Тупой и ещё тупее

      И вот, сидя за накрытым столиком (Жанна внезапно проголодалась и в приступе голода укусила Астольфо за лодыжку, потому он предпочёл накормить её круасанами), они глядели друг другу в глаза. Официант, улыбчивый блондин, посмотрел на них слегка удивлённо, но стоило Астольфо пердуперждающе направить на него вилку, как официант поспешно удалился.       Жанна за обе щеки уплетала круасаны, запивая красной жидкостью из бокала и при этом умудрялась быть невероятно очаровательной. Залюбовавшись, Астольфо случайно подавился апельсиновым соком, но поспешил отвлечь от этого Жанну. — Мою семью убили вампиры. — Астольфо задумчиво грыз трубочку. — Убили, а потом я поклялся отомстить. — Угу. — пробурчала с набитым ртом Жанна. — И в детдоме надо мной издевались дети. Это сделало меня только сильнее и закалило меня. И я ушёл чтобы стать великим истребителем вампиров.       Жанна поперхнулась очередным круасаном. Астольфо в раздумьях одолжил у неё бокал и тут же выплюнул. — Фу, как ты это пьёшь? — Это кровь. — Ты вампир? — Понятия не имею.       Он, краснея от злости, сплюнул на пол апельсиновым соком. Чёртовы вампиры. Вампирские черты. Официант, оказавшийся по чистой случайности рядом, возмущённо вскрикнул — сок попал на его ботинки и прожёг их до носков. — Это кислота? — поинтересовался Астольфо. — Увы. — бросил официант. — Это моя подозрительно дешёвая обувь. Я уберу? — Ага.       От понимания, что Астольфо трогать её не будет, Жанна на радостях сжевала последний круасан с клубничным джемом целиком. Астольфо заумилялся: у неё были маленькие милые клычки, а ела она тоже невыразимо мило. Он замотал головой. Мыли его не имеют смыла. Чего он вообще о таком думает? — Расскажи ещё о себе. — попросила Жанна, придвигаясь ближе. Из бёдра соприкоснулись. — Ну, меня паладин спас ещё. А вампиры — семью мою, это… — Продолжай. — Да, м, паладины истребили моих вампиров, я решил убийцей семьи, эмм. И ты красивая. Так вот, о чём я… — Я красивая? — удивилась Жанна. — Никто раньше не говорил мне, что я красивая. — Правда же. — сказал Астольфо и зарделся. — Забудь. — Забуду. — Жанна кивнула и с интересом начала складывать из салфеток розочку.       Астольфо молчал, наблюдая, как её изящные пальцы изнеженных рук перебирают салфетку, и мыслями был где-то далеко и от детдома, и от мужика со шляпой, и от… Нет, от вездесучей Жанны спасения не было. Она была здесь со своей лучезарной улыбкой. Жанна, Жанна, Жанночка.       Да они ведь знакомы час от силы! Ну где самообладание? — Астольфо. — А? — …стольфо. Знаешь, я палач. Меня растили как машину для убийств, а теперь я, вот, сижу с тобой и, — Жанна всхлипнула. Слёзы застилали ей глаза. — радуюсь так. Ты, с тобой хорошо общаться. Можно считать тебя другом?       Он, кажется, забыл все слова. Он, и другом? И Жанна… Разве он, двадцатилетний детдомовец, заслуживает быть другом такой красивой девушки?       И всё же, Астольфо молча кивнул, а лицо его приобрело тот же цвет, что и розовые волосы. Натуральные, к слову. — Славно. Спасибо, Астольфо. — улыбнулась Жанна, вытирая слёзы, похожие на маленькие хрустальные капельки.       И он улыбнулся ей в ответ. В груди стало тепло и уютно. Прежде скребущиеся кошки умильно замурчали в его душе. Раз так, то он будет ей хорошим другом. Попробует.       Где-то сзади блондин-официант оттирал апельсиновый сок с дорогого ковра, ругаясь шёпотом по-паладински.