Иллюзорный идеал

Времени было столь же немного, как и шансов, что вооружённый Кристоф не сделает из нас решето. Но думать о рисках было уже поздно. Он застрелил её, а это – красная черта, хоть я всё равно попытаюсь действовать мягко, насколько это вообще возможно в этой ситуации. Пока безумец пытался встать, я ударил ему ногой по руке и выбил пистолет, упавший на пол. За ним увалился и Гэвин, получивший неслабый удар в живот. Корчась от боли, он был бы готов плевать кровью, да только не успел: я добил его ударом по рёбрам. — Нравится девушек мучать? Скотина... — Я...Я...нет... — Вот теперь ты проиграл. И ты понесёшь наказание за всё, что ты сделал. За то, что пытался убить невинных художников, за подделывание улик, за подлог, за то... за то, что попытался убить её! Ты за всё заплатишь. Прямо сейчас. А пока лежи. Кстати, об этом... Я стал приближаться к нему. — Ты слышал, что выстрел в ногу навсегда может поменять мировоззрение человека? Нет? — Да... — Хочешь проверить? — Н-не хочу! — Придётся, Крис, придётся. Мне жалко твоего брата. Славный парень, в отличии от тебя. Молись, чтобы было не больно. — Н-не... надо... прошу... — Ладно, у защиты нет протеста. Ты сейчас всё равно проведёшь перекрёстный допрос с Богом о причинах твоей неудачи, – сказал я, прежде чем добить его ударом ноги по голове. Он не был мёртв. Пульс был. — А-ах... – застонала девушка позади меня. Шок начал отходить, я обратил внимание на лежавшую в луже крови Франциску. — Франци! Господи. Франци, ты как? — Фе...ня... с...ско...ру... — Хорошо-хорошо, сейчас... Панические попытки попасть по кнопкам увенчались успехом с четвёртого раза. — Алло, чрезвычайная служба 911, что вас беспокоит? — Д-добрый день... Диспетчер, здесь произошло... нападение на Зикс-стрит, 20. Е-есть один тяжело раненый. Нападавшего... я обезвредил, но я прошу привлечь полицейских. Езжайте скорее, з-здесь человек... человек умирает. — Да-да, хорошо. Вам ничего не угрожает? Повторите ещё раз адрес, пожалуйста. — Зикс-стрит, 20. Нет, я обезвредил нападавшего. — Хорошо. Помощь уже в пути. Ожидайте прибытия. Примерное время – семь минут. Скажите, как они вас опознают? — Я-я... мистер Феникс Райт. Я буду в синем костюме, у меня тёмные волосы. Думаю, они меня знают. — Я вас поняла. Сохраняйте спокойствие. К вам уже посланы карета скорой помощи и полицейские. — Х-хорошо. Звонок закончился. Я сидел, наклонившись, над своей умирающей любовью, и держал руку на её пульсе. Из её глаз струились маленькие слёзы. — Фе...нь... это... конец... — Всё в порядке... я вызвал скорую. Они будут здесь и спасут тебя. Продержись, прошу. — Ф... Фе...ня... Я... я люблю тебя... очень. С первых дней... — Любимая... я клялся тебе, я никогда тебя не брошу. Я остаюсь с тобой. Всё будет хорошо... только держись... — Я... по...пыта... Она не закончила. Из её рта пошёл кровавый кашель. Я сомневаюсь, что я смогу её спасти прямо сейчас – даже если в аптечке и лежало куча полезных вещей, чего-то, что могло бы спасти без боли и угрозы смерти на месте от трёх пулевых ранений в зоне торса, там уж точно не было. Единственное, что я могу – быть с ней. Сложно осознавать, что если наше спасение приедет позже, то я могу потерять её, и это будет точка. Да, в таком случае этот урод может получить пожизненное; да только вот жизнь прихлебателя, который, скорее всего, сядет в камеру с очень хорошими условиями, была бы куда лучше моей в таком случае. В такие моменты начинаешь ощущать несправедливость общественных устоев и молить у Господа помощи, кем бы он ни был. Эти семь минут будут самыми долгими и мучительными в моей жизни. — Фе... кх-кх-кх... Фе...ня... — Что, милая? — Про... сти... ме... кх-кх... меня... — За что простить? Ты ведь... ты ведь спасла мне жизнь... — Но... я... уми... раю... кх-кх... я ведь... оставлю... кх-кх-кх... одного тебя здесь... — Всё будет хорошо. Прошу, поверь мне. Сейчас они приедут... спасут тебя... только держись! — Прости... как же... кх-кх-кх... как же больно... Я держал её за руку, которая казалась необычно бледной и холодной теперь. Бедняга истекала кровью прямо на моих глазах. И внутренний голос задавал вопрос: — Ты сам хоть веришь в то, что ей говоришь? Но мне не было нужды его слушать. Вера жила во мне. Возможно, это эгоистично, но чёрт, она стала мне очень важна и без неё я не вижу нормального жития. И я ругал себя в глубине души за то, что всё не произошло наоборот. Почему она страдает? Почему я допустил такой финал?... Вой сирен был очень далеко. Но он был. Он пробуждал во мне надежду, что сейчас всё будет хорошо, ведь моя любовь продолжала жить – пульс у неё был. Незнающий легко мог бы назвать её паникёршей, да и я в анатомии не силён, да только вот что-то мне подсказывает, что Гэвин всё-таки стрелял и действовал наверняка. В любом случае, пистолет на случай очередной атаки у меня был. Подумав об этом, я взглянул на валяющегося в дорогом костюме изувера. Тот продолжал валяться, явно не находясь в желании возвращаться в полное сознание для очередного нокаута в пределах моей собственности. Клянусь, он сядет надолго. Ему очень не повезло встать на моём пути, и я считаю, что то, что ему могут вменить, весьма справедливо. С другой же стороны... "Око за око, и мир будет слепым" – гласила пословица. И даже находясь под ночным дождём, придерживая руку своего любимого и самого дорогого человека для проверки пульса, молясь всем богам, лишь бы она дожила до момента, когда врачи смогут спасти ей жизнь, я был сторонником такого подхода. Да, я бы мог потребовать казни. Позвонить Эджворту и сказать: " — Так и так, ты берёшь это дело, вмени ему высшую, а с адвокатом заключи сделку". Но это было бы нечестно. Ведь только Кристоф пользовался лазейками ради личной выгоды. Чем тогда я буду лучше него? И оправдана тогда моя месть? Так что мысль пришла лёгкая и прозаичная – просто лишить его любимой им роскоши на очень долгий срок в рамках законов штата было бы для меня успехом. На срок, сравнимый с его, вероятно, непоправимыми преступлениями. — Феня... кх-кх... Я... Если я... умру... кх-кх-кх... знай, я... кх-кх... буду... с тобой. Всегда. Там... там, на не...бе. — Не уходи, прошу... я верю, что ты справишься. Они уже здесь. — Я... кх-кх... я по... попытаюсь... — У тебя получится. Мы будем вместе. Всё будет хорошо... Сирены приближались. К нам подбегали медики с носилкой. Аккуратно положив Карму на мягкую носилку, они с соответствующей быстротой вбежали в машину. Я тоже хотел, но... — Мистер Райт, мы всё же попросим вас остаться. — Ах да... господа полицейские, вам нужны показания? Разумеется... У Гэвина возился ещё один парамедик, пытаясь привести его в чувство. — А с ним что, мистер Райт? — Это нападающий... я обезвредил его. Он жив. — Он на вас напал? — Да... Если можно, я бы дал показания прямо здесь. — Простите, мистер Райт, но регламент требует допросов в участке. Мы понимаем, что у вас случилась невероятно стрессовая ситуация... — Всё в порядке. Я не возражаю. В любом случае, мне есть что рассказать... Я дрожал. Это была очевиднейшая ложь. Всё, о чём я думал – доживёт ли Франци до моего прибытия в больницу. — Хорошо. Тогда пройдёмте. Мы вызовем подкрепление, чтобы вывезти мистера Гэвина в участок. Впрочем, потом случилось нечто, чего я и не мог ожидать. Пистолет я в панике оставил на полу, когда медики приехали забрать мою погибающую принцессу. И что же мог сделать этот психопат после своего пробуждения? Именно! – он отбросил парамедика, рывком подпрыгнул к оружию, взял его и попытался выстрелить в меня. — ТЫ СДОХНЕШЬ, РАЙТ! Три быстро сделанных выстрела. Один – мимо, другой попал по машине, третий задел руку одному из полицейских. Это было сродни подписанию себе смертного приговора: Кристоф в быстроте момента очевидно не мог всё спланировать, а когда провалился, дал копам право стрелять на поражение, чем они и воспользовались. Стоило раненому завыть на всю округу, как на Гэвина направилось шесть стволов. Попытавшись взять в заложники парамедика, он пригрозил его застрелить прямо здесь, но чёткие попадания пары пуль в плечи спустили идиота с небес на землю; благо, врач был ниже ростом, и это было возможно. Осознавая бесполезность сопротивления и упадок сил после таких ран, он пал наземь, бросил оружие, после чего был скручен и увезён на другой машине Ужастик? С моим не до конца исчезнувшим шоком это было не так уж пугающе. Я даже не успел среагировать: полисмены сделали это за меня. И я, слава богам, не пострадал. Дорога дальней не выдалась – попал я прямо к Гамшу. Он со мной допроса не вёл, но имея власть в отделении, он попросил вести со мной диалог мягко, поэтому допрос проходил почти что в домашней атмосфере. Я пересказал полицейским всю историю, объясняя спорные детали, которые могут всплыть в ходе анализа места преступления криминалистами. С учётом того, что некоторые из них стали свидетелями ещё одного не менее тяжкого преступления, (следовательно, догадывались, что этот отморозок на такое готов) мне охотно верили. А у горе-нападавшего нашли так и неспрятанные им улики по моему делу, о которых меня тоже спросили. Я рассказал о деле с подделкой улик, и сказал, что именно он заказал подделку в деле об убийстве Магнифи Грамари, пытаясь в последствии избавиться от конкурента, её авторов при помощи яда, а вместе с ними, и других свидетелей, чтобы никто не мог давать показания о его гнусном подлоге без риска быть поднятым за такое на смех. Полицейские сняли с меня подозрения и дали возможность поехать к моей искалеченной любви. Пока я уходил, то подумал, что Гэвина нигде нет, что крайне странно. Но затем понял, что скорее всего несостоявшегося убийцу допрашивают прямо в больнице. Диего уже ждал меня возле участка. — Чёрт, друг! Как ты? Чего меня не позвал? Я от Гамшу узнал, что у вас беда... — Ди, ты шутишь! Как же я мог знать... это случилось совершенно внезапно! — Чёрт, даже не представляю, как тебе... Ладно, друг, в любом случае, я с тобой. Едем в клинику? — Ещё бы! Давай быстрее! — Понял тебя. За минуту долетим, клянусь! Как и в прошлый раз, её увезли в клинику Хотти. Уже тогда это был для неё серьёзный ущерб, а сейчас решается её судьба. Минуты превращаются в часы, пока ждёшь вердикта, способного изменить всю твою оставшуюся жизнь. И решить, будет ли жить кто-то другой. Годо гнал ещё быстрее. По городскому трафику это было бы опасно, если бы не была ночь. Так что для нас это было вполне адекватно – гнать под 140 км/ч. Тормоза у его БМВ были отличные, и останавливали машину очень умело, из-за чего мы не стали жертвами большой аварии, да и сам он водил хорошо, как реально опытный водитель. Да, я не сомневался в нём, но такие чудеса на виражах он ещё не показывал никогда. Спустя чуть более, чем пять минут, мы уже были в приёмной. Без лишних промедлений нам сказали, что посетить пациентку пока нельзя, она восстанавливается после операции. В любом случае, для меня достаточно было одного факта – она жива! Зря ли спешили? Вопрос спорный и чёткого ответа на него нет. На вопрос, когда можно прийти, ответили: "Лучше приходите утром". По итогу я так и сделал. Спал я в отеле неподалёку – рука не поднималась просить Диего везти меня назад. Мой двор стал местом преступления, а спать с мыслями о том, что сегодня Франциски со мною тут нет, было жутковато. В гостинице такие мысли меня, слава Богу, не настигли, хотя я всё равно очень долго ворочался, пытаясь забыть весь тот ужас, который я видел. Уснуть удалось только к четырём часам утра...