Мы встретимся в Селестии

      Их называли банда неудачников или трио неудачников. Они не обижались, даже считали это немного смешным, ведь один из них всегда попадал в нелепые ситуации и тянул остальных за собой. На него они тоже не обижались за новые шрамы на теле. В этом было что-то особенное. Они связаны нитью судьбы, на троих - одни шрамы и такой похожий смех, даже пахнут они одинаково - костром, летним вечером и чем-то печальным. Всегда перевязанные, с пластырями на руках и ногах, одетые не по погоде и всегда сонные. Их не воспринимали по отдельности. Они всегда и для всех были одним целым - трио неудачников. А её считали главной в их банде, но это было не так. У них не было главных, они просто были и жили под одной крышей. Так получилось.       Фишль не любила, когда её называли главной, и все об этом знали, но для одноклассников это стало своеобразной издёвкой. Так же они любили шутить про Беннетта и Рэйзора, называя их мужьями городской сумасшедшей или педиками. Они не злились. Они никогда ни на кого не злились. У них были они, а до остальных дела не было. Главного у них не было, им не нужен был главный. Они отлично дополняли друг друга, присматривали за собой и товарищами. Рэйзор отчитывал Беннетта каждый раз, когда он уходил куда-то в одиночку, хоть сам любил погулять под луной один на один со своими мыслями. Беннетт возмущался на шнурки Фишль, которые она всегда высовывала наружу. Он боялся, что она запнется об них и что-нибудь себе сломает. Но в их квартире спотыкался только один человек, который всегда прятал шнурки. Беннетт и в обуви без лишних аксессуаров найдет способ запнуться. Фишль же ругалась, когда парни засиживались допоздна или нарушали идиллию её стола какой-нибудь уборкой.       Её стол был завален всевозможным хламом. Хлам для Беннетта и Рейзора, а для неё уютная композиция, в котором каждый листок на своём месте. Множество блокнотов, в некоторых из которых не написано даже строчки. Они были слишком красивы для записей. Хрустальная миска, подаренная Лизой, полная ярко зеленых мятных конфет. Такие ела только она, для остальных обитателей квартиры их вкус был слишком уж мятным. Хаотично расставленные пустые жестяные банки пепси. Химозная газировка заменяла девушке завтрак, Рэйзор этого не одобрял. Большинство банок было уничтожено Баннеттом во время внеочередной уборки. Тогда они здорово поругались. Несколько пачек пластырей - самая важная вещь в их квартире. И несколько коробочек с наклейками звёзд и бабочек.       Бабочки и звёзды. Они были везде. На одежде, стенах, блокнотах и даже мятных конфетах. Парни тоже иногда обрастали бабочками и звездами во сне. Это им не очень нравилось, но из-за этого они не ругались. Фишль очень любила их, пыталась украсить бабочками и звёздами всё, что окружало её и было дорого.       Но главным в этой комнате был Ворон. Он растянулся на всю стену возле неряшливо заправленной кровати. Величественный, загадочный и чем-то пугающий. У него не было имени, не было четких линий в его силуэте. Он был нарисован в потёмках ночи, когда Фишль очнулась от очередного странного сна. В них она тоже была Фишль, Беннетт был таким же неудачливым, а Рейзор был Рейзором. Но это все они были немного другие. Фишль ходила в очень чудаковатом наряде, говорила исключительно загадочными фразами, которые ставили всех в тупик, а её настенный ворон имел имя. Оз. Его звали Оз, и это имя она помнила только в своих снах.       У неё был Ворон, переводящий обывателям её величественную речь, у Рейзора были волки, бывшие его семьёй, а у Беннетта никого не было. Никого, кроме них троих и нескольких старичков, которых он назвал отцами. Все остальные Беннетта боялись и обходили стороной. Здесь его не любили ещё больше, чем наяву. Рейзор был здесь ещё больше одиночкой, чем в их школе. Она была ещё более странной, чем её считали одноклассники. Но в отличие от реальности здесь были те, кто пытался с ними подружиться. Задорная скаут - Эмбер приходила на чаепитие к Фишль и приводила с собой подружек. Малышка Кли прибегала в лес поиграть с Рэйзором, когда не была наказана. Девушка из церкви по имени Барбара самая первая бежала обрабатывать новые раны Беннета. И ещё здесь был Странник. Фишль не могла запомнить имя Странника, казалось, что в каждом сне у него было новое имя. Странник любил всех и все любили Странника. Странник искал кого-то очень важного, но никто не мог ему помочь с этим. Фишль было больно от того, что она не могла помочь тому, кто искренне считал их троицу друзьями.       Этот сон был всегда с ней и всегда казался странным. Он казался очень реальным и одновременно с этим абсолютно вымышленным. Рейзор, говорящий с волками, Беннетт в одиночку покорявший подземелья и она, великая принцесса осуждения с говорящим вороном, который был не совсем настоящим. Это всё походило на одну из историй в библиотеке Лизы. Фишль бы не стала сомневаться в том, что это всего лишь сон, но в ночь, когда она нарисовала огромного ворона на стене, случилось что-то странное. Тогда Фишль из сна вела себя как-то подозрительно. Она постоянно оглядывалась и к чему-то прислушивалась. Девушка казалась очень встревоженной. Когда Фишль из сна проходила мимо зеркала в своей комнате, она посмотрела на отражение, как на кого-то чужого и спросила: - Ты тоже Фишль?