***
Завтрак прошёл непримечательно, одна лишь Лилиан без умолку рассказывала о своём сне про зомби-апокалипсис, навеянном после просмотра подобного сериала. Ирма поедала французские тосты с беконом и развлекалась подглядыванием за Гарольдом, ставшим на отдыхе уж чересчур романтичным: при всякой возможности он целовал Элизабет в лоб или щёки, а иногда даже незаметно щипал её, пока никто не видел. Элизабет тогда хлопала его по руке, делая вид, что невероятно оскорблена его наглостью, но улыбка до ушей и любящий взгляд говорили об обратном. Всё это время Корнелия была тише воды, ниже травы и старалась держаться отстранённо, одновременно с этим игриво пиная Ирму под столом. Ох, к таким завтракам и привыкнуть можно. Ирма с Корнелией по очереди приняли душ, оделись и чуть не подрались за место у зеркала, пока чистили зубы и красились. — Ну что, какой план на сегодня? — спросила Ирма, нанося увлажняющий крем на щёки. Корнелия наклонилась к ней ближе, вдохнув, и блаженно вздохнула. Манго. Ирма, не теряя времени, тут же поцеловала её в нос, отчего Корнелия сразу со смехом отстранилась. — Теперь, когда мы все собрались, пришло время украшать дом. Уже завтра канун Рождества, а настроение без декораций будет совсем не праздничное, — пожала плечами она, нанося тушь на верхний ряд ресниц. — Вряд ли это займёт много времени. Не волнуйся, на друг друга нам времени точно хватит. Ещё, если не ошибаюсь, родители столик зарезервировали в ресторане на сегодня. Сразу говорю, официант там супер-надоедливый… Ирма рассматривала своё отражение, уже не слушая рассказы об официантах, и после оглядела с головы до ног любимую. В подростковые годы она так завидовала тому, как Корнелия безупречна. Каким-то образом она умудрялась всегда выглядеть идеально, хоть Ирма и не признавала этого вслух. И потом все чувства по отношению к Корнелии смешались, и любовь, зависть и неуверенность слились в уродливую смесь из комплексов, надёжно застрявших в Ирминой голове. Да даже теперь, несмотря на то, что Корнелия, очевидно, искренне любила её, у девушки закрадывались сомнения, особенно тогда, когда им приходилось стоять рядом, поравнявшись, как будто они не были абсолютно разными. — Ты прекрасна, — выдохнула Ирма, перебив Корнелию на полуслове. Та вздрогнула от неожиданного заявления, мазнув тушью по коже, и скорее потянулась за салфеткой. — Ох-х. Спасибо, я стараюсь, да и, знаешь ли, когда так часто практикуешься в макияже, всё само собой получается идеально. — Я не о макияже, хотя вообще тебе, пожалуй, пора бросать свой колледж и начать уже вести бьюти-блоги. — Что ж, ты тоже великолепна, — с улыбкой ответила Корнелия, перейдя к макияжу губ. В первую очередь смягчающий бальзам, потом подождать три минуты и в конце нанести помаду или блеск. Это был её ежедневный ритуал, каждое утро сводящий Ирму с ума от ожидания. Бальзам Корнелии так чертовски вкусно пах, что тяжело было сдержаться и не сцеловать его начисто с губ возлюбленной. — Да ты меня видела? — пробормотала Ирма, хмуро глядя на своё отражение. — Мешки под глазами. Асимметричные брови. Губы потрескались так, что улыбаться больно, да и кожа в последнее время какая-то красная… — Всякий раз, когда я на тебя гляжу, хочу расцеловать с головы до ног, — без тени иронии сказала Корнелия, на что Ирма неверяще изогнула бровь. Однако она не стала отстраняться, когда Корнелия нежно обвила её руками, заполнив пространство между ними ароматом её кокосового бальзама для губ. Чёрт побери, Ирме нужна была доза Корни-чмоков. — Ты всё ещё комплексуешь из-за внешности? — Тяжело не комплексовать, когда твоя девушка будто прямиком с ковровой дорожки. — Я польщена, что ты так высоко меня ценишь, но всё далеко не так плохо, как ты думаешь, — посмеялась Корнелия. — Если тебя что-то волнует, мы всегда можем это обсудить, помнишь? — Да, конечно, — еле слышно ответила Ирма. Порывшись в косметичке, Корнелия выудила маленький флакон. — Иди ко мне, горе ты луковое. Сейчас всё исправим. — Вау, зачем вообще платить огромные бабки визажистам, если есть щедрая любимая девушка с тонной косметики? — хмыкнула Ирма, криво улыбнувшись. Корнелия улыбнулась ей в ответ и принялась наносить содержимое флакона на щёки и брови какой-то мягкой губкой в форме яйца. — Лучшее средство в борьбе с покраснениями и синяками под глазами — корректирующий праймер, устраняющий все неровности тона лица. В твоём случае зелёные оттенки перекроют красноту, а жёлтые отлично замаскируют тёмные круги, и, вуаля, твоя кожа будет выглядеть гораздо здоровее. Она быстро добавила ещё и базу с жёлтым оттенком под глаза, и Ирма согласно хмыкнула, позволив Корнелии со всем разобраться. — Кажется, немного вникаю. Хай Лин мне постоянно названивает и талдычит о теории цвета, так что у меня это цветовое колесо сочетания навсегда в голове застряло. — Ох, так Хай Лин тебе постоянно названивает? А как же я? — поддела Корнелия. Она положила спонж и полезла в косметичку, достав оттуда не что иное, как самую малюсенькую, по мнению Ирмы, щёточку, и принялась расчёсывать её буйные брови. — Только не говори мне, что крутите за моей спиной низкий роман. — Наш страстный романчик ни каплю не реальнее твоих отношений с загадочным биологом, — ответила Ирма. Не сводя глаз с Корнелии, она достала свою помаду и медленно нанесла её. Корнелия от усердия аж язык высунула, стараясь пригладить Ирмины брови. — Даже не начинай, мне надоедливых вопросов родителей хватает. — Вообще-то он — моё альтер эго, — подметила Ирма. — Так что я имею полное право обсуждать его сколько угодно. — Ненавижу, когда ты права. Корнелия наклонилась и поцеловала Ирму в бровь, вдыхая аромат её мангового крема ещё разочек. Ирма же в порыве своей чистой, ничем не ограниченной лесбийской любви не смогла сдержаться, ощутив запах бальзама для губ любимой, и её понесло. Она взяла Корнелию за подбородок, повернув к себе, и следующие несколько минут прошли за поцелуями, объятиями и попытками вырваться из змеиной хватки Ирмы. — Мне пора помаду наносить, — жаловалась Корнелия с игривым огоньком в глазах, когда наконец смогла выбраться из капкана её рук. — А то губы пересохнут. — Сладкая, да мы сейчас обе по уши в твоём бальзаме. Не пересохнут. — Но чем скорее закончу с макияжем, тем скорее закончим с декорациями и тем скорее сможем с тобой расслабиться за просмотром низкосортных рождественских фильмов. — Но соблазн остаться тут с тобой навсегда и вечно целоваться так велик… — Мы разве не договорились придержать «вечное целование» до приезда к тебе? — невинно спросила Корнелия, наигранно приподняв идеально накрашенные брови. — Нет, мы говорили про «вечное трахание», глупышка, — игриво ответила Ирма, хлопнув её по спине. Она снова оглядела своё отражение. Хотя праймер и расчёсывание бровей мало что сделали, кроме совсем уж лёгкого преображения, глаза её сияли тем самым «эффектом Корнелии», и потому внешние недостатки её уже не сильно заботили. Счастливая Корнелия стояла бок о бок с ней, и Ирма осознала, что может, они и разные, но, прямо как два несочетающихся цветастых носка, они прекрасно дополняли друг друга самым наистраннейшим образом. Кто-то бы даже сказал, что это и есть любовь.***
Рождественские каникулы с Хейлами становились всё веселее. Этим утром Ирма и Лилиан отчаянно боролись за право выбрать плейлист в «Спотифае», а Элизабет с Корнелией украшали ель, пока Гарольд радостно записывал всё это на камеру. Лилиан была до неприличия помешана на классической музыке, в то время как Ирма из раза в раз переключала на менее попсовые каверы, просто потому, что она обожала малоизвестных исполнителей. А ещё она искренне обожала действовать Лилиан на нервы (и Корнелия уважала её за героическую стойкость в этом деле). Когда вместо Мэрайи Кэри «All I Want For Christmas» запела Кармилла, Лилиан уже было собралась выкинуть Ирмин телефон в окно, но Элизабет вовремя вмешалась и прекратила их перепалку. Решение о перемирии было принято, когда чета Хейлов поехали покупать помадку и прочий декор для печенья, оставив девочек за готовкой. Лилиан смазывала противень, Корнелия взбивала яйца, муку, сахар и корицу в большой красной миске, а Ирма уселась на один из кухонных шкафов и, дабы угодить Лилиан, включила плейлист «Ностальгия по девяностым», подпевая словам «Re-fill-it» и барабаня парой деревянных ложек по столешнице. — Как не-е-елепо бегаем туда-сюда, — пропела она. — И что же сейчас? Непонятно что обре-е-ели… — И, крошка, вокруг огляни-и-ись, — подключилась Корнелия, используя миксер вместо микрофона. Она покружилась, поймав на себе взгляд Ирмы, и запела громче, зажмурившись. — Неизвестно, куда направляемся мы! Они разразились хохотом, на что Лилиан закатила глаза. — Дуры. — Дичайше извиняюсь, — наигранно вздохнула Корнелия, подмигнув Ирме и вернувшись к взбиванию теста. — Совсем позабыла, что мы находимся в Вашем божественном присутствии, о, Лилиан. Молю, пощадите нас, не гневайтесь за двухсекундное чувство старушечьей ностальгии. Ирма прыснула. — Вот вечно она говорит с сарказмом, когда ты с ней, Ирма, — обвинила Лилиан. — Да не говори, понахваталась от меня. Это всё моё плохо-ое влияние. — Вот так ты разговариваешь с нашей гостьей? — причитала Корнелия. — Что бы папа сказал, м? — Сказал бы, чтоб ты не пела в миксер. Ты хоть знаешь, сколько на нём теперь микробов? Может, ты и обрела иммунитет ко всем инфекциям в универе, но подумай о тех, кто ещё не ступал в вонючую студенческую общагу. — Да ты шутишь, — хихикнула Ирма. — Если у Корнелии и есть что-то, то только вши в этой длинной шевелюре. Только если… Корни, прошу, не говори мне, что твои родоки — антипрививочники, иначе между нами всё кончено. — Вот ещё, всё с ними нормально. Лилиан, ты с каких пор такая гермофобка? — ухмыльнулась Корнелия. — Я спец в играх про зомби, — с важным видом ответила Лилиан. — И знаю, как распространяются инфекции. — Поверь, в реальности всё не так страшно, как в игрушках. Как только смесь начала застывать, Лилиан подсела к Ирме. — Как дела в колледже? — Скучные пары, херовая соседка по комнате, кредит на обучение. Но ещё много классных тусовок, и в целом одногруппники прикольные, когда не пытаются строить из себя всезнаек. Лилиан хмыкнула. — Скорее бы и мне в колледж. Я несколько раз «Сообщество» пересматривала. — Хе-хе, ну, «Сообщество» многое преувеличивает ради комичности, но… — Корнелия, а как у тебя в колледже? — Ты сама всё видела, когда с мамой и папой помогала мне заселяться, — отрезала Корнелия, начав месить тесто. — Ну да, но это другое! Окей, общага у тебя классная, но что насчёт пар? И вечеринок? И мальчиков? — Даже не знаю. Я парнями особо не интересуюсь. — Как-то по-лесбийски. Ирма выгнула бровь. — Использовать лгбт-термины в качестве оскорблений? На дворе вроде не две тысячи четвёртый. Лилиан закатила глаза. — Прошу прощения. А у тебя парень есть? — Не-а, — коротко ответила Ирма. Корнелия принялась месить усерднее. — Держу пари, ты слышала о парне Корнелии, — сказала Лилиан, сложив руки на груди. — Почему она о нём ничего не рассказывает? Он что, уродливый? Ирма усмехнулась. — Ха. Слышала о нём пару вещей, но вообще он… возможно, самый красивый человек из всех, что я встречала. После твоей сестры! — она игриво щипнула Лилиан за руку, но та не оценила заявления. Корнелия готова была на месте провалиться. — Лилиан, передай мне формочки для печенья, — на одном выдохе попросила она. Лилиан вопросительно подняла брови, но всё же спрыгнула со столешницы и дала Корнелии формочки в виде елей, ангелов и колокольчиков. — Ненормальная… держи. И не надо меня винить, мне же интересно! Нам из тебя каждое слово приходится вытягивать, и каждый раз, когда его кто-то упоминает, у тебя будто нервный тик случается. Ирма, он что, наркоман какой-нибудь или байкер? — Не-а, просто лузер, целыми днями смотрящий мультики, — лениво ответила Ирма. — Вы чем-то похожи. — Лилиан! — угрожающе прикрикнула Корнелия, ударив по столу так сильно, что уже вырезанные печенья подлетели. — И, Ирма, не называй моего партнёра лузером. Лилиан скривила лицо. — Партнёра? Ты что, принцесса из средневековья? — Она ковбой, — вставила Ирма. — Хватит передразнивать, — пропыхтела Корнелия. — Не всем, знаешь ли, подходят стандартные ярлыки. Я стараюсь быть толерантной. Лилиан пожала плечами. — Ну ладно. Так ты либералка? — Всегда ею была, да. — А ты, Ирма? — Социалистка до мозга костей. — Ну разумеется. — Просто дождись поступления в колледж, Лилиан, — с улыбкой проговорила Ирма, в то время как Корнелия стала раскладывать печенья по противню. — И мир откроется для тебя по-новому.***
Итальянский ресторан, выбранный Гарольдом, был, мягко говоря, пиздецки роскошным. Таким роскошным, что на каждом столе лежали запечатанные в отдельные мешочки салфетки с лимонным ароматом, к каждому блюду подавали в подарок чесночные булочки, и все, и посетители, и работники, были в смокингах и вечерних платьях. Хейлы отлично вписывались в такую атмосферу, а вот Ирма выглядела как подобранная с улицы бродяжка, которую привели сюда на ужин из жалости. — Я половину того, что в меню написано, не понимаю, — прошипела Ирма Корнелии на ухо, когда они заняли свои места за столом. — Тут всё съедобно, — заверила Корнелия. — Они просто называют блюда по-помпезному, чтобы не жалко было на них деньги тратить. Ну же, ты же смотрела «Адскую кухню», как минимум должна знать, что такое филе-миньон. В конце концов Ирма заказала что-то, отдалённо напоминающее говядину, а Корнелия заказала единственную пасту с баклажанами вместо панчетты. По крайней мере, вино на вкус было очень даже ничего, а огромный букет в центре стола, отгородивший их от остальных Хейлов, удобно скрывал поглядывания Ирмы в сторону декольте Корнелии, подчёркнутого глубоким вырезом платья. Лилиан, выбравшая для ужина простое белое платье-свитер, слишком очевидно играла в телефон под столом. Им практически сразу принесли луковый суп, и с началом трапезы возобновились восхищённые речи Гарольда о специальности Ирмы, в то время как Элизабет начала вводить дочь в курс дела всех последних семейных сплетен. — Что ты, это же так захватывающе, ты решила служить примером для всей молодёжи, ковать их будущее… — …А твой дядя, как же иначе, всё ходит и ходит и выпрашивает деньги, как будто мало твоим бабушке и дедушке забот… — И ведь диплом учительницы откроет перед тобой столько дверей! Ты сможешь преподавать и в международных школах, о, а ещё в школах, где английский изучается как иностранный… — …А они ведь не молодеют! Я всё говорю ему, что пора уже слезать с их шеи, ему уже перевалило за… Как только официант пришёл забрать грязную посуду, Ирма помчалась в туалет. В уборной (безупречно белой мраморной уборной с крошечными кусочками мыла в виде ракушек на не менее крошечных раковинах и тиснённой туалетной бумагой, потому что дорого-богато) Ирма попыталась собраться, в неверии глядя в зеркало. Она так старалась выглядеть наилучшим образом, но в таком роскошном месте была под стать бельму на глазу. Платье, висевшее в шкафу со школьного выпускного, теперь было тесным и невыгодно подчёркивало ассиметричные ягодицы, а чокер весь перекрутился. Праймер, утром нанесённый Корнелией, частично смылся от пота, и покраснения на щеках стали лишь заметнее… — Почему я не такая идеальная, как они? — пробормотала Ирма, с неприязнью оглядывая своё отражение. Она стала тревожно крутить в руках то самое ракушечное мыло, ковыряя его ногтем. Из сенсорного крана сама собой потекла вода, ритмично брызгая о стенки раковины. Через пару минут, прошедших за самоуничижением, кто-то вошёл в уборную, и она резко обернулась, краем глаза заметив сначала изумрудный шёлк платья и только потом одетую в него встревоженную Корнелию. Ирма дёрнулась, случайно задев рукой поток горячей воды, и быстро отодвинулась от раковины, чтобы кран наконец-то отключился, выдав последние несколько капель, звонко ударивших по мрамору. — Ирма, всё хорошо? Мы подумали, что, может, тебе поплохело от вина, но… — Нет, дело не в вине, — вздохнула Ирма. — Дело во всём этом ресторане. Пиздец, и это твой батя назвал незамысловатым. — Он всё называет «незамысловатым», думает, что это модно, — хохотнула Корнелия. Она обняла Ирму со спины, положив голову ей на плечо. — Ты прекрасно выглядишь. — Правда? — переспросила Ирма. — Что-то не верится. Это у тебя тактика такая, врать своей девушке в лицо, чтобы она не разрыдалась в нелепо изысканном толчке? — Что ж, ты меня раскусила, — Корнелия мягко поцеловала её в щёку. — Но, правда, ты отлично выглядишь. — Да на мне платье вот-вот по швам затрещит. Ещё грудь рвётся на волю и норовит вывалиться. И все кудри распались, и моё тупое лицо опять, чёрт возьми, краснеет! — Конечно, краснеет, ты же выпивала, — уверила Корнелия, беззлобно закатив глаза. — И вовсе твоё лицо не тупое, не начинай даже. — Поздно, Корни, я давно начала, я уже по уши в дерьме. Посмотри на это бедное мыло, — она злобно размахивала руками, показывая в сторону обдёрганного огрызка на раковине. — Раньше это была блядская ракушечка, но я пришла и ковыряла его, и ковыряла, и ковыряла, и теперь это, не знаю, помятый мяч для гольфа?! — Оу. Так, давай-ка оставим мыло в покое, — Корнелия развернула любимую лицом к себе, положив руки ей на плечи. — Ирма, я клянусь, ты выглядишь замечательно. Правда, и мне очень жаль, что поход в этот ресторан так тебя расстроил. — Дело не только в ресторане. — Ирма понуро посмотрела на свою такую-высокую-что-это-несправедливо девушку. — Взгляни на нас. Я серьёзно, всмотрись хорошенько. Мы с тобой как небо и земля, только с тобой даже небо не сравнится. Мы с тобой как… не знаю! Как ярчайшая звезда на небе и земля! Мне здесь не место среди помпезных блюд, названия которых я даже выговорить не могу, среди вина, которое сразу ударяет в голову, мне не место в этом платье, слишком тесном для моей задницы. Тебе, может, и комфортно в такой инстаграмной обстановке, где всё минималистично, идеально и вельветом покрыто, но мне нет. Я убедилась в этом утром, у зеркала, я убеждаюсь в этом сейчас. Тебя серьёзно всё устраивает? — Что ты такое говоришь? — улыбка пропала с лица Корнелии. — Я люблю тебя. Я люблю нашу с тобой совместную жизнь. Да, мне нравится подобная обстановка, но если у тебя хоть на секунду закрадывается подозрение, что я брошу тебя — брошу нас — ради всей этой роскоши, то, похоже, вино и правда быстро тебе в голову ударило. Ирма тяжело вздохнула. Спустя пару мгновений, она проворчала: — Вино для богачей отвратительно. — Согласна. А теперь слушай меня. Мы слишком давно состоим в отношениях, чтобы переживать о таких мелочах, понятно? Ты прекрасно знаешь, что я из богатой семьи. И ты сама хотела поехать со мной к родителям. К сожалению, такая поездка чревата наглядным лицезрением образа жизни моей семьи. Просто помни, пожалуйста, что их поведение не определяет меня или моё отношение к тебе. Я рада, что ты здесь. Слышишь? — Ненавижу, когда ты права, — простонала Ирма, крепко обняв девушку. — Уф. Ха-ха, не говори мне, что ты уже пьяна, ещё весь ужин впереди. — Ты скажешь им сегодня? — пробормотала Ирма куда-то Корнелии в грудь. Корнелия колебалась. — Может быть. Не знаю. — Ладно, помни только, что я люблю тебя. Если не захочешь совершать каминг-аут в этом дурацком шикарном ресторане, ничего страшного. Оставим на потом. — Эй, меня успокаивать не нужно, мы тут твои чувства обсуждаем, — усмехнулась Корнелия. Ирма уж было собралась что-то возразить, когда Корнелия поцеловала её в лоб. — Ух-х, ты слишком милая, — снова простонала Ирма. — Если б не была на каблуках, встала бы на носочки и расцеловала тебя. А если бы ещё ты не была на каблуках, то, может быть, мы бы наконец-то были, чёрт возьми, одного роста. — Спасибо за уточнение, — сострила Корнелия. — Не волнуйся, подсоблю тебе чуть-чуть. Она наклонилась, нежно проведя ладонью по Ирминой щеке, и углубила поцелуй. Хлопнувшая дверь уборной прервала этот милый момент, вынудив девушек отпрыгнуть друг от друга. Лилиан смотрела на них, вылупив глаза. — Э-э-э. Мама попросила за вами сходить, там горячее принесли… — она пару раз моргнула. — Вы что… лесбиянки? — Лилиан, — взволнованно пробормотала Корнелия. — Ну, я лесбиянка, — пожала плечами Ирма, неловко усмехнувшись. — Так ты меня невеждой обозвала, хотя сама реально лесбиянка? — Невежество есть невежество, девчуля. — Лилиан, прошу тебя, не говори ничего маме с папой, — умоляла Корнелия. — Я сама им всё расскажу, когда будет подходящее время, пожалуйста. Лилиан скрестила руки на груди и фыркнула. — Не могу поверить, что твой загадочный ухажёр — это тупо Ирма. — Эм, ну спасибо. Корнелия выпуталась из рук Ирмы и приблизилась к Лилиан. — Я серьёзно. Пожалуйста, пообещай мне, что ничего не скажешь! Лилиан пожала плечами. — Ну ладно. Типа, мне вообще всё равно. Они мне в любом случае не поверят, — заметив, как с лица её сестры пропали все краски, она тяжело вздохнула. — Ладно-ладно. Не скажу я ничего. Хватит на меня пялиться так! Давайте, пойдёмте есть, а то ещё мама сюда заявится. Уже у самой двери она обернулась: — А, и ещё, Ирма, у тебя весь лоб в помаде. Вы как собираетесь подружками притворяться в таком виде? — С каких пор твоя сестра такая умная? — проворчала Ирма, пока Корнелия рылась в сумочке в поисках мицеллярной воды. — Так, без паники. Лилиан, конечно, та ещё заноза в заднице, но уважает твои личные границы. Наверное. Я не очень хорошо её знаю, но она ведь не станет лезть не в своё дело, да? Думаю, да. — Как думаешь, как она? — спросила Корнелия, закусив губу. — Она выглядела стеснённой? Напуганной? Р-Разочарованной? — Вообще мимо. По-моему, у неё на лице было то же отвращение, что и в тот раз, когда она вас с Питером застукала. Это сестринское отвращение, а не, не знаю, гомофобное отвращение. — Ты уверена? — всё не успокаивалась Корнелия. — На все сто. А теперь пойдём, ты её слышала. Пора возвращаться, пока нас твоя мама отсюда за уши не вытащила. Ирма крепко сжала её руку и не отпускала до тех пор, пока они не вышли из уборной, оказавшись на виду у Хейлов. Элизабет разочарованно покачала головой, строго поманив их к столу, а лицо Гарольда засветилось улыбкой. — А я уж думал, что вас там в трубу засосало! — пошутил он, пока девушки вновь заняли свои места. — Всё хорошо? — Ох, да, всё в порядке, — с лёгкостью соврала Корнелия, покосившись на Ирму, готовую вцепиться в принесённый для неё бифштекс под соусом. — У Ирмы просто тушь потекла, я ей помогала макияж подправить. — О, понятно. Но почему так долго-то? — Элизабет повернулась к Лилиан. — Они там селфи делали? — Ага, и друг другом наслаждались, — равнодушно ответила Лилиан. Корнелия застыла. Ирма подняла взгляд с тарелки и угрожающе зыркнула в сторону Лилиан. Через пару мгновений гробовой тишины Гарольд пожал плечами. — Не понимаю я приколы ваши. Но как же молодёжь стремится во всём разглядеть красоту! Вы навсегда запечатлеваете даже малозначительные моменты! Ох, как же я завидую, что только ваше поколение додумалось делать снимки с наиболее выигрышных ракурсов, так вам теперь ещё и столько фоторедакторов доступно… На фоне бесконечной болтовни Гарольда напряжение как рукой сняло. Только Элизабет строго глянула на Ирму с Корнелией, безмолвно обвинив их в поднятии злополучной темы современных технологий, но вскоре успокоилась и приступила к трапезе. Корнелия незаметно пнула Лилиан, но в ответ получила лишь озорной оскал.***
— Уг-гх, я обожралась. Уже переодевшись в пижаму, Ирма шлёпнулась лицом вниз на раскладной диван, перекатившись на свою сторону и глухо рыгнув, прикрывая рот ладонью. — Я ведь предупреждала, не накидывайся на десерт, — ухмыльнулась Корнелия, надев свою ночнушку через голову. — Ну да, но они принесли чизкейк. Ты ведь знаешь, я падка на чизкейки, Корни. — Более чем, — Корнелия расположилась рядом с ней. — Весь вечер как на иголках. — Ох-х, иди ко мне, — Ирма притянула девушку, поглаживая её по волосам. — Лилиан просто хернёй страдала, как обычно. У неё на тебя компромат есть, конечно же, она не удержалась и начала прикалываться. Но вряд ли она планировала нас выдать. — Я знаю, — простонала Корнелия. — Знаю. Но говорю тебе, она ходит по чертовски тонкому льду! — Что ж, чем скорее сбросишь этот груз тайны со своих плеч, тем быстрее у неё пропадёт преимущество перед тобой, — подметила Ирма с протяжным зевком. — Всё, у меня голова пухнет. Выключишь свет? И, может, пообнимаешь меня со спинки? — Слушаю и повинуюсь, Ваше Высочество, — передразнила Корнелия, выпутавшись из Ирминых объятий. Стоило ей подойти к выключателю у самого коридора, как она пересеклась взглядом с Лилиан, выходившей из ванной. Пару секунд они молча смотрели друг на друга, когда Корнелия, наконец, нарушила тишину. — Привет. — Привет, — Лилиан неловко переступила с ноги на ногу. — Эм, Корнелия? — Что? — Э-э, я не успела это в ресторане сказать, но… я, типа, не против. Не против вас с Ирмой. У Корнелии будто гора с плеч свалилась. — Правда? — Конечно! И хватит беспокоиться уже из-за чужого мнения. Даже из-за мнения папы с мамой. Я вообще не знаю, будет ли им не наплевать. Но всё равно вообще, будут ли они против или нет, понимаешь? Это касается только вас с Ирмой и больше никого другого. Но, раз ты теперь лесбиянка, почему у тебя такой плохой вкус в девушках? Типа, Ирма арахисовую пасту ест из банки прямо руками, — скорчила недовольное лицо Лилиан. Корнелия, перегруженная объёмом полученной информации, опёрлась на стену. — Голыми руками? — Ага. А ведь это была наша арахисовая паста! Корнелия закрыла лицо руками: — О, Боже мой. Если б только я не любила её больше жизни, то рассталась бы сразу же. И я не лесбиянка. — Разве нет? — Нет. Я же любила Питера, забыла? Лилиан вмиг погрустнела. — Да-а. Я по нему скучаю. — Знаю, ты постоянно мне об этом напоминаешь. — Корнелия гордо выпрямилась. — Лилиан, я пансексуалка. Лилиан вскинула бровь. — Пансексуалка? — Да. Пансексуалка. Это значит, что… мне нравятся и парни, и девушки, и небинарные персоны. — Небинарные? — Интернет — прекрасное место, чтобы обо всём этом почитать, раз уж ты теперь в числе союзников. Лилиан хихикнула: — Да, наверное. Ну, окей. Значит, ты не лесбиянка, а… как сокращённо? Пан? Корнелия в ответ безмолвно кивнула. — Окей. Ладно. Ты пан. И вы с Ирмой встречаетесь. И она лесбиянка? — Да. Схватываешь прям на лету. Лилиан только пожала плечами: — Не так уж трудно всё запомнить. Ты пан, Ирма лесби, вы мутите. Вроде всё. Корнелия пару раз открыла и закрыла рот, с удивлением глядя на сестру. В конце концов она пробормотала: — С твоих слов всё звучит так легко и просто. — Потому что я умная и социально осведомлённая, — гордо ответила Лилиан, уперев руки в бока. Но её самодовольное выражение лица быстро смягчилось. — Я рада, что ты счастлива. Я просто думала, что, раз ты никогда не говоришь о своём «загадочном студенте», может, он тебе не нравится. Я рада, что это всё оказалось просто недоразумением. У Корнелии аж сердце защемило, и она подступилась к Лилиан, крепко её обняв. — Ты замечательная сестра. — А ты приставучая сестра, боже! Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Корнелия вернулась в гостиную, улёгшись рядом с Ирмой, лежавшей к ней спиной и тихонько посапывавшей. Но сон вмиг улетучился, стоило Корнелии прижаться к ней под одеялом. — Чёрт возьми, Корни, твои ноги ледяные, как гора, мать её, Танос! — Так согрей меня. — Прости уж, ты меня с другой стражницей спутала, я так не умею. Корнелия с ухмылкой закатила глаза и обвила любимую руками. — Боже, ты и правда переела. У тебя живот каменный. — Не издевайся, как я могла устоять перед едой богачей? Когда ещё у меня выдастся шанс поесть в подобном роскошном местечке, а? — Когда ты позволишь мне водить нас по подобным роскошным местечкам, — парировала Корнелия. — Я ненавижу такие местечки! — проныла Ирма, снова рыгнув. — Уг-гх. Просто обними меня уже, тупица. — Ты кого тупицей называешь, тупица? Тем не менее, Корнелия подчинилась, обняв её так, как всегда обнимала последние годы: как обнимала во время ночёвок с остальными стражницами, во время семейных поездок, во время попоек в университетском общежитии. Годы шли, а они всё так же идеально дополняли друг друга, словно шестерёнки в механизме. Словно вода и земля. — Сладких снов, — прошептала Корнелия, поцеловав Ирму куда-то в затылок. — Держи свои губы при себе, Корни, — сонно пробормотала Ирма, прижимаясь к ней всё сильнее.