Оплот идеалов

      В боевой медитации я вспоминаю один из лучших боев в моей жизни. Тогда мы спасли из лагеря смерти несколько десятков человек, а я столкнулся с тремя ботами со скорострельными автоматическими пушками. Отбитие атак оружия способного наносить до полутора миллиона выстрелов, и одновременная защита штатских — это было прекрасно.       Но потом что-то сломалось в людях, ещё хуже, чем когда люди поменяли чистоту расчёта и точность мысли, необходимые для фехтования — на бессмысленное скашенивание друг друга автоматическим оружием.       Появилась новая секта, члены которой заявляли, что поклоняются силам любви. Что каждому дана его вторая половинка, без которой не будет в вашей жизни счастья. Но у меня уже две половинки. Мои молекулярные мечи, что сияют в магнитном поле, находящиеся в багажнике моего автомобиля. Страшное оружие рассекающее любую броню. Мою собственную плоть они разрежут как воду, если я совершу хоть одну ошибку. К счастью, я боевой извращенец. Наивысший экстаз приходит ко мне только во время поединка, когда всё идёт согласно моим планам, и противник, такой опасный и смертоносный, падает. Мне не нужно убивать, счастье победы ничто не заменит…       Голомаска охватывает моё лицо, вызывая лёгкое пощипывание кожи. Лицо паладина Лотарио Железное Сердце одно из самых знаменитых. Даже когда против меня применяли химическое оружие, я не скрывал его. В проклятом шлеме слишком узкий угол обзора, а слышимость… На лезвиях застыли капельки конденсата. Плоховато их почистили с прошлого раза. Охранники с душеискателем преградили путь.       — В вашей душе нет любви! — сказал один из них, сверкая визором шлема.       Я улыбнулся и сладеньким, словно у фанатиков королевы, голосом проворковал.              — Я несчастен, господа. Я ведь ещё не нашёл соулмейта.       Кивнув, они расступились, и я проник в зал.

***

      Миазмы афродизиака окружали меня. Но они не действуют на хладнокровных. Я всегда считал чувства отравой, мешающей мышлению, и потому учился подавлять всё, что мешает точному восприятию мира, холодного и жестокого места.       Девушка в розовом платье, расшитом золотой нитью, прогорчивала ко мне. В проповедях королевы говорилось, что её последователи передвигаются легко и грациозно, от красоты переполняющей их сердце. Но если вот это — грациозность, и к этому я должен стремиться, то сломайте мне четвёртый поясничный позвонок, чтобы никакой хирург не вернул ноги!       — Мой милый, сегодня ты обретёшь своё счастье! — проворковала девушка, протягивая стакан, от которого за версту несло афродизиаком и опиатом.       — Сегодня ты обретёшь покой! — ответил я, вонзая ей в глаз длинную иглу из тех, что скрывал мой пояс. Девка рухнула на пол, я аккуратно подхватил её и посадил за столик. С её карточкой я проникну в покои лидера секты не хуже любого профессионального убийцы. Из рыцаря стать наёмником… Ну что же, ради этого мы всё отдаём.       Но, увы, королеву охраняли несколько придурков с мечами, мерцающими энергетическим полем. Их оружие не менее смертоносно, чем моё. Можно попробовать один рискованный приём. Он называется «алые врата» и состоит из трёх ударов. Первым отбивается оружие врага. Вторым — мечи вонзаются ему в горло, и плоть рассекается до паха. А последним ударом с разворота или — если тесно — из нижней стойки отсекается голова. Два первых солдата именно сквозь Врата и отправились к праотцам. Третий встал в широкую стойку, переведя свою алебарду в позицию земли. Я усмехнулся, на шпагате проскользнул к его спине и вогнал меч в аорту.       — Вы свободны, братья. Отныне ничто не осквернит ваш разум! — прошептал я.              Один шаг, и я перед «Королевой любви и красоты!». О её прелестях люди могут разглагольствовать часами. Я же вижу только пухленькую девушку с гнездом на голове. Она посмотрела на меня, на свою руку. Даже её плоть поражена тем странным штампом экземы, которым так гордится её культ. Но, в прочем, как и моё тело. Я осветляю кожу химией и тщательно прижигаю все прыщи. Чувства — ложь, мешающая совершенству.       — Только не ты! — прошептала она, — Маменька, я не хочу быть с безумным Лотарио! Пусть твоя машина назначит мне другого любовника!       Орден ледяного клинка всегда знал, что пропаганда романтики и любви видится такой некой «тайной организацией» стремящейся лишить человечества чистоты мыслей. Пинком сбросив Королеву, я поджёг от нагретого косметического оборудования пошлого розового цвета занавес и сказал:       — А сейчас начинайте рассказывать всё о механизме навязывающим людям любовь! Или познаете, что такое по-настоящему горячая укладка.