***
В дребезги разбивая тишину, раз за разом поднималась и опускалась деревянная колотушка в руках юного еще безусого парнишки, на чей дозор выпало нападение. Легко вооруженные конные всадники, коих числом было не меньше трех десятков, пришли с запада и обрушились на беззащитное поселение. — Разбойники! — вопил он трезвоня в било, установленное на смотровой башенке, больше похожей на насест, закрепленный над главными воротами. Сельчани заметались, кто-то потащил в стойло корову. Кто-то побросав корзины на торге поспешил сам укрыться и укрыть семью. Кто-то, потеряв всякое самообладание голосил, предрекая неминуемую гибель. Деревенский староста с малым отрядом мужчин уже суетился на укрепленном частоколом валу, пытаясь выстроить оборону. — Ворота, ворота держать! -Кто с луками на стену! Ни кто не был готов к нападению, расположенное где-то глубоко в тылу, на самой восточной окраине Русколани поселение, так и прозванное в народе Крайнее, веками вело свое размеренное существование за спиной крупных городов и великой армии росов охранявших границы государства. Но сегодня враг зашел далеко. Огненной волной через тын перемахнули горящие стрелы и вот уже зарделись красными отсветами языки пламени на соломенных крышах сараев, бабы заверещали порождая еще большую суету: жалко им было бросить нажитое добро, страшно отпустить мужа и сына на стены защищать поселение. Деревенские мужики вооружались кто чем: луки, топоры и даже вилы пошли в ход. Сгрудившись у ворот они готовились отразить удар, но противник был хорошо подготовлен и смял их оборону, даже не запнувшись. Свернувшиеся большой улиткой улицы села Крайнего затопили стенания и вопли, треск пламени, перекинувшегося с крыш на стены домов, стоящих довольно плотными рядами, стук копыт о деревянные тротуары, скрежещущие, словно давно не смазанное железо, голоса пришельцев. Они хлынули в поселение, превращая в прах все на своем пути, кинулись по домам и амбарам в поисках добра. Самые жадные уже громили расположенный в центре храм Велеса. Без разбору бандиты секли попадающихся им на пути опешивших от ужаса крестьян, оставляя часто еще живых бедолаг корчится от смертельных ран на земле, а то и вовсе погибать под копытами разгоряченных коней. Девок, хватали и не смотря на вопли, перекинув словно мешок с зерном через круп лошади, увозили как добычу. Домашний скот, ревел от запаха крови и пожара. Ломился с подворий на и без того тесные и заполоненные улицы, путаясь под ногами. Наспех собирая самое ценное в большую плетеную корзину, в одном из теремов еще надеясь сохранить хоть что то, семья спускала нехитрый скарб в раскрытую в полу дверь. -Вел, держи, береги мать и сестер, — вручая худощавому мальчонке лет десяти, нож, проговорил отец семейства и продолжил раздавать указания домашним. — Нет, Белан, мы без тебя не пойдем! — запричитала жена. — Опряда, бери малых и в погреб, и пусть хоть все тут к лешему разнесут, не высовывайтесь! — скомандовал он и поцеловав хрупкую женщину, держащую на руках укутанного в светлые ткани младенца метнулся к выходу, на ходу засовывая небольшой топорик за пояс. Женщине ничего не оставалось, как послушаться. — Где Велоша и Ждана? — спросила она золовку уже спускаясь по деревянной лестнице под землю. — Держи Ладу, нужно их найти! — белея от ужаса сказала мать протягивая сопящий сверток сестре мужа. — Куда, эти паршивцы небось уже на стенах, не поймаешь. Белан их заприметит и всыпет, а нет, может они сами где схоронятся! — остановила родственница, взглядом дав понять, что на руках у нее совсем еще крошечное дитя, куда больше нуждающееся в опеки матери. Еще одна ее дочь уже сидела на дне подклета, забившись между корзин с припасами. Захлопнув за собой тяжелую деревянную крышку, они опустились, вдыхая полумрак подземелья. — Отец наш Род, боги трисветлые, уберегите мужа моего Белана, сына Велеслава и дочь Ждану от всякой напасти … *** Распластавшись животом на прогретой за день, покрытой дранкой крыше, Велеслав наблюдал за происходящим внизу. Он улизнул от матери не намереваясь отсиживаться в погребе, мальчик решил охранять дом, где спряталась его семья. — Вел, я с тобой! — раздался сзади знакомый голос. Осторожно ступая по карнизу кралась Ждана. Одетая как мальчишка, светловолосая девочка была всего на пару лет старше. — Тише ты, и присядь за охлупнем, а то увидят — шикнул Велеслав, лишь на секунду переведя взгляд на свою неугомонную сестру. Немногое ребятам было видно с крыши их невысокого терема, он располагался на втором от тына витке и терялся в череде таких же разновеликих домов, одной стеной выходивших на дорогу и создающих тем самым подобие коридора вдоль устланного деревом тротуара. — А ты чего к воротам-то не пошел? — Отец сказал дом стеречь пока, если кто сунется, я их остановлю, — заявил мальчик, скрывая дрожь в голосе. — Ага, как же, они вон конные в доспехах с оружием, — прошептала сестра. Ее светлые глаза были широко раскрыты и полны ужаса. Красное зарево и едкий дым пожара, раздуваемые как на зло поднявшимся ветром, грозили добраться до их дома. — Вот гад! — выругался Велеслав, когда возле соседской калитки остановился и спешился с коня один из разбойников. Войдя во двор он скрылся из виду. — Вел, куда ты? — заныла сестра. — Тут жди! он к баб Гале полез, она ж еле ходит, — осадил он девчонку и соскользнув со своего насеста, ловко спрыгнул с крыши на сарай, а с него по водостоку перебрался на низенькую пристройку соседской веранды. Оказавшись во дворе бабушки Галы, Велеслав присел и вжался в деревянную стену. Послышался звон битой посуды и возня. Сделав несколько шагов мальчик замер у небольшого окна, стараясь не дышать он осторожно выглянул, убедился что мужчина в доме один, присел и прокравшись под подоконником обошел дом, замерев у входа. Велеслав стиснул зубы, вынул из сапога большой нож оставленный отцом и затаился, все его нутро негодовало, но тело сковывал страх. Не найдя ничего стающего, одетый в кожаный с металлическим нашивками доспех и узкие горчичного цвета штаны, мужчина славянской внешности, уже хотел уйти, когда что-то заставило его насторожиться, глазами он впился в дверной косяк разделявший его и мальчишку, бандит словно почуял его страх. Стоящего у входа Велеслава обдало волной ужаса, на спине выступил холодный пот, сердце трепыхалась как малая птичка попавшая в силки. Он прижал нож к груди и закрыл глаза, мысленно призывая богов на помощь. Бородатое лицо разбойника перекосило, рот распахнулся обнажая зубы, вся его фигура в миг приобрела свойственную зверю в момент охоты плавность, шаги крупного мужчины были едва слышны. Он двинулся к выходу. — 𐌷𐌻𐌹𐍆𐍄𐌿𐍃 (готск. — вор!), — произнес знакомый старческий голос, заставивший вздрогнуть не только Велеслава но и грабителя. Он дернулся и молниеносно вскинул меч, который держал на готове, круто развернулся и приставил его острие к горлу старухи, неожиданно возникшей за его спиной. В ее глазах не было и тени страха. Вырванный из оцепенения неожиданным поворотом событий Велеслав юркнул в открытую рядом дверь сарая и спрятался в темноте. — 𐌼𐌹𐌸 𐍈𐌰𐌼𐌼𐌰 𐍂𐍉𐌳𐌾𐌰? (готск. — с кем я говорю?) — взревел воин. — 𐍉𐌲𐌰𐌽 𐍂𐌿𐍃𐌰𐌽𐍃 𐍃𐍀𐌰𐌳𐌰 𐌳𐌰𐌿𐌸𐌿𐍃, 𐌷𐌻𐌹𐍆𐍄𐌿𐍃 (готск. — бойся сабли росского воина, от нее тебе погибель, вор!) — сообщила она, гордо глядя в глаза смерти. — 𐌷𐌰𐌻𐌾𐌰𐍂𐌿𐌽𐌰! (готск. — ведьма!) — заорал мужчина и не церемонясь вонзил клинок в живот старухи, оставляя ее медленно истекать кровью на полу своего дома. Охваченный яростью он выбежал на улицу, отряхиваясь словно желая смахнуть с себя проклятие женщины, и оседлав коня помчался дальше по горящим и стенающим улицам поселка. Выбравшись из укрытия Велеслав рванул в дом, он ни слова не понял из сказанного бандитом и старушкой, но добра ждать не приходилось. Войдя в небольшую комнату, утварь в которой была перевернута вверх дном, мальчик опешил. На полу прикрывая руками окровавленный живот лежала пожилая женщина, она не стонала и не жаловалась а стойко дожидалась прихода Марены. — Баб Гала! — Велеслав кинулся к ней, — Скажите что сделать, какое снадобье приложить? — поверить что это конец он не мог. — Полно, и так засиделась я, уж сто сорок вторая весна прошла, слишком много для смертной, — спокойно будто и не умирает вовсе рассуждала она. Велеслав заметался, сорвав с окна небольшое полотно служившее занавеской, скомкал и приложил его к ране. Пытаясь стереть слезы он только перепачкал в крови лицо, во рту было солоно. В ответ женщина провела пальцами смахивая со лба мальчишки непослушные белые пряди и улыбнувшись закрыла глаза, навсегда. Юркой тенью на оставленный без прикрытия подоконник села птица. Небольшая черная галка, хитро смотрела на мальчонку застывшего у тела в луже крови. — Баб Гала, — понял он. Визг сестры доносившийся со стороны родного дома, резанул по сердцу, мальчик рванул на улицу. Черный дым уже клубился оседая копотью на всем до чего мог добраться. Ловко перебравшись через не высокий забор разделяющий участки, Велеслав оказался у горящего дома где пряталась его семья. — Мама! — бросился он к отползающим от крыльца теткам и сестрам, женщины не обгорели но тяжело кашляли. — Мама где? -Шла за мной! Мы пока поняли, что горим уж вовсю занялось! — давясь объясняла женщина. Не дослушав паренек кинулся к крыльцу, заслоняя лицо рукой он прорвался сквозь дым заполнявший пространство комнаты, крыша с которой видимо и началось возгорание уже полыхала, с потолка сыпались искры. — Мама! — кричал мальчик не решаясь пройти дальше. Кровь еще не высохшая на его лице мешалась с копотью. -Отойди! — услышал он мужской голос, а в следующую секунду кто то сгреб его за шиворот рубахи и отшвырнул к выходу. Перед мальчиком мелькнула широкая спина. — Опряда! — это кричал отец в надежде найти жену. Пламя пробилось внутрь, и теперь рвалось из окон наружу. Еще немного и матица обрушится вместе с лежащей на ней крышей.Женский плач, крики и причитания смешались в полный ужаса вой, Велеслав и сестры жались друг к другу как сиротливые воробушки. Перемазанные сажей и кровью они походили на маленьких зверьков потерявших надежду. Но боги были к ним благосклонны и вскоре из клубов дыма на крыльце появилась черная фигура. Перекинув через плече женщину мужчина придерживал ее за бедра а другой рукой прижимал к себе сверток ткани. -Отец! — закричали домочадцы и ринувшись к нему принялись помогать. Отойдя на безопасное расстояние, бездыханную Опряду уложили на землю, безрезультатно пытаясь привести в чувства. Визжащий сверток пошел по рукам старших сестер, ребенок был цел. — Смотри, — распеленав кроху, что бы убедится, что она цела, сестра вынула из вороха тряпок небольшую пеструю куклу без лица. — Сберегла значит! — заключила девочка и вернув оберег на место снова укутала маленькую сестричку Ладу. — Опряда! — кричал отец, тормоша обмякшее тело жены. Детский плачь, влился в скорбный хор гнетущим облаком нависший над Крайним, враг схлынул, оставив за собой пепелище и если поселок можно было отстроить, то пустоту в душах выжавшись, вряд ли удастся быстро излечить. — Хватит, боги забрали ее, — повисая на руке отчаявшегося мужчины, просила тетка. — Род батюшка, Земля Матушка… — зашептала она напутственное славление для души золовки. Мужчина лишь отмахнулся и перевернул жену вниз лицом. Он стучал ладонью по спине, будто она чем то поперхнулась, пока та наконец не сделал первый вздох. Через силу втягивая воздух, на выдохе женщина зашлась кашлем. Муж помог ей приподняться и обнял, для семьи буря миновала. Но Велеслав все еще не мог прийти в себя, что то детское, ребяческое надломилось в нем в этот момент, перед глазами стояла бабушка ведунья, погибшая как ему казалось по его вине.Галка
21 июня 2022 г. в 13:22
Примечания:
последние изменения в данной главе 17.07.22
Запряженная четверкой крылатых коней, колесница Дажьбога, что перевозит огненный щит — солнце по небесной тверди, отмеряла для жителей Яви последние часы летнего дня. Ячменный свет, как прозрачный шелковый платок, окутал округу. Зеленым морем трава волновалась, шелестела, клонилась от прикосновений легкого ветра, на не высоком земляном валу, опоясывающем поселение. Деревня полнилась голосами людей, лето бойкая пора, многое надо успеть до холодов, от того в общине ни кто не сидел без дела. Подобно пчелиному рою она гудела, как единый организм.
Прошлёпав босыми ногами по крытому деревом тротуару, мальчонка водрузил на истертую временем приступку, у покосившегося порога два, до верха наполненных водой, деревянных ведра. Вытерев со лба пот он огляделся и не увидел хозяйку хотел отправиться дальше, но тонкая костлявая рука легла на его плечо.
-Благо дарю, милок, — процедила старушка сквозь беззубый рот.
-На здоровье, баб Гала, — вздрогнув от неожиданности выпалил он.
-На вот, держи, я для твоей сестренки справила, — протянул она небольшую, пеструю тряпичную куклу без лица. — Пусть мамка в зыбку положит, да шепотку что я учила скажет.
— Баб Гала, а когда вы меня научите, как обещали, — принимая подарок спросил мальчишка, он был выше сгорбленной старушки.
— Не спеши, Велеслав, всяко зерно созреть должно, — грозя костлявой рукой проворчала она.
— Дак я ж почти взрослый, десятая весна минула. Вы сказывали, что к Яге попали когда вам и пяти не было! — обиделся он.
Сколько весен было бабушке Гале теперь, вряд ли кто из живущих в селенье мог сосчитать, казалось она была здесь еще до его основания. Местные не боялись, но относились к ней с осторожным уважением, шли за советом или снадобьем, приносили еду, помогали по хозяйству, так как семьи у нее не было. Один только Велеслав был ее любимчиком и завсегдатаем, он выполнял мелкие поручения и мечтал, что когда ни будь она научит его колдовству, которому ее по слухам научила сама хозяйка леса — Яга.
— Каждой пяте своя дорога, — упрямилась старица.
Мальчик закатил глаза, но не проронил ни слова, зная что сердить безобидную на вид бабулю опасно.
— Терпение, вот урок который тебе требуется выучить, прежде чем идти дальше.