Клара, кораллы и любовь

Клара подошла к спальне брата и услышала неприличные звуки — ритмичные стоны, тяжкие, словно мужчина страдал, вонзая в себя нечто острое, и всё равно упрямо продолжал мучиться. Тихо отворив дверь — Клара научилась этому, когда сбегала от гувернёра в сад, разбойничать с подружками — она сделала несколько скрытных шагов внутрь и обомлела, не зная, как воспринимать то, что видит. Карл лежал, как бы в полудрёме, прикрыв глаза, поджав коленки, но при этом одна его рука, протянутая назад и за спину, ритмично и резко двигалась. Лёгкие хриплые стоны срывались с губ — над которыми красовались волоски лёгкой ночной небритости. Теперь, впрочем, пошлые звуки были гораздо тише. Видимо, Карл просто потерял самоконтроль на несколько секунд, но этого хватило, чтобы выдать его занятие. Клара закусила губу. В её груди росли ужас и отвращение. Она никогда не воспринимала Карла всерьёз, только как неудачное дитя, придаток к семье, который однажды женится и уйдёт в другой дом. Его даже видеть придётся редко... Но это, это, это было уже слишком. Не замечая Клары, брат откинулся на постели и положил ногу на стену — ночнушка разметалась, обнажив длинный, белесый, слегка изогнутый член. Утомлённо просунув ладонь между ног, парень стал пододвигать концами пальцев нечто, находящееся между его ягодиц, вглубь. Он откинул голову с выражением муки и сладострастия на лице… и тут увидел Клару. Тотчас Карл взвизгнул, сжался, судорожно вытаскивая из зада какой-то длинный стержень и пытаясь его спрятать под кровать. Запахло туалетом. — Я ничего не делал, — залепетал Карл. — Сестрёнка, я просто… Помедлив, Клара решительно подошла к постели и дала брату пощёчину. Тот издал задушенный звук и свалился на постель, скорчившись в позе запятой, и держась за щёку. На сестру он смотреть избегал, вздрагивая и дёргая головой — отвернуться, отвернуться, отвернуться… Подняв его за волосы, Клара замахала кулаком у его лица, с трудом подбирая слова и давясь ими. — Мать тебя для чего растила?.. Тебя же теперь даже в мужья стыдно отдать! Ни одна порядочная девушка не возьмёт! — Клара! — надрывно заныл Карл, хватаясь за пальцы сестры. А та судорожно думала, что делать. Рассказать родителям? У неё язык не повернётся описать такое. Да и позор для семьи… Лучше скрыть. Клара, всё-таки, погрешила против правды ради морального нажима, сказав «ни одна порядочная девушка». Если только родители жены не святоши, которые будут специально проверять девственность, её потеря может пройти незаметно. Поэтому — лучше спустить всё втихую… — Иди выброси… эту штуку… в отхожее место. Или нет, лучше заверни в тряпицу и спрячь, потом в саду закопаешь. — Клара подумала, что золотарь рано или поздно найдёт игрушку и это приведёт к разоблачению беспутства брата. Карл, спотыкаясь, как кукла на верёвочках, выполнил повеление, с нескольких попыток найдя ненужную тряпку. По его изящному, как бы фарфоровому (если не считать щетинки) лицу текли слёзы — в три ручья. — А теперь — становись задницей кверху, — повелела Клара максимально низким голосом, как мать, когда она была в ярости, и занесла ладонь, показывая, что Карлу предстоит. Тот, сглотнув, быстро принял нужную позу на перинах. Клара грубо сдёрнула с его ягодиц ткань. Два белых полушария соблазнительно поёрзывали в предчувствии побоев. — Заткни себе чем-нибудь рот, — хмуро предупредила Клара и, дождавшись выполнения приказа, принялась наносить размеренные, сильные шлепки — от которых «мрамор» зарделся и вспух багровыми отметинами. «Какая нежная у него кожа», — невольно думала Клара, сравнивая со своими руками — конечно, ухоженными, но всё же загорелыми, несущими следы непогоды и царапин, полученных в детских играх. Карл глухо взвизгивал в платок, извивался, от этого его плоть ёрзала, как бы танцуя танец похоти и истязания, от неё странно пахло — душно, волгло, вроде бы, и неприятно, но волнующе. Клара невольно почувствовала, что дуреет от вида этих оголённых мужских прелестей — теперь она била её уже не только в наказание, а испытывала радость, задыхаясь, плывя с ней в одном тягучем жарком потоке. Между ляжек и выше — разгоралось пламя и возникала необычная тяжесть… Что-то похожее Клара чувствовала, когда писала и пела стансы Стиву, соседскому белокурому кудрявенькому пареньку, настолько робкому, что даже когда он замечал Клару, стоящую под его окном, то тут же прятался за занавеску, иногда даже заворачиваясь в неё и хихикая. Но сейчас чувство было не таким — грубее, насыщеннее, оно распирало внизу и требовало положить руку на грудь, чтобы утолить алкание плоти… — Всё. Хватит, — хрипловато оборвала Клара и поспешила отвернуться. Она не понимала, что с ней происходит — верней, отказывалась осознавать, что испытала что-то настолько постыдное. Карл, едва веря, что наказание было столь кратким, натянул ночнушку на распалённые ягодицы и уполз под одеяла, сверкая оттуда панически расширенными глазами. — Сестрица, ты… не расскажешь? — воскликнул он нарочито-высоким голосом. Клара помотала головой, стараясь не глядеть на брата и ощущая, что щёки её пылают. — Тебе двадцать пять лет! Я попрошу маму, чтобы тебе назначили гувернёра. Ты больше ни одной ночи не проведёшь в одиночестве. И учти, если я ещё раз обнаружу тебя за таким, то покрывать уже не стану. — Спасибо, сестрица! — Пыл Карла, с которым он кинулся к сестре на коленках по кровати, был заискивающим, но неподдельным. — Не трогай меня, — Клара сурово отмела его поползновения рукой, затем окатила презрительно-покровительственным взглядом и вышла.

* * *

Раньше Клара встречала рассвет у окна дома Стива — ей было приятно глядеть, как солнце красит стену в розовый, и её глаза, почти немигающие, в этот миг были подёрнуты такой же розовой поволокой. Однако пару месяцев назад мать каким-то образом узнала, куда отлучается её дочь. С той поры утро с семи до десяти у Клары было занято тренировками по фехтованию. Мать прочила ей военную карьеру, поскольку сама одно время командовала ротой, участвовавшей в осаде, а затем и обороне крепости Шелди. К счастью, та последняя война, начатая безумной императрицей Фриксой, давно закончилась, и теперь Клара не понимала — для чего служить, к чему получать звания. Вот если бы отправиться в далёкое плаванье, к неведомым берегам, где конкистадорам ещё грозят настоящие опасности — дикари, звери, шторма и извержения… Впрочем, Клара не сетовала на волю матери — хоть и кривя лицо, девушка признавала, что боевая выучка может пригодиться также и в экспедиции. Поэтому она позволяла наставнице по фехтованию гонять себя до седьмого пота, не уточняя, что трудится вовсе не для дворцовой службы, а на себя. В десять часов была молитва Вышней Леди, а потом Клара оказывалась предоставлена сама себе до трёх, когда вся семья собиралась на обед, и ей тоже, вынь да положь, надо было присутствовать. Сегодня на одиннадцать у неё было намечено дело. Очень важное дело — она должна драться с Селией на дуэли. Удивительно, но, несмотря на шансы оставить этот свет ещё до полудня, Клара была спокойна. Выходка Карла злила её куда сильнее. Дуэль — дело чести, то есть, нечто достойное, в идеале даже сулящее триумф. Деяние же брата — слабость, и всё, что оно может — это бросить пятно на родовую репутацию… То, что Клара отзанималась свои положенные три часа и после этого должна на ноющих ногах и с удушающей слабостью во всех конечностях драться за жизнь в настоящем бою, естественно, удручало. Но не переносить же из-за такой мелочи схватку, показывая свою слабость врагине! Настоящие женщины так не поступают. Если им предлагают встретиться в одиннадцать — они небрежно кивают: «значит, в одиннадцать», чтобы не подумали, что они увиливают от схватки. И не важно, что честь противнице не свойственна совершенно, что подтверждалось совершённым день назад злодейством. Селия, или кто-то из её посланниц, покусилась на самое дорогое, что есть у Клары — на её любовь к Стиву. О, прелестный Стив! Он должен был получить в качестве подарка на сватовство замечательные коралловые бусы, которые тётя привезла Кларе из-за моря по её просьбе. Клара специально положила их утром на подоконник, чтобы забрать с улицы — избежав таким образом даже тени риска, что подарок найдут гувернантки на выходе и потребуют объяснить, куда Клара уносит из дома драгоценность. Однако, когда Клара подошла к подоконнику с обратной стороны и ловко взобралась по плющу до второго этажа — она всегда очень ловко лазала — кораллов там не оказалось. У Клары как-то не возникло ни малейшего сомнения, что это козни Селии. Незадолго до того у них произошла стычка на улице, в ходе которой обе обменялись изысканно-высокомерными завуалированными оскорблениями — в адрес не только друг друга, но и истории их кланов. Мать Селии не уступала матери Клары по родовитости, и даже чуточку превосходила по статусу и богатству, поэтому Селия никогда не испытывала дефицита в клевретках. Её всё время окружали надменные и задиристые девки, всегда готовые пустить в ход и кулаки, и клинки — если улица безлюдна и они в большинстве. Впрочем, Клара не собиралась идти на дуэль одна — по обычаю выбрав двух секунданток из числа подруг. Встреча с ними была назначена на краю городской площади. Прежде чем направиться туда, Клара позволила себе роскошь завернуть к дому Стива — чтобы посмотреть на место жительства любимого хотя бы снаружи, не исключено, что в последний раз. Для этого пришлось дать крюка по улочкам, выложенным брусчаткой (две строительницы в покрытых известью фартуках как раз клали камень, обновляя мостовую). Заложив руки за спину и стуча по мостовой коваными каблуками сапожек, Клара не без удовольствия смотрела на городскую суету. Проезжали в экипажах знатные леди — подтянутые, одетые с иголочки, взирающие на мир свысока и отсутствующе, как божества, способные на всё и ответственные за всё. Прогуливались дородные купчихи и мануфактурщицы. У этих лица были попроще, они позволяли себе улыбаться и перешучиваться, как друг с другом, так и с угодливыми симпатичными продавцами, ослепительно улыбающимися им в надежде на крупную покупку. Семенили по делам скромные, изящно одетые мужчины, в цветастых одеждах, с тщательно уложенными волосами, в гребнях и бусах — с корзинами товара, белья, или порожняком. Они напоминали настоящий цветник — и, хотя, облачения их формально оставались целомудренными, слишком укороченные штаны, чрезмерно оголённые плечи и томные повадки как бы обещали любой заинтересованной миллион райских наслаждений. Если мимо проходила особенно статная девушка — её сопровождали стреляющие в её сторону глазки, тайные улыбки, а когда мужчины шли парой, под ручку, то они даже и перешёптывались. Клара отличалась статностью. Но она, разумеется, была выше мелких интрижек с парнями из простонародья. В её сердце жил только Стив — и будет жить до самого финала. Уже у самого рынка Клара оказалась свидетельницей отвратительной сцены — трое девушек не самого благородного вида окружили одного парня, зажав его к стене, и, пока тот стенал от ужаса, закрываясь локтями, норовили то оттянуть его пояс, то распустить рубаху. Понимая, что ещё миг — и подол заполощется по ветру, позволяя всем желающим обозревать обнажённый сосок парня, а то даже и оба, Клара стремительным шагом приблизилась к хулиганкам и рявкнула: — Ну-ка, оставили его в покое, мерзавки! — А ты кто будешь такая? — попробовала качать права одна из девчонок, с подбитым глазом. От всей троицы несло дешёвым алкоголем. Клара ничего не сказала, просто обнажив шпагу и протянув его вперёд. Кажется, после этого до распалённых вакханок, пусть и с запозданием, дошло, что они имеют дело с юной, но важной госпожой, которая не просто так носит клинок. Буянки ретировались так быстро, что две из них некоторое время отступали задом. — Благодарю вас, сударыня, — почти беззвучно прошептал парень, который вжимался в стену, запахиваясь в растерзанную рубашку руками крест накрест. Он посмотрел на Клару и вновь опустил взор, отчего-то сильно покраснев. Похоже, присутствие рядом пригожей спасительницы смущало его едва ли не больше, чем пережитый позор. — Возьми, это тебе на новую рубаху, — Клара протянула парню монету, но тот замотал головой. — Сударыня, я не могу… — Парень отчаянно посмотрел на монету и на Клару несколько раз, потом вдруг всхлипнул, зарыдал навзрыд и опрометью сорвался вглубь улочек, утирая слёзы одной рукой и удерживая рубаху другой, чтобы не разошлась. Клара пожала плечами и двинулась на пересечение с секундантками, которые уже виднелись у фонтана. Ничего не говоря друг другу, образовав клин — Клара идёт впереди, Лилия и Розалинда — по бокам, они двинулись в сторону парка, а точней — его заброшенной части.