Эхо шторма. Обитель отверженных магов

      Дрогнули застывшие капли на стекле, когда дверца фургона резко захлопнулась. Ая знала, Вадим не специально: его движения все еще были какими-то неловкими, а в лице не читалось и капли злости, только усталость.       Вместе с остальными Ая снова поехала куда-то в серой куртке. Смотря в окно, она то и дело теребила ткань у локтя, хотя зареклась этого не делать. Но предплечье беспокоило: следы чужой магии продолжали терзать. Даже после сна. Мутный, он мучил и накрывал душным одеялом, не пускал в настоящие грезы.       Отдых не работал. Не помогал восстановить силы или унять душевное беспокойство. Могло теперь ли хоть что-то помочь? Кроме того, о чем думать нельзя.       Больше не хотелось проявить себя, но Аю никто не спрашивал, Вадим просто сказал выходить. Она уже поняла: если он что-то велел, значит, этого хотел Левин. Левин, на лице которого перед отъездом не было и тени улыбки. Ая не знала, зачем обратила на это внимание. Вчера все было иначе, но сами воспоминания об этом повисали тяжелыми кандалами.       Все шло не так.       Ая невольно глянула на Кая: напряженно смотрел в окно в другом конце салона. Так и не поговорили после всего, только тот вопрос в столовой. Оставались ли они напарниками? Ая не помнила точно, что болтала в тени автобусной остановки, могла думать вслух или делать что-то странное. Но ведь парень и так считал ее сумасшедшей, к чему переживания? Она заставила себя отвернуться.       Несмотря на мерзкий осадок, в этой вылазке удалось кое-что выяснить: склад, порт, мафия и Левин точно связаны. Контрабанда или торговля — явно замешан какой-то товар. То, что нужно и мориону, и бывшим дружкам. Очевидно, не те вещества со склада, вряд ли бы Левин спокойно смотрел, как его вещи загребала полиция.       Было так же ясно, что цена добытой информации снижалась с каждым часом. Ая с Каем представились курсантами и сбежали — наверняка бандиты уже все подчищали, если еще не, времени на это было достаточно.       От мыслей об этом Ая снова начала чесать руку. Вчера даже не пришло в голову сообщить полиции, ползала по Обители побитым голубем, все мысли только о поводках и крыше… Жалкое существо. Просто шавка.       Чего ждешь? Сделай что-нибудь, думай! Думай… Ае хотелось ударить себя, но вместо этого сжимала сильнее кожу у локтя. Так сильно, словно хотела оторвать кусок. Но гребаное жжение не исчезало. Остановись! Хватит!       Левин специально. Отвлек ее внимание, обманул. Снова.       Да, все шло не так. Ая отчаянно хотела узнать что-то, но теперь не понимала, как быть. В ясном плане все помутнело. Шла по дороге, где сгустился туман, и теперь не была уверена: вправо или влево? Вперед или назад…       Увязла, и с каждым движением засасывало все глубже.       Не добавлял надежды и длящийся уже некоторое время унылый пейзаж за окном. Глубокие западные окраины встречали пустырями и подкошенными заборами с позеленевшими от старости кирпичными строениями. Морионы снова везли в какое-то убогое место. И не было даже возможности выпрыгнуть, уползти, дотянуться до УКЭ. Как специально, Аю увозили все дальше и дальше.       Но вот мелькнуло что-то новое. Увиденное заставило воспрять духом. Полицейская машина, а потом еще и еще… Стояли, поблескивая влажными кузовами, с жирными ошметками грязи на колесах и прилипшей травой.       Ая услышала, как Левин шумно выдохнул на переднем сиденье. Появилось легкое злорадство: в этот раз босс не первый, это явно не входило в его планы — как поступит?       Фургон проехал дальше и остановился у кирпичной стены. За громадами несуразных построек упиралась в хмурое небо огромная промышленная труба.       — Я могу…       — Идем, — оскалился Левин в ответ на фразу Вадима и хлопнул дверцей.       Ая замешкалась: это относилось и к ребятам тоже? Но все двинулись за боссом, и она поспешила выпрыгнуть вслед за ними. Волосы сдуло на лицо, а ноги тут же погрузились в вязкую грязь. Пока Ая таращилась на морионов, не заметила, куда ступает, и чуть не упала, схватившись за машину. Но ее никто не ждал, нужно было шевелиться.       Неловко перебирая ногами, Ая дохлюпала до твердой поверхности, если таковой можно было считать покрытую трещинами старую дорогу. Ошметки земли, смешанной с глиной, падали жирными кусками с ботинок, когда Ая скакала между лужами.       Они вошли на территорию какого-то старого завода, миновали строения непонятного назначения с заколоченными окнами. Тут и там торчали огрызки каких-то механизмов, обшарпанные, местами покрошенные стены, гнутые лестницы…       Нужно же было заехать в такую глушь! Вид чего-то разрушенного причинял почти физический дискомфорт. Но это место стало таким лишь от старости. Если кто и был виноват, то время.       И люди, которые предпочли отвернуться.       После очередного поворота показалась открытая площадка. Перед большим заброшенным корпусом ошивалась группа полицейских в припылено-пурпурном, реже — белом. Здание было будто недовольно гостям. Зажатое между влажными кусками асфальта и свинцовой тучей, оно безмолвно таращилось на законников выбитыми глазницами, словно размышляло: кого съесть первым?       — Оставайтесь тут, — Вадим указал на угол, не останавливаясь.       Морионы следовали дальше. В своих темно-серых плащах, сливаясь с пейзажем, они плыли по раздробленной дороге, словно по своей земле. Навстречу выступила фигура в белой форме. Крепкий светловолосый законник сиял радушием и направил морионов ко входу, будто им это требовалось. Левин и головы не повернул, двигался к только ему ведомой цели, куда-то во мрак разбитых надежд былой жизни, прямо в объятия почерневшей пасти.       Полицейский обернулся и будто посмотрел на Аю, коротко сверкнув улыбкой. Запоздало она поняла, что он ей знаком, сержант Ретриво, но не успела ничем ответить — мужчина скрылся вслед за гостями. «Детишек» же, видимо, даже показать было стыдно, привязали к забору.       Снова подул ветер, стоять на открытом проходе — невыносимо. Слишком холодно для весны.       Ая вытащила из-под куртки и накинула капюшон. Лицо тут же окутал красный ореол, разбавив угрюмые краски. Внутри вилась какая-то мысль, но не успевала долететь до разума, уносилась вместе с ветром. Это волновало. Ая словно замерла перед преградой, но забыла, как прыгать.       Капюшон отчаянно затрепетал под натиском стихии, даже тепло толстовки Джея не помогало. Ая обернулась и поняла, что стоит одна. Все спрятались за кирпичную стену, и она побрела тоже.       — …ты видел, он довольно крутой! — восторженно вещала Наиль.       — Да, можем посмотреть старый фильм с ним.       Ая не сразу узнала голос парня, он немного рычал и был ниже обычного, но не из-за проблем с горлом.       — О-о, наконец-то я нашла любителя ретро-фильмов, такой кайф! Линда называет их слишком брутальными.       — В этом и суть.       — Точно!       Девушка заливисто засмеялась, а Кай, говоривший с ней, криво улыбнулся, чуть обнажив зубы. Ае показалось, что это было даже… очаровательно? На фоне Наиль он казался выше, склонился над ней и тоже прятался под капюшоном. Глаза закрывала отросшая до неприличия челка, но, даже так, легко понять, что они сосредоточены на эсперке и, если и источали обычную злобу, ее было заметно меньше.       Стало неловко, что это за разговоры у них? Ая словно случайно подслушала то, что для ее ушей не предназначалось. И с каких пор Кай обсуждал фильмы? Нет, почему вообще говорил! Ведь считал всех в Обители отбросами…       Отвернувшись, Ая натянула посильнее рукава и сжала в кулаках. После злосчастных зарослей все же кое-что осталось: в потрепанную кофту вцепились сухие колючки и кусочки травы.       Ая попыталась снять мусор, но толстовка все равно выглядела ужасно. Неловко было показываться так бывшему хозяину, но внезапно Ая поняла, что его с ними и не было. В потоке мыслей даже не обратила внимание на отсутствие привычного оживления, сопровождающего Джея. Старший снова делал что-то для босса? Выслеживал жертву или примчался сам, зашел с другой стороны… Сложно было представить, как проехать на байке в этой густой грязи.       Когда Аю заставили бежать за мотоциклом, Левин говорил, что она лучше, потому что не боится своих способностей — а что тогда Джей?       Послышались голоса, кто-то шел с площадки.       — Сколько же этих камней…       — Правильно говорить «объект».       — Но они реально твердые!       — Фу!       — Фин.       — Думаешь, серьезно дают силу? Прокачали бы тебя?       — Эй, вечером я могу сам тебя прокачать и накачать, и…       Из-за стены показались законники в серо-пурпурной форме. Одного взгляда на погоны хватило бы, чтобы понять — курсанты, но Ае это и не требовалось. Слишком знакомые «друзья».       Под дых ударил гнетущий блеск кристальных звезд — лучшая среди молодых эсперов тут. Как всегда собранная, с ровной спиной, Оля шла впереди. Взгляд сразу упал на Аю, хоть синие глаза ничего не выражали — по инерции или чутью бывшие однокурсницы примечали друг друга.       Курсанты перестали общаться, уставились на магов в серых куртках.       — А вы тут зачем? — на наглую физиономию Блада натянулась маска профессиональной вежливости, но высокомерие в голосе он скрывать не стал. — Все уже закончено.       А вот Дельфиния даже не пыталась играть в приличия:       — Что с лицом, Хренолиск?       Ая решила игнорировать девушку, которая тем временем уже разглядела ее с ног до головы и, остановившись на обуви, захихикала:       — Из помойной ямы, что ли, вылезла?       Уродливое создание, копошащееся в навозе. В текущем виде с синяками, вымазанными кроссовками и кофтой, полной соломы, Ая как никогда подходила под определение въевшейся до тошноты клички.       — Иногда преступников можно достать и там, — Василиск зачем-то решил подать голос.       Дельфиния прыснула, но стала какой-то раздраженный, будто разозлилась:       — Да, я вижу. Грязные маги, можете снова прятаться в свою дыру!       — Фин, — холодно бросила Оля, командуя соратнице остановиться.       Но этого и не требовалось. Лицо брюнетки утратило уверенность, когда голова Жана медленно повернулась.       Самый высокий из всех, с мощными плечами, парень выглядел действительно внушительно. Эспер осматривал Дельфинию, словно бывалая псина, лениво обнюхивающая брошенный мяч: есть ли в этой добыче хоть что-то съедобное? Но, судя по лицу, Жан не учуял ничего интересного.       Курсантка отступила к Бладу, который растерянно смотрел на парня. Оля, казалось, сохраняла равнодушие, но руки напряглись. В воцарившейся тишине явственно послышалось, как Жан небрежно выпустил из ноздрей воздух. Псина звякнула цепью — курсантам достаточно пискнуть, чтобы проверить ее длину.       Ае стало интересно, как бы Дельфиния повела себя, реши старший преподать ей урок? Недалеко ушла от своего бывшего. Сам же Кай теперь смотрел в сторону, будто его разговор не касался, будто он — не на этой стороне, не сними, не с этими «грязными магами».       Изгои среди изгоев, как иронично.       — А вы куда уходите? — сказала Ая, повторяя манеру Блада. — Ведь все еще там.       Губы златозвездного парня дернулись — она угадала. Даже таких блистательных на вид курсантов самих не жаловали, ведь они были эсперами. Уж Ая знала, как относятся к одаренным: вынужденная мера, нужно потерпеть. Их не желали видеть, а потому отправили восвояси, как только в способностях пропала необходимость.       — У всех свои задачи, по понятным причинам не можем вас посвятить, — спокойно ответила Оля.       — Ну и мы просвещать не собираемся! — выкрикнула Наиль.       — Конечно. — Курсантка лишь мимолетно задержалась взглядом на пацанке, а потом повернулась к своим: — Идем.       — Удачно постоять, коллеги, — Блад кивнул, пытаясь сохранять маску, но улыбки больше не было.       Его взгляд задержался на Кае, и появилось какое-то напряжение, словно опасался — совсем не то снисходительное выражение, как было на складе. Ая не поняла перемены: это из-за окружения Кая или что-то еще? Отношения парней были полны странностей.       Но Блад был прав, курсанты уходили с места, где что-то происходило. Они хотя бы светились там, а «детишки» в серых куртках — просто стояли. Несмотря на браваду о поиске преступников, Ая позволила себе беспомощно съехать по стенке, как только однокурсники скрылись.       — Чванливые уроды! — Наиль, похоже, разозлилась. — Не зря их не любишь.       Ая сперва подумала, что речь о ней, но эсперка обращалась к подруге. Лишь одного взгляда на стройную девушку с длинными темными волосами хватило, чтобы понять: Наиль ошибалась. Хоть Линда и молчала, она не просто не жаловала служителей закона — все хуже, гораздо хуже. Глаза были полны колкой, глубокой ненависти, вряд ли кому-то захотелось бы попасть девушке под ноги в тот момент.       Этот взгляд был знаком Ае. Полицию действительно не любили. Особенно те, кто переходил рамки, а потом за это платил. И чем дороже обходилась выходка, тем явственнее ненависть.       Преступники, отверженные обществом эсперы — те, кто по эту сторону… и Ая с ними.       Она вздохнула. Не хотелось быть такой. Всей душой стремилась лишь служить, принести пользу — в чем же ее вина? Почему она разучилась прыгать?       Пусть ненавидят, презирают, но в погонах. Ая схватила волнение за горло. Нужно выбираться, вытягивать ноги из этой грязи, найти ветку и потянуть за нее. Хоть зубами!       Мысль наконец проклюнулась: кругом полиция, союзники — только подойти! Только что сказать? Про дела Левина в порту? Но его там не было. А те парни успели прибрать, если не дураки. Но что-то ведь у них было, что-то важное…       Влажная земля под ногами заискрилась, вытягивая из мрака, старые здания потеплели, прибавив в яркости. В небе, между толстыми боками облаков, проступили лучи весеннего солнца.       Нужно выбираться, еще тверже решила Ая и встала.       Жан лениво прикрыл глаза. Линда думала о чем-то своем. Наиль почему-то снова болтала с Каем, будто друзья — но об этом не было времени думать. Ая никого не волновала, и это отлично.       Быть незаметной. Это она умела.       Медленно, ковыряя рыхлый кирпич, она подобралась к повороту. Выглянула, наблюдая: просто интерес, ничего такого. Будет удачный момент, пройдет мимо группка сотрудников — и Ая увяжется за ними. Никто не заметит, никому не будет дела. Как обычно. Надо только дождаться…       Но на унылой площадке среди законников появилось кое-что новое. Яркое пятно, отсвет бриллианта среди хлама. Россыпь русых волос не слушалась, полы нежно-голубого пальто взволнованно трепыхались. Иван шел мимо полицейских по расчерченному утренним светом пути.       Ая и забыла, что можно его искать. Ждать, предчувствовать, выделять среди толпы, а когда найдет — радоваться, представляя улыбку, тепло в глазах, трепет! Как когда разворачиваешь мягкую кожицу мандарина, заранее рисуешь, как вместе с ароматом, уже проникающим в ноздри, сок заискрится на языке…       Сердце забилось чаще, и не думая Ая двинулась к цели.       Что-то тут же потянуло за куртку. Зацепилась поросль у стены? Или кто-то держал? Возможно, кто-то там сзади сдавленно звал, может быть, даже рычал, словно плохо выдрессированная моська, вцепившись в тапок. Но Ая не слышала. С силой дернула и, даже не оборачиваясь, выпорхнула на открытое пространство.       Должно быть, это было резко: несколько полицейских повернули головы. Ая бежала по раздробленной дороге, опасаясь не успеть, но Иван остановился.       — Учитель… — выдохнула она, подлетая. Капюшон свалился, волосы из хвоста беспорядочно разметались по плечам.       Иван поднял глаза. Это был человек на задании, сконцентрированный, но все же промелькнуло что-то, похожее на желание добродушно улыбнуться, как он делал обычно. Лишь порыв. Он был рад ее видеть, просто не та обстановка, неподходящее время — Ае хотелось в это верить.       Какой-то другой законник уже подошел, наверняка, чтобы спровадить незваную гостью, но Иван махнул, мол, все в порядке.       — Ая, ты… — он обратился взглядом к зданию, где скрылись морионы. — А, понимаю.       Учитель четко связывал ее с ними. Конечно, наверняка специально к ним отправил, попросил дать задание. Просто не мог сказать.       Удачно вспомнилась ложь, придуманная для капитана:       — Я хотела поблагодарить вас, — Ая обернулась, подыскивая уединенное место.       Она думала, Иван тут же воодушевится, но он странно вглядывался в нее.       Ая заправила непослушную прядь за ухо и запрятала сомнения подальше: как бы учитель себя ни вел, сине-зеленые глаза напоминали о лете. Даже сейчас при этой застывшей маске.       — Можем поговорить?       Иван вздохнул и, кивнув, молча пригласил следовать за собой.       Да, да, веди меня! Сердце отстукивало в такт шагам.       Они миновали площадку, нырнули сквозь облезлые проходы и оказались в тупичке одного из задних выходов. Место показалось даже симпатичным. Осколки окон переливались в трещинах дороги, словно залежи хрусталя, поеденный ржавчиной металл напоминал бирюзу. Тут и там сырели влажные островки травы, а в бурых лужах — блестело небо.       — Что ты хотела, Ая? — мягко спросил учитель.       Ее сердце приятно сжалось от звука собственного имени, произнесенного его голосом. Наконец-то они увиделись! Иван был бледен, но не болезненно, скорее, сиял. Тонкие руки терялись в широких рукавах. Нежные, потому что работал с людьми — мог прикоснуться, помочь наладить энергию, посоветовать, как ее использовать.       — У меня много работы, — напомнил он.       Трепетно вздохнув, Ая закивала. Хотелось спросить, почему он не попрощался, почему ничего не сказал? Но было страшно: если Иван разозлится, все закончится слишком быстро. В руках у Аи лежали хрупкие осколки прежней жизни — нужно быть аккуратной, чтобы окончательно все не сломать.       — Учитель, я остаюсь верна закону, — начала она, медленно выдохнув. Руки все равно дрожали. — Я… уже нашла кое-что. Пока не уверена, что за это можно поймать, но...       — О чем ты?       — Задание УКЭ. Левин. Я сделаю все, чтобы вернуться!       Из отрешенно-собранного лицо Ивана стало взволнованным:       — Но тебе не нужно возвращаться.       — Вы разве не в курсе?       Он покачал головой.       — Я думала… вы попросили задание для меня.       — Нет, Ая, не просил.       «Почему?» — хотелось спросить. Это было бы логично, правильно, ведь Иван желал Ае добра, должен был сделать что-то!       — Но его дали, — твердо сказала она, злиться не время. — И я в любом случае собираюсь вернуться, хотела, чтобы вы знали.       Но сердился почему-то здесь он:       — Я запрещаю тебе это делать.       У Аи дрогнуло сердце, и вопрос все-таки слетел с языка:       — Почему?       Вместо ответа Иван напряженно всматривался, но не в ее лицо, как можно было подумать. Хоть их взгляды и соприкасались, его — был пуст.       И Ая знала причину.              Улыбки больше нет. Живое лицо учителя застывает, пораженное услышанным.       Злится. Ая только что рассказала ему, как чувствовала прилив жара, когда бабушка тащила ее на рынке. Ну, конечно — он недоволен. Как и все.       Ая ненавидит эти походы, это ерзанье среди незнакомых людей, каждый из которых может задеть, порой даже специально, рассматривать, трогать. И сегодня она в очередной раз хотела убежать, но ее не пустили. Тогда она оскорбила бабушку плохим словом, и та больно схватила ее за плечо, повела силком, велела не позорить ее — как мать. Кругом люди, кто-то пытался помочь. Бабушке. Это было невыносимо, несправедливо, и Ая начала задыхаться, словно попала в раскаленный котел…       Теперь еще недавно приветливый учитель смотрит на нее так безучастно. Лишь после пары слов. Будто Ая глубоко расстроила его, не оправдала ожиданий. Несдержанная, взбалмошная, проблемная девочка, как сказали бабушке. Это вызывает желание отстраниться, но от него — странным образом не хочется. За те несколько встреч, что они провели, учитель не успел сделать Ае ничего плохого. И его голос всегда такой добрый… только этот взгляд — от него замирает сердце.       Мужчину окликает бабушка, она принесла чай. Ставит поднос, окликает снова. Лишь когда посуда звякает у руки, учитель резко вдыхает и оживает. Возвращается тепло в лице, мягкость, словно ничего не менялось. Ая гадает: он так легко забыл или притворяется?       Позже, когда Ая провожает до лесной станции, он снова «отсутствует». И Ая решается спросить:       — Я... виновата?       Иван, — как он разрешил себя называть, но Ае все равно неловко обращаться вслух как-либо, кроме «учитель», — пробуждается и часто моргает.       — Почему? — Его ясные глаза сейчас большие и забавные, только Ае несмешно.       — Я вроде ничего не сказала, но вы так посмотрели…       После секундного замешательства Иван тихо смеется. Наклоняется, чтобы быть с ней на одном уровне, или чтобы удалось расслышать мягкий голос, словно делится тайной, которая связывает их одних:       — Наоборот, Ая, ты сегодня молодец. Помнишь, я говорил, что не силен в магии, но умею кое-что, что не получится у других?..       Магия. Вот в чем дело. Учитель говорит так, будто магия не делает Аю плохой. Делают только поступки, но Ая — невинный ребенок, хорошая девочка. Кажется, он в это верит. По крайней мере, сегодня.              Чтец снова прощупывал свою подопечную.       От неожиданности и неуместности этого жеста после долгожданной встречи Ая ощутила себя голой среди промышленных руин. Снова была на экзамене и совсем не понимала, на что ее проверяют. И, судя по нахмуренным бровям, сегодня ей были недовольны.       Так не могло больше продолжаться!       — Что вы хотите увидеть?       Иван молчал.       — Думаете, я недостаточно сильна, чтобы справиться с ним?       Только не сейчас… Ая уже решила, знала, что должна делать, где ее место! Так почему ей не давали его занять?       — Мне все равно, даже если провалюсь!       Но с ней говорил лишь ветер.       Ая сделала шаг:       — Пожалуйста…       Губы задрожали, но при этом Ая обрела смелость. Если не сейчас, никогда не сможет показать Ивану, что достаточно взрослая. Она понизила голос:       — Пожалуйста, не думай, что я слишком слабая. Больше я ошибки не допущу. Я смогу. Я лучше, чем другие, я докажу…       Мужчина оставался в своей пустоте, будто она навсегда забрала его.       — Да что, что там во мне такого, а?! — в злости Ая потянула его за пальто.       Иван моргнул и озадаченно посмотрел на пальцы, сжимающие ткань у его груди. Медленно выдохнул.       — Я не хочу, чтобы ты возвращалась, Ая, — он даже не смотрел на нее, — Не хочу, чтобы ты вообще была в полиции, понимаешь!       Голос дрогнул на последнем слове, и пальцы Аи онемели. Иван словно понял, что позволил себе лишнего, и уже тише добавил:       — Тебе тут не место, прости. Я очень ошибся.       Привычная доброта и это «прости» кольнули сильнее металла.       Лопнул воздушный шарик. Резко, громко, заставив неприятно вздрогнуть. Где-то внутри, так глубоко, что даже никто и не заметил. Кроме Аи.       Она все еще сжимала пальто Ивана, перебирала подушечками пальцев. Ткань казалась такой мягкой…. Захотелось прильнуть к ней, прижаться щекой, позволить волосам разлететься, прилипнуть, пристать! Почувствовать на себе его руки. Учитель был тут, совсем близко, нужно только шагнуть…       — Прости меня, — прошептала Ая, оставаясь в стороне. В глазах помутнело, защипало. — Я мало тренировалась, не занималась выносливостью, была ленивой, глупой. Отвлекала тебя.       Говорить с Иваном на «ты» оказалось так просто, он ведь всего лишь старше на сколько лет? Восемь-десять? Почему Ая раньше этого не делала, столько времени находясь рядом? Они даже могли бы быть парой. Но, конечно, он был слишком далек от неудачливой курсантки, она все еще не доказала свою значимость.       Набрав воздуха, Ая сжала сильнее ткань и твердо добавила:       — Я буду знать свое место и не потревожу тебя. Я сделаю все и вернусь, выполню приказ без тени сомнений, твой, даже если не пойму! Я буду верно служить. Тебе.       От холодного дуновения волосы затрепетали, закрывая лицо, но Ая все равно подняла глаза. Она была полна решимости и хотела это продемонстрировать, но то, что произошло, заставило потерять ощущение реальности.       И сырая земля, и кирпич, и небо закружились, краски смешались в одно мгновение. Взгляд Ивана, как Ая ждала, мягкий, доверяющий, принимающий… был совсем не таким. Вместо теплоты согретого солнцем прилива в глазах колыхалась сокрушающая синева.       Ая еле устояла, все еще сжимая пальто законника.       Офицер Озорнов зашевелил губами, и голос, доносившийся до ушей, показался холоднее ветра:       — Если ты так готова выполнять приказы, тогда слушай: никогда, слышишь, никогда не пытайся вернуться. Не сотрудничай ни с кем, кто предлагает работать на полицию. И забудь о том, чтобы сдавать Андрея Левина. Твоя задача: слушать его. И даже не вздумай вести какие-то игры.       Иван взял за запястье и оторвал Аю от себя.       Грязь.       Убеждаясь, что она держит равновесие, мужчина разжал пальцы.       — Я… виновата? — тихо спросила Ая.       Иван сжал губы. Синева исчезла, скрылась из поля зрения, когда он опустил глаза, но это не делало воздух ни капли теплее.       Озорнов вздохнул. Смотрел себе под ноги: одна из них ступила мимо асфальта и утопла вместе с травой. После секундного замешательства офицер вернулся на дорогу и молча зашагал обратно.       Просто грязь на плаще.       — Я не смогу это выполнить… — жалобно кинула вслед Ая.       Иван обернулся и как-то устало произнес своим мягким голосом:       — Пожалуйста, не заставляй меня вновь разочаровываться.       Уши застилал шум, ветер глодал их и шею холодными зубами, но щеки, нос и губы отчего-то горели. Все было бессмысленно.       ***       Хотелось потеряться…       Ая бродила по апокалиптичной территории, плутала между заброшенными зданиями, миновала залы, внутренности которых опустошили или перевернули вверх дном, забиралась на скрипящие лестницы. В закромах завода не находилось ничего интересного, только грязь, сырость и ржавчина, но Ая ничего и не искала. В голове застряла мысль: «Нужно вернуться». Но куда?       Ая снова не знала, где ее дом. И существовало ли хоть что-то, помимо вездесущей разрухи?       Всем было плевать на ползущую по округе эсперку. Все были где-то там.       Когда Ая миновала пару полицейских, ее даже не остановили. Она подумала, что, быть может, стала невидимой? Сорвалась в неловкий шаг над одной из промышленных ям, покинула тело, превратилась во что-то вроде фантома.       — Что, прямо покупали?       — Якобы дают силу.       — Это вообще нормально? И куда…       — Лучше не думай об этом грязи, целее буде…       Обрывок разговора унес ветер.       Ая вспомнила. Да, она же увязла. Пыталась выбраться, что-то сделать, но с каждым движением лишь глубже погружалась, прямо как в размокшую от дождя землю. Ботинки хлюпали, наверное, насквозь промокли. Аю безвозвратно утопла.       Сотрудники внизу загружали что-то тяжелое в мешках. Они были так увлечены процессом. Ая бы тоже хотела заниматься чем-то важным, но она шаталась без дела, а Левин, должно быть, где-то проворачивал свои планы. Но нет, полиция уже все нашла! Хотелось злорадно улыбнуться, но лицо словно потеряло чувствительность.       В голове завертелись воспоминания: Левин искал какой-то товар. Эти заброшенные помещения вполне могли служить хранилищем, поэтому так торопился?       «Я ни за кого», — сказал он. И что теперь? С мафией разругался, а полиция оказалась умнее. Хитреца в итоге кинули все.       Руки, скользящие по спине, прижимающие к себе…       В голове что-то было не так.       Ая утомилась. Из организма вышло слишком много жидкости, она не привыкла, когда из носа и глаз течет вода. Все опухло, от соли щипало кожу. Чертовы ядовитые слезы…       Стоило опереться о стену рукой, кусочки штукатурки тут же треснули и прошелестели вниз, глухо разбиваясь друг о друга.       Что Левин искал? Какие-нибудь безделушки? Может, эти свои блестящие камушки, чтобы наделать еще колец и купить машин?       Камни… курсанты что-то говорили о них. Зачем тогда эсперы тут? И учитель…       Ая дрогнула, ведь она не сказала ему, что именно нашла! Был такой шанс, может, все пошло бы иначе!       Если не Ивану, то кому-то еще. Снова появилась решимость пойти, обратиться к любому сотруднику. Но ведь Ая именно это и сделала! Подошла к чтецу, отвела в сторону, говорила наедине, абсолютно позабыв про осторожность! Наверняка Жан и остальные все видели, морионы уже готовились расплатиться, притаились за углом, чтобы поймать…       Может, температура на фоне охлаждения и побоев разыгралась? Что за бред лез в голову! Ая ведь ничего не сделала. И парни в порту не слишком доброжелательно отзывались о Левине. Может, он все-таки помогал полиции? Но он ехал сюда, и ему явно не нравилось происходящее…       Неважно. Все это было уже неважно. Ведь Иван сказал следовать приказам мориона, не соваться. Почему? Почему приказал не сдавать Андрея Левина? Ведь учителю он не нравился, Ая точно видела: мужчины не были друзьями. Даже сегодня, когда Озорнов подумал о морионах, на лице не отразилось симпатии. Но велел оставаться с Левиным.       И еще он разочаровался.       В ней?       Конечно. Наконец понял, какого монстра спасал.       Это не повод, будет еще возможность, будет… Ая покажет…       Каким-то образом она обошла всю территорию и теперь наблюдала с пригорка, как другие законники что-то загружали в машины. Там же внизу трое в темно-серых плащах следили за этой возней. Морионы.       Ая поняла, что растрепана и выглядит, наверное, как пришибленная букашка. Нельзя так показываться. Она распустила и снова собрала волосы, вытерла лицо, щиплющее от ветра. Ударила себя по щекам, потрясла кроссовками — бессмысленно, ведь пришлось снова погружать их в чавкающую землю, — и стала спускаться.       Левин откинулся к кирпичной стене в окружении перстней. Поднял взгляд к Ае, и показалось, какая-то грусть промелькнула в его глазах. Это так походило на… сочувствие?       От этого Ае стало не по себе: ведь он не мог знать, что произошло или что она чувствует. Это было только между ней и учителем. Но казалось, знал. Наверное, Ая выглядела слишком несчастной, хотя была уверена, что никаких эмоций не осталось. Да и никогда не было, это не для нее, как и отношения с людьми.       — …по номеру машины, — сказал Вадим.       Главный устало прикрыл глаза, показывая легкую улыбку:       — Мог бы и не говорить.       — Тебе разве не велели оставаться на месте? — резко сказала Гадюка, когда Ая приблизилась. Недавний поединок ничуть не сблизил их, наоборот, теперь морионка не старлась казаться приятнее.       Левин приоткрыл один глаз:       — Она у нас птичка вольная.       Если это заключалось в том, что Ая никому не нужна. Но ведь они оба знали, что в руке чип, не позволяющий жить свободно, даже захоти Ая послать морионов к черту и забыть про свои планы служить в полиции. Итого: морион снова издевался.       Взгляд сам собой скользнул по скрещенным рукам Левина. Солнце скрылось, но камни на кольцах все равно блестели. И были слишком красивы, слишком чисты для этого мрачного, грязного места. Чего ради стоило брать их сюда?       Ая хотела было уйти, возвратиться в начало или где там остальные, но Левин окликнул:       — Оставайся, раз пришла.       И она осталась. Наблюдала, как сотрудники ходили туда-сюда, как продолжали что-то грузить. А потом снова поднялся ветер. Пакеты зашелестели.       — Тащите к остальным, — сказали сзади.       Послышался чей-то крик.       — Этот еще дышит!       С лица Левина слетело притворно-расслабленное выражение.       Из распахнутых ворот ангара на носилках потащили кого-то…       Мальчик. Лицо неестественного серого оттенка, все в грязи, черные кудряшки растрепаны. Тонкий и юный. Длинные ресницы тянулись к небу. Рука безвольно слетела и качалась.       Ая похолодела, провожая взглядом процессию, и только заметила дальше по дороге автомобиль медиков. Перевела взгляд на безмолвные черные мешки…       То, что нашли здесь.       В горле встал ком, стало трудно дышать.       Это были… люди?