Учитель

Повествование ведется от лица Автора Двенадцатое сентября. Дьявольское утро понедельника. Ненавистный звон будильника, заведенного ровно на шесть утра, разносится неприятной трелью по всей обширной комнате. Сквозь черные занавески, украшенные красочными звездочками, вырезанными из ярких цветов картона, проскальзывают горячие теплые солнечные лучи. Будильник замолкает после грубого удара по дисплею сотового телефона кулаком. Безмолвие утреннего безобразия растягивается на неприлично долгое время. - Ненавижу. Этот. Ад, - голос хозяйки комнаты весьма хриплый для ее-то столь юного возраста, да и слышится он слишком громко, словно поставлен на диктофон и эхом раздается нескончаемо долго, ударяясь о стены и разлетаясь вольной птицей по всем уголкам помещения. - Юля, спускайся на первый этаж, это оскорбительно – опаздывать на семейный завтрак, - нотки приказывающего и властного тона добираются и до комнаты девушки, которая невообразимо быстро накинула на себя халат и, завязав вьющиеся волосы в конский хвост, начала спускаться по лестнице на первый этаж, прислушиваясь к зову матери. Снова повторяется ее жизнь как перемотанная и заевшая на одном месте кассета. Все дико надоело,… но она молчит. - Крылова Юлия Александровна, почему вы опоздали на десять минут завтрака? – Как всегда ее встречает верный дворецкий, пожилой мужчина с непонятно откуда взявшимся шрамом под глазом поклоняется и пропускает недовольную хозяйку вперед. Наверняка жена его избила – видимо, за столь долгое отсутствие дома. Она думает да гадает – как мой муж, разъезжающий вечно по командировкам, не может выделить времени на любимую супругу? Жаль, ее нельзя огорчить: твой муж дворецкий, детка. Конечно, это уже догадки Юлии – остальное остается за пределами ее мыслей – чужая личная жизнь девушку не заботила, как и своя. - Присаживайся, милая. - Отец в приличной одежде; пиджак, застегнутый на все пуговицы, и неважно, что в доме невыносимо душно, темные зауженные брюки и хорошо уложенные волосы. Все члены семьи, между прочим, тоже. Ну же, какие нормальные люди завтракают в костюмах? Девушка мысленно вырвала, на лице не выдавая свои истинные эмоции и предположения по этому поводу. Ее вилка устало ковырялась в пережаренной яичнице. - Сегодня, говорят, у вас новый преподаватель по литературе, - старший брат деловито поправил соскальзывающие очки и переметнул взгляд на мать: - Ты знала, мама? - Это должно волновать маму? – съязвила Юля. Признаться, она готова была повеситься перед завтраком, пропустить в связи со смертью душераздирающе скучные разговоры между членами своей не менее нудной и нежизнерадостной семьи, потом воскреснуть и невидимой тенью отправиться в школу. – Она ведь в школе не учится, - поспешно добавила она. - Юлия, ты сегодня явно не тем тоном с нами разговариваешь, - осуждающе прошептал отец, а девушка, не выдержав, с неприязнью отбросила вилку в сторону. Как же достало всё. До чертиков. Юля имитировала жестами, что душит себя, крепко вцепившись в шею пальцами и оглушительно застонав, высовывая язык. Лучше бы это было реальностью. Самоубийцы в Ад попадают, а там хоть какая-то жизнь есть. Хоть суп из человечишки попробовать можно – уже какой-то жизненный экстрим и простой кайф, который поймать лично ей не выходит возможности. - Ненормальная, - шепнул брат, отрицательно покачав головой. Вот – вылитый отец в молодости. Зубрила и очкарик – всё в одном комплекте. Ни личной жизни, ни какой-то симпатии и тяги к девушкам, ни скрытой паролем папки в компьютере, в которой спрятана разнообразная порнушка. Нет, ну разве это семнадцатилетний парень? Невозможный зануда. Таких ботаников как он еще свет не видал, поискать нужно. - Сам такой, - упрямо простонала девушка. На этом их традиционный спор, который каждое утро длился не больше пяти минут, составляя одни и те же реплики и замечания, закончился. Мать, поправляя подстриженные под мальчика волосы, элегантно накалывала на вилку аккуратно нарезанные овощи и отправляла пищу в рот. Отец вычистил тарелку, видимо, слишком голоден, что и не требовалось посуду класть в посудомоечную машину. Старший брат лениво щелкал пальцами, оглядывая гневным взглядом свою младшую сестру, дожидаясь, когда же она доест яичницу, и они вдвоем поедут с водителем в школу. Как всегда – ничего не меняется. - Сейчас оденусь, и поедем, жди, - спокойно предупредила Юля, обращаясь к брату, отодвигая стул. Вся семья в оба глаза уставилась на девушку, которая, надо же, посмела оставить пищу в тарелке почти нетронутой. Это оскорбительно для их дворецкого, ведь так тяжело отлупить скорлупу от яиц, и, включив печку, бросить продукт на смазанную маслом сковороду. Недоесть эту божественную пищу – грех. Конечно, говорим с сарказмом. Девушка недоумевала до сих пор, почему ее семья так зациклена на дисциплине, учебе и манерам воспитания своих детей. Да, не поспоришь, в этом мире образованным куда легче ступить на карьерную лестницу в дальнейшем будущем, но с такими темпами Юля будет следовать по обратному направлению, спускаясь вниз. - Сядь и доешь свой завтрак, - озлобленно проговорил сквозь зубы отец, наблюдая за непроницаемым лицом дворецкого. Естественно, прислуге далеко плевать на то, съели их приготовленный за две минуты омлет или нет, однако, забирая в копилку немалую зарплату, дворецкий делает всё, что нужно, лишь бы играть горечь или разочарование, если пища не сошлась по вкусу с его хозяевами. - У меня болит живот, - укоризненно призналась она, не обращая внимания на затуманенный взгляд строго отца, - хочешь, чтобы я давилась этой яичницей? – Отец сомкнул губы в одну полосу, показывая свое разочарование в не принадлежащем приличной девушке тоне, однако промолчал. - Таблетку дать? – встряла в разговор прежде молчаливая мать. Девушка отрицательно покачала головой, сильнее заворачиваясь в развязавшийся халат, державшийся на белом поясе, и, чуть пошатнувшись, двинулась в свою комнату, намереваясь переодеться в школьную форму. Больше ей никто ничего не сказал, или, быть может, она настолько отключилась в подсознании, что просто элементарно не разбирала осуждающих слов от своих непреклонных родителей. Грубо стукнувшаяся о стену дверь, закрывшись, не заставила Юлию даже вздрогнуть. Сейчас внутри не испытывалось никаких эмоций. Совершенно. И это, поверьте, невообразимо приятно. На стуле развешана одежда; кремовая блузка с длинным рукавом, застегивающаяся змейкой на спине и зауженные темно-синие классические брюки, перевязанные золотистым тонким ремешком. Надев на себя с особым нежеланием все эти принадлежащие к школьной форме вещи, девушка, попутно развязывая тугую резинку и откидывая ее куда-то под кровать, провела несколько раз расческой по запутанным кудрям и выбежала из комнаты. Переполненная учебниками сумка как мешок болталась, противно ударяясь о правый бок, ручка соскальзывала с плеча, приходилось постоянно поправлять ее и возвращать в исходное положение. Так, попрощавшись более-менее привычным для себя извиняющимся после семейного конфликта тоном с отцом и матерью, добродушно кивнув в сторону дворецкого, Юля замерла у калитки, с усталостью кидая взгляд на разворачивающуюся в ее сторону водительскую машину. Ветер сегодня теплый, значит, предвещает что-то, несомненно, хорошее. Событие, наверное, связанное с приходом нового преподавателя. Девушка предвкушала эту встречу. Солнечные лучи осветили ее губы, поблескивающие благодаря нанесенной помаде, еле заметной, правда, но уже что-то. Раз небесное светило энергично обращается именно к ней, точно будет всё прекрасно. Лучше, чем прежде. С такими мыслями Юля подбежала к машине и плюхнулась на заднее сиденье, потому что старший брат и не вздумал освобождать переднее для нее хоть один раз. Упрямый осел. В то время как водитель, миловидный мужчина лет тридцати с забавными рыжими кудряшками, приказал пристегнуться ремнями безопасности и надавил на газ, старший брат развернулся к сестре и смерил ее досадливым взглядом. - Почему ты в последнее время в таком тоне разговариваешь с родителями? – спросил он в привычной для себя манере влезать туда, куда не следует. Девушка сделала вид полного равнодушия, устремляя свой оживленный взгляд в окно. Деревья тенями проносились за тонированным стеклом, так же и дальнейшие возражения брата проскальзывали сквозь уши Юли. Слушать его – ни за что. Говорили же, вылитый отец, может и хуже даже. Упреков и дома достаточно. Понимая, что бессмысленно заводить разговор с умственно-отсталой сестрой (а так Даниил называл свою младшую сестренку из-за того, что она нагло посмела его игнорировать), парень отвернулся обратно и стал бурно обсуждать какие-то новости с водителем. К счастью, от Юлии отстали, оставив наедине со своими мыслями, которых не было. Пустая голова, абсолютно. Так же и с ее однообразной и скудной подростковой жизнью. Она в ней – марионетка, а кукловод – отец. Нежно-голубое шестиэтажное здание встретило учеников с какой-то излучаемой негативной энергией. Лишь обратив внимание на ползущих, словно черви, извивающиеся на тротуаре, школьников, возникало желание нажать на курок и выстрелить себе в висок, только бы не ступать за порог этого адского места. Ярко-красными буквами, на разорванном из-за ветра плакате, красовались слова: «Пятьдесят шестая гимназия», - остальные же видели это по-другому: «Добро пожаловать в Ад, неудачники». Шумный вздох Юлии разнесся по всему салону автомобиля. Какой-то неадекватный школьник припарковал свой разваливающийся байк около входа в школу. Пятиклассники слишком любопытные, чтобы ненароком не поцарапать привлекающее к себе внимание средство передвижения. - Возьму у физрука веревку, в туалете мыло, - начала разочарованно девушка, нехотя дергая ручку двери, чтобы вылезти из машины, - если что, я повешусь на школьном чердаке. Ищите там. - Жду не дождусь, - язвительно прибавил брат, когда сестра выскочила из машины, вытягивая как тяжелый чемодан свою сумку с сиденья. Она ничего не ответила, но парень поспешно добавил с усмешкой на лице: - Люблю тебя, сестренка. – Конечно, любит, иначе не издевался и не подкалывал бы каждый божий день. На то и есть братья, да сестры. Чтобы жизнь сахаром не казалась. Она сделала шаг вперед и шумно выдохнула. Столпившихся одноклассников можно заметить, не заходя в здание. Открывает дверь и не успевает сделать еще один шаг, как падает, сталкиваясь с каким-то маленьким мальчиком. Тот, ничего не ответив, пробежал с абсолютной холодностью дальше. По-другому и быть не могло. - Крылова, ты как всегда на высоте, - этот голос она ненавидела больше всего на свете. Местный Казанова Кирилл, по-джентельменски протянув руку развалившейся на полу девушке, хитро прищурил серо-голубые глаза. Юлия единственная не сковывалась его цепями, не путалась в паутине голливудской улыбки, не поддавалась эмоциям и наивному девичьему сердцу, каждый день, слушая лживые комплименты из его уст. – Кто это неуклюжий, сваливший столь прекрасную леди на грязный школьный пол? Где он? – Светловолосый одноклассник все-таки открыто удивился тому, что непробиваемая и остервенелая Юлия приняла с проявленной вежливостью его руку помощи. – Да я набью ему морду, если еще раз столкнет столь прекрасную… - парня нагло перебили, когда без стеснения чужая женская рука протянулась к его лицу и прикрыла Кириллу рот ладонью. - Ты повторяешься, - утомленно прошептала она, и, поправив сползающую сумку с плеча, медленным шагом направилась в класс информатики, - что и доказывает полное отсутствие твоего словарного запаса. С такими парнями вроде тебя не вожусь, прости, - наверное, это прозвучало слишком грубо, нужно было видеть искаженное выражение лица Кирилла. А ей плевать. Если от нее нужно что-то запретное, Юлия пас. Неприятно, когда тебе дурят мозги всякими сопливыми фразочками из «ванильных» фильмов. Давно на это ведутся не все девушки, к счастью. Уроки начались после непонятно зазвеневшего, как всегда, неожиданно сорвавшегося не по точному времени, школьного звонка. Юлия по-хозяйски развалилась на своей законной третьей парте во втором ряду, с не скрытой тоской прочерчивая взгляд, остановленный на пустующем соседнем стуле. Никто с пятого класса рядом с ней не садился. Обидно быть одиночкой. - Крылова, видела нового препода? – «Казанова» расселся позади, настойчиво теребя двумя пальцами пушистые волосы девушки. Уже и игнорировать безрезультатно, поэтому, еще раз проверив, не появилась ли грозная преподавательница в дверном проеме, Юля удостоилась чести встретиться с любопытным взглядом серых глаз. Кирилл торжествующе хлопнул в ладоши. - Что, для вас всех этот хваленый преподаватель – центр вселенной? – показывая всю свою непричастность к общешкольному обсуждению, Юля язвительно усмехнулась и приподняла в удивлении светлые брови. Одноклассник оживленно дернул головой в знак согласия и наклонился к девушке ближе, отчего та сразу же рефлекторно откинула голову и прищурила осуждающе глаза. Чего-то он лезет к ней сегодня… по-особенному. Нашел новую жертву. - Просто обсуждать нечего больше, - как-то тихо объяснил он, нервно грызя кончик синей гелиевой ручки. Один раз уже было такое – загрыз так, что зубы синим цветом несколько недель светились. – Юля, тебе правда, что ли совсем не интересно, кто он? – ошеломленно переспросил Кирилл. – Говорят, молодой… - мечтательно протянул парень. Девушка хитро улыбнулась. - Ты гомосексуалист? – Одноклассник тут же осекся и обиженно надул губы, отвернувшись от девушки. Некоторое время он просто молчал, показывая расстроенную сторону своей великой личности, и когда девушка хотела отвернуться и записать дату в классной тетради, Кирилл хмуро сказал: - Все-таки ты действительно ботаничка. Каждый день над своими учебниками корпеть приходится, от жизни ничего не берешь. Скучная ты, - углубляясь в мысли о безнадежности своей одноклассницы, аккуратно намекнул парень, - поэтому и друзей нет. «И без тебя знаю, - пессимистичной мыслью пронеслось настойчиво в ее голове, - но я такая по натуре. Так нужно по жизненным правилам. По приказам моих родителей». Дальше за прошедшие четыре урока с ней так и никто не завязал разговор. Только «Казанова», бросая любознательный и испытующий взгляд на Юлию, точнее, на ее неплохие округлые формы, благодаря которым хотя бы некоторые в классе хвалили ее за «качественную» фигуру (в особенности мужская половина одноклассников), загадочно растягивал губы в улыбке. Цель выбрана – Крылова. Глупый он мальчик, ведь эта девушка пуленепробиваемая – за шестнадцать лет жизни ни один молодой человек не смог раздолбить ее заледенелое сердце, а уж кому, да Кириллу это точно не удастся. Со вторым звонком, оповестившим, что всем требуется собраться в классе литературы и дождаться прихода нового преподавателя, Юлия перевязала распушившиеся волосы резинкой. Так ее образ приобрел всю большую нелепость и словно вывел несмываемой краской на лбу: «Я ботаничка и зубрила, не дружите со мной, ребята». Даже портеры известных зарубежных и российских классиков призрачными голосами твердили, насколько она отстала от жизни, нарисованными глазами укоризненно разглядывая ее силуэт. Беспокойно трясущийся в ожидании нового учителя класс неукротимо обсуждал приход преподавателя в их десятый «б». Конечно, жаль было прошлую учительницу, так полюбившуюся, кажется, за пять лет учебы, однако новость, что литератор достаточно молодой, радовала. Особенно девушек. Особенно озабоченных одноклассниц «красивыми мальчиками». За всем этим с сардонической усмешкой на губах наблюдала Юля. Ее одну волновали каракули в тетради, которые от скуки девушка вырисовывала на полях все это время, пока в дверном проеме не мелькнула длинная юбка директрисы. Все замерли на местах, прекратив болтовню и другие посторонние занятные дела. - Ребята, добрый день, хочу представить вам нового учителя литературы, и, возможно, русского языка, - женщина была очень счастливой, никогда после смерти ее супруга ученики директора такой не замечали. – Прошу, Дмитрий Алексеевич, проходите, не стесняйтесь, - когда в класс ступила левая нога, затем последовала правая, девушки с замиранием сердца пытались вглядеться в черты лица преподавателя, но, к сожалению, полностью он еще не находился в классе. – Ну а я пойду, дел и так много. Знакомьтесь, учитесь, - Валентина покрылась румянцем и махнула рукой. – Ой, господи… - и удалилась. Странная она, но многих сейчас это волновало меньше всего. Учитель наконец-то тенью проскользнул в класс и ровно выпрямился, остановившись около учительского стола, легонько облокачиваясь на деревянную поверхность спиной. - Меня зовут Павленко Дмитрий Алексеевич, я ваш новый преподаватель по литературе. Будем знакомы, - молодой человек слабо кивнул, ровно убранная за ухо челка скользнула по лбу, прикрывая оба глаза. Он раздраженно спрятал выпавшие пряди обратно за ухо, поспешно подталкивая спадающие очки в черной оправе в исходное положение. Взгляд был устремлен не на учеников, а на открытую дверь, предоставляющую взору переполненный другими учителями коридор. – Я очень рад видеть полный состав вашего класса, так же буду почтителен, если бы вы представились и назвали свои фамилии, - его голос мягкий, спокойный, а чистое лицо, искаженные в невинной усмешке губы вынудили весь класс обратить на молодого преподавателя внимание. А он все еще нервно вглядывался в шествующие по коридору силуэты до того момента, как второй этаж не остался пустующим. Девочка, первая идущая по списку в журнале, открыла рот, чтобы представиться, как учитель резко вскочил с парты, на которой сидел, захлопывая дверь с дикой силой. Все в классе удивленно переглянулись, а Дмитрий с горькой усмешкой аккуратно снял с себя очки и… бросил их себе под ноги, под общим гулом учеников надавив на стеклышки ботинками. Треск ломающегося стекла неприятно как вода стоял в ушах Юлии. Девушка скривилась – как можно так обращаться с аксессуарами, судя по всему, не очень-то и дешевыми? Он что, выжидал, когда все учителя скроются в коридоре, чтобы сломать свои же очки? - Я с ними выгляжу как ботаник, - на весь класс рассмеялся русист, еще раз бросив настороженный взгляд в сторону покачнувшейся из-за сквозняка двери. Никого нет, кроме детей, которые, не веря своим глазам, щипают друг друга за руки и надеются, что все увиденное было не сном. – Да и надел я их по приказу мамы. Видите ли, я так презентабельный и создаю впечатление образованного человека, а без них - нет. Что теперь, всем очки носить? Из красавца в ботана. – Мальчики истерично заржали, девочки же лишь дернули плечиками, тихо хихикая себе под нос. Одна Юлия, сжимая в потной ладони карандаш, ошеломленно моргала и возмущалась. Нет, этот клоун точно перепутал цирк со школой? Показать ему обратный путь? - Так-с, ладно, поржали, и хватит, - не прекращал улыбаться он. За пять минут «урока» его уже все смогли полюбить, кроме одного человека, конечно. - Ржет конь, но никак не человек, - послышалось замечание с третьей парты. Учитель оторвал ленивый взгляд ОТ классного журнала, обращая внимание на смутившуюся Юлию, и громко расхохотался. - В нашем случае мы и есть те самые кони, - деловито добавил Дмитрий и опустил свой любознательный взгляд – или он делал вид, что ему интересно ознакомление со списком учащихся в десятом «б»? – обратно в классный журнал. – Асаева. Кто тут у нас Асаева? - Я, Мария Асаева, - девушка с последней парты модельной походкой вышла к доске и пожала зачем-то Дмитрию руку. Учитель проигнорировал ее любезность и похотливым взглядом пробежался по открытым ножкам, потом скользнув по короткой джинсовой юбке, поднимаясь к декольте. На самом-то деле Маша не являлась какой-то местной красавицей, за которой бегали как голодные псы парни. Она сегодня впервые оделась якобы привлекательно, заменив свои облезлые балетки шпильками, а потускневшее серое платье на сексуальную кофту с вырезом и облегающую юбку, дабы создать хорошее впечатление на нового учителя. - Машенька, во-первых, если ты не знала, то я тебе сообщу кое-о-чем: трусики в горошек уже не пользуются такой популярностью, как кружева по сей день, - после этих слов засмеялись сумасшедшим визгом абсолютно все за исключением, конечно, Крыловой. Мария стыдливо опустила голову в пол и нервно затеребила пальцами подол юбки. Дмитрий и не вздумал прекращать, невзирая на то, что соленые капли слез размазывались на щеках вызванной к доске девушки: - Так что носи на двадцать сантиметров юбки ниже, ладно? Или, в крайнем случае, смени белье, - учитель жестом одной руки вынудил весь класс заткнуться в безмолвии кабинета. – Во-вторых, у всех нас есть животные инстинкты, особенно у меня, так как я старше вас, поэтому, если ты не хочешь, чтобы твоего нового учителя посадили за решетку за изнасилование несовершеннолетней школьницы, пожалуйста, спрячь эти вещи, да куда подальше в свой шкаф и носи нормальную школьную форму. Договорились? – Натянуто улыбнулся он. Девушка вымученно кивнула головой и хотела скользнуть от стыда к своей парте, как учитель перехватил ее локоть и остановил на месте. - Мы разучились говорить? – язвительно произнес он. – А ну-ка скажи при всем классе, что больше не будешь ходить в учебное заведение как проститутка, - кажется, учитель и не понимал, как перебарщивает со своими замечаниями. Маша, растирая покрасневшие глаза и пытаясь скрыть грязное лицо, испачканное размазанной косметикой из-за слез, тихо прошептала: - Да, я буду одеваться нормально. - Тогда садись, Мария, - наконец дал приказ учитель, и девушка пулей приземлилась на свой стул. Ее уже ничего не волновало – она, склонив голову к парте, заревела. Класс безразлично окинул ее взглядом и, согласившись, что Асаева действительно переборщила с внешним видом, отвернулся и вновь разглядывал учителя. - Продолжим наш ознакомительный процесс, - как ни в чем не бывало, также, не обращая внимания на слезы своей ученицы, вызванные девушкой в первые минуты знакомства, восторженно сказал учитель. В итоге под конец урока ревели три красавицы класса и один парень, точнее, он громко ругался вслух на нового преподавателя. Все были в замешательстве. Вроде бы, на первый взгляд – шут гороховый, а в процессе ознакомления, как говорится, и в тихом омуте черти водятся. - Так-с, а кто это у нас Крылова? – Юля, словно не ожидая услышать свою фамилию, вскочила со стула, чуть было, не уронив его со звоном на пол, и уставилась удивленно на учителя. На его губах весь урок играла усмешка. – Юлия, значит? - Именно, - немногословно согласилась она. Учитель украдкой глянул на часы, изящно расположенные на его руке, и искренне обрадовался времени, подходящему к концу урока. Рукав пиджака чуть-чуть сполз, поэтому девушки смогли залюбоваться выделяющимися венами на его запястье. Видимо, спортом занимается. И обида как рукой снялась. Особи женского пола уже продумывали план действий, как заполучить этого строгого шута в одном флаконе. - К завтрашнему дню с тебя доклад о Достоевском, - равнодушно сказал он, и, поймав взгляд возмущения, с долей иронии добавил: - Ну, ты же у нас отличница, пятерки некуда ставить, вот и подготовишь для этих недотеп, - он любезно окинул класс своими темно-зелеными глазами, сомкнув бровь в одну, - информацию, - сарказм ядовитой жидкостью просачивался сквозь его губы. Девушка кивнула и с позволения Дмитрия плюхнулась обратно на стул. - А для остального класса домашки нет, - звонко пропел парень, и, захлопнув журнал как старую книгу, спрятал его в тумбочку. Юлия хотела возразить, однако с первыми звуками звонка учитель, отбросив на спинку стула с неприязнью свой пиджак, показывая всем майку с какими-то некультурными надписями и оголяя руку с татуировкой, бросился к выходу. – Парни, пойдем-ка, я вам своего коня покажу! – крикнул он оживленно весело. Одноклассники Юлии помчались за преподавателем как за своим повелителем, чуть ли не обожествляя его и не считая, что Дмитрий – посланник с небес на их грешную землю. Пиджак с шумом упал на грязный пол. Юлия долго не могла сообразить - что это, к черту, только что было на протяжении сорока пяти минут?!