега тихонько улыбается. Хорошо, что понимает все. Что теперь не будет винить меня в том, что произошло. Хотя есть на мне вина. Не стоило покидать дворец. Так бы у меня получилось убедить стражников оставить все мне и "выбить показания" из омеге. А во дворце бы я никого не пытал. Ответ ведь итак известен. Кое-кто желает подставить Циньсюаня и меня. И не чурается грязных методов. А на такое только один человек способен - это Ши Уду. - добрый день, господин Хэ. Слышу приятный низкий голос и оборачиваюсь. Лекарь делает поклон и после выпрямляется. Рядом с ним сундук и сумка. А в руке полотенце. - меня зовут Вай Цинцу. Я лекарь из Призрачного города. Меня прислал Градоначальник Хуа. Позвольте мне осмотреть омегу. Я молча встаю и после смотрю на Циньсюаня. Черт, надо снять одежду. Быстро стягиваю юбку, потом брюки, а подол платья высоко задираю. Омега же не реагирует и только смотрит на то, как лекарь омывает руки перед осмотром. А потом тот берет полотенце и насухо их вытирает. Потом достает что-то из сундука и идет ко мне, тихонько шепнув: - достаточно. Пусть омега не дергается только по время осмотра. Я буду аккуратен. А вы успокойте его. Бедняжка очень напугался сегодня. - у Циньсюаня течка. - мне она не помешает. Лекарь кивает и после приступает к осмотру. К моему удивлению, Циньсюань не издал ни звука. Омега лишь испуганно смотрел на все и после подозвал меня, чтобы взять за руку. Через пол часа это все закончилось и лекарь уже начал собираться. - все хорошо обошлось. Я смазал омегу внутри охлаждающей мазью. К утру боли прекратятся. От близости ближайшие 2 дня стоит воздержаться. Утром и вечером нужно пить отвар из трав, которые я дам. Они укрепляют тело. Течка проходит хорошо. Омега полностью здоров. - здоров? У меня же много смазки выделяется обычно... Так много, что надо пить блокаторы, чтобы не ходить в мокром, - Циньсань смотрит на лекаря и после приподнимается на руках. - смазка выделяется у всех омег в течку. Мокрые одежды это норма. Просто почаще меняйте нижние белье и носите течную юбку. Могу еще посоветовать подкладывать в брюки ткань, если совсем неприятно или нет возможности переодеться. А что за блокаторы вы пили? - Хэ Сюн, принеси бутылочку из моей тумбы, - Циньсюань опускает подол юбки и немного иначе ложиться на кровати. Я подхожу к его тумбе и открываю один из ящиков. Там лежат разные штуки для омег: противозачаточные травы и снадобья, еще пара банок. Масло. И одна бутылочка со странным содержимым. Ее я и беру, чтобы отдать лекарю. - сколько лет вы принимали это средство? - тут же реагирует Вай Цинцу, только открыв крышку и вдохнув аромат. - ну много. Я не могу сказать. Мне часто меняли блокаторы. - вы всю жизнь провели на блокаторах? - да... - Циньсань поднимается с кровати и медленно идет к шкафу, чтобы взять нижнее белье и переодеться. - это отвар болотного женьшеня смешанный с соком шелкового дерева. Очень сильный блокатор. Он глушит либидо и высушивает омегу. Но вызывает боли и увеличение грудных желез, что потом ведет к проблемам. Очень серьезным проблемам и тяжелым болезням. Могу ли я взглянуть на тело омеги? - можно, Циньсюань сними.. Я помогу тебе, - иду к омеге, чтобы помочь раздеться и встать. Лекарь снова омывает руки и после начинает осматривать тело. Прощупывает кожу, потом разглядывает синяки и шрамы, пока не переходит к груди. Ее он осматривал долго, прежде чем сделать заявление: - железы увеличены. Сильно превышают норму. Тем более для нерожавшего омеги. Вас боли мучают в этой части тела? - да, бывает. Особенно в течки. Болит грудь и живот. - боли резкие? Или нарастающие? - скорее нарастающие. Вначале течки бывают слабые, а потом усиливаются,- омега смотрит на свои груди. - и в это время смазка не вырабатывается? - нет. - понятно... У меня для вас не лучшие новости. Ваш организм уже отравлен этим снадобьем. К сожаленью, оно не уничтожает сразу, а накапливает яд в теле и потом... Это вытекает в одну очень неприятную болезнь. Сейчас я вижу у вас риск развития этой болезни. Риск высокий, но есть шанс, что несчастье обойдет стороной. Для начала надо отказаться от любых блокаторов. Пусть у вас проходят естественные течки. Контрацепцию можно и нужно использовать. Беременеть не стоит ближайший год. Беременность ускоряет развитие болезни и может ухудшить состояние. Тем более, что в течение года могут проявиться первые симптомы. Ши Циньсюань смотрит на меня и тихонько тянет руку. Я подхожу ближе и накидываю на плечи омеги халат. Слышать таки слова тяжело. - господин Хэ, я советую вам периодически проверять состояние омеги. Любые жалобы на частые боли, либо сильные подкожные уплотнения, шишки, кровоподтеки, увеличение размеров груди - это симптомы. Если это появится, сообщите мне незамедлительно. А пока просто дайте омеге отдохнуть. Лечение я уже расписал. Пусть Хэ Циньсюань отдыхает и приходит в себя после пережитого. А вы почаще показывайте свою любовь. Забота - это лучшее лекарство. Вай Цинцу поклонился нам и после ушел, оставив меня одного с рыдающим омегой. - если боль появится - не молчи, - я не смотрю на Ши Циньсюаня. Мне тяжело. - он ведь знал о том, что я пью? - а ты? - брат приводил ко мне лекаря. И потом сам говорил с ним обо всем. Мне оставалось только на вопросы отвечать, - Ши Циньсюань обнимает меня и тихонечко прижимается. - тебя за что столько раз проверяли на невинность? - за выпивку. Я же выпить винца люблю. В питейных заведениях. А ты сам знаешь, что там порой происходит. Вот и таскал меня братец на проверки... Такие унизительные. Мне под юбку залезали и просто щупали все, а потом вставляли палец. Резко и без масла. Это очень больно. - но при этом нельзя было смотреть на то, что у тебя под подолом? - никому, кроме мужа. И то после первой ночи. Я обнимаю омегу и тихонько сжимаю кулак. Какая же гадина этот Ши Уду. Мало того, что мне жизнь испортил, так еще единственного родного человека изводил не одну сотню лет. Издевался, загонял в рамки, лишал свободы, унижал, намеренно травил ради подавления природы. Не верю, что он не знал о побочках. Не верю, что просто "хотел как лучше". Как лучше - запереть течного омегу дома, если ссышься приплода. И то это жестоко. Но зато здоровье омеги будет в порядке. А внушить, что смазка - это зло, что мокнуть - это позорно... Ну это скотиной надо быть. - Ши Уду хотел как лучше. Ради меня старался... - не смей произносить это имя. Иначе побью тебя. - а чем ты лучше тех альф, которых осуждаешь? Тоже колотишь меня... - Ши Циньсюань отходит от меня меня и натягивает халат на голое тело. - у тебя целы руки и ноги. И тебя завтра не повесят за измену. Этим я и лучше. Будь на моем месте другой - у тебя бы было уже что-нибудь сломано. - прошу... Прости... Но он же ради меня... - не покрывай эту гадину. Иначе реально побью. И не посмотрю на слабость твоего тела. Омега замолкает и медленно идет к постели. Больно бедняжке. Даже лечь больно. Шипит, держится за живот, а потом вскрикивает. Но я не спешу помогать. Пусть разберется без меня, раз опять начинает умолять брата не трогать. Мы уже все давно обговорили. И я не собираюсь прощать того, кто испортил мне жизнь.***
Омега стоит рядом, низко склонив голову. А Ши Уду смотрит на нас с яростью. альфа весь пылает огнем, хоть и является повелителем воды. Иронично. Даже из его рта извергается пламя с проклятиями: - шавка... Надо было тебя отдать Мо Ланю. Он бы перевоспитал тебя... А ты против брата. Против того, кто тебя вырастил вместо родителей! - прекрати! Ты обманщик! - Ши Циньсюань плачет и отвечает брату. - молчать! Течным омегам слова не давали. Даже разрешение не спрашиваешь у муженька... - не смей приказывать Циньсюаню, - я вступаюсь за омегу и после хватаю хрупкое и тонкое запястье. - А ты голос не подавай... Молчи. Ши Уду рычит и дожидается, когда Линьвень развернет свиток, чтобы заявить: - между прочем, этот омега ведет разгульный образ жизни. И предается разврату, пока муженек не видит! - обвинения в разврате ложны. Вчера это было доказано, - Линьвень разворачивает свиток. - А вот вы, господин Ши, виновны. И ваша вина уже доказана. Что скажите в качестве оправдания? - я пытался спасти одну шалаву, которая выбрала удовольствие. И за удовольствие продала брата. Сяо-Цинь - ты просто неблагодарная проститутка. Я ради тебя сделал столько вещей. Обеспечил нам лучшую жизнь. Жизнь в столице, во дворце! А ты - с моим врагом развлекаешься. И брата предаешь... Ши Уду делает шаг к омеге и после хватает за волосы. От такого жеста все ахают. А я без эмоций просто резко вырываю из рук негодника Ши Циньсюаня и ломаю руку старшему братцу. Тот вскрикивает и падает на пол, где его уже вяжут цепями. Омежка с перепугу жмётся ко мне и начинает плакать. Толпа в ужасе смотрит на нас. Все уже знают, кто я. И этого многие страшатся что-то высказывать. Но при этом слышен шёпот людишек: - какой кошмар... Мастер Ветра оказывается не заслуживает место среди нас... А этот демон... Он должен был вознеситесь А Ши Ужу мошенник. А таким порядочным альфой казался. А что же будет с Ши Циньсюанем? Демон заберет омегу к себе? И будет вымещать злобу? Или он решит избавится от того, кто жил его жизнью? Небожители в ужасе. Меня это радует. Всегда хотел увидеть испуг этих тварей, которые думают, что они на вершине этого мира. А в итоге просто кучка лицемеров. Никто не заступается в открытую за Ши Уду. Всем уже плевать. Главное только сплетни собрать. И посмотреть на шоу. - чтож господин Хэ Сюань... Вы можете выбрать любое наказание для того, кто лишил вас возможности к вознесению и отравил жизнь. - хочу на 300 лет заточить его в подземелье. И лишить сил, надев кангу... И требую... Занять место повелителя вод. - но вы можете стать повелителем ветров вместо омеги, которого можете сбросить вниз. Либо удушить. Мин Циньсюань тепреь полностью в вашем распоряжении. Мы можем лишь забрать бессмертие и тогда... - нет... Я стал демоном черных вод. Водным гулем... и мне по вкусу управлять водой. А вот... Хэ Циньсань будет со мной и с бессмертием. Этот омега не виноват и является такой же жертвой, как и я. Поэтому не заслуживает наказания. - хорошо, - Линьвень раскрывает свиток и начинает читать приговор. А мой омега тихо рыдает. Жалко братика. Но понимает, что это лучший конец для него. Лучше подземелье на 300 лет и канга, чем смерть. Причем обоим. Да, Ши Циньсюаня бы тоже постигла ужасная участь. Если не тут, на площади, то в изгнание бы. И при этом не совсем ясно, что хуже: умереть тут и стать потехой для лицемеров, которые ценили в семье Ши только деньги, а не величие и связи. Или стать жертвой разбойников. Или небожителей, которые решат спустится и поглумиться над павшим. Но увы, как только Ши Уду стали уводить, Циньсюаню сорвало крышу. Омега упал в ноги к брату, громко плача и прося прощения. Мне же было очень неприятно смотреть на это. Мы же договорились. - сестрица... разве такое прощают? Это предательство. А за предательство надо головешку отрывать... - Ши Уду говорит это очень паршивым и ласковым тоном, от чего мне становится еще хуже. Терпеть это все уже не хочу. Наклоняюсь к омеге, чтобы заставить подняться, как вдруг... Ши Циньсюань поворачивается ко мне и слезно просит: - прости, Мин Сюн... Можно запереть его во дворце? Мин Сюн... - ты не к тому обращаешься! Резкий удар и омега падает на пол. Ши Уду смотрит на тело возле свои ног. А потом медленно поднимает взгляд полный ужаса. Что? Осознал все? Понял цену своей жизни? Понял, почему такого негодяя не свергают вниз без возможности вознесения или не убивают? Хотя он заслуживает смерти. - ты... Ты ведь вечность будешь мучить, - он наклоняется к Ши Циньсюаню, но прикоснуться не может. Не положено. Я не позволяю. Но омега поднимается без чужой помощи. Из носа течет струйка крови, а губа разбита. Ши Циньсюань смотрит на брата и тихо шепчет: - я упрошу... Вытащу. - ты говоришь с чужим альфой. После такого предательства ты мне никто. И чтобы ты первенца потеряла, шавка. Чтобы рыдала по своему ребенку, которого никогда не увидишь. Омега раскрывает веер и прячет разбитое личико. А после я беру на руки это тело, чтобы унести. Эта история закончена. И теперь у нас двоих будет другая. Более счастливая. Мы ведь оба заслужили ее.***
Но, к сожалению, счастья наше было недолгим. Через год, во время близости я заметил, что грудь омеги увеличилась, а внутри появились небольшие шарики. Омеге пришлось признаться. Уже 3 месяца нежное тело мучают сильные боли. А грудь приходится бинтовать, чтобы не была заметна разница в размерах. Ведь она стала сильно больше другой. Я не замечал этого из-за того, что у нас все происходило либо в темноте, либо под одеялом. Либо в бинтах. В тот же день я повел омегу к лекарю, который поставил тот страшный диагноз. Причем в запущенной стадии и лечение мазями и травами уже не могло помочь. Только операция. К которой началась подготовка. Во время которой у Циньсюаня нашли беременность. - к сожалению, операцию нельзя проводить беременным омегам. Это может повлечь за собой плохие последствия, - Вай Цинцу вытирает руки полотенцем, говоря холодно, но очень уверенно. - Ребенка омега не выносит. Операция сложная. Постоперационный период еще сложнее. Тело не выдержит таких нагрузок и само избавится от плода. - и что мне остается? - Циньсюань медленно одевается после осмотра. - вам нужно сделать аборт. Чем раньше - тем лучше. Тем более, что срок итак большой. У вас не меньше трех месяцев. Вызывать выкидыш поздно. Но можно сделать все иглой. Да, это неприятно, но это сохранит вам возможность родить в будущем. Омега начинает смеяться. Истерически. Пока не падает на пол и не начинает рыдать. - когда все надо сделать? - я просто смотрю на лекаря. Утешу потом. - аборт можно сделать прямо сейчас. За ширмой есть бочка с водой и полотенце. Надо всего лишь омыть тело. Инструменты я сейчас подготовлю. Отвар мои слуги сделают быстро. Через пару часов я отпущу омегу домой под ваше наблюдение. Вам, как альфе нужно будет обеспечить комфорт и следить за состоянием. Я подаю руку омеге, ожидая, что все и правда пройдет быстро. Только вот у Циньсюаня сносит крышу: - а если я не хочу? Почему мне надо убивать своего ребенка? Ради лечения? Операция ведь подождать может. Мне всего 6 месяцев доносить осталось. Немного... А боли я потрерплю. Лекарь только только достает из ящика какие-то инструменты и продолжает их раскладывать, не поднимая взгляда: - нет... Болезнь прогрессирует. Если бы вы были человеком - вам бы оставалось жить не больше полугода. С учетом положения - пара месяцев. Болезнь распространяется по всему телу. И поражает в том числе детородные органы. А там уже выкидыш на большом сроке и гарантированная смерть. Если же омеге удается родить - смерть через пару недель от отказа органов. Это самый благоприятный, как считают люди, исход. На деле, лучше умертвить сразу такого омегу, чтобы не растягивать агонию. Эта болезнь мучает больного. Но так как вы небожитель... То я сделаю расклад. Лекарь отставляет в сторону приборы и достает карты. Я смотрю за каждым его движением. Мне Хуа Чен рассказал, как этот негодяй поиздевался на се Лянем. Рассказал всякую ерунду, чтобы психику проверить. В итоге омега заработал срыв, а лекарь 150 ударов палкой. Но его не погнали в шею после этого. Слишком хороший, зараза. Второго такого в мире демонов не сыскать. Поэтому надо доверять, но держать внимание, чтобы не попасться на удочку. - при любом раскладе вы потеряете дитя. Если вы решитесь на аборт прямо сейчас, то через год уже сможете родить здорового альфу. Если вы откажитесь... На 7 месяце потеряете и ребенка и возможность родить снова. Есть еще один вариант... Вы родите мертвого ребенка и мне придётся удалить вам все омежьи органы вместе с жезлами. Они будут поражены болезнью тоже. Как и грудь, которой вы полностью лишитесь. Выбор за вами. Но я советую лечь на стол и доверится мне. Не бойтесь, рука на абортах у меня натренирована. Я гарантирую, что вы сможете еще родить. И вам еще можно спасти молочные железы. Вы сможете кормить дитя своим молоком. Хотя большенство омег лишаются этой возможности... - нет! Не хочу! - Циньсюань топает ногой и после берет меня за руку. - Мы уходим! Я не хочу убивать ребенка Хэ Сюна! Я рожу его! - не родите... - тогда в чем проблема сделать мне операцию прямо сейчас? На груди? Не трогая меня ниже? Лекарь снова выбрасывает карты и потом смотрит на нас двоих. Голос у него становится еще мрачнее, а рука резко убирает карту. - операция пройдет успешно, но выкидыш случится на следующий день. Правда об этом станет известно только спустя неделю. Организм будет отравлен трупным ядом и придется удалить все, что делает вас омегой. А потом вы сойдете с ума. Признаюсь, но это худший вариант. Сумасшествие лечить сложнее всего. А с учетом того, что омега итак не здоров головой. - что это значит? - я смотрю на лекаря. Но тот только показывает мне пальцами, что надо выйти и поговорить без омеги. Я послушно выхожу за дверь, чтобы услышать то, что повергает меня в шок. - скрытое уныние... Омега страдает этим уже много лет. Я заметил это еще при первом взгляде на Хэ Циньсюаня. Но сейчас диагноз вскрылся еще больше. - это сумасшествие? Истерия? Что это? - это уныние и тоска. Одиночество и осознание того, что ты никому не нужен и нелюбим. Именно поэтому ваш омега предавался распитию алкоголя и транжирству. Это заполняет пустоту в сердце. - но что не хватает этому омеге? - это болезнь проявилась рано. Еще во время земной жизни. Вероятно, отношение старшего брата спровоцировали поломки в психике. Не волнуйтесь, господин Хэ, это лечится без проблем. И это не наносит вред организму. А вот... Аборт нужно сделать на этой неделе. Поговорите с омегой. Объясните все. И приводите. На той грустной ноте мы и распрощались. Я увел омегу домой, в мой водный дворец. Теперь мы живем тут, чтобы не слушать многочисленные сплетни в столице. Да, законы уже изменились. Омеги стали свободнее, но вот люди. Люди такие же скоты, которые просто не хотят принимать союз небожителя и демона. И тот факт, что эта сладкая парочка упекла в подземелье еще одного небожителя. И что я убил третьего. Ну хотя... Третий умер то в драке. Боролся за жизнь и принял конец достойно. Я даже похоронил его тело и гробницу сделал, чтобы душа упокоилась. Но этим скотам мало и надо портить нам жизнь. Я надеялся, что Циньсюань поймет все. Но это было бесполезно. Омеге казалось, что все будет не так. что у нас родится малыш, болезнь сама уйдет, а мы будем настоящей семьей. Но я знал другое. Во-первых, Вай Цинцу не ошибается в предсказаниях. Во-вторых, - это проклятие Ши Уду. Этот негодяй знал, что говорит и как. Специально смотрел в глаза омеге, называл ласковым словом, чтобы обратить внимание и отомстить потом за себя. Еще одно доказательство, что этот человек не имеет совести и чести. Раз посылает такое ужасное проклятие на того человека, которого пытался спасти. Потерять первенца омеге - это самая ужасная кара. Прошла неделя. Ответа мне добиться не удалось. прошла еще неделя и у нас случился скандал на этой почве. Меня обвинили в том, что я склоняю омегу к аборту. Хотя это запрещено и законом мира демонов и столицы. Но я все лишь хотел минимизировать вред от болезни. Пока она не ухудшила состояние Циньсюаня. За две с лишнем недели с грудью произошли сильные изменения. Они увеличились до легких растяжек, а шары стали проступать внешне. При этом омегу рвало каждое утро, пока однажды из рта не пошла кровь во время ужина. Оказалось, что боли были уже не выносимы. И низ живота стало тянуть. На этот раз разрешение мне было не нужно. Я просто молча поднял с пола тела омеги и понес в Призрачный город к лекарю. Там подтвердилось худшее. болезнь уже начала отравлять организм. И беременность ухудшала общее состояние. От чего духовные силы стали иссекать. Лекарь приказал слугам налить теплой воды в бочку и принести инструменты. На этот раз омегу не спрашивали. Лекарь говорил только со мной, пока Циньсюань был без сознания. Но потом... Мне тяжело вспоминать тот момент. На меня смотрела пара бирюзовых глаз. Очень блестящих от слез. И очень грустных. Омеге казалось, что это конец, приговор. Что дальше будет только хуже: - я не хочу... Пусть дитя будет со мной столько, сколько получится... - тогда ты вообще не сможешь родить потом, - мне неохота это говорить. Вообще обсуждать эту тему. Потому что все итак понятно. - но сейчас я чувствую себя целостно. Впервые в жизни в сердце так тепло... Хоть и больно дышать. Грудь болит... - если бы мы были не в нижнем мире, и если бы все еще действовали прошлые законы, я бы просто приказал сделать это с тобой. Но сохранить возможность в будущем родить нашего ребенка. Ты хочешь этого. - хочу... Чтобы у нас родился альфа. И мы были настоящей семьей, - на лице омеги проскальзывает улыбка. Лекарь подходит к нам с полотенцем в руках и протягивает его, смотря на омегу с некоторой жалостью. Понимает, как тяжело это все. Но не пытается утешить. Только сухо спрашивает: - процедуру провести в бессознательном состоянии? Вы ничего не ощутите и проснетесь уже на своей кровати, - говорит он, обращаясь к омеге. - можно подождать еще? Мое тело не готово... - нельзя... Выбирайте - аборт сейчас и полное излечение, либо бесплодие в будущем и проблемы со здоровьем. Омега прикрывает глаза и громко всхлипывает: - отведи за ширму, Хэ Сюн... И принесите отвар. Я не хочу чувствовать, как мое дитя будет умирать. Лекарь молча кивнул и ушел к своим слугам, чтобы подготовить отвар. А я же сопроводил омегу за ширму и помог омыть тело. У Циньсюаня тряслись руки и все тело била мелкая дрожь. По щекам текли слезы и от этого макияж оказался испорчен. Мне пришлось умыть омегу самостоятельно, сильно намочив волосы. Их стоило завязать в пучок. Но с собой заколок у меня не было. И я взял свои. Мне они ни к чему. Ношу из-за статуса. А вот омеге надо волосы убрать, чтобы искупаться. К моему удивлению, вся процедура прошла быстро. Омеге дали особый отвар и тот уснул за пару минут, успев только удобно расположиться на столе. Лекарь выгнал всех слуг, оставив только меня. Но я не смотрел на то, что тот делал с Циньсюанем. Мне хотелось лишь вглядываться в лицо того, кого люблю. И сжимать теплую и нежную руку. Через 20 минут все закончилось. Лекарь убрал приборы и наказал мне переложить омегу за кровать. А через пару часов отпустил домой, дав мешочки с травами для приготовления отваров. Часть надо было пить для восстановления. Часть - перед операцией. Прошла еще неделя. Омеге было все еще плохо. Но теперь из-за операции. Тело болело, а груди приходилось стягивать бинтами, перед этим смазав швы мазью для заживления. - мне дышать трудно. - потерпи. Я не могу ослабить. Лекарь сказал туго бинтовать тебя. - у меня все еще болит живот. - дать снадобье? Обезболивающе? - я затягиваю бинты и после завязываю узел. - Сейчас халат принесу. - хочу платье. Белое с рисунком. - тебе будет сложно надеть его. Руки не поднимешь. - тогда купи мне такой же халат. Белый, с зеленым рисунком. Я тяжело вздыхаю и после беру бирюзовый халат и заколки в виде цветов. Но омегу это не радует. Вообще ничего не радует. Уже неделю. Лекарь сказал, что болезнь головы может проявится еще сильнее. Это и произошло. Теперь мне предстояло лечить свою любовь не только от телесной болезни. Но еще и от душевной.***
К нашему счастью, спустя 5 лет, у нас родился ребенок Маленький омежка - Хэ Джинхэй. Которому мы были рады. Ведь спустя много лет узнали, что такое настоящие счастье. Я понял, что даже после смерти могу получить то, чего так хотел при жизни - любимого омегу и ребенка. Да, Оянь уже не вернуть... Но я уверен, что эта чистая душа смогла найти покой. И что она была бы рада тому, что я нашел новую семью. А что до Ши Циньсюаня... А этот омега всегда был во власти старшего брата, который считался только со своими хотелками. И своими принципами. Этому человеку был важен статус, богатство и связи. Но никак не здоровье единственного родного человека. Теперь эта тварь сидит в подземелье и лишь изредка видится с Циньсюанем. Я позволяю омеге иногда спускаться и говорить с братом, стараясь того наставить на путь исправления. Но пока безрезультатно. Из уст бывшего повелителя воды слышны лишь проклятия и угрозы. Но теперь я ставлю защитные барьеры вокруг нас, чтобы не навлечь еще одно проклятье. Прошло еще 7 лет. И мы, как любящая семья часто гуляли в моих владениях, которые сильно изменились. Черный лес никуда не исчез. Но вот пейзаж стал приятнее. Все для того, чтобы радовать мои сокровища. Одно из которых шло рядом, а второе сидело на моем плече. - папа, смотри, дракончик! - омежка засмеялся и показал вниз на голубого дракончика. Я спустил ребенка на землю и тот побежал играться со зверушкой, которая смешно стрекотала, но не могла причинить вреда. И ровно в этот момент меня коснулась рука Циньсюаня. Омега подмигнул мне и увел немного в сторону, но не отходя от ребенка слишком далеко. - у нас будет еще один малыш... Ты станешь папой второй раз. На лице омеги светится улыбка, а глаза сверкают от счастья. Я молча наклоняюсь ниже и целую алые губки. У нас будет еще один малыш. У меня будет большая семья, о которой я мечтал при жизни. И не смел думать после смерти. А ведь я хотел сначала убить этого омегу, пока не узнал поближе и не стал другом. А потом и мужем. Можно ли сказать, что я привязался? Нет... Я полюбил. Так полюбил, что подарил новый веер, с одним маленьким секретом, который хранился в камешке, украшавшем корпус. Но Циньсюань не знает этого секрета и просто хранит моей подарок. А ведь в нем заключена моя жизнь. Которая без этого омеги будет бессмысленной.