Шёл, шёл и нашёл

В Прагу пришлось лететь через Москву, прямых рейсов из Н-ска не было. Ильке хотелось посмотреть столицу, но пересадка получилась совсем короткая, фактически пару часов. Успели только перекусить и чуть размять ноги. На следующее утро после безумной ночи Илька проснулся раньше альфы. Тело немного жаловалось на сверхэксплуатацию, все ж таки растяжка омеги не позволяла таких поз, в которые вчера его завернули сильные руки. Надо начать уже занятия, о которых ему рассказывал Мишка, блаженно потягиваясь, думал он. Илья открыл глаза, тихонько выбрался из крепких объятий сопящего альфы и, морщась, встал с кровати. Подоткнул одеяло Кириллу и с тревогой увидел, что тот хмурится во сне. Воспоминания вспышками пронеслись перед глазами замершего Соболева. Плотно сжатые зубы Кирилла в машине, когда они неслись к шаману. Слезы на глазах альфы, когда он обнимал Ильку у подножия Кайласа. Почти ломающие ребра объятия, в которых омега спал почти месяц. Кирилл ни разу не упрекнул его ни в чем, окружил заботой и лаской. А сам с ума сходил от страха потерять свою пару, переживая попытки Соболева свалить на тот свет. Не в этом ли подсознательном страхе крылась причина его вчерашней вспышки? Действительно, что такое важное ожидал Илька услышать от Котельникова? Настолько ли необходима была их личная встреча? Илья понурил голову и поплелся в душ. Надо как-то искупить вину, решил Илька. На завтрак альфу ожидали румяные оладьи с малиновым вареньем. Ибо за свой вынужденный больничный Илька научился готовить только оладьи. Это блюдо прямо стало его волшебной таблеткой от поварской никчемности. После краха с приготовлением сырников омега почти поставил на себе крест, и оладьи с яблоками стали последней попыткой влиться в общество умеющих готовить людей. На удивление оладьи получились даже настолько вкусными, что их не стыдно было показать своему альфе. И в тот вечер Кирилл смел всё до последней крошки, жмурясь от удовольствия. Илька варил кофе, когда почувствовал альфу сзади. Его обняли и ткнулись носом в вырез футболки, целуя в метку. - Ты как? - хрипло спросил Кирилл. - Попа не болит? - Нет, - закусив губу, ответил Илька. - Ноги немного и спина. - Прощения просить не стану, ты заслужил. - Прости, я правда не подумал, - покаялся парень. - Извинения приняты, но ты на испытательном сроке, - Ларионов принюхался. - Чем это так вкусно пахнет? Оладушки мои любимые? - Да, - расплываясь в довольной улыбке, кивнул Илька. Прощен! - Обожаю, - облизнулся альфа. - Знаешь, ты делаешь оладьи вкуснее моей мамы! Я, когда один стал жить, пробовал несколько раз приготовить и ничего не вышло, кляксы какие-то. А у тебя ровненькие получаются, и вкуушные, - закончил альфа с набитым ртом. В тот же день они вылетели в Прагу. В чешской столице их должен был встретить следователь из Интерпола и ввести в курс дела. К удивлению всей опергруппы тубус с подмененным папирусом мирно лежал в шкафчике комнаты охраны, никто за ним не пришёл. Скандала удалось избежать, в хранилище "обнаружили" крысу и всё крыло закрыли на "дератизацию". Директор музея прослезился от счастья, когда ему вернули раритет. Расследование по делу Миши Медведева завершилось, так и не начавшись. Пока летели до Москвы, Кирилл рассказал Ильке о том, что удалось выяснить. Оказалось, что тот самый охранник - Анатолий Целищев, что дал показания против Миши, был давно и безнадежно влюблен в яркого омегу. Мишка, ни разу в своей жизни лишний раз не взглянувший на другого альфу, кроме мужа, естественно этого не замечал. Миша вернулся из Греции и обратился к Анатолию на "вы", явно не узнав его. И это снесло влюбленному альфе крышу. Он знал, что произошла кража - об этом еще утром в строжайшей секретности им сообщил директор музея, велев отсмотреть все камеры и найти вора. Анатолий позвонил брату, который работал в полиции, и попросил "арестовать" Медведева. План был таков - Мишку берут под стражу, Целищев вызволяет его, благородно отказавшись от показаний в последний момент, и принимает благосклонность омеги. Никто не рассчитывал, что у Мишки в гостях будет друг семьи, который слишком быстро оповестит супруга Медведева и тот примчится на помощь быстрее, чем омегу довезут до отделения полиции. - Неужели он думал, что Мишка из благодарности будет с ним? - возмущался Илька. - Какая подлость! Ларионов согласно качнул головой. Добиваться понравившегося омегу таким образом ему бы и в голову не пришло. А омегу, у которого к тому же был истинный - вообще за гранью элементарной логики. Истинные являлись одним целым и, если не прилагать серьезных усилий по блокировке связи, как это делал Виктор, быть рядом с человеком, у которого есть истинный - не ты, практически невозможно. Омеги - слабые существа, к своему истинному они тянутся инстинктивно, природа велит им быть с тем, от кого с почти стопроцентной вероятностью можно иметь потомство. Но и альфам вышибает мозги на раз. При встрече с истинным большинство альф тут же метят своего омегу, стремятся защищать и оберегать. К сожалению, это не вопрос выбора. В нормальном состоянии Ларионов никогда не стал бы связывать жизнь с Виктором, бороться за него с ним самим, терпеть бесконечное унижение его достоинства альфы. Пренебрежение. Отстранение в течку. Отказ в сексе в гон. Кирилл поморщился от неприятных воспоминаний и повыше подтянул одеяло на уснувшего на его плече Ильку. В Прагу Илька влюбился с первой минуты. В цветные средневековые домики, в мощеные камнем мостовые, в неторопливых и улыбчивых людей. Весь город сиял, готовясь к Рождеству. Магазинчики на центральных улицах соревновались в роскоши оформления. В воздухе витал аромат праздника - глинтвейн и свежая выпечка, пиво и сочное мясо. Их отель располагался в двух улицах от Национального музея в историческом здании. Илья попросил Ванечку, который теперь занимался оформлением командировочных вопросов, разрешить Соболеву самому выбрать отель. Ему совершенно не нужны были пять звезд, зато хотелось пожить в старинном доме. Это желание обошлось Ильке в предательство - пришлось слить время, когда в тренажерный зал ходит Кот, на которого Иван, оказывается, пускал слюни уже некоторое время. Илья посопротивлялся для виду, но друга все же сдал. Равно как и Коту рассказал о том, что к Ванечке надо подкатывать не с кофе, а с чаем. Интерес был взаимным. Так что в командировку Илька уезжал, чувствуя шевеление крыльев Купидона за спиной. Заселение прошло без заминок, никто в этот раз не звонил на стойку регистрации, требуя любыми способами расселить их по разным номерам. Номер был заказан изначально один. Отношения начальника опергруппы и начальника архивного отдела ни для кого тайной в Департаменте не были. Илья прекрасно выспался в самолете и теперь готов был обойти весь центр, пока не отвалятся ноги. Встретиться с агентом Интерпола они планировали с утра, а сегодняшний вечер полностью принадлежал им двоим. Сам город являлся одной большой достопримечательностью. Ильку мотыляло из стороны в сторону, он предлагал посмотреть и то и это, и единственное, что спасло альфу - это глубоко вечернее время. Хотя Ларионов с улыбкой согласился на всё, если в программу будет включен заход в бар на местное пиво и ребрышки. Побродив по улицам, они вышли к месту, фото которого наравне с альфой мечты висело на карте желаний Ильки. Карлов мост. Илья рассматривал средневековое сооружение, затаив дыхание. Все его существо, казалось, наполняло тихое сияние. И Ларионов улыбался, глядя на своего омегу. По метке ему передавалось это ощущение бурлящего счастья, и он крепко держал Ильку за руку, опасаясь, что он сейчас улетит, как воздушный шарик, наполняемый радостью сбывшейся мечты. Замерзнув, они долго сидели в ближайшей таверне и пили пиво. Даже Илья, который в "пивных" посиделках все больше налегал на чипсы и сухарики, с удовольствием лакомился местным напитком. Это пиво нельзя было сравнить с тем, что подавали в барах Н-ска. А чешские колбаски? С горчицей, хреном, острым красным соусом?! Голодный Илька уплетал вкуснятину наравне с альфой и нисколько своего аппетита не стеснялся. Захмелевшего разморенного омегу Ларионов повез до отеля на такси, и почти на себе стаскал в душ. Кирилл заказал завтрак в номер, постоял под горячей водой и, вернувшись в спальню, с удивлением увидел, что Илька его ждет. - Этот прекрасный день не может завершиться без поцелуя на ночь, - торжественно объявил еще не совсем трезвый Соболев. Ларионов с готовностью нырнул под одеяло, навис над покорно замершим парнем. Прижался к горячему телу Ильи, приподнял его подбородок и властно завладел нежными губами. Альфа целовался так страстно, так крышесносно, что Илька начал постанывать прямо ему в рот. Кирилл оставил распухшие губы и покрыл поцелуями щеки Ильки, спустился на шею. С вздохом наслаждения присосался к метке, оставляя засос рядом. Мой, билось в его голове. Готовность и желание Ильи принадлежать ему, Кириллу Ларионову, так легко читаемое через метку, приводило альфу в дикий восторг. Он с нетерпением ждал, когда у омеги начнется течка. Вторая в их совместной жизни, но первая - в любви. Уже скоро, говорил его чувствительный нос. С началом постоянных отношений исчезла и необходимость капать блокаторы запаха в нос, которые он был вынужден принимать из-за взбесившихся омег Департамента. Повязанный альфа очень слабо реагирует на других, даже течных, омег. А Ларионов поставил Ильке метку дважды в очень короткий срок. Поэтому тогда, когда в машине у Миши внезапно началась течка, он максимально хладнокровно, не поддаваясь феромонам, гнал до дома Медведевых. - Только без поцелуя? - вкрадчиво мурлыкнул Ларионов в ухо Ильи. - Или ты хочешь?.. - А ты? - спросил Илька, задыхаясь от желания. - Всегда, - альфа потерся возбужденным членом о бедро омеги. - Тогда бери, - Илья легко перевернулся и призывно качнул бедрами. Потом опустился на здоровое плечо, убирая нагрузку с больного. Его попа задралась чуть выше и вот от такого предложения альфа отказаться не смог. Встречу со следователем Интерпола Омаром Массудом, альфой тридцати четырех лет, назначили прямо в Национальном музее. Соболев изо всех сил сдерживался, чтобы не идти с широко раскрытым ртом, вертя головой по сторонам - не позорить Ларионова. Здание музея было огромным и прекрасным творением, вызывающим восхищение жителей и гостей чешской столицы с начала девятнадцатого века. На входе их ожидал служащий, который бегло говорил по-русски, и проводил в кабинет директора. Илья облегченно выдохнул. С легкостью переводя тексты любой сложности, он очень плохо говорил по-английски. В приюте язык преподавали на очень высоком уровне, Анна Михайловна фанатично любила свой предмет и особо отличившимся давала почитать в оригинале "Путешествие туда и обратно" Толкина. Соболев всегда был в пятерке лучших, он много и с удовольствием читал на английском. А когда возникла необходимость в подработке, занялся переводом статей в журнал. Вот только разговорной практики в последние годы не было совсем, и он испытывал сомнение, что вообще сможет что-то понять. Директор на месте отсутствовал, а вот мистер Массуд их ждал. Он стоял у окна, рассматривая людей на площади. И, когда он обернулся поприветствовать вошедших, Илька замер на пороге. Сердце застучало в груди, все быстрее и быстрее. Он жадно рассматривал высокого черноволосого мужчину. Широкие плечи, обтянутые дорогим костюмом. Явно восточное происхождение выдавала смуглая кожа. Его черные глаза, обрамленные густыми ресницами, чуть расширились, оглядывая Ильку. Ноздри хищно трепетали. Они шагнули друг к другу одновременно. Илья остановился, поднял непонимающий, виноватый взгляд на Ларионова. Незнакомец стремительно приближался. И Илья сделал еще один шаг навстречу. Почти против воли, на одних инстинктах. Альфа, склонившись, с горестным вздохом уткнулся в метку на шее Ильки. - Руки от него убери! - Ларионов буквально вырвал омегу из лап чужого альфы. Задвинул за спину. - Сам убери! - не менее грозно зарычал незнакомец, сжимая кулаки. - Он мой истинный! Они говорят на английском, отрешенно подумал Илья.