***
По улицам бегут люди, они куда-то торопятся. Кто-то на работу, кто-то на учебу, а кто-то просто бежит вперед. Каждый по своим делам. Среди этой толпы идущих людей есть только один кто бежит в неизвестность. Он не знает, что ждет его через, всего лишь несколько жалких минут. Он идет с яркой улыбкой на лице и небольшим пакетом из пекарни. От него пахнет свежей выпечкой, да так вкусно, что у проходящих мимо людей, наверняка просыпается желание съесть, что-то сладкое перед началом дня. Пак Чимин-студент первого курса университета искусств. Не смотря, на довольно юный возраст, он просто прекрасно танцует и хочет связать свою жизнь с танцами. Сейчас парень возвращается домой, после ночной смены в магазине, где его ждет любимый человек. По пути он забежал и их любимую пекарню и взял булочки, которые так любит Мёнсу. Открывая дверь квартиры Чимин-улыбается. Заходя внутрь-Чимин улыбается. Видя на пороге чужую обувь Чимин все еще улыбается. Слыша стоны за дверью спальни из его рук валятся ключи и пакет, со все еще вкусно пахнущими булочками. Из глаз брызгают слезы и горячими каплями стекают по щекам, Чимин больше не улыбается. А внутри у него все кричит от боли. Он знал, что так будет. Он знал, что рано или поздно он надоест. Стирая слезы рукавом своего свитера, крупной вязки пастельно-желтого цвета он пытается не плакать. Снимая с себя обувь и проходя мимо комнаты, из которой шли звуки, Чимин поплелся на кухню. Он не поднимал пакет, ключи. Просто сел за стол и иногда вытирал слезы рукавами. Через, казалось бесконечное количество времени, из спальни вышла молодая, красивая девушка, в чужой рубашке, что светилась, как будто изнутри. Следом вышел парень. Красивый, высокий, но сволочь. Когда они увидели на кухне парня, что сидел, сгорбившись за столом, девушка неловко ойкнула и юркнула в комнату, где быстро переоделась и покинула пределы квартиры. –Ты знал, что так будет, Пак Чимин, – Мёнсу подошел к окну и открыл его, а после достал сигарету, чиркнул зажигалкой и уже выпустил первое, едкое облако дыма. Ему не ответили. Слова здесь были не нужны. Поэтому следующие минуты были проведены в молчании, но после тишину нарушило признание Мёнсу, которое сломало когда-то веселого парня до конца. –Чимин, я не люблю тебя. И вряд ли любил. Свои вещи я заберу. Не пиши и не звони мне. Не ищи. Ты никогда не был мне интересен. Не последовало ни прощаний, ни извинений. Парень ушел в комнату, собрался и только хлопок двери оповестил юношу, что он снова остался один. Слезы одна за другой стекали по щекам водопадом. Если прислушаться, то кроме жалких всхлипов вы можете услышать, как что-то тихо разбилось, словно так далеко. Кто-то подумает, что у неаккуратных соседей упала чашка, или разбилась ваза, и вы будете совершенно не правы. Только что, в одно мгновение разбилось сердце, душа, внутренний мир, Пак Чимина. Только что от него осталась лишь жалкая оболочка, существование которой потеряло смысл.***
Часы шли. Минуты тянулись. На улице уже потемнело. Парень встал из-за стола только один раз, умылся, поставил чайник и когда тот вскипел, налил себе чай. А после снова сел. И больше не шелохнулся. Не пил горячий чай. Просто сидел. Слез уже не было, была только боль. Удушающая. Рвущая изнутри. Время продолжало идти. За окном начало светать. Красиво. Но Чимину не до красоты улиц. Ему все еще хочется плакать и кричать. Но он не плачет. Нет слез. И не кричит. Ему жаль своих соседей, что сейчас наверняка крепко спят. Проходит еще несколько часов. Обессиленные руки опускают стакан и он, летит вниз, разбиваясь на десятки осколков и образовывая лужу, из так и не тронутого чая. На улице во всю ходят люди. Они снова бегут. Только вот Пак больше не бежит. Он сидит и хочет умереть. Телефон начинает вибрировать ближе к девяти утра. Наверняка это Сокджин-хён, который не получил с утра привета от своего донсэна и наверняка заволновавшийся. После двадцатого звонка имя абонента перестает всплывать на экране. Но в дверь настойчиво стучат. Но никто не открывает. Слышно, как из соседней квартиры кто-то выходит и недовольно бурчит на нарушителя спокойствия. Вскоре дверь открывается ключом и слышится мелодичный голос мужчины. –Чимини, скажи мне, что ты проспал и не отвечал почти час на мои звонки, –Ответа не было, поэтому голос продолжил. –Минни, где ты? Мёнсу? При упоминании этого имени на кухне вздрогнуло маленькое тельце и снова зашлось в бесшумных рыданиях. Оказывается, слезы еще есть. Сокджин простояв в дверях еще пару минут услышал всхлип. Он быстро скинул свою обувь и полетел на кухню, где и увидел своего младшего. Вид у него был болезненный. Некогда мягкие розовые волосы, что всегда были аккуратно уложены в различные прически, сейчас были полностью растрепаны, они были не мягкими, скорее сальными из-за пота и грязи. В глазах больше не горела озорная искорка, которую так любил старший, а румянец на когда-то пухлых щеках превратился в болезненную бледность. Губы потрескались, а где-то была даже кровь. Все лицо полностью стянули слезы. Его маленький мальчик стал еще меньше. –Малыш, что случилось? Мёнсу тебя обидел? Он тебя не бил? Болит где-то? –Сокджин взволновано щебетал возле Чимина, но не получал ответа. Молчание затянулось на слишком долгое время, но наконец прозвучал ответ. Хриплый голос, который было сложно услышать разлетелся по комнате. –Болит, Хён. Сильно болит… Я пойду спать. Плохо себя чувствую… Только услышав голос своего младшего друга, Джину стало плохо. Что же Мёнсу сделал с его прелестью, что он так убивается? Пока старший думал, Чимин встал и немного помявшись на одном месте, шатающейся походкой пошел в ванную, чтобы убрать все безобразие на своем лице. Послышался шум воды, за этим шумом не было слышно, как парень взял с полки какую-то упаковку, открыл ее и достал острое, как зубы акулы лезвие, которое одним точным «ударом» может оборвать его страдания. Но Пак не дурак, он трус. Трус, который боится, и все что ему остается, это пару раз провести по своим бедрам и животу этим лезвием, а после убрать в дальний ящик. Настроив воду нужной температуры, Чимин встал под теплые струи, что тут же окропили его лицо. Вода начала смывать тяжелые оковы прошлого утра, возвращались мысли, воспоминания, моменты, прожитые вместе, возвращалась боль. А еще пришла усталость. Она свалилась тяжелым грузом на маленькие, хрупкие плечи, заставив прогнуться под собой. Глаза стали сами по себе закрываться, поэтому решив больше не затягивать, розововолосый мальчик выключил воду, обмакнул себя полотенцем, чтобы не оставлять мокрые следы по всей квартире, натянул чистое белье и домашнюю одежду, и пошел к себе в комнату. В ней было противно находится, особенно зная, что вчера, на этой кровати, твой молодой человек, трахал какую-то девушку. Прямо у тебя за спиной. Чимин содрал одеяло, подушки и простыни с кровати и лег на голый матрас, ничем не укрываясь. Глаза налились свинцом и медленно закрылись, как бы сильно Пак не старался держать их открытыми. Юноша провалился в беспокойный сон, в котором слышал, как заведенные, стоны той девушки и краткое “Я не люблю тебя”. Ворочаясь на кровати, юноша спал, а в дверях стоял его хён и смотрел на парня. Боль, отчаянье, вот что теперь будет жить в этой крохотной квартирке на пятнадцатом этаже. А еще рядом, будет существовать маленькое чудо с розовыми волосами и без желания жить.***
Дни шли. Джин периодически приходил к младшему, чтобы проверить его состояние, приготовить еду и заставить поесть. Иногда они выпивали. Тогда Сокджин оставался с Паком на ночь, но на протяжении всей ночи слышал тихие всхлипы и плачь. Чимин не сможет это отпустить так быстро. Предложение старшего сходить к психологу было отклонено. В ответ он получил уверенное: “Со мной все в порядке, хён. Не переживай пожалуйста.”. Конечно Джин в эти слова не верил, потому что он видел, что нет. Не в порядке. Человек, у которого все хорошо не будет плакать по ночам, не будет лежать на кровати и не шевелиться днями на пролет, не будет полностью забивать на учебы, работу, свое здоровье в конце концов. Спустя почти месяц такого состояния парня ему позвонили с работы. Чхве Ёнгван был хорошим мужчиной, но он не любил частые прогулы, поэтому, когда его работник пропал без веской причины, даже не предупредив хозяина, у него пошел свой таймер. Время Чимина закончилось через месяц, он все еще никуда не выходил, а с кровати вставал только, чтобы поесть вместе с Джином и снова лечь. Его уволили без всяких предупреждений. Просто и сразу. Чимин никак не отреагировал, он знал, что рано или поздно его уволили бы, а еще он знает, что еще немного, совсем чуть-чуть и его выпрут из университета за слишком частые прогулы, не так далеко сессия, на которую он точно не явится.***
–Джин-хён, ты какой-то грустный. Что-то случилось? –Интересовался парень, что работал в его кофейне бариста. –Нет Юнги-я, все нормально. Так, личные заморочки. Сокджин глубоко вздохнул, только что ему написал Чимин и сказал, что его выперли с работы. Как же старшему хотелось прямо сейчас оказаться в уже родной квартире, где он бывает чаще, чем у себя дома, ему бы забрать мальца к себе, да вот Намджун может не понять. Нет, он не плохой, просто ревнивый. Но больше Джина расстроила новость не о работе младшего, а о том, что старшему завтра надо будет обязательно уехать на неделю. А это значит, что ему придется бросить Чиминни. Конечно всегда есть альтернативный вариант. Например, можно попросить Юнги забегать один раз в два-три дня к Чимину, чтобы тот готовил. Но они не были знакомы, поэтому этот вариант отпадал. Кого еще можно попросить о помощи? Намджуна? Нет. Он скорее сожжет кухню младшего, чем приготовит ему поесть. Родителей просить тоже бесполезно. Они в соре. Так и не смогли простить Сокджину его выбор. Что же делать? Уехать ему так или иначе придется. –Хен, о чем задумался? Из раздумий Джина вывел голос его работника. Попытка не пытка, попросить все же стоит. –Юнги…Тут такое дельце, не мог бы ты мне помочь? –Сокджин повернулся к младшему и посмотрел на него глазами а-ля “Я бедный и несчастный, ты единственный кого я могу попросить о помощи.” –Конечно! Что случилось? На самом деле Юнги не такой дружелюбный, как может показаться. От него всегда пахнет сигаретами, он пьет чертовски крепкий кофе по утрам, любого, кто нарушает его личные границы и спокойствие, он с легкостью может послать в очень далекое пешее эротическое путешествие, он не однократно приходил к Джину пьяный или в крови, после очередной драки, но он слишком сильно любит своего хёна, а потому отказать ему никогда не может. –У меня есть друг…И случилось так, что сейчас я вынужден приходить к нему, чтобы принести продукты и приготовить ему поесть. Ты не подумай, он не немощный, просто пока что он не может…Мне завтра надо срочно улететь на неделю. Мне некого больше просить Юни. Прошу тебя. Раз в два три дня. Он спокойный, не надоедает. Прошу тебя…Он совсем пропадет. –Хорошо-хорошо, помогу я…Только…Он не будет против? Друг твой? –Сомневаюсь, что он хотя бы слово тебе скажет, даже если ты ворвешься к нему со словами “Я грабитель! ”… –В смысле…? –Юнги был удивлен, не каждый день такое услышишь. –Ну… Вообще не мне это рассказывать…Давай так, я тебе этого не говорил, хорошо? –Дождавшись кивка со стороны баристы Джин продолжил. –Недавно он расстался со своим молодым человекам. Если я все правильно понимал, он тот еще абьюзер. Но тут…Он изменил Чимину. В его же квартире. Этот подонок бил его, унижал, запрещал видеться с друзьями, но и Чимин дурак, прощал его. Сейчас смотря на его состояние…Боюсь, а не Стокгольмский синдром ли это… Он не хочет ничего, ни работать, ни учиться, он даже с кровати не встает… За все время такого вот откровения Юнги не сказал не слова, только его брови хмурились все сильнее и сильнее. –Не понимаю его. Эта мразь его била, а потом твой друг шел к нему извиняться с распростертыми объятьями…? Тогда что же стало причиной в этот раз, что он все закончил и сломался? –Мы не психологи Юнги. Мы не сможем покопаться в его голове и узнать истинных причин, я если честно даже гадать не хочу, мне просто больно за него. Адрес я тебе скину в СМСке, а ключи оставлю в твоем шкафчике. Спасибо большое. Джин развернулся и направился к своему кабинету оставляя сотрудника в гордом одиночестве. Скоро будет новый наплыв студентов, поэтому Юнги пора возвращаться к работе. Весь оставшийся день он думал об этом таинственном парне, которому так требовалась помощь.