he is my collar

- Ты же сказал, что больше пальцем меня не тронешь! Ты обещал!... - отчаянный, плачущий крик Туди иногда прерывался болезненными всхлипами, и вокалист вздрагивал всем телом каждый раз, когда на него обрушивались удары. - Я ничего тебе, блять, не обещал! - чудовищный рык Мёрдока оглушил и так уже чуть ли не бьющегося в конвульсиях парня. - Нарвался, лежи теперь смирно и терпи! Мразота, сука блядская! Очевидно потерявшийся в неожиданной буре эмоций после разговора с Дентсом басист, не горя желанием играть в настолку, сбежал в ближайшую пивную и бахнул пару бутылочек тёмного нефильтрованного. Разумеется, Мёрдок быстро опьянел, но на дневную репетицию всё-таки себя притащил. А что произошло дальше - загадка абсолютно для всех. То ли Туди вёл себя чересчур развязно и позволил себе пару раз сострить над состоянием Медса, то ли сам Мёрдок потерял от хмеля голову, но репетиция не задалась практически с первых минут, когда басист по какой-то причине обругал Дентса, а тот, на свою беду, ответил тем же обидчику. В то короткое мгновение воцарившейся в студии тишины Туди осознал, что никогда не видел Мёрдока таким страшным. Пока вокалист, убегая, мчался по бесконечным коридорам, Медс гнался за ним, словно разъярённый бык за тореадором. Поэтому, когда басист-таки догнал свою жертву и одним ударом сбил с ног, в чёрных глазах Дентса читался не испуг, а настоящий ужас. Туди жался к стенке, будто пытаясь слиться с ней воедино, и горячие слёзы обиды хлестали из его зажмуренных глаз. Ему так хотелось верить в то, что Мёрдок изменился. Дентс желал наконец почувствовать со стороны басиста то, что многие месяцы чувствовал к нему сам. Он так давно мечтал перестать бояться Медса, ощущать себя равным ему. Не унижаться, не прятаться, а свободно, открыто любить. Но Мёрдок снова пресёк попытку Туди встать на ноги и вдохнуть полной грудью. Неужели басист не видит в нём ничего, кроме безмолвной и бесплатной секс-куклы? Не хочет ничего видеть?... Мёрдок не понимал того, что творит. Ему казалось, что затуманенный разум потерял контроль над его кулаками, и они, жестокие, жаждущие крови, набросились на того, кого басист годами воспринимал как игрушку для битья, для вымещения накопившейся ярости. Опытные в драках кулаки знали, что Дентс в большинстве случаев безоружен и беззащитен. А пьяному вдрызг Медсу осталось лишь повиноваться их воле. Кажется, ещё бы пара крепких ударов, и у Туди бы из головы вылетела черепушка, но вокалисту на подмогу пришёл Рассел, схватив Мёрдока за шкирку и отбросив его от Дентса на десяток метров подальше. Пока барабанщик похлопывал Туди по щекам, пытаясь привести того в себя, пока сбегавшая за аптечкой Нудл обрабатывала вокалисту раны, потерпевшего в схватке поражение Медса и след простыл. Он не стал осыпать Туди новой порцией ругательств, не предпринял попыток снова начать драку. Его будто окатили ледяной водой, и басист оперативно смылся с места преступления, укрывшись в своей комнате. Никто даже не обратил на его исчезновение внимания. *** Мрак наступающей ночи просачивался сквозь задёрнутые шторы, мрак окутывал тёмной пеленой потолок и стены, мрак скребся в душе Мёрдока подобно тысячам мелких демонов и царапал больнее, чем дикие кошки. Басист смотрел на единственную доступную ему узкую полоску света под дверью, обессиленно свесив руку с кровати. Вот бы его прямо сейчас забрал Сатана, пусть даже в самое жерло преисподней. И там Медсу было бы лучше, чем в этой наполненной чернотой коробке. Как долго он здесь лежит? Пять, шесть, семь часов? Что, интересно, всё это время делали ребята? Спокойно жили, – ответил Мёрдоку кто-то снизу. Басист склонил голову, осмотрев пол и пространство под кроватью, никого там, естественно, не обнаружив. - Что значит, спокойно жили? – бросил Медс куда-то в воздух. Без ругани, без драк, без ссор. Просто жили. Как нормальные люди, - вновь ответил ему кто-то. - Раз им так хорошо без меня, может, я им не очень-то и нужен? Может, ты им не очень-то и нужен, - с интонацией некоторой безысходности констатировал кто-то. И снова на Мёрдока, словно цунами, обрушилась тишина, и темнота предстала перед ним средоточием кошмаров, и мелкие демоны мрака заскреблись ещё более невыносимо. Странный, будто жидкий холод, заструившийся по щекам, в одно мгновение заставил Медса промёрзнуть до кончиков пальцев ног, будто тот очутился на морозе среди арктических льдов. Басист не сразу понял, что плачет. Его глаза медленно обволакивала серость временной неполной слепоты, но Мёрдок, душа в себе всхлипы, проживал эти секунды так же трепетно, как умирающий старик на ложе болезни, готовящийся к тому, чтобы упасть в надёжные руки смерти. Последний раз Медс видел свои слёзы лет двадцать назад, он уже и забыл, что умеет плакать. Мёрдок плакал, как в первый раз, он плакал бы как младенец, если бы младенцы умели чувствовать горе. Нажитое, укоренившееся в душе, тяжёлое горе утраты, которое, оказывается, всё это время поджидало Медса так близко. Думал ли он прежде о том, что может в одно мгновение лишиться этих ребят, этой группы, лишиться вечно угрюмой физиономии Рассела, беззаботной улыбки Нудл, блеска глаз Туди, появляющегося редко, но всегда ярко озаряющего всё вокруг таким невероятным, истинным счастьем, и такой глубокой мудростью? Думал ли он прежде о том, насколько эта чудаковатая троица дорога ему? Новая волна рыданий захлестнула Мёрдока, и он, уже больше не сдерживаясь, громко взвыл, утыкаясь лицом в ладони, царапая ногтями лоб. Его глаза в панике распахнулись, колени затряслись, быстрый сердечный стук будто разрывал грудь на части и с глухим треском ломал рёбра. Басисту казалось, что он оступился и куда-то стремительно быстро падает… Но Туди был рядом, чтобы поймать его. Он все эти часы просидел у стены рядом с железной дверью, и, услышав рыдания, тут же ворвался к Медсу в комнату, упал у кровати, сжал в пальцах ледяные зелёные руки, лихорадочно целуя их везде, куда можно было дотянуться, почти не отдавая себе отчёта в том, что делает. Мёрдок повернул голову в сторону вокалиста и несколько секунд смотрел на него невидящим взглядом. Вдруг осознание блеснуло в его заплаканных глазах, он сел на кровати и прижался к плечу Дентса, сжимая парня в осторожных объятиях. Медс будто боялся, что Туди – лишь его очередная галлюцинация. - Ди… Дентс… Маленький мой… - произносимые хриплым от рыданий голосом слова дышали нежностью. – Я…Я дурак сраный, я пиздец какую ужасную вещь сделал… Меня… Убить за это мало… Дентс, я… Знаешь… Туди успокаивающе гладил Мёрдока по голове и не говорил ни слова. Он понимал, знал на интуитивном уровне, что басисту нужно об очень многом ему рассказать. И как следует погреться в тепле обнимающих рук. *** Где-то в два часа ночи в комнату Нудл постучали. Девочка готовилась ко сну и открыла дверь неожиданному гостю уже в пижаме. На пороге стоял Мёрдок. Зоркий глаз японки усмотрел на его щеках подсохшие дорожки слёз, но она решила пока не делиться с мужчиной своими наблюдениями. - Мёрдок-сан? - Я хотел поговорить. Это ненадолго. Нудл молча пропустила Медса в спальню. Тот, не найдя подходящего места для того, чтоб сесть, встал, прислонившись к стене. Девочка забралась к себе в постель и с неподдельным интересом смотрела на Мёрдока. - В общем, я… Хотел извиниться. Японка изумлённо вскинула бровь. - И за сегодняшнюю ситуацию, и в целом за моё поведение. Я всегда вёл себя с вами, как полный кретин. Нудл фыркнула, не сумев сдержать усмешки. Медс, видя её реакцию, чуть улыбнулся. - И ещё… Помнишь, тогда, на твоё тринадцатилетие, я… Сделал кое-что очень, очень плохое. Даже из-под длинной чёлки девочки басист заметил, как мгновенно помрачнел её взгляд. Пальцами Нудл нервно теребила край одеяла. - Да… Помню. Мёрдок глубоко вздохнул и прикусил губу. - Я тогда поступил мерзко. Я не думал о тебе, а был озабочен только своими желаниями. Помнишь, после того, что я сделал, я ушёл… - И бросил меня совсем одну! – вдруг воскликнула девочка, в её голосе звенели слёзы. - Да, я знаю. Я ужасный человек, я гадкий, было бы лучше, если бы я вообще не рождался… - Нет! – Нудл вскочила и, подбежав к Медсу, обняла его за ноги обеими руками. – Не надо не рождаться! - А… Почему? - Потому что… Ты мне нужен! К горлу басиста подступил ком, и Мёрдок, опустившись на корточки, аккуратно прижал к себе девочку, а та, в свою очередь, обвила шею Медса руками и, помедлив, нерешительно чмокнула его в щёку. Мёрдок на секунду задохнулся, не веря собственному счастью. - Кажется, я потихоньку начинаю учиться любить, - шепнул он японке на ухо. Нудл рассмеялась и подарила басисту ещё один дочерний поцелуй.