Солнце, ты сама раскопала себе яму

30 сентября. Pov Катя Раннее утро, на улице холод, а ты стоишь у окна и вдыхаешь этот свежий воздух. Не хватает только запаха маминых блинов, который напоминает о счастливом детстве. А сейчас все детские мечты разбиты. Теперь ты сама должна приготовить блины, решать проблемы самостоятельно. Как же я устала. Ну что же, сегодня вечером мы уезжаем. Настроение после вчерашней ночи залегло на дно. Все казалось слишком мрачным, туманным, неинтересным. А ещё я поняла, что с проблемой сна мне точно самой никак не справиться, поэтому я отправлю сейчас Влада в аптеку, а сама пойду готовить завтрак. Вот такая она эта взрослая жизнь. А ведь в детстве мы все были такими активными, воодушевленными, наполненными радостью детьми. Тогда хватало посмотреть мультик, чтобы быть самым счастливым на земле. Но все разбилось. Я недолго стояла у окна, потому что мне так хотелось в душ, хотя я уже ходила ночью, но мне кажется, что я «грязная». Как только я зашла в ванную, разделась, то начала разглядывать своё тело. Будто из меня всю кровь высасывали. Бесконечные засосы на шее, груди, красные следы на бёдрах от его рук — все это напоминало кошмар, только он не снится, а вполне реальный. Я стояла под холодной водой, сама того не замечая. Мне было все равно. Но я понимала, что сейчас мне стоит натянуть улыбку, чтобы моя семья не начала задавать эти бессмысленные вопросы. Поэтому я замазала консилером свои багровые отметины, натянула лонгслив, чтобы они были ещё менее заметны, а потом спустилась на первый этаж, где меня ждало все семейство: — Доброе утро,— протянула мама, зевая. — Доброе,— коротко ответила я, повторяя ее зевоту . — Кофе будешь?— спросил Влад. — Да. — С молоком? — Без. Комната начала наполняться ароматом кофе. Как же я люблю этот запах. Что может быть лучше? Я, может быть, только ради этого просыпаюсь по утрам. А мама тем временем жарила яичницу и делала тосты. Боже мой, как же я давно не испытывала этого, когда вся семья утром в сборе, никто никуда не торопится, потому что выходной, а ещё тебе готовят завтрак и делают кофе. Это те самые чувства, про которые я вспоминала, стоя у окна. Я на время даже немного забыла про вчерашнее. — Давайте садиться, все готово, — сказала мама Мы ели и обсуждали интересные моменты. Те самые, которые смешно преподносят по телевизору, а папа всегда смотрит новости по утрам. Я всегда не любила это и просила переключить на Матч ТВ, но он делал это только после окончания политических. Как же я буду скучать по тем дням, когда мы всей семьей смотрели кубки мира, чемпионаты мира и олимпийские игры. Эта та особая атмосфера, с которой всегда тяжело прощаться весной, когда все заканчивается. Но через два месяца, когда они начнутся, я буду делать это одна и не по телевизору, а на айпаде в наушниках. Такова жизнь, ведь не все любят спорт, а я даже не знаю, сколько человек живут в одной комнате в этой новой школе. Успокаивало только то, что есть маленькая Надежда на то, что когда-нибудь я приеду на эти олимпийские игры в качестве журналиста, а не диванного болельщика, коим всегда являлась. Зазвонил телефон Влада, он сразу встал из-за стола и отошёл, но я прекрасно увидела, как на его экране крупными буквами было выведено «Глеб». Разговор Влада и Глеба: — Привет, брат,— вдруг начал Глеб. — Здарова! Че случилось? — А почему что-то должно случиться? — Так у вас с Катей только одни разговоры ко мне: Влад, я в жопе, помоги. — Ты слишком преувеличиваешь. — Может быть, но мелкая точно ко мне только с такими фразами подходит. — Вот об этому и хотел с тобой поговорить. Она там живая? — Живая. А что, должна была умереть? — Да нет. — А почему ты у меня спрашиваешь? — А она со мной не будет разговаривать. — С чего это? — Ты, кажется, сам говорил, что она терпеть меня не может. — А ты решил за ней поухаживать, чтобы выебать? — Не, не, ты че. Знал бы ты, Влад, что я уже,— с ухмылкой и одновременно горечью думал про себя Глеб. — Ты нас провожать сегодня поедешь? — Пока не знаю, но родители точно едут. — Если надумаешь-пиши, вместе поедем, я все равно на колёсах. — Ладно. — Тогда давай, я пошёл завтракать, мама тут разговорила мне на последний день. — Не поверишь, тоже самое, прямо пытается все самое лучшее для неё сделать, будто хочет сильно запомнить это последнее мгновение. — В них материнский инстинкт проснулся, видимо. — Да. Ладно, Глебыч, я тоже пошёл. Давай. — Увидимся. Влад вернулся, они закончили есть и вместе решили собрать чемоданы: — Доченька, ты все вещи собрала? — поинтересовалась мама. — Нет ещё. — Так, тащи сюда все вещи, сейчас будем упаковывать тебя,— на полном серьезе сказал папа. — Ладно, вы собирайтесь, а я поехал. Если нужно будет что-то купить — напишите, я на обратном заеду. — Хорошо. Брат вышел из дома, а я побежала в свою комнату, чтобы все свои вещи собрать и отнести на первый этаж, где на диване можно будет все разложить и рационально упаковать в чемоданы. Только вот Влад что-то забыл и вернулся. А я успела его перехватить: — Мне кое-что нужно. — Говори. — Мне надо купить в аптеке снотворное. — Для чего? — Понимаешь, я уже почти месяц не могу нормально спать по ночам. — Зато днём любишь поспать. — Я уже днем не сплю, мне уже ни книжки, ни фильмы не вырубают. — И ты целый месяц молчала? Уже бы давно решили проблему, может, к врачу бы сходили. — Ну, вот так. — Ладно, что-нибудь ещё надо? — Нет. Спасибо. — Ещё пока не за что, вот привезу — скажешь и обнимешь. — Договорились. Мы два с лишним часа паковали чемоданы. Я очень много вещей просто не взяла, понимая, что мне, если что, могут их довести. Мне так было непривычно заходить в свою полупустую комнату, но самое главное — не забыть избавиться в ней от скелетов в шкафу. Поэтому я в одиночестве быстро стала вспоминать, где я могла что-либо припрятать, а потом шарила там и сразу убирала в рюкзак, если находила. Нашла немного, но среди них были дневник желаний, гло, стики, одноразки. Я решила последний раз лечь на кровать и попрощаться с комнатой. Я знаю, что вернусь сюда уже на осенних каникулах, но все равно. Когда мы собрали мои вещи, Влад уже приехал, но про снотворное пока ничего не говорил, наверное, из-за того, что мы были не одни. Мама уже предупредила, чтобы мы мыли руки, так как она заказала пиццу. Боже, этот день такой приятный, семейный, что я обо всем забывала, но все хорошее когда-то заканчивается. На часах было 17:30, поэтому уже следовало бы выезжать. Влад поехал вместе с Глебом и его мамой, так как Геннадий не смог. А я ехала с родителями и слушала эти простые наставления. Мы встретились прямо там. Вот мы стоим на улице и видим это заведение, в котором будем учиться год. Я не могла видеть этого монстра, а он ещё и пытался со мной поговорить. Но, видимо, понял, что я с ним разговаривать не намерена и уж тем более при родителях. Мы начали заходить на территорию, где были несколько зданий, а вокруг были ели, мы будем жить в натуральном лесу, только тут совсем рядом есть магазин и уютная кафешка. Все это мы уже видели, но теперь придётся заходить в совсем другое здание. Туда, где мы будем именно жить, а не учиться. Как только мы вошли, нас встретила охранница и позвонила директору, но он, видимо, был занят, поэтому до наших комнат нас доводила завуч. Комнаты двухместные, что меня очень порадовало, потому что я явно ожидала худшего. К тому же девочка по виду казалась спокойной мышкой. Только потом я чуть не ахуела. Внимание. У Голубина тоже двухместный номер, но жить он будет там один. Как так? Завуч нас сразу предупредила о том, что мы как раз вовремя перешли у ним учиться, так как завтра Пушкинский бал. —Ребята, завтра у нас очень важное мероприятие для нашей школы—бал. Так как вы только пришли к нам, то объясняю правила: завтра вам выдадут специальные бальные платья, костюмы, веера, никакой самодеятельности не надо. И помните, на территории школы курить запрещено. Столовая у нас на первом этаже,туалеты в каждой комнате. — Хорошо, — ответила я,— мы поняли — Вот и отлично. Кстати, я могу попросить других ребят, они вам проведут экскурсию, все покажут и объяснят. — Не надо, мы завтра сами все увидим, время уже позвонок, тревожить никого не надо, — вдруг протянул Глеб. — Как знаете. По всем вопросам обращайтесь ко мне, я вам соул помогу. — Хорошо. — Сейчас уборщица принесёт вам постельное белье и полотенца. Помните, что у нас все в строжайшем порядке, поэтому каждую неделю вы сами сдаёте своё постельное белье и принимаете новое. Женщина удалилась, а родители поставили чемоданы и предложили лучше постоять на улице и спокойно попрощаться. Мы постояли немного, поговорили, а когда настал сам момент прощания, то и на моих, и на маминых глазах блестели слёзы. Мы обнялись и те поехали, махая нам руками из машины. —Что уже соскучилась по маме? — съязвил блондин. Pov Катя Я решила, что вообще не хочу и не буду с ним как-либо говорить, потому что просто ненавижу его после вчерашней выходки. Я даже думала над тем, чтобы сказать Владу или маме, но пока это до сих пор мысли, а не действия. Я бы предпочла рассказать об этом сначала Владу, так как с ним было бы легче признаваться маме, но он же убьёт Голубина, а все равно будет защищать на каком-то житейском уровне. Сказать маме — не факт, что поверит. А даже если разочаруется, то порвёт все взаимоотношения с Голубиными, но они ведь не виноваты, что у них такой сын. Короче говоря, не хотелось, чтобы у них портились отношения и дела в работе. Но я же должна что-то сделать? — именно это постоянно крутилось в моей голове. — А, обиделась? Не хочешь отвечать, а у самой слезы из глаз бегут. — Не молчи, пожалуйста, хочешь — наори, только не веди себя так. Я продолжала молчать, а потом и вовсе ускорила шаг и зашла к комнату. Наверное, стоило бы начать со знакомства с этой девчонкой. По виду она выглядела младше меня, лет 12, наверное. Я не знаю, почему нас поселили вместе, но скорее всего из-за нехватки мест. — Привет! Как тебя зовут? — решила начать я. — Юля, а тебя? — Катя. — Тебе сколько? 15? 16? — 17, я новенькая. — Понятно, а мне 14. — Ты выглядишь младше. —Да и ты. — А тот пацан, что был с тобой,—твой парень? — О, нет. Просто наши родители дружат. — А он мне понравился? — В каком смысле? — Он красивый, да ещё и так относился к тебе. — Да ты с ума сошла? Мы с ним заклятые враги, как он может ко мне относится, кроме как издеваться надо мной. — Не знаю, но он постоянно смотрел на тебя, хотел прикоснуться, но ты вечно его отталкивала он себя, не давая даже задеть. — Ладно, давай сменим тему. Может быть ты мне покажешь, как все тут у вас? — Да, конечно. — Только сначала я хочу разобрать чемодан и в душ. — Хорошо, ванная там, — показывая рукой на дверь справа, произнесла Юля. Когда я закончила с делами, то мы вышли из комнаты, и она начала рассказывать мне про все и всех. Мы посетили столовую, библиотеку, спортивный зал и зал для выступлений. А классы мы увидим только завтра, преподавателей — тоже. Но я проголодалась, а ужин здесь уже был, поэтому Юля предложила мне сходить в кафешку или в магазин. Мы зашли в кафе, заказали по салату, а на десерт капучино, чизкейк. Она рассказывала про учителей и учеников, про атмосферу здесь. Но потом разговор повернул в сторону этого бала: — Кстати, завтра Пушкинский был, который бывает раз в год. Наша школа очень трепетно к этому относится. — А что в нем такого? — Ничего особенного, но мы за неделю начинаем учиться вальсу после уроков. — Жестко. — Девочки, отправляйтесь в свою комнату, мы закрываемся, — вдруг произнесла девушка, которая выносила нам еду. — Хорошо, мы уже уходим, — быстро ответила я. Отбой тут в 11, но все тусуются в своих комнатах до скольки захотят, главное, чтобы было тихо, иначе могут зайти. Например, музыку включать нельзя. Мы ещё немного поразговаривали, а потом Юля сказала, что пойдём спать, потому что вставать придётся в 7. Я лежала, втыкала в телефон, потому что моим сном и не пахло, а снотворное мне Влад так и не отдал. Pov Глеб Не спится, я снова в этой комнате совсем один. Не помогает уже ни музыка, ни курение. Ничего не хочется, нет никаких ожиданий по поводу новой школы и новых одноклассников. Я уже скучаю по своим парням. Мы поговорили с ними, но мне уже не хватает этого движа, веселья что ли. Тут в его голову приходит одна мысль: перенести Катю прямо в его комнату, полежать с ней, извиниться, поговорить. Только странно будет обнаружить ее не спящей. Я вхожу в их комнату и вижу, что она не спит, а втыкает в телефон. — Кать, пойдём со мной, — шепчу я. — Голубин, ты ахуел? — Пожалуйста — Нет, иди нахуй Он промолчал, но подошёл к кровати ещё ближе, обхватил девушку руками и поднял. — Отпусти, ты с ума сошел? Юля может услышать. — Кто это? — Девочка, которая спит прямо сейчас в этой комнате. — Да мне похуй, — произнёс он и понёс меня к двери. — Отпусти, я сама дойду. — Не убежишь? — Нет. — Так просто? — Ты же все равно догонишь. Глеб, я устала, я не хочу, у меня нет сил, понимаешь? — А я тебя не трахаться зову. — А что тебе тогда нужно? — Ты просто нужна, я не могу заснуть. — А я — снотворное? — Кать, ну пожалуйста, я извиниться хочу. — А ты умеешь? — Пошли уже. Они зашли в его комнату, он сел на кровать, а она стояла, будто хотела выслушать его и сразу уйти. — Ну? — Кать, прости, я не должен был. — Если это всё, то я пойду. — Не уходи. Я вдруг поняла, что он опять уже успел вдохнуть. Я обычно никогда не смотрю людям в глаза, но его зрачки, кажется, невозможно было не заметить. — Что ты хочешь? — Тебя, но ты мне не дашь. — Только вот почему ты вчера об этом не спросил? — Я был слишком зол на тебя. — Это не давало тебе повода так поступать. — Сядь, пожалуйста, — ударяя рукой по кровати, сказал Голубин. — Глеб, нет, я пойду. — Сядь, я сказал! — Не ори на меня. Он встал, подошёл ко мне и обнял со спины. Глеб начал вдыхать аромат моих волос, гладить по спине, а мне были так неприятны его касания. — Ты ничего не поняла? — А что я должна была понять? — Понятно, может быть, так даже лучше. — Что лучше? Хватит издеваться надо мной! — Какая же ты глупая. — Глеб, отпусти мне, пожалуйста, я не хочу тебя видеть. — А я хочу. Он вдруг кинул меня на кровать, нагнулся ко мне и я поняла, Глеб — дьявол. Теперь я, как никогда раньше, видела эти глаза: черные, с огромными налитыми зрачками, такие пугающие. — Начинается. — А я не вижу, чтобы ты была против. — Ты же все равно сделаешь так, как хочешь, у меня нет сил сопротивляться. — Ответь мне на один вопрос: ты же не была девственницей? — Нет, не была. Ещё вопросы? — Как ты ее лишилась? — С парнем, который изнасиловал меня. Так что продолжай, продолжай, я уже привыкла терпеть. — Пошли покурим? — Нет. — Я тебе стики новые купил. Ты вряд ли пробовала такие. — Мне все равно. — Что с тобой не так? Я просто не выдержала и хотела убежать, так как капли вовсю падали из глаз. Но он перехватил меня. — А говорила, что не убежишь. Просто полежи со мной, я так хочу обнимать тебя. Я не трону тебя, слышишь? Не плачь, не строй из меня монстра. — Ты хуже монстра, Голубин, я тебя ненавижу! Слышишь? Я видеть тебя не могу! — Ну и Вали нахуй отсюда! Я скорее выбежала из комнаты, моя истерика только начиналась. Меня так трясло, что я уже не знала, как это остановить. Именно так и прошла ночь. 1 октября. Рано утром я понимала, что весь мой внешний вид сдаст меня с потрохами, поэтому я быстрее побежала в ванную, пока Юля не проснулась. Но когда я выходила из ванной, то она уже проснулась и завалила меня вопросами: — Зачем он к тебе ночью приходил? — Ты все слышала, да? Прости, что разбудили. — Да нет, ничего страшного. Мне интересно, куда вы пошли и что делали. — Много будешь знать — быстро состаришься. — Согласна, но ты даже не расскажешь, что он тебе сказал? — А он ничего внятного мне и не сказал. — Да ладно тебе, видно же, что он пытается заботиться о тебе. — Не неси ерунды, пошли лучше не завтрак. — Я ещё не умылась. — А нехуй болтать. — Слушаюсь. На завтрак была каша, булочка и чай. А как же кофе? — думала я, — мне определенно нужен кофе хотя бы один раз в день. Но булочка была слишком вкусная. Потом мы отправились в другой корпус, поэтому пришлось натянуть куртку. Учебный корпус был слишком большим, но Юля помогла мне с ним разобраться. Странно, но Глеб был уже в классе, хотя раньше он никогда не приходил в школу вовремя. Уроки прошли довольно скучно и в то же время строго, видимо, тут жесткие преподаватели. Голубина уже успели отчитать за форму, вернее за ее отсутствие, но он лишь в своей остроязычной манере ответил так, что теперь, кажется, все девчонки смотрели на него с открытым ртом. К тому же он красавчик, каждая бы запала, пока не узнала его характер. Я познакомилась только с двумя девчонками, а этот клоун изогнул под себя, кажется, всех. Вот и наступил долгожданный звонок с последнего урока, и все побежали в раздевалку за своими куртками. Когда я вернулась, Юля уже была в комнате, видимо, у неё было меньше уроков. — Как первый день тут? — Обычно. — Сейчас мы сходим на обед, а потом будет необычно. — Почему? — Мы пойдём за своими платьями к балу. — А туда можно не идти? — Да ты что? Там так интересно, кто-нибудь пригласит тебя потанцевать, вдруг ты встретишь свою судьбу. — Какую судьбу? Я уже давно не верю в сказки. — Там все будут и ты должна. Познакомишься с кем-то, может быть. — Я так устал от людей, честно говоря. — Ты все равно обязана со мной пойти. — Ладно. — Вот и хорошо. Мы сходили на обед, потом выбрали себе платья. Мне приглянулось молочное, я люблю светлые цвета. Но может показаться, что оно свадебное, но мне было похер. Потом мы стояли у зеркала, долго причесывались и красились. — Девочки, вы готовы? — открыла дверь и спросила завуч. — Да, Инна Владимировна. — Тогда вперёд. У Глеба: — Глебыч, ты идёшь? — поинтересовался Денис — новый одноклассник. — Не, нахуй мне это надо. — Смотри, как бы тебя эта змея не загрызла,— имея ввиду Инну Владимировну, сказал Денис. Он ушёл, а мне стало скучно. У него был с собой сироп от кашля с содержанием того самого кодеина, а за спрайтом он сгонял в магазин за пять минут. Он сидел и пил лин, но в его комнату постучали и он молниеносно спрятал его. Это оказался директор, который зашёл предупредить всех, что явка обязательна. Именно так он и пошёл туда,но уже с чувством легкости и не имея проблем. Мы вышли в зал, стояли, переговаривались, но недолго, так как зашёл директор и начал толкать речь. А потом объявили вальс. Все начали становиться в пару, но остались мы с Глебом, которые никогда не учились танцевать. Но нам пришлось. Мы сначала хотели постоять в сторонке, но завуч не дала, тем более танцевала прямо вся школа, включая не только учеников, но и всех работников. Pov Глеб. Мы с Катей явно танцевали так себе, поэтому приходилось посматривать на других и пытаться повторить движения. Но мне было все равно, как мы танцуем. Меня выводило то, что она совсем не смотрела на меня, даже в моменте танца, когда мы были слишком рядом друг у другу. Я пытался поговорить с ней, но она обижалась и не сказала ни слова. В тот момент, когда танец закончился, на меня нашло какое-то чувство. И я, недолго думая, поцеловал ее. Ты крутишься в вальсе передо мной Я слышу голос моей наркоты Образ её красоты, я не могу больше Готов перебить этих чертовых коршунов Её губы в кодеине И я знаю, что нарочно.