Солнце, ты сама раскопала себе яму

Глава 24. Мы уехали с Владом и Глебом. Снова меня заражал этот ночной город. Я так люблю этот город, что никогда и не за что не променяю его на что-то другое. Что может быть лучше ночной Москвы? Если только полпятого утра, когда ты возвращаешься домой после самых душевных разговоров с любимым человеком, а все ещё спят, на улице туман. Мои мысли прервались разговорами этих двух одних из самых дорогих для меня людей. Я ехала сзади, Влад опять не совсем удачно шутил, Глеб опять засмеялся. А я опять сидела среди двух огней, потому что если оба вспыхнут, то пожар разгорится точно. Они ведь не могут промолчать и все самое поганое в твою сторону они однозначно выскажут. Пока керосином и не пахло, но я все равно была обеспокоена. Мы доехали до клуба, я даже как-то уже влилась в эту атмосферу и довольно спокойно прошла внутрь, хотя явно не сильно хотела там сейчас быть. Но важно не где быть, а с кем быть. К тому же, я всегда считала, что разница чего-то плохого и хорошего заключается только во времени: к хорошему привыкаешь быстрее, к плохому — дольше, но в к равно привыкаешь. Мы веселились, меня даже спаивали, причём не только Глеб, но и Влад, который, казалось бы, точно должен был быть против этого. Я быстро отошла в туалет, там музыка играла гораздо тише, все в голове смешалось то ли от выпитого алкоголя, то ли от этого звона в ушах, который остался после этих шумов. Я умылась холодной водой и вышла. Мое не самое лучшее состояние заметил Влад: — Кать, что-то случилось? Тебе плохо? — Да нет, просто в ушах звенит от этой музыки. — Надо домой, пока у тебя голова не разболелась. Куда Глеб делся? — Я не знаю. — Ладно, ты пока на улицу выходи, отдохни от этих шумов, свежим воздухом подыши, а я его быстренько найду. — Хорошо. Я накинула тёплую кофту, вышла на улицу, стала вдыхать нотки свежего и довольно холодного воздуха. Потом по привычке стала нащупывать сумку, чтобы найти гло и стики. Но я совсем забыла о сумочке, когда собиралась. Стоять пришлось минут 10, за это время я успела порядком замерзнуть. И вот они, наконец, выходят. — Блять, Вы там потеряться решили? — Ты замёрзла? — подошел ко мне Глеб и обнял со спины, — ну, прости, не обижайся. Хочешь, я за кофе сгоняю? — Нет. — Согреешься же. — Пока ты будешь ходить, еще полгода пройдет. — Ладно, пошлите в машину быстрее. Глеб кинул ключи Владу, чтобы тот завел и включил печку, а в это время блондин, выполняя действия настоящего Ромео, принес плед из багажника, развернул его, подошел к ней со спины и завернул ее в него. — Глеб, откуда? — Да так, с прошлого раза остался. — С какого прошлого раза? Ты укрывал этим пледом другую девушку? — Ты с ума сошла? Это мама мне его отдала, когда я в свою квартиру переезжал. Только вот я его домой забыл занести. — Уверен? — Катя, блять, мы еще не помирились, а ты уже устраиваешь скандалы. Хочешь, позвоним маме, спросишь ее? — плел слово за слово Глеб, хотя понимал, что наговорил лишнего, и молился, чтобы она просто поверила и все, потому что мама его прикрывать просто так не будет. Да, он врал, но делал это во благо. Только кому? Снова строить отношения на лжи? — Ладно, закрыли тему — поджав губы, произнесла темноволосая. — Я не пойму, а на что ты обиделась? Ты же вроде не любишь меня, и мы даже не пара, чтобы так нагонять на меня. — Да пошел ты! Тогда больше ко мне никогда не подходи!..И плед свой забери! — на глазках же начали появляться слезки. — Ну что ты плачешь, солнце? — Блять, Глеб, Че ты ее доводишь? Полчаса еще не прошло, а вы уже посрались, — вмешался в разговор Влад. — Владос, блять, этот плед был нужен для сегодняшней прогулки с ней, а она его заранее нашла. Что я мог сделать? — прошептал Глеб, отходя от Кати. — Иди садись за руль, домой меня отвезешь, а я ее буду переубеждать, какой ты у нас хороший мальчик. — Вот это уже спасибо, а то все я виноват. — А куда ты ее повезешь? Вам плед случаем не для любовных потех нужен? — Именно для них, я еще и одеколон с феромонами захватил, презики тоже, кстати, ну и вино, чтобы споить ее и изнасиловать. — Ладно, верю. А если серьезно? — А если серьезно, узнаешь завтра, может быть, если ей понравится, и она сама захочет тебе рассказать. — Че вы там шепчитесь? — с недовольным лицом вмешалась девушка. — Кать, поехали уже, давай ко мне, на задние сидения, — проговорил Влад. Они ехали молча, только Влад изредка нарушал тишину, интересуясь, согрелась ли сестрёнка. На фоне играла музыка, а лицо блондина приобрело максимально строгий вид. Кажется, парень задумался о том, что девушка обиделась на него. Эти мысли подтвердились, когда машина была припаркована около дома и девушка вышла вслед за братом. — Кать, ты разве не остаешься с Глебом? — Нет. — Что случилось? Неужели ты из-за этого пледа так вспылила? — продолжал Влад. — Нет, я просто больше не хочу. — Катя, блять, хватит сдерживать себя! Хотя бы раз пойди на поводу своих желаний! Я же знаю, что ты хочешь этого, — вдруг накинулся блондин. — Ээй, полегче. Не ори на нее, — вдруг снова заговорил Влад, — Кать, послушай меня, ты совершила уже предостаточно ошибок, ты хочешь еще одну? Сколько ты страдала и заставляла меня переживать за тебя? Вы оба! Вы оба ныли мне каждый Божий день, а я разрывался между вами! Вам надо помириться. Я знаю, что вы любите друг друга и… — Нет, — совершенно тихо, будто про себя произнесла темноволосая. — Хватит, блять! Ты думаешь, я слепой? Я прекрасно знал все эти отношения между вами, у вас на лицах все написано, у обоих одно и то же настроение: счастливы вместе, а как посретесь — оба жалуетесь. Больше вам скажу, я видел, как вы на кухне зажимались. Правда стоны я ваши еще не слышал, но я уверен, что еще услышу, так что радоваться пока рано, — напряг и одновременно расслабил этой правдой обстановку Влад, — я уверен, вы были очень близки, вы не сможете друг без друга. (Влад сделал небольшую паузу, а затем продолжил) Кать, он тебя реально любит, поверь. У него нет никакой другой девушки. — Я только за теплой кофтой сбегаю и все, — сказала девушка, и все сразу поняли ее решение. — Не бегай, твой Ромео даст тебе худак. А ну идите-ка вы быстрее, пока Мама вас не заметила! Чтобы до утра я вас тут не видел. Глеб стянул с себя худи, отдал Кате, а та, надев на себя, ощутила теплоту тела парня, почувствовала его аромат, исходивший уже не так яро. — Давайте, давайте, сматывайтесь, мне вообще-то еще дверь после вас надо закрыть. — Братан, спасибо, — Глеб подал руку Владу, а после те обнялись. — Если ты сделаешь ее счастливой, я никогда не пожалею о только что сказанных мною словах. Вот тогда и я скажу тебе это „спасибо“. — Понял. — Кать, садись уже, хоть согреешься. Я сейчас покурю и поедем. Но девушка не выполнила просьбу блондина. Она уже поняла, что все здесь присутствующие люди, теперь все знают — держать в себе эмоции не стоит: она подошла к Голубину, прижалась к нему и уткнулась мордочкой в его грудную клетку. Тот прижал ее в ответ. Катя не могла поднять взгляд на брата, наверное, свою роль играл стыд. Глеб гладил рукой ее волосы, а Влад умилялся картине и радовался, что его сестра наконец обрела счастье. За Глеба он был не менее рад, потому что тот находит свой искренний путь. — Ладно, пойдем. — Слушайте, а не подбросите меня до Насти? — вдруг захотелось Владу к ней. — Поехали, только ты не хочешь ей сначала позвонить? — Сюрприз будет, тем более она одна живет. — Только ты раньше это не мог сказать? Зачем мы тогда сюда заезжали? — Не знаю, просто только что в голову эта мысль залезла. Не только же вам эту ночь ахуенно проводить. — Такими темпами ночь в утро превратится быстрее. — Еще в магазин заедем. — Ооо, это надолго. А че ты там хотел? — Вино. — У меня в багажнике есть. Но больше одной бутылки я тебе не отдам, а то чем я твою сестрёнку спаивать буду? — Оооо, Катя, много не пей или домой возвращайся только к вечеру, чтобы мама ничего не поняла. — Я уже спать хочу, — вдруг выпалила темноволосая. — Проснешься сейчас. Те высадили Влада, Катя пересела вперед. — Ну что, принцесса, куда едем? — Принцесса? Хм, это что-то новое. — А как тебе больше нравится? — Никак, лучше бы ты меня по имени называл. — Мне похуй, солнце, зато ты меня точно запомнишь на всю жизнь..каждый раз будешь улыбаться, когда услышишь, что кто-то кого-то тоже солнцем называет. Девушка тут же вспомнила человека, который ее изнасиловал. Он называл ее котёнком. Катя поняла: Глеб прав, вопрос лишь в том, в каком ключе она его будет вспоминать: в добром или злом. — Да, ты прав. Можешь называть меня так, как хочешь. — У тебя прекрасное имя, но со мной ты слишком милый ребенок, поэтому я не просто не могу называть тебя Катей. — Глеб? — Мм? — А куда ему едем? — Не так много вопросов, ладно? — А ты обещал мне твои треки дать послушать, — голосом обиженного ребёнка произнесла девушка. — Я помню, я обязательно их включу, но сначала нужно доехать. — А может ты мне еще глаза завяжешь, чтобы было точно также, как в фильмах? А то у меня такое чувство, что ты меня насиловать хочешь. — Я тебя и здесь изнасиловать так-то могу. А ты боишься? — Нет. — Но ты вся в мандраже. — Все хорошо, правда. — Я знаю. Я тебя и полюбил за то, что ты меня не боялась, как бы я не давил на тебя… ну, может быть, ты была хорошей актрисой? — В самом начале я очень боялась тебя. Глеб, ты был самым большим моим страхом на тот момент. — А мне наоборот казалось, что вначале ты была смелой, а дальше я все больше находил в тебе болевые точки. — Ты всегда знал, на что и как надо давить. Сколько нервов ты мне вымотал. — Так, мы подъехали, давай свою руку. Они вышли, Катя начала осматриваться. — Звезды? Ты думаешь, я растаю? — От звезд — нет, а вот от моей невероятной привлекательности и вина… — Как же ты самоуверен. — А ты слишком скромная девочка. — Вино тащи и найди где-нибудь свою невероятную привлекательность. — Забираю слова обратно. У тебя слишком острый язык. Но у меня есть управа на него. Давай сыграем? — Во что? — В правду или желание. — Это не Прада или действие? — Нет. Здесь я задаю вопрос, а ты должна ответить, если отвечать не хочешь — желание или наказание. Пошли вон на ту скамеечку, скажу по секрету, что там очень красивый вид на речку. Глеб взял из машины плед, протянул Кате, чтобы та взяла его, а сам достал бутылку вина. Они дошли, девушка хотела садиться, но парень заботливо остановил ее и расстелил плед. — Теперь, я надеюсь, ты поняла, что делал в моей машине этот злосчастный плед. — Прости, я правда не хотела с тобой ссориться. — Ну я так и подумал. — Ты мне не веришь? — Солнце, ты чего? Я всегда тебе верю, — промурлыкал блондин и, резко обхватив талию девушки, положил ее себе на колени, а потом достал кончиком своего носа ее носа и пошевелил им в разные стороны, ласкаясь с темноволосой. — Глеб, щекотно! Тот еще сильнее прижимал ее к себе и тихонько шевелил пальцами в зоне талии девушки. — Ай, Глеб, хватит! Ты, кажется, обещал мне музыку! — Музыку? — Не прикидывайся — у тебя плохо получается. Тот накрыл ее губы своими, та прореагировала довольно поздно: ее мозг находился в тумане. Но Катя не повелась на его уловки и начала упираться руками в его грудь, тем самым отталкивая его. — Какая ты вредина! — произнес Голубин, но послушно взял телефон и включил треки со своего альбома, который еще не вышел. Заиграла тихая мелодия, с первых нот которой хотелось расплакаться. Девушка продолжала лежать на его коленях, а тот гладил ее волосы, убирал из за ушко, кончиками пальцев касаясь ее лица. Та не могла не ласкаться: ее тело слишком скучало по его прикосновениям. Она закрывала глаза, поворачивалась к нему лицом. Бреду,не знаю куда, Потерял из виду друзей, Потерял из виду тебя, Без тебя во мне воет метель. Я курю слишком много, чтоб не помнить, как мне больно, Ушёл из этой жизни, это сделал добровольно, Мне к тебе не прикоснуться, не вчера и не сегодня, Я теперь бездушный призрак, тихий, как разряды молний. Эти вспышки в моей памяти, там, где ты улыбалась, Мечтал, как в один день мы с тобой сможем встретить старость, Стою посреди спальни и на окнах видно наледь, Ты спишь в обнимку с ним, где похоронили нашу память. В глазах блондина читалась боль, они краснели, переносицу потянуло, полотому он встал, посадил Катю, резко обернулся, вытер свои глаза и взялся открывать бутылку вина. — Кажется, я забыл взять бокалы, — почесывая за ушком, говорил Глеб. — Кажется или забыл? — Забыл. — Но у нас же есть горлышко, попьем из бутылки. — Ты согласишься, даже не упрекнув меня? — А за что тебя упрекать? — В машине лежит вторая бутылка, я сейчас сгоняю. — Нет, останься, — девушка выхватила бутылку из рук парня, сделала пару небольших глотков и поднесла к его рту. Тот тоже сглотнул пару раз и незамедлительно вставил: — Вот уж не думал, что ты меня когда-то будешь спаивать! — Глеб, как ты написал эту песню? — девушка не дела ему сходить тогда за второй бутылкой только потому, что ее слишком тревожила эта мысль. Тем более она видела, что эта песня до сих пор его тревожит. Видимо, он настолько любит делать то, чем занимается, что его до сих пор трогает проделанная им работа. А когда это сделано на эмоциях, от чистой души, что слушатели его поймут, прочувствуют его историю где-то до мурашек и тихо заплачут, вспоминая подобное в своей жизни. Мы ведь все люди — чувствуем одно и то же. — Я написал ее в первую ночь, как ты смоталась от меня, а я ничего не мог с этим сделать. — Но я что-то не помню, чтобы ты меня застал с кем-то в спальне. — Вот поэтому там лирический персонаж, а не я. Но чувствовал я примерно то же самое, что и человек, которому изменили и выкинули из головы. — Прости. — Давай выпьем. — Давай, — произнесла девушка, далее они сделали пару глотков, а та продолжила: А как называется трек? — Не знаю, придумаешь? — Ты серьезно? — Нет, блять, шучу. — Я подумаю. — Ты обещала поиграть со мной. — Да. — Я первый. Почему ты тогда ушла от меня? — Глеб, давай не будем о плохом. — Нет, я хочу знать, почему ты меня, блять, кинула тогда. — Я просто не хотела, чтобы ты нюхал. — И из-за этого ушла от меня? — взял он меня за локоть, в его глазах начал полыхать огонь, а в моих снова загорался страх. — Глеб, я боялась тебя, когда ты принимал, а ты приходил и срывался на мне. — Тогда почему ты сейчас здесь? — Я просто..просто — Просто что? — стал настойчивее Глеб, и его глаза пожирали мои своим пристальным взглядом. — Я выбираю желание. — Какая же ты у меня слабая, — шептал Голубин и заправлял мои волосы за уши. Девушка почувствовала легкое покалывание на переносится, глава быстро наполнились слезами. — Почему? — вытирая мои слезинки со щек, спрашивала блондин. — Глеб, я люблю тебя,— темноволосая сделала небольшую паузу, — но не делай мне больно, я больше не смогу. Она захлебывалась в своих слезах, а парень убирал ее слезки и целовал. — Кать, я обещаю. Ты даже не представляешь, как я люблю тебя. Та обняла его, а потом выхватила из его рук бутылку и начала залпом выпивать все ее содержимое. — Эй! Хватит пить! Тот выхватил из ее рук вино, поставил на скамейку, а сам поднял ее на руки и начал спускать к берегу, в это время читая нотации: — Хочешь напиться, солнце? Нет, я не дам тебе! А то потом проснешься утром с больной головой и даже не вспомнишь о нашей бурной ночи. — Как я могу тебя забыть? — Еще скажешь, что я тебя изнасиловал, — продолжал парень. — Скажу! А кто меня изнасиловал год назад? — Ты тогда всю мою дурь выкинула! Что я должен был сделать? — Но точно не насиловать! Ты даже не представляешь, что я тогда чувствовала. Только ты этого не поймёшь: ты никогда не спал с человеком, который тебе не нравится! — Прости, я знаю, что тогда сильно обидел тебя, но неужели ты так ненавидела меня? Мне казалось, что тебе нравилось спать со мной. — А какое у меня тогда к тебе после этого должно было быть отношение? Они спустились к речке, тот опустил ее, но крепко обнял сзади, чтобы девушка не замёрзла. Они стояли, прислушивались к звуку воды. — Твой вопрос, — вдруг тихо и в полном спокойствии произнёс Глеб. — Ты спал с Дианой? — Спал, — на выдохе сказал он. Стало сразу заметно, как она обиделась, но он сказал правду, потому что с самого начала на лжи ничего не построишь — все равно все вскроется. — Понятно. Значит ты любил ее, — сдерживая себя, шептала девушка. — Нет. — Не ври. — Кать, я не вру. Да, я спал с ней, но никогда не любил ее, она была твоей жалкой заменой. — А почему тогда я не нашла тебе замену? — будто сама себе задавала вопрос Катя. — Потому что ты у меня хорошая, а я погряз в зависимостях, понимаешь? Для меня жизнь без тусовок, секса и дури — не жизнь. Я только сейчас понимаю, насколько я не прав, но пока мне сложно отказаться от этого: прошлое меня все равно тянет назад. Просто помоги мне: будь рядом, потому что когда я с тобой, то мне это все становится не нужно, — девушка обернулась в его объятиях и потянулась к его губам, но тот отдалился. — Давай не будем заставлять или принуждать друг друга, просто у меня возникает такое чувство, что ты запуганный ангел, который идет у меня на поводу. — А давай мы больше никогда не будем вспоминать прошлое? — произнесла она и продолжила начатое: они слились в этом мокром поцелуе и не хотели друг друга отпускать, поэтому прикосновения становились все крепче и смелее, например, руки Глеба уже давно были под ее кофтой, а та настолько сильно прижималась к его шее, а потом вытягивала его волосы на голове, что парню наверняка было слегка больно. — Солнце, поехали кататься? Любишь атмосферу ночного города? — Глеб, я так тебя люблю, — не отпуская его от себя, произносила темноволосая. — И я тебя, солнце. Неужели я научил тебя говорить эти слова? Дай я на тебя посмотрю. Ты даже не раскраснелась! Ай-яй, какой ты со мной становишься, — сделал паузу блондин и продолжил, — блять, надо было тебя на видео снять или на диктофон хоть! Что я теперь Владу буду показывать?! — Успокойся уже. Ты там ночной город обещал. — Пойдем тогда к машине. — Давай хоть фотку сделаем, — снова взялся за свое Голубин. — Только на мой телефон. — Как скажешь, принцесса, — я потом их себе скину. — А ты знаешь мой пароль от телефона? — Конечно, у тебя все на лице написано. — Не выебывайся! — 2712, потому что твой кот, сука, родился в этот день. Не хочешь поменять на 3001? — Я его больше люблю! — Иди-ка сюда! — Катя начала убегать, Глеб за ней. Он догнал это неприспособленное к бегу тело, прижал ее к себе и прошептал ей на ушко: раз ты мне разрешила делать с тобой все, что угодно, то сегодня ночью кому-то придется ответить за свои слова. — Не ври, я сказала, что больше не надо возвращаться к прошлому. А это разные вещи! — Мне похуй. Заползай на спину. — Зачем? — Хочешь сама подниматься от речки, а потом еще и идти до машины? Побереги свои ножки. — А чего это ты такой добренький? — Я всегда добрый для тебя. — Как жаль, что я не сняла это на видео или на диктофон не записала! — пародировала его Катя. — Катя! Там змея! — Сука! Где?! — прокричала та и инстинктивно запрыгнула на парня. — А теперь пошли, — с легким смешком произнёс Глеб. — Так ты меня разыграл, клоун?! — А как мне тебя еще заставить запрыгнуть на меня? — Херовые шутки! Знаешь, как я змей боюсь. — А чего ты еще боишься? — занимал ее Голубин своими вопросами. — Утонуть, огня, клоунов, замкнутых пространств, лунатиков… — Отлично! — Что отлично? — Высоты, значит, не боишься? — Нет. — Тогда я тебя кое-куда отведу. — На Чертово колесо? — с интересом в голосе произнесла девушка. — Нет, а ты хочешь? — Я просто слишком давно не была в парке аттракционов. — Намек понял. — Глеб, а дашь порулить? — Чего? Ты водить умеешь? — Когда-то умела. — Неее, ты хочешь разбиться что ли? — Нуу, Глеб, я умею, честно, меня папа учил. — Ой, хватит ныть. Меня этим вашим женским обаянием не купишь. — Ну, ладно. Но как только они подошли к его машине, Глеб посмотрел на ее глаза. В голове все перевернулось с ног на голову, он сам не понял, как на это решился, но пошел в ее сторону, а ее отправил за водительское. — Но только тут, где машин нет. — Договорились. — Завести-то хоть сумеешь? Девушка вместо того, чтобы отвечать, просто сделала это, а Голубин продолжал читать нравоучения. — Заткнись уже, — не выдержала Катя, — ничего я с твоей машиной не сделаю! Я просто погонять хочу! — Это ребячество, Катя! — произнес Глеб, а та нажала на педаль газа, — ладно, признаю, научили тебя водить! Куда едем? — Не знаю. — А куда ты рванула тогда? — Не знаю. — Катя, блять! — Зато весело! — Ты не голодная? — Нет. —Уверена? А то до дома мы еще хуй знает, когда доберемся. — Вполне. — Тогда поезжай прямо, а потом повернем налево. — Окей. Но все довольно быстро закончилось, Катя с Глебом поменялись местами. Тот наконец-то выдохнул. — С тобой только смерть на дороге искать! Какого хуя ты так неаккуратно водишь? — Как умею, — с легкостью в душе отвечала девушка, совсем не боясь блондина, — включи музыку погромче, — вдруг попросила она, тот за доли секунды выполнил ее просьбу, однако теперь ей нужна стала скорость и драйв. Глеб тут же все понял: пару глотков вину снесли ей крышу. — Эй ты, поехали-ка лучше сразу домой. — Неее, скучно, поехали кататься. — Завтра утром подыхать будешь, если продолжишь. — С чего бы это? — Сучка, ты же напилась. Нет, ты не напилась, но тебе слишком мало надо, поэтому больше я тебе точно не дам выпить. — Я тебе не сучка! — Ты же прекрасно понимаешь, что я любя. — Поэтому прекрати меня так называть! — И не подумаю, — сказал он и растянулся в своей шикарной улыбки, которая позволяла увидеть в нем живого, искреннего, ребяческого человека. — Ну и пошел ты! — Кать, не обижайся. Я тебе тут одну хуйню сейчас предложу: у меня в следующую пятницу концерт. Ты же придешь? — Глеб, я не знаю. — Что случилось, солнце? Ты обиделась?Я что-то не так сказал? — Что я там буду делать? Я лучше дома тебя подожду. — Кстати, о доме. Не хочешь пожить со мной? — А не рано? — Тебя только это так волнует? — Нет! Кто меня отпустит? Мама? Папа? Или, может быть, Влад? — Кать, это не твои заботы. К тому же, если ты переживаешь о своей комнате, то я отдам тебе ее. Ванная у тебя будет отдельная, если ты так переживаешь. — Глеб, проблема не в этом. Я уверена, что тебе лучше жить одному. — Что тебя опять пугает, я же вижу, что ты врешь? — Ты будешь ко мне приставать. — А ты этого не хочешь? Девушка раскраснелась, сидела и молчала. — Ладно, приехали, пошли. — Мы домой? Мы больше никуда не поедем? — Нет, пойдем. — Я хочу гулять, хочу смотреть на ночной город, — заныла я. — Тогда пойдем в ту сторону, там есть магазин, заодно купим чего-нибудь и погуляем, — пошел на компромисс блондин. — Глеб? — Мм? — Я тебя люблю. — А тебя обязательно надо спаивать, чтобы ты мне говорила, что любишь меня? — Да, просто так я тебе этого никогда не скажу. — Вижу, — ответил блондин и схватил ее за руку. — А ты не хочешь мне ответить? — Ответить на что? — Что любишь меня. — Я же уже говорил это сегодня. — Я же женщина, я всегда хочу это слышать. — Ты девочка еще, застрявшая в детстве. А ты добрая, когда пьяная? — Какая разница? Ты меня сначала спой, а потом посмотрим. — Ты что, никогда не напивалась в стельку? — Почему, ты меня спаивал, только я половину не помню. — Я тоже не помню! Значит, проверять будем сегодня, да? — А ты хочешь меня споить или споить и изнасиловать? — Выбор очевиден. Они шли по улицам Москвы, свежий воздух щекотал их нос, улыбка никак не могла сойти с лиц, и их руки чувствовали тепло друг друга. Казалось, нет на свете людей счастливее. Хотелось лишь продлить мгновение, потому что они сами наверняка не могли поверить в происходящее. Они слишком долго не чувствовали абсолютного счастья и владение тем, кого считаешь самым любимым в своей жизни. Тот прижал ее к себе. Они зашли в тот магазин, ее нос уже был красным, поэтому Глеб трогал его и смеялся, мило улыбаясь. — Что ты хочешь? — Я ничего, мне только стики нужны, мои почти закончились. — Здесь не продают, поэтому подавиться моими. — Ну, спасибо! А потом умру? Или какие у тебя там еще сценарии? — Умирать тебе рано, я еще не насладился тобой. Пойдем, я возьму вина, а то твое любимое блюдо тебя уже заждалось дома. Они дошли до подъезда и стали подходить к лифту. Воспоминания заставили слезам скатиться по щекам. Даже не верится, что она снова счастлива. — Глеб, а пойдем на тот балкон, — просила я. — Кать, какой нахуй балкон, ты замерзла вся! — Нууу, Глееб. — Что ты ноешь? Знаешь, что я не смогу тебе отказать! Но сначала мы идем есть, иначе ты вообще сломаешься скоро! — Хватит нравоучений. — Пойдем. — Может пешком, я не очень переношу лифты? — Кать, не паникуй, я не собираюсь подниматься на 25 этаж пешком. — Ты всегда такой! — Тебе надо избавится от страха, а не пытаться его избегать. — Я не боюсь, просто мне кажется, что я там могу задохнуться. — Пойдем вместе. Каждый день накатаешься туда-обратно и забудешь об этой фигне. — Спасибо, что обесцениваешь мои страхи. — Блять, ты на ровном месте делаешь скандал! Но Голубин запихнул ее в лифт, прижал к стене, а другой рукой быстро нажал на кнопку нужного этажа. После Бородин впился в ее губы, чтобы она молчала, не боялась и не пыталась возразить. Что сказать, прокатило! Та больше не обижаюсь на него, и ее губы запылали от огня, все больше превращаясь в вишневые, опухшие и сочные. Но в квартиру они вошли спокойно, тот быстро отправил ее мыть руки и начал разогревать ужин. Но та все еще дрожала от холода, поэтому Глеб отправил ее в душ. Только вот полотенце в ванной она не нашла. И во что переодеться тоже. — Глеб! — Что? Согрелась? — Да, но тут нет полотенца! — Посмотри в шкафу, там на нижней полке есть! — Хорошо! Девушка вмиг отыскала, вытерлась и вышла прямо в нем. На кухне стоял парень и что-то задумчиво печатать в своем телефоне. Но увидев ее, полез целовать ее голые плечи и шею. — Ты же дашь мне свою футболку? — Тебе и в полотенце идет, солнышко. — Мне некомфортно. — Ладно, пойдем. Тот взял ее за руку, они дошли до его спальни. Она сидела в глубоком непонимании того, что происходит. Он спустил полотенце с ее тела. Но все это время Голубин продолжал смотреть в ее глаза, будто пытаясь найти там что-то и вывести девушку на эмоции. Он даже не пялился на ее голую грудь, будто понимал, что это и так его. Блондин, поправив волосы, натянул на нее эту футболку и отошел. А та продолжала сидеть так, будто сейчас летает в другом мире. Глеб ушел, а Катя, просидела так еще секунд 20, будто проснулась и пошла к нему. Они сидели, ели, пили вино, наслаждались моментом, не могли наговориться. Но все закончилось на том моменте, когда Голубин уже в сотый раз наливал вино в бокал. У девушки эта картина вызвала столько чувств, что больше не могла терпеть. Она пошла на поводу своих эмоций, за что еще придется расплачиваться. Она подошла к нему, руками надавила на его плечи, чтобы тот сел, а после сама уселась на его коленях, вовлекая того в поцелуй. Тот держал ее голову, словно это хрустальная ваза, которую просто нельзя уронить, а девушка наслаждалась вкусом его губ, покусывая их. — Ты хочешь, чтоб я выебал тебя прямо здесь? — на секунду оторвавшись от ее вкусных губ, спросил Голубин. — Да, — тихо прошептала девушка, понимая, что в трезвом состоянии никогда бы не позволила себе такие поступки. — А как же моя кровать, которая еще не разу не видела подобное? — Только не говори мне, что ты сюда никого не водил — не поверю! Но можешь выдохнуть, мне похуй, что было раньше. Но если ты решишь снова переспать с кем-то, то лучше сразу предупреди меня, я тебе нахуй его отрежу. — Оооу, какая ты стала острая! Это ты или алкоголь за тебя говорит? — Я вообще-то не шучу, следующего шанса не будет. — Кать, неужели ты думаешь, что человек, который действительно любит до помутнения в глазах, может предать тебя? Я не могу перешагнуть через себя, у меня твой силуэт возникает сразу, как только я просто задумываюсь о какой-то другой девушке. — Тебе бы с твоим языком только людей объебывать. — Кать, я люблю тебя и я буду повторять это, пока ты мне не поверишь. Это были последние слова перед тем, как он снял с нее ту самую футболку, которую час назад сам же и одевал. Та не растерялась, спустилась с его колен, расположилась на полу в ожидании, что сейчас ей дадут его. — Эй, ты серьезно? — Да. — Ты сама проявила инициативу? — Давай, пока я не передумала. Тот опускает штаны, а она снова видит ту же картину, что и год назад. Только сейчас она уже не та девочка, которая будет краснеть, стесняться и бояться начать. Катя взяла его в руки, а Голубин сразу откинулся на спинку стула, приоткрывая рот. Та продолжила и взяла в рот, однако долго сосать не пришлось: блондин не вытерпел и схватился за ее бедра, быстро поворачивая ее так, чтобы ее руки опирались на стол. — Солнце, ты готова? Точно? — Давай уже. Тот вошел в нее, боясь сделать ей больно. Наконец-то он начал задумываться о чувствах других. Но в этих «других» входила пока только она. Наслаждение выпирало настолько, что они просто не могли сдерживаться, Катя молила прекратить, не зная, куда деть свои эмоции и истинное удовольствие. Но как только все завершилось, темноволосая прошептала: «Пойдем на крышу». — Пойдем.