***
Кэйа чах и грыз перо. — Заключённый, которого оставил Итэр, — Джинн ещё раз убедилась, что правильно читает имя, — Аратаки Итто. Единственное условие его временного освобождения из-под стражи — то, что за него поручился сам путешественник, и… — Путешественник, — ядовито повторил Кэйа, и его взгляд наполнился тоской. — Важная персона. — …в связи с тем, что Итэру пришлось срочно отбыть в Иназуму, господин Аратаки не имеет права разгуливать по городу сам по себе, — терпеливо продолжила Джинн. Когда что-то портило Кэйе настроение, он становился невыносимее обычного, но Джинн научилась это игнорировать. — По законам Мондштадта он скорее гость, чем пленник, поэтому тебе придётся за ним присматривать и следить, чтобы у него осталось хорошее впечатление о городе. Кэйа вскинул бровь, и этот вопросительный залом не сулил приятной беседы. — Мне?.. Ко мне не за приятными впечатлениями, Джинн. Пусть гостями города занимается Ноэлль. — Ноэлль не может выполнять такие обязанности, — отрезала Джинн. Она не любила пускать в ход командный тон, но терпеть от Кэйи бесконечные отговорки было выше её сил. — Даже если закрыть глаза на то, что она всё ещё горничная, ты сам понимаешь, юная девушка не сможет составить компанию взрослому мужчине. Ты располагаешь достаточным опытом, чтобы взять это дело на себя. — Не пытайся мне внушить, что конвоир — почётная обязанность, — ухмыльнулся Кэйа. Он третью ночь не спал, вряд ли взял в рот хоть что-то из еды за последние пару дней, его всё ещё трясло от злости, и любого другого Джинн бы силой отправила отдохнуть и выспаться, но Кэйа не был любым другим — его нельзя было оставлять одного, чтобы не натворил глупостей, и только ответственность за кого-то могла помочь ему сохранить здравый смысл. — Конвоир — нет. Доверенное лицо путешественника в его отсутствие, рыцарь и защитник города — да. А теперь иди, забери Итто из камеры и будь любезным хозяином. Среди простых людей новости разносятся как лесной огонь, репутация Мондштадта зависит от тебя, даже если тебе это дело кажется пустяком. Кэйа поджал губы. Возражений у него не нашлось, а значит, Джинн победила. — И не забудь прочитать. — Джинн сунула ему в руку оставленное Томой письмо. — Итэр сказал, чтобы ты выполнял все пункты. Недовольная мина Кэйи не поддавалась описанию словами, но кабинет он покинул молча, и уже это можно было счесть за успех.***
К своим обязанностям Кэйа приступил незамедлительно — и начал с чтения письма. Почерк был не Итэра; не то чтобы Кэйа надеялся после всего, что происходило между ними в последние дни, но настроение всё равно скатилось ещё ниже, хотя казалось, уже некуда. Нехотя он начал читать — и невольно нахмурился. «Кормить — трижды в день, — гласило письмо, — прогулки — четыре часа в день, развлечения — от трёх до шести часов в день, ознакомление с культурой Мондштадта — не менее часа в день даже при активном сопротивлении. Избегать обильных возлияний и нахождения в холоде. Строго воспрещены бобы (и наружно, и внутрь). В остальном неприхотлив, в азартных играх неудачлив до крайности». Перечитав эту странноватую инструкцию ещё раз, Кэйа перевернул лист. «Не злись, — вот здесь уже был почерк Итэра, мелкий, с кривоватыми буквами: письмо всё ещё давалось ему нелегко, не хватало времени практиковаться, — я знаю, что тебе не нравится моё решение, но оно не значит, будто я тебя не люблю. Там, куда мы отправимся, мне будет спокойнее знать, что ты в безопасности, а не встаёшь под стрелы, летящие мне в спину. Я обещаю, что скоро вернусь, и мы всё уладим. В Иназуме говорят, лепестки сакуры целуют твоих любимых, пока не можешь ты сам. Жаль, до Мондштадта им не долететь, чтобы передать тебе тысячу моих поцелуев». Подписи не было — Итэр никогда её не ставил, но Кэйа и так бы узнал его слова, написанные даже под диктовку, как нередко бывало в походах. Никто не умел так легко прогонять парой фраз все накопившиеся обиды, а Кэйа, тоскуя, бывал обидчив до крайности и сам за собой знал этот порок. «Присмотри за Итто, — было нацарапано ниже, — я поручился за него своим словом, Тома обещал, что напишет, как с ним поладить». — Поладить, — под нос повторил Кэйа и вернулся к инструкции. — Мне казалось, он не настолько близок к животному. У дверей камеры, как обычно, дежурил Вуд. — Всё ли в порядке? — уточнил Кэйа. — Не думаю, — отдав честь, Вуд понизил голос, — там в камере… звуки. Очень странные звуки. Сами послушайте. Наклонившись к двери, Кэйа уловил шорохи, скрежет и рычание. Что можно было делать в камере с единственной деревянной лавкой, чтобы так шуметь, сходу было сложно предположить. «Сам виноват», — решил Кэйа и открыл. Пленник обернулся к нему с широченным оскалом и угрожающе взмахнул руками. — Назад, сэр Кэйа! — выкрикнул Вуд, схватившись за рукоять клинка. — Я прикрою отступление! — Умора! — заорал пленник так громко, что эхо прокатилось по всему холлу. — Поверил, а, поверил?! Да если бы я об заклад побился с Куджо Сарой, она бы мне проиграла в этот раз! Никто бы не поверил, что демон может угрожать горожанину, а?! Кэйа сцепил руки за спиной — обе тянулись к лицу. — Вуд, оружие в ножны. Господин Аратаки, на выход. — Чего серьёзный такой, — пробубнил пленник, похоже, деморализованный официальным обращением, и поплёлся к дверям. — Страшно хоть было? — с надеждой спросил он, посмотрев на Кэйю сверху вниз. С лёгким сожалением Кэйа покачал головой. — Не очень. — А этот-то! — При виде бледноватого Вуда пленник приободрился и даже потянулся ткнуть пальцем в плечо, но под взглядом Кэйи отдёрнул руку. — Испугался, а?! — Приберись там, — бросил Кэйа, направляясь к выходу из штаба. — Только жуков не выбрасывай, это мои! — добавил Итто и тут же примерился идти рядом, коротенькими шагами. Жест Кэйа оценил, хоть и не подал виду. — У вас тут, в Мондштадте, водятся жуки? — Только ящерицы и лягушки. Интересуют? — А вы устраиваете лягушачьи бои?! — Не слышал. — Если я в Мондштадте найду боевого жука, привезу его в Иназуму и стану совсем непобедимым! — мечтательно сообщил Итто. Только пропуская его вперёд, Кэйа осознал, насколько он выше и как много занимает места в своём крикливом широком наряде. — А леденцы у вас есть? Мне нужен на палочке! За свою жизнь Кэйа конвоировал немало преступников: силой и добровольно, группами и по одному, и наслушался всякого. Были угрозы, были попытки подкупа, предложения переспать или отомстить кому-то в обмен на свободу, но этот тип напоминал огромного наивного ребёнка, и если вся преступность в Иназуме была такой, Кэйа не знал, сочувствовать сёгунату или позавидовать.***
Кэйа чах, и Итто тоже не был слепым. Сам он с Итэром сошёлся быстро: оба не любили долгих заигрываний, да и симпатия была очевидно взаимной. Итто нравились такие люди, как Итэр, простые и надёжные, и такие, как Тома, весёлые и ласковые; с людьми вроде Кэйи у него обычно бывали проблемы, но Итэр сказал, глаз с этого чудика не спускать, и Итто сразу смекнул, почему. Когда остаёшься один, ночь кажется темнее. Итто и сам знал тёмные времена, а друг путешественника был его друг — и, даже не попроси Итэр прямо, одного этого было бы достаточно. Но чем дольше он смотрел на Кэйю, тем сильнее в нём становилось совсем другое чувство, то, которое принадлежит тебе одному, даже если до того слышал и говорил о нём тысячу раз. А Итто был не любитель говорить о сложных штуках, но понимал в них побольше многих, — и план придумался сразу, сам собой, пока местная официантка рассказывала про сорта мяса, а Кэйа отмалчивался рядом, как будто бы безучастный, но Итто видел его печаль и то, как монетка то и дело выкатывается на стойку из дрожащих пальцев. — Эй, — он попихал Кэйю локтем, пока не повернулся, — нам, óни, в городе душновато. Как насчёт по окрестностям прошвырнуться? Может, — он перешёл на громкий шёпот, — есть с кем в драке поразмяться? Кэйа сощурился и поймал монетку в кулак. — Можно устроить. Лицо у него стало попроще, и значит, план был должен сработать. Места в Мондштадте были красивые. Пока шли от города к лесу, Итто без устали вертел головой и спрашивал, что как называется, а Кэйа отвечал, пусть и без особой охоты. Дружелюбия от него Итто не ждал — оно по плану было где-то после того, как они ввяжутся в хорошую драку, а после отлично напьются и начнут делиться байками. После баек Итто планировал старую добрую схему: рука на колене, предложение проводить до дома, время ведь позднее, похлопать по заднице на прощание, ну а дальше… Да кто после такого прощается, в самом деле? Ни разу ещё не было, чтобы домой не зазвали. Короче, в фантазиях Итто Кэйа уже лежал под ним, горячий и пьяный, тёрся об его дружка через свои узкие штаны и за рога тянул целоваться, и подождать до этого было всего ничего, но можно бы и поскорее. Но не таков был Мондштадт, как Итто думал, сворачивая на узкую лесную тропинку среди почти таких же, как в Иназуме, старых сосен. Шорох в кустах он уловил в самый последний момент — и едва успел закрыться от песка, брошенного в лицо. Немного всё-таки попало в глаза; отфыркиваясь, Итто вполовину на слух метнулся вперёд, швырнул левой рукой Уши, второй выхватил меч, крутанулся, стараясь зацепить кого-нибудь с размаху, пока проморгается. Кэйа позади зарычал, и у Итто кровь вскипела от ярости и возбуждения. Почему-то он ждал от этого надменного и сдержанного человека любого звука — но не такого. В спину ударило холодом, кто-то закричал и швырнул оземь железку. Похитители сокровищ, и тут прохода не дают! Разозлённый, Итто отряхнул с лица остатки песка и пнул Уши вперёд, в тех, кто пытался теснить Кэйю к густым кустам. Одного зашиб, ещё двое отвлеклись — и Итто им от всего сердца врезал мечом плашмя. Падая, говнюки повалили троих товарищей — а ещё один кинулся бежать, но не таков был Аратаки Итто, чтобы кого-то упустить. Подхватив Уши, он раскрутил его за хвост и кинул вслед — хватило сбить с ног, — а сам наступил на самого вёрткого из тех, что валялись рядом, а двум остальным поднёс к лицам остриё клеймора. — Потише теперь, — скомандовал он, и только тогда посмотрел на Кэйю, довольный тем, как хорошо себя показал. Мог бы и больше завалить, конечно, но… — Свяжи того. — Кэйа говорил тихо, но у Итто и мысли не возникло ослушаться. — Этих оставь мне. Только сейчас Итто понял, что за запах его тревожит, — пахло кровью. Кэйа был ранен, хотя и не видно, где. — Я… может… — начал Итто. Один из разбойников со стоном попытался подняться, но Кэйа надавил каблуком ему на плечо, заставив снова растянуться ничком. — Слушаюсь, капитан. «Капитан» вылетело изо рта само; смущённый, Итто поспешил к беглецу, снял с пояса верёвку, быстренько стянул ему руки за спиной, поднял за шкирку — и так и замер. — Замёрзни, — зло выдохнул Кэйа, направляя на разбойников меч. Иней разлетелся веером. Никто не издал ни звука, но когда острые кристаллики льда исчезли, на взрытой земле никого не осталось, только отполированные знаки отличия — один золотой — напоминали, что была засада. Выпрямившись, Кэйа повёл правым плечом, словно проверяя, работает ли, брезгливо взглянул на вспоротый китель и натянул на него меховой воротник. — Сойдёт. Прогулку придётся отложить, этот неудачник может что-нибудь знать. Итто не сомневался: хватит одного взгляда, чтобы неудачник всё выложил на месте, но спорить не решился. План, короче, изменился. Они идут в таверну, берут нормального вина, находят уголок потемнее, Кэйа делает этот свой взгляд, и Итто отсасывает ему под столом. Ни сучка ни задоринки, главное, чтобы рога в стол не упирались, но с этим Итто решил разобраться на месте.***
День стирки Ноэлль устроила невовремя: в штабе не оказалось ни одного запасного кителя взамен того, что пострадал при нападении. Шестерых убитых хватило впритык — рана затянулась, но след остался и ещё тянул мышцы. Ещё хоть один — и Кэйа был бы полностью здоров уже сейчас, но ускользающую из-под носа банду он ловил за ниточки несколько месяцев не для того, чтобы сейчас рисковать шансом. — Кэйа, — окликнула Джинн, заглянув к нему по пути из камеры, и прищурилась, — ты был ранен? Скрывать от неё что-то не было смысла. — Пустяки, — улыбнулся Кэйа, — царапина. Джинн устало вздохнула. — Я же просила, не ввязывайся ни во что. — Итто предложил прогуляться. — Невинный вид её никогда не обманывал, но Кэйа не уставал пытаться. По крайней мере, в такие моменты Джинн вспоминала, как улыбаться, а улыбка ей шла. — Ты ведь просила ни в чём ему не отказывать. — Если его ранят, я ничем не смогу оправдаться перед путешественником. А если тебя, — она подошла ближе и коснулась плеча Кэйи, покачала головой, — то перед самой собой. Береги себя. Сегодня и завтра у тебя выходной. Я не могу тобой рисковать. — И чем мне заняться? — спросил Кэйа вслед. — Развлекись как-нибудь, — усмехнулась Джинн, — у тебя есть достойный компаньон. — Сводница, — беззлобно передразнил Кэйа и, сдавшись, натянул рубашку. Ничего другого в штабе всё равно не было. — Попрошу Итэра с тобой об этом поговорить. — Пусть поговорит с Лизой! — донеслось в ответ. — Я ни при чём! Осталось только вздохнуть. Из всех в Ордо Фавониус Джинн была единственной, кто мог его переупрямить, — и в такие дни оставалось радоваться, что Дилюк много лет назад вышел в отставку. Сражаться на работе с ними обоими Кэйа бы не вынес. Выходя в холл, Кэйа ожидал найти место Итто пустым, а рыцарей аккуратно сложенными вдоль стен, но реальность на этот раз преподнесла ему приятный сюрприз. Ползая по полу на четвереньках, Итто с сосредоточенным сопением пытался поймать лягушку, а рядом с ним, иногда подныривая ему под руку, так же сосредоточенно ползала на коленках Кли. Лягушка, смирившаяся со своей участью, лениво отпрыгивала от них на пару метров и снова замирала, видимо, надеясь, что они всё-таки фантастическим образом отвлекутся на другую жертву. — Братик Кэйа! — оглушительно завопила Кли, и рыцари на своих постах вздрогнули и разом втянули головы в плечи. — Можно мы с братиком Итто пойдём глушить рыбу? — Не сегодня, малышка, — фыркнул Кэйа, протягивая ей руки. Кли немедленно прыгнула ему в объятия. Плечо заныло, и Кэйа неохотно признал, что Джинн права, пара дней отдыха ему не помешает. — У нас с братиком Итто есть важные дела. — А потом братик Итто придёт со мной играть? — серьёзно спросила Кли. — Он обещал показать мне жука! — И поймать лягушку! — с горящими глазами сообщил Итто, поднимаясь с колен. Лягушка, пользуясь случаем, поскакала под укрытие горшка с цветком. — Устроим с тобой лягушачьи бои, а? — Да! — Кли тут же перебралась к нему на руки и уселась на плече, зацепившись за рог. Судя по лёгкому румянцу, Итто против такого панибратства не возражал, только придержал её, чтобы не свалилась. Ручища у него была знатная, и мысли Кэйи поплыли совсем не в том направлении, в каком он планировал на этот вечер. …хотя… Он одёрнул ворот рубашки, упавший с плеча, и взгляд Итто скользнул за его рукой, голодно провалился в вырез и замер, будто там фокусы показывали. — Кли, — позвал Кэйа, указав взглядом на лягушку, — представь нас. — Это дядюшка Феликс! — Кли заторопилась слезать, и Итто бережно поставил её на ноги. — Мы с ним в Шепчущем лесу познакомились! — Дядюшку Феликса пора вернуть туда, где взяла. Завтра с ним ещё погуляешь, но только если он согласится. Помнишь, что братик Альбедо нам говорил? — Нельзя разрушать естественную фауну Мондштадта, — уныло повторила Кли и ловко схватила свою добычу, таящуюся за цветком. — Только Кли опять забыла, что такое фауна… — Что бегает — фауна, что сидит в земле корнями — флора, — повторил Кэйа, важно подняв палец, и засмеялся вместе с Кли. — Ты же не хочешь расстраивать Альбедо? Я вот не хочу. Кли вздохнула и сунула лягушку в сумку. — Пойдёмте, дядюшка Феликс, — пробормотала она и поплелась на выход. — Пока, братик Итто! Рыцари пропустили её очень поспешно и выдохнули с облегчением, как только за ней закрылись двери. — Пронесло, — пробормотал Вуд. — А ты, братик Итто, — хмыкнул Кэйа, — за мной. Сунув руки в карманы, Итто пошёл за ним, тоже будто пристыженный, но его тяжёлый взгляд Кэйа чувствовал кожей, и ему это нравилось. Собутыльников в жизни Кэйи тоже было немало — он бы не соврал, скажи, что пил с каждым в Мондштадте и с большинством приезжих. В длинном списке любителей шумно вести себя за столом Итто занял бы почётное место в первой пятёрке, но только до конца первой бутылки. На второй его взгляд поплыл, а улыбка стала мечтательной, и Кэйа начал обратный отсчёт до первого подката. — Слышь, — Итто подпёр голову кулаком и наклонился ближе, — а ночевать я неужто в камере буду? — Может, и в камере, — усмехнулся Кэйа, покачивая бокал. — Слышь, — повторил Итто тише; он всё продолжал наклоняться и, кажется, уже сидел на самом краешке стула, — что мне сделать, чтобы узнать, такие ли мягкие мондштадтские постельки? — Снять комнату? — продолжил глумиться Кэйа. Нетерпеливо фыркнув, Итто навалился на стол. — Чего ты меня за нос водишь? — спросил он почти жалобно. — Давно бы уже в койку потащил. — Я, может, хотел, чтобы ты за мной поухаживал, — проговорил Кэйа, почти касаясь носом его носа. — Или óни на такую мелочь не размениваются? — Я ухаживать не мастак, — повинился Итто; Кэйа блестяще умел по интонации угадывать, когда у его будущего любовника кровь отливает от головы, и сейчас был тот самый момент. — Зато у меня глотка глубокая. Не выдержав, Кэйа рассмеялся. — Да не вру я! — обиделся Итто и полез было под стол, но Кэйа удержал его за ремни на груди. — Чего? Не любишь такое? — Проверь сначала, не врут ли насчёт кроватей, — поддразнил Кэйа и поднялся из-за стола. — А потом люби меня так, чтобы после ноги не держали. Округлившиеся глаза Итто вспыхнули ещё ярче. — Да что ты за человек-то такой, — пробормотал он и стыдливо, бочком прошёл мимо трактирщика.Выглядело при его габаритах необъяснимо трогательно, и Кэйе стоило труда удержать улыбку. — Где и слова берёшь… Кэйа толкнул его в спину и вышел следом. Захлопнувшаяся дверь отрубила их разом от музыки и гомона. — Вроде, ничего такого, — проговорил Итто, задрав голову к небу, и Кэйа подумал: что он видит, стоя под чужим небом, если его глаза так черны? — а делается стыдно. — Могу помолчать, — предложил Кэйа без улыбки — его часто просили. — Мне не трудно. — Ну не, — Итто снова просиял этой своей клыкастой улыбкой, — я люблю, когда громко. «Я заметил», — подумал Кэйа, но вслух ничего не сказал, потянул Итто к себе за рог — с первого взгляда хотелось узнать, какие они на ощупь, рога óни. Оказалось, гладкие и на удивление тёплые. — Ай, — шёпотом возмутился Итто и задышал чаще. — Что, вот так сразу? Его рука легла на бедро, под глазом бога, длинные когти царапнули — не больно, приятно, и Кэйа закинул голову, подставил губы, но Итто поцеловал в горло, над кадыком, провёл горячим языком до подбородка, потянул клыками за нижнюю губу и неохотно отстранился. Он сдерживал силу, боясь ранить, и только засопел, когда Кэйа снова потянул его за рог и потом за волосы, длинные и жёсткие, серебристо-белые под светом луны. — Чего боишься? — спросил Кэйа, но насмешки не получилось — он уже не хотел ни ухаживаний, ни флирта, которые заводили его обычно, хотел поскорее оказаться в постели без штанов. — Я воин. Не сломаюсь. Меня только украсит парочка шрамов. Бережно стянув с его плеча рубашку, Итто склонился и мягко поцеловал шрам, оставшийся от недавней раны. — Итэр велел тебя беречь, а я не уберёг. — Итэр, значит, велел? — пробормотал Кэйа. Итто посмотрел в ответ почти испуганно. — Я не поэтому!.. — Я мог бы догадаться, — вздохнул Кэйа, качая головой. Уныние мешало ему соображать, в другой раз вся затея с Итто не обманула бы ни на секунду. Нельзя было так поддаваться чувствам — именно потому Кэйа и избегал привязанностей. Избегал, но каждый раз попадался в ловушку новой любви, и каждый раз это было как впервые. Стоило признать, Итэр его одурачил — и одурачил из лучших побуждений. — Злишься? — спросил Итто, переминаясь с ноги на ногу. — Не на тебя, — вздохнул Кэйа и поманил его за собой. Гэта Итто оставил у дверей — по иназумской привычке, которая вызывала у Кэйи искреннее умиление, — и дальше пошёл босиком, глазея по сторонам. В городской квартире посмотреть было особо не на что, но Кэйа любезно включил всюду свет, давая насладиться видом потрёпанных мондштадтских интерьеров, и только потом препроводил в спальню. — Кровать! — воскликнул Итто так, будто главной целью его путешествия была именно эта достопримечательность. — А можно попробовать?.. Кэйа кивнул и сразу же его остановил. — Правила моего дома гласят: никаких одетых мужчин в моей постели. Светясь от предвкушения, Итто вмиг поскидал всё, что на нём было, и кинулся в постель как во врата Селестии. Матрас жалобно скрипнул и прогнулся, но это ложе видало и худшие дни. — Мягко… — пробормотал Итто, жмурясь от удовольствия, и перекатился на спину. Его член, багровый, с заострённой головкой, украшенный по стволу десятком немаленьких колец, тяжело завалился на живот, вздрогнул, и у Кэйи свело скулы от жадности. — Надеюсь, для тебя твоё правило тоже действует? Кэйа не стал морочить ему голову и устраивать из своего раздевания шоу. Итто не требовалось соблазнять — он ещё в таверне на всё согласился. Упускать такой подарок судьбы в печальный одинокий вечер было бы как минимум неразумно. Чего скрывать, большие члены Кэйа любил, и за свою жизнь всяких успел повидать, но Итто и тут попал в первую пятёрку. — Помедленнее? — прохрипел он, когда Кэйа замер, чтобы перевести дух. — Или, если хочешь… Кэйа зажал ему рот, усмехаясь, медленно сжал его член внутри. У Итто округлились глаза, и у Кэйи между пальцев прорвалось жаркое дыхание, а сразу за ним — длинный язык. — Я хочу всё, — веско сказал Кэйа и, расслабившись, легонько качнул бёдрами. Итто скосил глаза вниз и, мотнув головой, довольно сообщил: — Колечки все влезли! Это, видимо, было какое-то редкое достижение, но Кэйа не стал заострять внимание. Длинный язык заинтересовал его намного больше. Он провёл большим пальцем по губам Итто, оттянул нижнюю, и Итто тут же послушно раскрыл рот, позволяя потрогать клыки. Зрачки у него расширились, взгляд стал молящим, и, стоило Кэйе вложить между его зубов два пальца, Итто обвил их языком. — Ох… — вырвалось у Кэйи. Итто самодовольно ухмыльнулся и подмигнул. — Потом могу языком, — предложил он и осторожно положил руки Кэйе на бёдра. — Говорят, приятно. Подавшись вперёд, Кэйа опёрся на его грудь, двинул бёдрами сильнее и прикрыл глаза. Он любил седлать своих мужчин, но силачи с такими широкими бёдрами бывали в его постели нечасто. Он чувствовал себя раскрытым — и ощущал каждое кольцо, тяжело скользящее вверх-вниз. Очень хорошо. — Чего чахнешь, — прошептал Итто, прихватив его клыками сначала за подбородок, а потом за ухо, — дай себя утешить, а? Куда и делась вся простота: уговаривал как маленького, и Кэйа бы рассмеялся, но тело брало своё — Итто двигал себе навстречу сильными, короткими рывками, сжимая бёдра большими горячими ладонями, впиваясь когтями там, где Кэйа больше всего любил, под ягодицами, и этот простой ритм неумолимо нёс к оргазму. Даже характер показывать расхотелось. Поэтому Кэйа выдохнул единственное: — Утешай, — и позволил себе расслабиться, как больше всего и хотелось в последние дни. Всей строптивости хватило только на то, чтобы снова стиснуть член Итто у себя в заднице — и Итто, часто толкаясь в него, с криком кончил и так стиснул объятия, что Кэйа распластался на нём, тяжело дыша, нетерпеливо потёрся членом о крепкий пресс. — Погоди, — прохрипел Итто, перевернул его на спину, навалился сверху, обцеловал шею и грудь, оглаживая ладонями бока и бёдра, и отстранился. Пока его член медленно выходил наружу, Кэйа вздрагивал на каждом тяжёлом колечке, и почти кончил — уже потянулся додрочить, но Итто перехватил его руку, склонился, взял в рот, обвил языком под головкой, сжал губы. Кэйа кончил сразу, вжавшись затылком в постель, и зажмурился: потолок над головой сделал оборот. — Так-то лучше, — довольно пробормотал Итто, устроившись рядом, и загрёб Кэйю в объятия. — Не будешь чахнуть теперь? — Если вытрахаешь из меня все мысли, — пробормотал Кэйа. Итто устроил голову у него на плече, довольно вздохнул и замер. — Что? — спросил Кэйа. — Да вот, — Итто дёрнулся всем телом, и кровать качнулась, — думаю, а вам не страшно так над полом спать? — Боишься упасть? — Я ничего не боюсь, — гордо заявил Итто и дёрнулся снова, — но если проломится вдруг? — Я подержу, — глумливо предложил Кэйа и обвил его руками и ногами. Член Итто ткнулся ему в живот, снова твёрдый, и Кэйа с наслаждением огладил его, задев пальцами каждое из колец. Итто застонал, нетерпеливо подставил губы. — Палец просунь, — прошептал он смущённо, — так лучше. Кэйа послушался, продел палец сразу в три, осторожно потянул. Кольца были ещё скользкими от смазки, двигались легко, приятно прохладные на контрасте с горячей кожей. Поддавая навстречу бёдрами, Итто сдавленно постанывал. Теперь он не казался ни шумным, ни нахальным, и Кэйа, растроганный этой переменой, целовал его, второй рукой лаская его член под головкой, пока его пальцы не залило горячее семя. — Вроде ноги должны были тебя не держать, а не меня, — обиженно ворчал Итто, тащась за Кэйей к Ордо Фавониус. — Мы куда в такую срань? — У меня выходной, поэтому могу прийти на работу пораньше, — фыркнул Кэйа и, насладившись ошарашенным лицом Итто, сжалился: — Нужно допросить того похитителя. Если расколется, устроим пикник в лесу. Итто просиял и даже приосанился. — Это я всегда за, — он взмахнул кулаком, показывая, что понял намёк, — а то что-то у вас тут спокойно. На подходе к главной площади им навстречу выбежала Кли, обняла сначала Кэйю, а потом кинулась к Итто. — Братик Итто! — прокричала она, сияя. — Смотри, что Кли тебе сейчас покажет! Убедившись, что первым делом она достала не бомбу, Кэйа оставил их в сквере, а сам направился в камеру. Допрос не занял много времени: Кэйа был слишком хорошо известен среди местных воришек, да и невезучий похититель успел насмотреться на судьбы своих приятелей. Вся информация была у Кэйи через пару минут, да и то потому, что бедняга от страха постоянно заикался. К сожалению Кэйи, банда оказалась небольшой, и к той, за которой он охотился, никакого отношения не имела, но припугнуть всё же стоило. — Мы с Итто отправимся на пикник, — сообщил Кэйа, зайдя к Джинн, — должны вернуться до вечера. — Пикник? — подозрительно переспросила Джинн. — Будьте осторожны. — Ни за что не стану рисковать жизнью нашего дорогого гостя. — Надеюсь, вы поладили. — Джинн только вздохнула на довольную улыбку Кэйи. — И продолжите ладить. — Тронут твоей заботой. — Кэйа приложил руку к сердцу. — Не забывай об отдыхе, пока я не натравил на тебя Лизу. Джинн посмотрела на него с укором, и Кэйа ретировался, пока не начались новые вопросы. Ему предстояло нелёгкое испытание — разлучить Кли с её новым другом. — От города недалеко, — инструктировал Кэйа по пути к заброшенному охотничьему домику, где, по словам пойманного похитителя, обосновалась большая часть шайки. — Слухи быстро разойдутся. Отпустим двоих или троих, пусть болтают. — А нас на припугнуть хватит? — нахмурился Итто. Он был настороже, поглядывал по сторонам, и это ему шло не меньше, чем обычная беспечность. — Может, надо было ещё кого взять? — Моей дурной репутации хватит, а ты демон, — нежно усмехнулся Кэйа, и Итто гордо выпятил грудь. — Побегут так, что пятки засверкают. Домик нашли быстро. Те, кто обосновались внутри, не пытались скрываться — из окна доносилось ворчание и жалобные крики. — Уже можно пугать? — нетерпеливо спросил Итто, переминаясь рядом с Кэйей в густых зарослях. — А сейчас? А сейчас пора? — Я постерегу у окна, а ты выбивай дверь, — скомандовал Кэйа, и Итто с горящими от предвкушения глазами двинулся в другую сторону, а Кэйа вдоль стены скользнул к окну и заглянул в него. За пыльным стеклом были всего два человека, один стоял на коленях, закрывая голову руками, а пьяный голос второго показался Кэйе смутно знакомым, но раньше, чем он сложил два и два, Итто вынес дверь плечом. — Сдавайтесь, мошенники! — прогрохотал его задорный вопль на весь лес, и в хлынувшем в дом солнечном свете Кэйа с грустью увидел хорошо знакомые уши Драффа. — Итто, — окликнул он. — Уходим, нас обманули. — Дурного не подумай, капитан! — попытался оправдаться Драфф. Его покачивало, и он опирался на плечи своего растерянного любовника, пытающегося скрыть лицо под полой его куртки. — Мы с Аланом тут… это… охотиться его учу… — Ты без штанов, Драфф, — холодно проговрил Кэйа. — Если стреляешь этим, я запрещу Ноэлль покупать у тебя дичь. Дальнейшие его увещевания Кэйа оставил без внимания. Сжав кулаки, он в ярости направился в лес. Конечно, его обманули. О чём он только думал?! — У нас жрица такая есть, — примирительно сказал Итто, нагнав его. — Тоже с ушами. Только лиса, а не кошка… кот?.. — Кэцлайн, — огрызнулся Кэйа и тут же себя одёрнул.Итто уж точно был ни в чём не виноват. — Я должен был догадаться. — Да все ошибаемся. — Итто беспечно отмахнулся. — Раз уж на пикник пошли, так давай будет пикник. Вон и очаг. Взяв за плечи, он усадил Кэйю на поваленное дерево, которое охотники приспособили под скамью, прихватил с рогатины у очага котелок и, насвистывая, удалился. Отпускать его одного не следовало, как не следовало и тащить с собой в лес по сомнительной наводке; вообще всего этого делать не следовало, и в первую очередь не следовало отпускать Итэра в Иназуму. При мысли об Итэре у Кэйи снова затянуло под сердцем. Он не любил тосковать, не любил быть один, и особенно сильно не любил допускать промахи, тем более такие дурацкие. — Ты подожди, — вернувшийся Итто похлопал его по плечу и повесил котелок над очагом, — без завтрака по делам пошли, вот и все неприятности от этого! Сейчас перекусим, и всё наладится! Пока его не было, Кэйа зло пялился на котелок. Возможно, ещё немного — и вода вскипела бы без огня, но Итто, так же беззаботно насвистывая, вскоре пришёл с кабанчиком на плече и охапкой лапника на розжиг. С пояса у него свисал мешочек, где что-то подозрительно дёргалось. — Сейчас такую трапезу устроим, что Барбатос ваш обзавидуется! — Итто бросил свою добычу на траву, разжёг костёр и уселся хозяйничать. Подпирая голову кулаком, Кэйа смотрел, как ловко он разделывает мясо, любовно посыпает солью из дорожной солонки и оборачивает листьями цветка-сахарка. — Ты просто кабанчика по рецепту бабули Они не пробовал! Она мне всегда говорит, после обеда любые горести уйдут! Эх, были бы тут фиалковые дыни… Дынь возле Спрингвейла не водилось, но у Кэйи и так заурчало в животе. Вернулись уже затемно. Никого из рыцарей на постах не было, только у Джинн ещё горел свет, и Кэйа сразу пошёл в её кабинет. За своеволие ему светил выговор, но Джинн должна была знать, что заключённый не так прост, как хочет казаться. — Это был не пикник, — вздохнула Джинн, когда Кэйа показался на пороге. — Почему я не удивлена. Кэйа в двух словах изложил свои злоключения. Выслушав его, Джинн задумалась. — Есть чем заняться, — наконец, решила она, — возьму это на себя. — Я больше не допущу ошибки, — пообещал Кэйа, но Джинн, поднявшись, коснулась его раненого плеча. — Я не допущу, чтобы ты собой рисковал, — напомнила она. — Отправляйся домой, проведи время хорошо. Завтра возвращаются Итэр и Альбедо. Кэйа ещё ничего не успел сказать, как за спиной раздался душераздирающий вздох. — Как, уже? — Итто повесил нос. — Я даже и посмотреть ничего не успел толком! — Покажу тебе вид на город, — усмехнулся Кэйа. — Будет, что вспомнить. — Да как по этой вашей статуе карабкаться! — возмутился Итто, соскользнув по складке одеяния Барбатоса третий раз подряд. — Может, откуда-нибудь ещё на город посмотрим? — У тебя получится, — подбодрил Кэйа и полез первым. Обиженно сопя, Итто последовал за ним. — Не пожалеешь. Добравшись до груди Барбатоса, Кэйа привычно подтянулся и взобрался на каменную руку. Итто с лёгким ужасом уставился на него, перебрался статуе на плечо и переступил с ноги на ногу. Гэта висели у него на поясе, но камень стал влажным от ветра с моря. — Скользко тут! — Не упадёшь, — заверил Кэйа и протянул руку. — Смотри на меня. Итто доверчиво уцепился за его пальцы и пошёл. — Как раз плюнуть! — хвастливо заявил он, забравшись Барбатосу в ладони. — А я-то думал! Кэйа сел рядом, свесил ноги. Освещённая фонарями площадь почти опустела, только монахини поливали цветы и возносили вечерние молитвы. Итто притих, глазея на город, и как бы просто так положил руку Кэйе на колено. — Здесь? — усмехнулся Кэйа. — А что, место-то хорошее, — оживился Итто и расстегнул штаны. — Или скажешь, Барбатос обидится? — Я знаю, как вымолить у него прощение, — хмыкнул Кэйа и пересел верхом к Итто на колени, лицом к лицу, — но, поверь мне, он будет только рад. Обхватив рукой его и свой член, Итто потянул Кэйю к себе, поцеловал, глубоко протолкнув язык в рот, и Кэйа позволил ему снова обо всём позаботиться самому — на этот раз с отличным видом на засыпающий Мондштадт. Проснулся Кэйа в отличном настроении — впервые за несколько дней. — Весь зад на этом вашем Барбатосе отпрыгал, — заныл Итто, едва открыв глаза, и натянул одеяло на рога. — Завтрак сегодня с тебя! — Завтрак приготовит Сара, я способен только на кофе. — Кэйа пихнул его в бок. — Вставай, великий óни, приключения не ждут. — Кофе сойдёт, — величественно согласился Итто. После лесной трапезы из двух блюд стоило проявить гостеприимство, и Кэйа всё-таки пошёл разжигать очаг. Кофе почти сварился, когда из спальни раздался грохот. Перебирая в уме все варианты, от мести похитителей сокровищ, вломившихся в окно, до прицельного падения метеорита, Кэйа рванулся на звук — и замер на пороге. Итто растерянно лежал в середине проломившейся до пола кровати. — Это не я, — попытался оправдаться он, — как-то сама провалилась… Прослезившись от смеха, Кэйа сполз по косяку. В Ордо Фавониус было оживлённо — рыцари носились туда-сюда с ящиками и свёртками, что говорило о возвращении Альбедо. В кабинете Джинн смеялись и громко разговаривали, и Кэйа поспешил на голоса, но Итто его остановил. — Извини, если что, — пробормотал он, — не за кровать, а… хотя и за неё тоже… просто, я… Он загородил Кэйю плечом от заинтересованного Вуда и, склонившись, неловко чмокнул в губы. — …приезжай, с бандой познакомлю, — пробормотал он еле слышно и шмыгнул носом. — Ты парням понравишься, и бабуле тоже. Все приезжайте. Пожарим дынь! Кэйа потянул его за рога и поцеловал глубже. — Попрошу Итэра взять меня с собой, — улыбнулся он, и Итто расцвёл на глазах. — Сразимся на жуках! — Он потыкал Кэйю пальцем в грудь. — Вот увидишь, ты мне проиграешь! Итэр не любил прощаний, но всё же задержался у Кэйи в объятия. — В следующий раз останусь дольше, — с болью в голосе пообещал он, — у Кокоми переговоры с Сарой, я должен присутствовать. Спасибо, что присмотрел за Итто. — Это я за ним присмотрел! — тут же вклинился Итто, приобняв Кэйю за шею. — И ещё бы поприсматривал! Засмеявшись, Итэр потянул его за собой, но Итто бережно отцепил его руку. — Кое-что закончить надо, — пробубнил он под нос и отошёл к Кли, которая обеими руками держалась за Альбедо. — Когда приедешь, покажу тебе самых больших жуков, а пока… вот… Он снял с пояса тот самый шевелящийся мешочек, и Кли, хлопнув в ладоши, схватила его и потянула завязки. — Синие лягушки! — воскликнула она и обняла Итто за ногу. — Спасибо, братик Итто, Кли будет хорошо о них заботиться! Братик Альбедо, ты же разрешишь Кли оставить их? Когда братик Итто приедет в гости, мы устроим лягушачьи бега! — Хорошие экземпляры, — сдержанно согласился Альбедо, — у меня найдётся для них террариум. — Братик Альбедо похвалил лягушек! — Кли запрыгала вокруг Итто. — Спасибо, братик Итто! Пока-пока, братик почётный рыцарь! Уходя в сторону ворот, Итэр помахал ей и ещё раз взглянул на Кэйю и Альбедо. Вздыхая, Итто двинулся за ним — но, не утерпев, торопливо вернулся и, обняв лицо Кэйи ладонями, жарко поцеловал в губы. — Не чахни тут, — велел он грозно, — а то я узнаю и… твоей новой кровати тоже несдобровать! — Не буду, — пообещал Кэйа, стиснув его в объятиях. — И удачи. Не попадайся своей Куджо Саре. — Да не моя она, — забурчал Итто и поспешно ретировался — Итэр ждал у моста. — Бывайте! — Что это за история про кровать? — поинтересовался Альбедо как бы между делом, наблюдая за Кли и её новыми питомцами, пытающимися спастись в клумбе. — О, — усмехнулся Кэйа, — тебе понравится.18.01-03.06.2022