Учитель

Повествование ведется от лица Юлии Мы забежали в какой-то двор старого заброшенного дома, находящегося в безлюдном районе. Казалось, мое сердце вроде незамедлительных стрелок механических часов, тикало в груди, отчитывая секунды до какого-то неопределённого события. Я инстинктивно попятилась назад, наблюдая за размазанными картинками перед глазами. Из-за одушевленного ритма сердца теряю рассудок. - И где мы? – аккуратно намекаю на наше с учителем местонахождение. Бежали мы приблизительно двадцать минут, а с физическими нагрузками у нас отдельная история, которая останется нерассказанной. Скажу одно: я ненавижу бегать, бегать ненавидит меня, соответственно, мы враги, и каждый из нас пытается сделать другому хуже. - В укрытии, - он машет мне рукой, отходя на нормальное расстояние, позволенное для учителя и его ученицы, - иди сюда, не бойся. - А вы тут уже были? – Слушаюсь и иду за ним. Открывается деревянная дверь, обваливающаяся чуть ли не с каждым соприкосновением с любым предметом, мы проходим вперед и тут же оказываемся в темном коридоре. Учитель достает небольшой фонарик, хранящийся в его кармане, и светит мне специально в глаза. Я морщусь и отхожу на несколько шагов назад, упираясь ботинками на какую-то валяющуюся доску, одну из немного составляющих этот многочисленный мусор, разбросанный повсюду. - Да, был. Не слышала, что детвора рассказывает? – Он пошел дальше, я за ним. На ходу учитель рассказал мне всю информацию таким пугающим голосом, специально выделяясь в страшных местах мистической историй, произошедшей здесь два года назад. Говорят, здесь бродяга родила малыша, но он тут же погиб в ее руках, не потому, что родился не в лучших условиях и не от того человека, который смог бы дать ему лечение, - женщина сама задушила малютку. Свидетели видели ярость в глазах дитя, поэтому нищая одичала и придушила ребенка своим кулоном, подаренного покойным мужем – тем же бродягой, как и она. Позже ее нашли мертвую, но тело ребенка оставалось в том же положении – словно как он родился, таким и остался. Живым, а не мертвым. И воздух поступал в его легкие… - Я не верю в эту чушь. В эти детские страшилки, - саркастически призналась я, когда холодок все-таки проскользнул по моему телу. Дмитрий опустился на стул и внимательно посмотрел мне в глаза. Этот взгляд хуже дитя Сатаны, коим его считали местные жители, когда обнаружили тело под досками. - Говорят, что ребенок – это демон, переродившийся. Он пришел на землю, чтобы карать матерей, не принимающих своих детей, подаренных богом. Тем самым он, рождаясь, тут же убивал женщин, душил их каким-то странным кулоном, на котором был изображен четырехлистный клевер – что означает удачу. Кстати, на теле этого малыша был тот самый кулон, а мать, оказывается, тоже погибла от удушья. И тут я поняла, что он точно не учитель литературы. Не его это работа, ему другое прописано – людей пугать, татуировки рисовать, окна помогать разбивать – и другие шалости делать. - И что же было дальше? - В этом доме рождалось около десяти детей за последние пять лет от нищих женщин, и все они погибали, матери и дети, сразу же после родов. Но, как устанавливает экспертиза, сначала была убита женщина – потом ребенок. - То есть, по-вашему, демон-малыш убивал свою мать, а потом душил себя каким-то кулоном? – Я начинаю смеяться, да так, что стены в этом доме трясутся от моего хохота. - Вероятно, это так, - он кивает, и, кажись, на его лице серьезная сосредоточенность. – Говорят, - начинает учитель снова с этого раздражительного слова, - что в дни, когда здесь рождались дети-демоны, именно ночью по всему дому разносится детский плач, смешанный с сумасшедшим смехом какого-то безумца. А еще где-то спрятан таинственный кулон. Кто найдет его – незапланированно забеременеет и не сможет отказаться от своего дитя. А потом… родится монстр и убьет свою новую мать. - А мужчина может незапланированно забеременеть? – Присаживаюсь прямо на доски, под которыми якобы нашли тело дитя-убийцы, и изучаю взглядом спрятанное лицо Дмитрия. Он опустил голову на колени и скрепил пальцы в замочек на своем затылке. Черные пряди волос торчали из стороны в сторону. Я улыбалась, слава богу, он этого не заметил. - Нет, мужчина не может. Только женщины такие неудачницы, - криво усмехается Дмитрий, поднимая на меня взгляд. - Ну, соглашусь, женщины победители по жизни, - язвительно шепчу я, отворачиваясь к стене. – А когда здесь рождались дети-убийцы? - Сегодня родился самый первый. На этих словах я разворачиваюсь к литератору и пытаюсь уловить в его взгляде, изогнутых в сардонической усмешке губах, позе, немного сгорбленного положения и сцепленных в замочек рук, какой-то подвох. Конечно, я не поверила в эту историю больного человека с не менее больной, но развитой фантазий, однако с другой стороны позабавиться и добавить в свою жизнь немного темных красок, только не таких, какие я имею, а чтобы они будоражили мое воображение и гоняли с бешеной скоростью кровь в жилах! Хочу поверить в то, во что верить просто глупо и по-детски наивно. Однако для чего придумывают такие вот истории? Допустим, этот разваливающийся дом даже сносить не собираются, люди его избегают – значит, большинство слепо, но верит в события минувших дней. В какие-то человеческие фантазии. Хочется верить, что такое возможно. Хочется удовлетворить свое любопытство. - Давайте-ка придем сюда сегодня ночью? – предлагаю я, ловя на себе изумленный взгляд учителя. Он не о том снова подумал. Да что у него, черт возьми, одни голые бабы, или как, предположим, затащить голую бабу в постель, мысли? Не верится. Дмитрий интересный человек, но воспринимать каждое слово, сказанное человеком противоположного пола, как намек на что-то запретное и непозволительное обществом – зависимость. - А давай! – хлопнул в ладоши. Кажется, крыша сейчас упадет… - Не боишься? - Демона-ребенка – нет, - складываю руки на груди. Меня напрягает вся эта атмосфера. Меня раздражает свое предложение учителю. - А чего боишься? – «Или кого», - думаю я, но сразу отбрасываю мысли в сторону. Встает и подходит ко мне. В какой раз я уже пячусь назад? Но в ответ мне служит наглая усмешка и протестующий кивок головой, словно отгоняющий не те мысли в сторону. Дмитрий чиркает спичкой несколько раз, подставляет сигару под теплое пламя огня, которое развеяло свой аромат по всему неприятно пахнущему помещению, и нетерпеливо прикусывает сигару, пробуя ее на вкус. Мне так нравится наблюдать за его процессом курения, что я и не замечаю, как мы молча пересекаемся взглядами, в особенности я ловлю в голове смутные сомнения по своему поведению. Красивый, когда курит. Курение – вред. Но не для него. Ему это придает какого-то шарма. - Что сейчас задохнусь от этого запаха, - гневно шепчу я, поправляя сползающую сумку с плеча. - Хочешь курнуть? – задорно спрашивает Дмитрий, огонек в его глазах, как пламя той зажженной спички, разгорается в его глазах. Опять эти линзы… Интересно, а какой огонь тот, настоящий, исходящий от его истинного цвета? Может ли он так же обжечь, как и линзы? - Вы с ума сошли? Я ваша ученица! И вы мне такое предлагаете?! – ошарашенно кричу я. Мне взбрело упасть на мягкое место, сильно ушибиться рукой, местом, где я всегда ударяюсь в неловких ситуациях – чуть выше локтя у меня уже не исчезает синяк, полученный в раннем детстве. Учитель протягивает мне руку, с сигаретой в зубах поговаривая, помогая мне поднять на ноги: - И ты мне это говоришь после того, как я научил тебя бросать в окно камни? Кстати, - он запнулся и вытащил сигарету изо рта, когда я снова вернулась в реальность и ровно стояла на ногах, потирая ушибленное место ладошкой и тихо постанывая, - мы сделали огромную глупость, я не подумал. Больше так не делай. - Я предполагала, что вы сначала делаете, а потом думаете. – Я включила свое «все знаю, значит, лучше всех». Самой от себя противно. - Сказал человек, который с улыбкой на губах принял мое предложение разбить окно, - обиженно буркнул он. Сигарета полетела мне под ноги. Равнодушно потушила окурок носком ботинка. Нависла неловкая пауза. - Так что не ставь себя выше других, Крылова. Мы еще минут пять метались по двухэтажному дому в полном молчании. Только, когда мы исследовали небольшую комнатку, покрытую безлюдным мраком и таинственными рисунками на стенах, которые мы разглядели с помощью карманного фонаря, Дмитрий поведал мне о том, как люди сторонятся проклятого дома, поэтому и не предпринимают усилий избавиться от него. Мол, духи потом доберутся до них и будут мстить. Какие все суеверные. Я собралась покидать это злополучное место, подготавливая в голове план действий, и новую изготовленную ложь матери и отцу, куда же я собралась идти поздно ночью. Самой не верится в безумие своих желаний, но я мечтаю наткнуться в этом доме действительно на что-то необычное, мистическое, нереальное. Размечталась уже. А вот думаю, что с всякими тварями, как в фантазийных книгах, жилось бы намного веселее… и опасней. - Крылова, не забывай, что мы не переходим через этот барьер, - учитель стоит около двери, по-хозяйски опираясь на нее. Боже, если он сейчас упадет вместе с этой дверью, я буду истерически глотать слезы смеха. Да-а, я люблю видеть страдания людей. - Учителя и ученицы? – недовольно фыркаю, а вот сердце не протестует, громче стучит. – Я и не собиралась. - Однако… - он широко улыбнулся, и видно, улыбка искренняя, - мы будем друзьями, договорились? Сильно нравишься ты мне как человек, Крылова. И в этом нет ничего странно, не удивляйся. Я же не старик, в конец-то концов. - Я же угрюмая и командная зануда-всезнайка, - повторила его слова с серьезным лицом. Я уже не обижаюсь, ведь на правду нет смысла лить слезы. Но все равно, это девичье самолюбие задето за живое, а рана до сих пор не зажила. - Только не со мной, - он подмигнул мне и скрылся в коридоре, на прощание, помахав мне рукой. Думала, в щеку поцелует, уже морально, да и физически, в принципе, подготовилась к такой разрядке, но учитель осекся и отошел от меня. И что означала эта фраза?... Она ввела меня в непривычную краску смущения на щеках. – До вечера, Крылова! Буду ждать тебя ровно в девять вечера! – выкрикнул он уже из другой комнаты. «Друзья, так друзья», - почему-то эта мысль кинжалом разрезала мою душу. Уж лучше никто. Хотя, чего это я, мне же плевать. Забыла добавить: еще я безрассудно лживое существо.