THV

      Говорят, наши мысли материальны, собственно, как и страхи. В одной статье ему довелось прочитать интересное умозаключение: если чего-то сильно боишься, то необходимо трансформировать это в нечто мелкое, отодвинуть от себя, делая ничтожным и даже смешным. Но если всё было так просто, Чонгук бы именно так и поступал. Жить по книжкам и статьям, написанным умными профессорами, не одно и то же, что проживать жизнь, приобретая собственный опыт и набивая шишки. А именно так у него всегда и происходило.       Как там говорят: «Любовь живёт три года?» — даже смешно, потому что его отношения не протянули и десяти месяцев. А так всё красиво начиналось! И говорил же ему тогда Хоби, чтобы не окунался с головой в эти чувства, но Гук иначе просто не умел. И тогда ему казалось, что он нашёл именно того человека, который будет с ним на одной волне, который действительно разделит с ним не только постель, но и станет чем-то большим.       Самый большой страх для него — предательство. Как бы Чонгук ни пытался понять мотивы человека, который решился на измену, ни один довод не удовлетворял его возмущённый мозг. И не зря говорят, что все проблемы у нас родом из детства. Копни поглубже — сразу станет ясно, откуда и что взялось. И его ориентация тоже родом оттуда. Когда собственная мать изменяет отцу на твоих глазах — не стереть из памяти никаким ластиком. Это настолько прочно отложилось в его воспоминаниях, что Чонгук просто нарисовал в воображении чёрный ящик и спрятал туда всю боль, связанную с этими событиями. И страшный скандал, который последовал после того, как отец узнал всю правду, и отрешенное лицо мамы, которая суетливо собирала небольшой чемодан дрожащими руками, бросив в его сторону жалкое «прости». Оставить десятилетнего пацана с отцом, которого никогда не бывает дома из-за работы при правительстве Южной Кореи, — было глупым и необдуманным решением. На тот момент Чонгук воспринял это как двойное предательство. И, взрослея, не мог отделаться от мысли, что женщинам не стоит доверять.       Именно поэтому, когда он, наконец, открылся близкому человеку, решил, что это то самое… До того момента, пока в его мозгу не взорвался гребаный флешбэк.       Этого просто не должно было произойти. Невыносимое чувство — застать любимого человека с кем-то; застыть, не в силах сдвинуться с места даже на миллиметр, будто всё тело сковано льдом. Перестать дышать и ошарашенно моргать, пытаясь изменить картинку перед глазами. Представлять, что это сон: вот сейчас он проснётся, и снова всё будет как прежде.       «Так же не бывает», — думал Чонгук, когда летел по трассе с огромной скоростью, не переживая о том, что за окном идёт сильный дождь. Ливень стал продолжением его слёз, и небо рыдало вместе с ним, разделяя чудовищную боль, которая огромной волной захлестнула, буквально затопила с головы до ног, не давая выбраться наружу. Да Чонгук и не пытался, утопая в водовороте собственного горя. И спидометр поплыл, размазываясь перед глазами красным полукругом, стирая цифры, как последнее предупреждение. Но, когда Гук увидел перед собой мальчика, который буквально вырос из ниоткуда, ему ничего не оставалось, как резко нажать на тормоз и крутануть руль в сторону встречки, не успев подумать, что там тоже кто-то мог быть. За доли секунд сложно принять правильное решение, а когда приходится выбирать между двумя жизнями — это и вовсе невыполнимая задача.       Чон Чонгук провёл в больнице почти четыре месяца, переломанный снаружи и искалеченный изнутри. И самое ужасное, что он совершенно не помнил, как всё произошло. Невролог говорил, что после такого сотрясения временная амнезия — это нормальное явление. Отец взял отпуск и окружил его заботой, но на вопросы о подробностях аварии и пострадавшей стороне почти не отвечал. Гука не очень устраивали версии «не справился с управлением» и «несчастный случай». Но в попытках выйти на связь с родными погибшего Чонгук упирался в высокую стену, которую выстроил Чон Хо Чжин вокруг него благодаря своим связям. Никаких упоминаний в СМИ, никаких данных, будто вообще ничего и не было. И от его BMW мало что осталось, поэтому чудо, что он вообще выжил. Единственным напоминанием об аварии стали мигрени и боль в плече.       С тех пор в его чёрном ящике появились и другие страхи: «никому нельзя доверять» и «вождение за рулём под дождём — запрещено».