***
На рынке было людно. Прилавки ломились от вещей и посуды, люди шумно торговались, перекрикивая толпу. Хотя наши договорились не разделяться, уже через пол часа Габи с парой сумок скрылась из виду. Фалько обреченно мотал головой, смотря на взрослых, Ханджи отдала ему свой кошель и поручила найти подругу. — Волнуешься? Можем их догнать. — Нет. Разберутся. Ханджи положила руку на мужское плечо. Уже прошел почти месяц после инцидента, но Леви продолжал нервничать, поглядывал на ребят во дворе или прислушивался убеждаясь, что они наверху. Для Ханджи его попытки скрыть свое беспокойство выглядели нелепо. Но от этой женщины в целом мало что удастся утаить. — Зайдем в палату со специями? Или может в посудную лавку? Ханджи растянулась в улыбке и легонько сжала напряженные мыщцы. Леви кивнул, едва заметно встрепенулся. Как будто бы вовсе и не провожал никого взглядом. Они двинулись по рынку.***
Холодный ветер трепал стенки палатки, Леви лежал молча, слушал далекий гул надвигающегося дождя. Он с каждым разом переносился все тяжелее. Эта вечная сырость в пару с мерзкой температурой выматывали всех и каждого. Он сам не исключение. Ноги и руки замерзали под тонкими одеялами, приходилось вечно растирать, заставлять кровь течь по сосудам. Может бы и не замерзал так, работай он наравне с другими, только встать он не мог, и руками работать тоже. Травма забрала у тела все силы. Есть хочется сильнее, голова раскалывается от бессонницы, тремор замучил. И пойди еще пойми, от чего дрожат руки? Холод? Голод? Нервы? Или страх? К Леви обращались при решении важных вопросов - все же его жизненный опыт бесценен. Он был рад помочь хотя бы таким способом, но едва ли это избавляло его от чувства собственной беспомощности. Вот и сейчас очередная ночь без сна, где он опять наедине с бесполезным собой. На улице послышались басистые голоса, они были все ближе, так что не заметить их было невозможно. К ним прибавились женские восклицания и детский плач вперемешку с визгом. В углу палатки что-то зашуршало, лохматая девичья голова показалась в темноте. Она вертелась, прислушиваясь к разговорам и озираясь. Девочка попыталась встать. — Все в порядке, Габи, это беженцы. Засыпай. Леви приподнялся и похлопал рукой по одеялу. Габи не успела проснуться окончательно, так что покорно легла обратно. Леви остался один. Отсутствие сна будто стало еще мучительней. Он даже поймал себя на мысли, что зря уложил Габи. Мог бы сейчас поговорить с ней, послушать, какой сон она видела. Нужно было на что-то отвлечься.Размять мышцы? Он повел пальцами по кругу, напряг и сжал кисть. Расправил плечи, вытянул шею. Леви закрыл глаза. Он сконцентрировался на своих ногах. Попытался почувствовать их. Подвигал пальцами. Вытянул стопу, напряг, расслабил. Мужчина тяжело выдохнул. Поднял колено, и его резко свело. Леви скорчился. Острая боль пронзила бедра, Леви завошкался, зашуршал одеялом. Выругался. Если из-за его разминки откроется новое кровотечение, ему точно не будет одиноко, придется будить ребят. На улице стало тише, кажется, дежурные отлично справились со своей работой. Эти ребята не спят всю ночь, караулят палатки и продовольствие, топят печь у лазарета. А недавно еще и разбираются с новоприбывшими пострадавшими. Группы добровольцев ищут другие лагеря выживших, обыскивают развалины и притаскивают всякий хлам, что может сгодится в их нелегком быту. Новеньких поначалу опасались, у них ведь и так скажем «сложный коллективчик», а тут иностранцы - пойди угадай, какой страны, да еще и измученные тяготами дороги. Кто знает как они отнесутся к островным Эльдийцам, так вольготно тут заправляющим. Но новички вели себя на удивление скромно… быстро вливались в работу и не разлагали коллектив, иногда среди них оказывались носители полезных профессий, повара, инженеры, что не могло не радовать. С улицы вновь донесся шум - это повара вышли на смену, готовить завтрак и сух-пайки. Они гремели кастрюлями и переговаривались. Леви повернулся на Габи, вдруг она снова проснется. Девочка мирно спала. Звуки бытовой суеты казались раем после многочасового безмолвия и этих «ночных гостей» с их криками и стонами. Леви глубоко вдохнул. Веки наконец стали тяжелеть, плечи расслабились и он даже на пару секунд перестал чувствовать боль. В палатке кто-то ворочался. Тело вдруг почувствовало удобство, растеклось, и Леви провалился в сон.***
— Хочешь что-нибудь из одежды? Леви кивнул в сторону лавки с женскими нарядами. — Я не думаю… что мне что-то от туда понравится. Ханджи смотрела на пестрые весенние платья в руках торгашей. — Не туда смотришь. Леви высвободил руку из под мешков и мизинцем указал на дальний отдел, где висели рубашки с широкими рукавами. Ханджи сразу переменилась в лице и кивнула в знак одобрения. — Подождешь меня? А хотя нет. Давай встретимся тут через пятнадцать минут? — Хорошо… Кошель! Возьми мой. Леви проводил Ханджи взглядом. Она зашла за угол лавки, и юркий продавец быстро захватил ее внимание, показывая свой товар. Ну хорошо. Леви немного отъехал с центра дороги и принялся поправлять сумки, стоящие у него на коленях. Куда бы направиться? Времени немного, да и денег он взял совсем чуть-чуть… — Дяденька! Дяденька! Маленькая ручка тронула его за плечо. — Купите цветочки! Ваша жена обрадуется! Ой! Леви обернулся, и девочка вздрогнула. Она медленно попятилась назад, прикрыв рот руками, и забормотала извинения. Он не сразу понял, что не так, но маленькие глазки стали столь напуганы, что он почувствовал неловкость. Обычно люди не реагировали на его шрамы, но то были взрослые. Леви уже и забыл, что может кого-то напугать. — Далеко твоя лавка? - попытался разрядить обстановку. Но девочка продолжала пятиться, мотая головой. — Простите! Извините! Я сейчас! Она заметалась на месте и спешно скрылась в толпе. — Черт. Некрасиво получилось… Леви потер переносицу и заметил свои напряженные брови. Так он еще и хмурился все это время? Ну тогда понятно. Тут даже взрослый человек испугается. В другой раз ему было бы все равно, но этот ребенок показался настолько светлым и добрым, что пугать его уж никак не хотелось. Да и повела девочка себя очень вежливо, хотя по виду ей лет 6, не больше. — Дяденька! Вот! Леви убрал руку от лица и удивился, вновь увидев перед собой вернувшуюся девочку. Но теперь она стояла с огромной коробкой цветов на перевес. — Смотрите, у меня разные! К коробке была привязана веревка и перекинута ей через шею. Девочка еле держала равновесие с таким грузом, но старательно не подавала виду. Она неловко улыбалась, прятала взгляд, стараясь не рассматривать его лицо. Цветов было море. Все букетики маленькие, но разные, каждый из которых не повторялся. Глаза разбегались от такого выбора! Леви растерялся, не то, что бы в план их покупок входили цветы… но его взгляд упал на самый угол коробки. Пестрые, бархатные бутончики рдели под весенним солнцем. — Это жарки! Я тоже их люблю, завернуть в бумагу? Девочка высвободила букетик и обернула желтоватой от времени газетой. Пряный аромат прыснул, едва Леви развернул кулек. На строчки устаревших новостей сыпалась рыжая пыльца, мгновенно запачкав пальцы. Спешно спрятав цветочки, Леви расплатился и поблагодарил девочку.***
Медбрат руками прочесывал волосы безымянной женщины. Темные мокрые пряди оставались меж пальцев и плавали в тазу. Волнистые, каштановые волосы. В воде с кровавыми разводами. Леви смотрел на этот таз, на то как медбрат плавно полощет в нем руки. Как с них в воду сходят ещё волосы. И ещё кровь. — Господин Аккерман… Леви оторвал взгляд от волос. Врач смотрел на него тяжело и будто бы пытался подобрать слова. — Ваш сустав раздроблен. По-хорошему, нужно оперировать, поставить штыри, частично восстановить подвижность… условий нет. Мы с Вами должны избежать сепсиса, удалить осколки и поврежденные ими части мышц… Господин Аккерман? Леви вновь отвлекся. — Я больше не смогу ходить. Правильно? Врач глубоко выдохнул и потер переносицу. Его серое осунувшееся лицо изрубили глубокие морщины. Не от возраста. Эти складки между бровей и полосы, идущие от крыльев носа ниже кончиков губ, говорили о нем больше, чем ему хотелось. Леви хорошо это считал. Доктор явно не был военным, даже близко не подходил к армейской службе. Но в гражданке тоже есть чему сниться по ночам. Его грамотная и спокойная речь выдавали в нем высокообразованного специалиста. К тому же с высокой моралью. Он прибыл около десяти часов назад, как раз в составе тех ночных беженцев, и до сих пор не сомкнул глаз. Фалько с Габи проснулись рано и подсуетились, чтобы занять очередь и привезти к нему Леви. Доктор мягко осматривал поврежденный сустав. Пациент не выказывал эмоций, но врач будто читал его насквозь, становился еще осторожней, там где было совсем больно. Такое отношение переворачивало что-то глубоко внутри, будто он переставал быть солдатом сейчас, становился человеком, заслуживающим сострадания и безусловного принятия. Леви всегда старался давать это своим сослуживцам, но ощущать это на себе - совсем другое дело. Да еще и от совершенно постороннего человека, который сам из-за усталости и истощения выглядит гораздо старше своих лет. Он может не спал уже больше суток, не ел горячего и не пил много часов, день назад шел ночью под ледяным проливным дождем с толпой измотанных дорогой людей, где плач детей не умолкал часами. И сейчас он находил силы на Леви? Сестра принесла ширму и закрыла обзор пациента на ногу. Леви ввели немного морфия и ждали, пока пульс замедлится. Врач сжимал его запястье и внимательно смотрел на лицо. — Вы военный? — Да… — Как и почти все здесь, я очень удивился, узнав что даже ваши прелестные детки - солдаты. — доктор говорил мягко и монотонно. — Да, они родом из другой страны, где детей принимают в армию… раньше двенадцати лет… — Двенадцати..? — доктор поджал губы и тяжело выдохнул, не озвучив свое мнение по этому поводу. Хотя Леви бы с ним согласился. — Откуда вы прибыли? — стандартный вопрос беженцам. — С Юга... Откуда шли великаны. — Великаны… — Леви ухмыльнулся про себя — Какой светлый человек… Голова тяжелела, а мысли отступали куда-то в сторону. Внутри вдруг стало так спокойно и тепло, будто в голове всегда играло радио на пустой волне, чье шипение сделалось за многие годы столь привычным, что когда оно умолкло, Леви не мог поверить своим ощущениям. Неужели он всегда так напряжен? Леви мысленно называл предметы вокруг него, лениво переводил взгляд с колышущихся белых стен импровизированной операционной на взволнованного Фалько стоявшего у входа, на юную медсестру, придерживающую металлическое блюдце, на щель между ширм. Там все еще была та женщина, только медбрат ушел. Теперь же ее голова лежала чуть боком, так что можно было видеть ожоги на шее и лице. Она лежала на странном подносе, заполненном мелким песком, все тело было закрыто, то повязками, то лоскутами смоченной ткани. Волос после мытья почти не осталось, но лицо не было изувечено слишком сильно. Щеки, лоб и губы покрывала чуть зажившая красная кожа, одно веко не пострадало, а на другом был кривой шрам. Живот свело и Леви будто бы вынырнул из тумана. Он не отрывал взгляд от женщины в бинтах и песке. Зрение не фокусировалось и он не мог вновь собрать картинку… Вдруг дыхание перехватило, Леви слишком хорошо почувствовал манипуляцию врача, во всех красках, будто бы морфия и не осталось. Он не закричал, лишь побледнел и вцепился в свое кресло. — Сэр? Сэр! — медсестра чуть не уронила поднос. — Морфия добавь! Господин Аккерман? Все идет хорошо, не волнуйтесь, пожалуйста! Сестра засуетилась задрожала, пытаясь скорее поставить укол. — Там кто? — Леви старался обратиться к медработникам, но голос был слишком тихим. — Там ваш мальчик Фалько, мы почти закончили, скоро ему можно будет зайти. Женщина будто в любую секунду могла раствориться в воздухе. Новая доза морфия туманила голову, уже казалось этой женщины нет, это все его фантазия, странный сон. Во рту пересохло, больше он не мог связать и слова до самого конца операции.***
Сгоревшую женщину опознали не сразу. Леви долго отходил от морфина - перепуганная медсестра вколола больше положенного. Но Фалько заметил реакцию Леви во время операции, и когда старшие пришли в их шатер узнать, как тот себя чувствует, в красках рассказал, как все прошло. Не забыв упомянуть, что капитан постоянно куда-то испуганно смотрел и даже сбил действие препаратов своим волнением. Армин тогда сильно напрягся - кого мог видеть капитан? Даже если это было иллюзией, вызванной препаратами, все равно стоило проверить лазарет. Проблемы им не нужны. В конце дня он выцепил новоприбывшего врача, поговорил с ним, его помощниками и помощницами. Получил на руки журнал с учетом пациентов. Прошел в палаты лазарета. Армин был максимально подозрительным, всматриваясь в лица больных - он не знал, кого именно ищет. В самой тихой и спокойной палате, где никто из пациентов не стонал и не плакал, лежали люди, которым не давали «отойти» от морфия. Под простынями было видно очертание тел, ампутированные конечности, худые, атрофированные ноги и впалые животы. — Словно мертвые… Армин не хотел проходить внутрь. Будто он мог потревожить их своим присутствием , разбудить. Но неутолимая тревога внутри заставила его тщательней всмотреться даже в эти лица. Этот момент перевернул все. Так странно сейчас об этом вспоминать? О том, что Ханджи жива, Леви узнал первым и в тоже время последним. Ему даже сразу после пробуждения не сказали, так боялись, что ослабевшего капитана хватит удар. Леви, конечно, страшно разозлился тогда, накричал на Амина, на Микасу, на всех, кто попался под горячую руку, но добился, чтоб его пустили в эту палату.***
— Та-дам! - Габи вытащила из-за спины маленькую бумажку с номером. — Мы заказали фотографию! — Ух ты! Где вы нашли фотографа? - Ханджи рассматривала жетон с адресом и номерами пленки и снимка. — А вот! Секрет! Фотограф уже уехал, но Фалько выпросил его адрес, чтобы вы тоже сфотографировались! Леви одобрительно кивал и перекладывал сумки из рук Фалько на свои колени. Базар постепенно пустел, лавки закрывались. Температура медленно падала, так что мужчина возился еще и с весенними куртками в одном из мешков. — Вы хорошо провели время? Они медленно шли к конюшне, где оставили повозку с лошадьми. Ханджи внимательно слушала восторженный рассказ Габи, та не умолкала на пару с другом, пересказывая свой удивительный день. День в рассказе Габи был настолько особенным, что Леви даже расстроился. Все, что описывали дети: горячая выпечка в уличной пекарне, корзины полные первых весенних ягод, дешевые сарафанчики на прилавках и море желтых цыплят у бабушек на другом конце рынка. Неужели эти простые вещи так сильно удивляли их?! Ханджи продолжала улыбаться и с интересом расспрашивала подробности, пока не заметила, как мужчина тонет в пучине своих мыслей. — А Леви сегодня купил мне цветы! Ханджи довольно указала на сверток, выглядывающий из сумки. — Правда? Покажи! — Дома будем хвастаться! - Вмешался в разговор Леви и прикрыл кулечек с цветами от шаловливых рук. Он понял, что забылся в себе и постарался собраться с духом. — Потерпи до дома, там и мы с Ханджи покажем покупки. Леви перевел взгляд на Ханджи, и та одобрительно кивнула. Ребята продолжали свой рассказ, но сейчас уже Леви стал участвовать активней. Хорошо, что она его отдернула. Чем ближе подкрадывалась ночь, тем меньше Леви контролировал свое состояние, свои мысли и навязчивые воспоминания. К сожалению, сегодня они не дали ему побыть здесь и сейчас.