Чувствительная алекситимия

      В этот день звёзды выстроились в длинную загадочную дорогу, создавая далёкий млечный путь; планета стала вращаться на несколько минут быстрее, а луна, плавно превращающаяся в полумесяц, слегка окрасилась в малиново-красный.       Кристофер смотрит на все эти необъяснимые, редкие явления, практически не моргает и ловит себя на мысли, что напился он знатно. Парень валялся на полу среди бутылок виски и каких-то непонятных детских рисунков, в центре комнаты на втором этаже, где окна, можно сказать, с него ростом: огромные, с широкими подоконниками и прекрасным видом на небо.       Лорри, его друг, который и устроил у себя в доме вечеринку, пока родители с мелкой на даче, отправил его посидеть в спальню сестры в одиночестве, и чтобы уж совсем не раскиснуть, вдобавок дал небольшой пакет с алкоголем.       Причина того, почему Крис такой тусклый была чересчур очевидна – он интроверт, совершенно не пьёт, плюс недавно ещё и завершил сексуальные отношения с Кицей. Не то, чтобы последнее было прям обидным и важным: он к этому разрыву довольно давно шёл, всё по тысячу раз передумал и решил, что так будет лучше. Чувства к человеку, которому на него всё равно, ни к чему хорошему не привели и не приведут, как бы он не старался. Розовые очки слетели быстрее, чем зажёгся свет в его сердце при первой встречи с Лавэнэ; дикая любовь размеренно становилась обычной симпатией, пока вовсе не сошла на «нет». Этот этап жизни закончился, и Франц разрешает себе спокойно выдохнуть.       Но не надолго.       После понятия всего, чего он наговорил и натворил касаемо своего одногруппника, было совестно, причём сильно. Он тогда, не подумав, ревновал и глупо сравнивал себя с ним. Стыд вызывал неприятное жжение в горле и отвращение к своей в тот период нахальной, дурацкой и заглушенной слепой «любовью» личности. Крис извинился перед Дэмом ещё в день тренировки, на которую их обоих записал тренер по физкультуре, не ожидая ничего, кроме посылания куда подальше. Но всё же был приятно удивлён, когда чужие голубые глаза блеснули дружилюбием и искренним пониманием, а ладонь сама потянулась для примирительного рукопожатия. Словно весь парень никогда и не держал зла, легко пошёл на контакт с человеком, который его открыто презирал и не увидел в этом ничего сомнительного. Дэм действительно являлся прекрасным эмпатичным ребёнком, способным начать общение с любым, независимо от того, что было ранее, после обычного честного разговора.       Лавэнэ был прав, когда сказал, что ему к лицу доброта. И как Крис вообще мог допустить даже грамм раздраженния в его сторону, если он хороший парень и не виноват в этом. Как вообще можно быть виноватым за то, что ты хороший?       Сам Кристофер таким, как Дэм, никогда не был. В его голову ещё с детства вбилось, что мальчики не должны быть милыми и славными – они обязаны вести себя грубо и резко, чтобы доказать свое превосходство. Ведь если допустишь промах один раз, то мгновенно станешь жертвой издёвок и обсуждений, неумеющей ставить на место. Франц всегда боялся мнения людей, их взгляды, интонации, противный шёпотом: для него всё это было слишком сильным тригером, работающий через раз. А у Дэма, скорее всего, никогда и не было таких узких мыслей по поводу окружения. Жил, наверное, в своё удовольствие всю свою идеальную жизнь и не думал о проблемах.       Крис переворачивается на живот, удобно растягиваясь по мягкому ковру лимонного цвета, чтобы лунный свет и фонари не били своим холодным освещением прямо в глаза. Он кидает быстрый взгляд на бутылки, вспоминает, что выпил из всех только одну – ну, как выпил: достал, еле открыл и сделал парочку маленьких глотков горькой гадости, а после забил на это дело и оставил всё как есть. Виски взяли только глубокой усталостью и желанием остаться именно здесь, на полу чужой комнаты, и просто уснуть, а на утро уже быть дома, как огурчик.       Голая ветка сирени за окном слабо стучит по стеклу от ветра, чертовски приятный ковёр, словно самая лучшая кровать на свете, забирает в сладкую дрёму, шум и музыка с первого этажа ни капельки не мешают, а лишь наоборот – своеобразно убаюкивают, телефон несколько раз недовольно вибрирует, но парень не обращает на него никакого внимания. А перед глазами темнота, что тянет из сознания ниточки недавних событий: белые пряди, лазурные глаза, классный голос и сложное имя.       Дэмон-та-ниэль. – Келлерман!       Всё нутро Криса сразу же вздрагивает, и он сонно, непонимающе привстает на локти, вслушиваясь в голоса снизу. Когда возмущённый крик Лорри был чем-то внезапно заглушен, парень подорвался с места и скорым шагом спустился с лестницы к входу. – Ну так а хули ты лезишь, дебил?! – наверно, это уже сон, потому что Кристофер даже ни единого понятия не имеет какого бока Дэмон здесь, ворвался в чужой дом и ударил его друга в морду. – Я сразу сказал, что..       Он не успевает договорить, так как встречается взглядами с ошарашенным Францом и замолкает на пару секунд. За это время Крис успевает сосредоточиться на крови на мартенсах, немного потрепанном внешнем виде и вернуться к кристально-чистым, как лёд, глазам. – Я за тобой.

***

      При въезде в дом, Кристофер специально выбирал себе комнату на солнечной стороне, чтобы можно было любоваться красивыми рассветами и закатами летом. Тем более в ней ещё и находился маленький балкончик, который его родительница хотела засадить цветами и различными растениями ещё в начале апреля, но так и не купила семена и горшки из-за своей забывчивости. Это к лучшему, ведь сейчас на этом балконе сидеть, как оказалось, очень даже круто. – Погоди, Лорри написал свой адрес в группу? – Ну, да. А как бы я ещё узнал, где ты находился.       Ветер мягкими движениями гладил непослушные кудри Кристофера, заставляя его их постоянно поправлять, но делал он это всегда спокойно. Уже привык.       За деревьями смеркалось, температура опускалась, а на небе всё так же светили маленькие золотые звёздочки, отражаясь в домашней кружке, наполненной обычной газировкой. – Считай, что сегодня я твой алкоголь, – на Дэмоне наполовину растёгнутая голубая олимпийка, что позволяет увидеть чёрный крестик и лёгкую белую футболку под ней. Он немного хихикает от собственной странной и больше похожей на флирт шутки, заправляя одним движением белые пряди назад. Они приехали к Францу примерно в час и разговорились до пяти утра. Кристоферу после выпитого спиртного нужно было срочно с кем-то поделиться накипевшим, а Дэм – который как раз таки для этой цели и приехал за ним – подходил как никто лучше.       Оказывается Дэм в самом деле приехал, потому что подумал, что Крису плохо, а виной его переживаний стал Кица, который всё же проболтался – специально или совершенно случайно – про их интимную связь и крепкие бывшие чувства Франца к нему. Ещё вчера, на тренировке, Дэмон спрашивал, чем Крис займётся в пятницу, поэтому он и знал, где его можно искать. – Подумал, что ты на вечеринку пошёл, потому что тебе морально плохо и всё такое, – Дэмон отпивает из стакана несколько больших глотков, а Крис, словно в замедленной съёмке, наблюдает за каждым его действием. – Просто.. Я верю, что Кица не плохой парень, даже наоборот, но иногда он поступает, как мудак.       Франц на это лишь хмыкает, немного скатывается вниз по стене, из сидящего положения переходя в лежащие, удобно устраивается. В голове пустота наравне с огромным взрывом новых и неожиданных эмоций от такого милого поступка со стороны Дэма, что мысли о Лавэнэ кажутся совсем лишние и неуместные. Тем более разговоры. – Не хочу о нём говорить, – Дэм поёжился на месте, а после тоже последовал чужому примеру и съехал на пол.       Вот правда за все эти часы они успели обговорить всё, начиная с проблем и заканчивая любимой едой. Дэмон будто подкидывал вверх запутанный клубок своих вопросов и слов, а Крис его умело распутывал за пару минут, делясь чем-то своим. Они выходит даже в каком-то смысле душевно понимают друг друга.       Отец уехал на ночную смену, мама у подруги, пёс мирно спал в углу, на лежанке, а мир потихоньку становился светлым и ускоренным. Просыпался.       Крис чувствовал это так ярко, как запах Дэмона: спички и сладкий адеколон. Он бьёт в нос и оседает в лёгких, заставляет мучительно и трепетно задыхаться им, почувствовать каждую секунду вместе. Спустя столько времени Кристоферу почему-то вновь захотелось взять в руки тетрадь со стихами и ручку, чтобы написать о белых облаках и голубом небе, о тонкой линии горизонта и желании его пересечь, но не сейчас, а позже. – Вообще школу терпеть не мог, – Дэм возмущённо жестикулирует, попутно рассказывая. – Толком ни с кем не общался, а учителя бесили. – Настоящий панк, – удивлённо кивает Крис, вставая со своего места и забирая пустую кружку; Дэм лениво встаёт вслед за ним. Надо же, никогда и друзей не имел, учитывая, что есть харизма и симпатичное лицо. Для Кристофера такое, как восьмое чудо света. – Хахах, нет, просто не интересно было, – Келлерман улыбается. – А у тебя как в школе проходило? – Так же.       На улице уже рассвет, затянувшееся небо, говорящее о том, что, вероятно, будет дождь, прохладный после ночи воздух и звуки машин и переговоров соседей между собой. Ещё нет и шести, но Дэму на телефон уже поступило сообщение от обеспокоенной матери, которая переживает за то, куда её сын мог свалить ночью и всё ещё пропадать. Его ждут дома, ему пора.       Они прощаются очень просто, словами и без лишних действий, потому что друг другу пока что ещё никто. Дэм достаёт из кармана пачку Мальборо, кивает на последок, предупреждает, что напишет, как только приедет, и уходит. Закрывая за Дэмоном дверь, у Криса не появляется желания пойти спать или лечь на кровать и обдумывать их диалог ещё несколько недель.       У него возобновляется волнительное, до дрожжи знакомое состояние снова побежать за человеком.