* * *
Танцевать, когда еле передвигаются ноги, а каждое движение причиняет боль — не самая лучшая затея, даже при условии, если весь танец заключается в топтании на одном месте под мелодичную спокойную музыку. Ощущение, будто тело вот-вот раскрошится, как сухой батон чёрствого хлеба. Тэхён прижимается к Чонгуку, утыкается носом в его плечо и прислушивается к размеренному и спокойному дыханию, стоя в центре просторной столовой. — Завтра прилетает Чимин. У Тэ в груди всё замирает, и он поднимает огромные бирюзово-голубые глаза на супруга, хлопая ими от неожиданной смены разговора. — Правда? — удивлённо и недоверчиво. — Правда, — Чон аккуратно проводит по спине своей ладонью, видя, как Тэ болезненно морщится от прикосновений. — К обеду он уже будет у нас. Ты рад, листочек? Тэхён прикрывает глаза. С одной стороны, это прекрасная новость, а Тэ не хватает рядом хоть кого-то, с кем он может поговорить, отвлечься и просто расслабиться. Но с другой — слишком стыдно. От того, что Чимин будет видеть его в таком плачевном состоянии. Это уязвляет и ранит изнутри. — Так внезапно, — Тэхён делает коротенький шаг назад, оглядываясь и давая понять супругу, что хочет присесть на стул. — Но я рад, да. Мы уже давно не виделись и толком не общались, — опирается на Чонгука, держа его за предплечье, пока тот помогает ему дойти до стола. — А надолго? — тянется к бокалу и делает маленький глоток вина, наконец-то садясь. — Полагаю, что на пару недель, — хмыкает Чон, не отходя от мужа, и смотрит на него сверху вниз, разглядывая. — Он хочет повидаться с матерью. Она вернётся в город в эти выходные. Договорились, что на следующей неделе мы обязательно сходим к ней на ужин. Да и по тебе она соскучилась. Тэхён еле сдерживает себя, чтобы не раскашляться на весь первый этаж от услышанного. — По мне?.. — пристально смотрит на Чонгука, затаив дыхание. — Но я… — М? — Нет, ничего, — Тэ выдавливает из себя лёгкую и непринуждённую улыбку, решая промолчать о своих переживаниях. — Немного нервничаю. Для меня ведь эта встреча будет, как в первый раз. И ведь ни капельки не лжёт. Он абсолютно не помнит эту женщину. Даже не представляет до сих пор, как она выглядит. — Ничего страшного, — Чонгук дотрагивается пальцами до тёплой щеки Тэ и ласково гладит её. — Я ведь буду рядом. Оставь свои тревоги. Остаток вечера прошёл куда более непринуждённо, чем его начало. Чонгук и Тэхён поели, выпили бутылку красного полусладкого вина на двоих, поговорили, в основном, о грядущем приезде Чимина и предстоящем ужине у госпожи Чон, а после сходили по отдельности в душ и легли в постель, готовясь ко сну. Тэ лежит на животе в ожидании, пока спина впитает лечебную мазь, которую помог нанести его супруг. Утопает щекой в мягкой пушистой подушке и расслабленно выдыхает, прикрывая глаза. Алкоголь и прохладный душ поспособствовали хоть какому-то расслаблению. Пусть даже маленькому, но такому необходимому для него. Пожалуй, за последние несколько дней он впервые ни о чём не думает, а в голове нет никаких мыслей. Даже боль отошла на задний план, позволяя Тэхёну выдохнуть и просто наслаждаться полусонным состоянием. Тихое и монотонное звучание телевизора на фоне убаюкивает, и Тэ начинает постепенно погружаться в сон, теряя связь с реальностью. И это такое приятное чувство, будто по его телу плавно и медленно растекается тёплая волна, приятно укрывающая его с головой и утягивающая куда-то глубоко-глубоко. Пусть утягивает. Возвращаться на поверхность совсем не хочется. На глубине спокойно. Умиротворённо. Под этой толщей нет никакой опасности. Можно просто плыть по течению, отпустив все страхи и переживания, и не беспокоиться больше ни о чём. Но любое наслаждение рано или поздно заканчивается… Тэхён приоткрывает глаза и невнятно мычит, когда чувствует, как чужие губы осторожно и так вкрадчиво покрывают крошечными поцелуями его обнажённые плечи, усыпанные бордово-жёлтыми синяками. — Ты уснул? — над головой слышится тихий шёпот, вызывающий сейчас мурашки. — Мазь уже полностью впиталась. Иди ко мне, м? — Но я ведь с тобой… — невнятно отвечает Тэхён, борясь с тем, чтобы снова не провалиться в сон, и слегка дёргается, когда ощущает, как по коже вдоль позвоночника нежно скользят подушечки пальцев супруга, еле касаясь. — Щекотно, — на лице возникает чуть заметная улыбка. — Ну, Чонгук… — улыбка перерастает в хриплый смешок, как только пальцы дотрагиваются чуть ощутимее, но сохраняя прежнюю аккуратность и мягкость. — Мне тебя всегда мало, — продолжает шептать Чонгук, нависая над ним, а после осторожно просовывает руку между бёдер Тэ и тянет на себя так, что Тэхёну ничего не остаётся, как перевернуться сначала на спину, а после и на другой бок, оказавшись прижатым к мужу. — Вот так вот лучше, — довольно хмыкает Чон, как только голова Тэ оказывается на его плече. — Тебе нравится причинять мне страдания, — шипя сквозь зубы от того, что тело вновь отдаёт болью из-за лишних движений. — Я почти что уже спал, — капризно. — А что идёт? — Какой-то фильм, — ласково отвечает Чонгук, проводя ладонью по светлым взъерошенным волосам. — И это ложь, листочек. Мне не нравится причинять тебе страдания, ни в коем случае. Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Всегда. Даже во сне. Тэхён пробует проморгаться, чуть удобнее устраиваясь на груди Чонгука, и обнимает его одной рукой, укладывая её на его торс. — Это не какой-то фильм, — глухо смеётся сквозь зевок. — Это «Ванильное небо», — внезапно вспоминает, глядя на экран и на актёров. — Ты что, не смотрел? — с удивлением в голосе. — Хм, не припомню что-то, — мурчит господин Чон, продолжая перебирать пальцами волосы. А это даже забавно… Когда Чонгук доволен, он действительно начинает напоминать сытого домашнего кота. У него даже меняется тембр голоса, становится более низким и вибрирующим. Так и хочется почесать ему под подбородком. — Тогда смотри, — шикает Тэ, командуя. — Это даже не середина ещё, — всё внимание приковывает к экрану огромного телевизора. — Почти начало, — и ещё один зевок. — Расскажи, ангел мой, о чём этот фильм, м? — Тогда будет неинтересно смотреть, — тут же отказывает ему Тэ. — А ты расскажи так, чтобы мне всё равно было интересно, — хитро тянет Чонгук. — К тому же вдруг я усну? А так хотя бы буду иметь представление. Ты сам-то помнишь, о чём он, листочек? Какой хороший вопрос… Тэхён задумывается, неотрывно глядя на экран, пристально щурится, с упорством разглядывает лица, пытаясь вспомнить, о чём же эта кинокартина. Ему удалось сходу вспомнить название, прямо по щелчку, узнать актёров, а дальше что? Такое странное ощущение… Он будто знает, что должно быть дальше по сюжету, может это представить в своей голове, но не знает, как объяснить, как собрать воедино каждый пазл, чтобы сложить во что-то цельное. — Почему всё так?.. — с таким огорчением в голосе, что господин Чон приподнимает голову с подушки, стараясь заглянуть в лицо мужа. — Что такое, Тэхён? — Почему я могу вспомнить, что вот это, — кивает на телевизор. — Долбанный Том Круз, но не могу вспомнить тебя? — поднимает голову на Чонгука. — Почему я узнаю его, а тебя — нет?.. Разве это… справедливо? Тэхён и сам не понимает, почему вновь поддаётся эмоциям и позволяет себе так откровенно говорить о внутренних переживаниях. Он строго-настрого запретил себе делиться сокровенным с этим чужим и нелюбимым мужчиной. Ну, а с кем, как не с ним? С кем, как не с Чонгуком?.. Ведь больше у него никого нет. Совершенно. Всё внутри вновь взрывается, как вулкан, а от прежнего умиротворения не остаётся и следа. Душа снова горит адским пламенем. От обиды. От злости. От боли. От безвыходности. Страшно вовсе не от того, что кроме Чонгука у Тэ никого нет. Страшно от того, что кроме Чонгука у него никого и не будет, потому что он так просто не отпустит. Вот где скрывается истинный ужас. Его муж убийца. Убийца, чёрт возьми… По израненной спине пробегает уже знакомый холодок. Только теперь он кажется не просто колючим, а смертельно ледяным. — М-м, — Чон прикасается пальцами к подбородку Тэ. — Думаю, на этом киносеанс стоит прекратить. Ни к чему эти… — Эти что? — выдыхает Тэхён. — А ведь правда, Чонгук, почему так? — задумчиво. — Какой-то сраный актёр и собственный муж… Почему я помню его, но не помню тебя?! — с нескрываемым возмущением. — Как это, чёрт бы его побрал, работает вообще?! Господин Чон впивается в юного супруга пристальным чёрным взглядом, но молчит, давая ему выговориться. — Да-да, — фыркает. — Я знаю, что память очень выборочна и всё такое, — берёт Чонгука за запястье, чтобы убрать его руку от своего лица. — Но это какой-то бред, блять! — видит, как супруг мрачнеет и становится серьёзнее, но эмоции слишком переполняют, и Тэ даже не замечает, как начинает ругаться. — Идиотизм какой-то! Ненавижу, блять, эту ебучую амнезию! — на громком выдохе, оседающим в спальне. Тэхён снова намеревается что-то сказать, но резко замирает, когда эмоции стихают, а вместо них просыпается осознание. О, чёрт... Глаза становятся огромными, начинают неестественно блестеть в полумраке комнаты, наполняясь страхом. Кажется, он наговорил лишнего… Сейчас ведь начнётся… Тэхён закусывает нижнюю губу и чуть приподнимается, неотрывно глядя на своего мужа, который по-прежнему молчит, сверля его строгим взглядом. — Я… — и надо бы оправдаться, но за что? За мат? Он ведь уже не ребёнок. Ему не пятнадцать лет. — Ты весьма красноречив, — раздаётся низкое и холодное прямо напротив него. — Я тебя услышал. Почему это звучит, как угроза?.. Тэхён напряжённо сглатывает и опускает глаза вниз. Ну, какой же дурак! Как можно было опять так проколоться на ровном месте? Комната погружается в ещё большую и стягивающуюся тишину. Становится не по себе. Настолько, что хочется ускользнуть в коридор и уйти подальше. Интересно, за мат Чонгук тоже станет его воспитывать? — Бранная речь тебе не к лицу. Я её не одобряю, — ладонь оказывается возле щеки, и Тэ заметно вздрагивает. — Уважающий себя человек никогда не станет публично опускаться до использования подобного языка в общении. Но я понимаю тебя, — в это же мгновение Тэхён поднимает на него глаза. — Ты устал. И у тебя накипело. У тебя слишком много вопросов, на которые ты никак не можешь самостоятельно ответить, — скользит по его щеке, поглаживая её. — Но всё же нужно уметь себя контролировать, золото моё, и не опускаться до столь неприглядного уровня. К тому же, — глухо хмыкает. — Ты должен был приступить к работе с доктором Вагнером, но почему-то избрал другой путь. Почему-то… — Ты прав, — перебарывает себя Тэхён, снова выдыхая. — Это не красит меня. Прости… — кое-как цедит, чтобы злобно не прошипеть эти извинения прямо ему в лицо. — Я действительно сейчас сорвался. Мне жаль… Почему именно сейчас? Почему именно в этот момент? Ведь столько было поводов сделать это раньше… — Хорошо, — как должное. — Я очень хочу надеяться, что больше не услышу ничего даже близко похожего из этого прекрасного ротика, — проводит большим пальцем по нижней губе Тэ, сминая её, а глаза так и рассматривают пухлые побледневшие губы, но всё такие же соблазнительные и манящие. — Обещаешь? Тэхён молча кивает, боясь шелохнуться, но так хочется протестующе отвернуться и отодвинуться к самому краю кровати, укутавшись в одеяло. Только вот поступи он так, поддайся он опять эмоциям, и снова загонит себя в угол. Пора умнеть. Вместо столь желаемого и такого необходимого для него протеста Тэхён наоборот наклоняется ближе к Чонгуку, несколько секунд смотрит на него, а после утыкается носом в шею, проводит кончиком по коже и нежно целует в это же место несколько раз. Замирает, снова ведёт кончиком носа, зарывается глубже, опять обнимает и ещё раз дотрагивается до кожи влажными губами, чуть прикусывая её. — Спокойной ночи, — тихо шепчет Тэ. — Поцелуй меня, — звучит чёткое и ясное в ответ. Чон неотрывно и с интересом следит за Тэхёном, который в это же мгновение замирает и молча поднимает на него стеклянные растерянные глаза. Вот он… Снова этот перепуганный взгляд, в котором читается абсолютно всё: страх, боль, попытки найти помощь, желание сбежать и спрятаться. Как бы Тэхён ни пытался изобразить любовь, у него не получается. И господин Чон это видит. Господин Чон это знает. Улавливает на интуитивном уровне. — Что такое, м? — низко и тихо хмыкает Чонгук, продолжая разглядывать смущённого юного супруга. — Это ведь просто поцелуй перед сном. Для Чона — просто поцелуй перед сном. Для Тэхёна — пытка, очередное преодоление себя. Тэхён прижимается ещё ближе и дотрагивается своими губами до его. Сначала робко. Осторожно. Сдержанно и опасливо. Но как только понимает, что его муж позволяет полностью взять всю инициативу на себя, решается немного углубить поцелуй. Горячие губы соприкасаются друг с другом. Тэхён ощущает их мягкость, нежность и податливость, но когда чувствует кончик чужого языка, который так и норовит проскользнуть ему в рот, тут же машинально отстраняется. Как по инерции. Как в случае опасности. — Спокойной н… Тэхён запинается на полуслове, а Чонгук притягивает его к себе, обнимая за поясницу, и снова осторожно ведёт кончиками пальцев вдоль позвоночника, смотря прямо в эти невероятной красоты бирюзово-голубые глаза с вкраплениями изумрудных пятен. — Ты сторонишься меня, — тихо произносит Чон и кротко целует в подбородок. — Вовсе нет… — парирует Тэ, а всё внутри напрягается так сильно, что он даже не шевелится. — Избегаешь, — продолжает Чонгук, поднимаясь к щеке и ведя по ней носом, глубоко вдыхая приятный и лёгкий аромат крема. — Это не так… — Боишься, — шепчет его муж рядом с ухом, опаляя мочку рваным дыханием. Читает его, как раскрытую книгу. Тэхён по-прежнему не шевелится. Хочется закрыть глаза, чтобы не сталкиваться с чужим взглядом, но почему-то именно сейчас не видеть — страшнее, чем смотреть. — Да, — звучит осторожное в ответ, и Тэ вновь дёргается от того, что пальцы, вырисовывающие осторожные узоры на спине, вызывают у него щекотку. — Я боюсь тебя, — признаётся, сглатывая ком в горле. — Но я хочу не бояться… Чон припадает к его мягким покрасневшим губам и тут же утягивает в глубокий поцелуй. Не в жадный. Не в страстный. Не в дикий. А в нежный. В аккуратный. Но всё равно в голодный. Тэ отвечает взаимностью и старается расслабить губы, чтобы не создавать никакого сопротивления. Запускает пальцы в копну чёрных волос, ведёт ладонью по затылку супруга и откидывает голову на подушку, прикрывая глаза. Господин Чон останавливается, разрывает этот поцелуй и спускается к его шее, принимаясь водить по нежной бархатной коже горячими губами, оставляя на ней влажные следы. Тэхён испуганно распахивает глаза и глубоко вдыхает, будто ему не хватает воздуха, словно он прямо сейчас задохнётся, когда чувствует, как чужой возбуждённый член упирается ему в бедро. — Не надо бояться, — мягко хмыкает Чонгук, улавливая этот ступор, эту сконфуженность, эту очередную волну страха. Но для Тэ эти слова означают лишь одно — непременно надо. — Неужели ты думаешь, что я стану… — Чонгук замолкает и поднимает хлёсткий взгляд на своего супруга. — Неужели ты такого обо мне мнения, м? Тэхён напрягается ещё сильнее, и тело из-за этого начинает болезненно ныть. Нет, он не такого мнения о собственном муже. Конечно, нет. Хуже. — Я… — глаза бегают из стороны в сторону, и Тэ, закусывая губу, тянется рукой к его члену, обхватывает его пальцами и снова замирает. — Могу я рукой?.. Становится невыносимо душно. Настолько, что Тэхёну хочется выбежать на балкон, чтобы жадно вдохнуть прохладный и свежий ночной воздух, чтобы вкусить его, наполнить им свои лёгкие, дать ему проникнуть в каждую клеточку своего организма. Всё повторяется. Вновь. По кругу. Тэ кажется, будто его насильно окунают в уже пережитое, чтобы он опять испытывал муки и эту предсмертную агонию. Но почему? Почему именно он?… Почему это происходит именно с ним?.. Пальцы обхватывают горячий орган, то сжимаясь, то разжимаясь вокруг него от непонимания, как поступить. И Тэхён решается. Сам ведёт вдоль члена Чонгука вниз, замедляясь у основания, и останавливается, когда тот берёт его за предплечье. — Я хотел лишь поцеловать тебя перед сном, — так обыденно и спокойно говорит ему супруг. — Я не настаиваю. Я ничего от тебя не требую, — целует в лоб, а у Тэхёна от этого ещё больше мурашек. — Не нужно, — шепчет ему в висок и сразу же целует. — Спокойной ночи, листочек. Спи крепко.* * *
— Ты выглядишь… просто ужасно! Такое чувство, будто тебя переехал грузовик… Чимин швыряет свой рюкзак на диван и ставит чемодан прямо посреди гостиной, оглядываясь по сторонам. — Стены перекрасили? Хм, так намного лучше. Тэхён не может сдержать искреннюю и лучезарную улыбку, когда видит его. Всё такой же. Ничего не изменилось. Совсем-совсем. — Так и будешь стоять на месте или всё же подойдёшь уже? — смотрит в упор на Тэхёна, недовольно щурясь. — А, блин, точно! Тебе же, наверно, больно ходить… — с сочувствующим видом. — Так и быть, я сам, — театрально закатывает глаза, устало вздыхая. Весь на пафосе. Весь в своём неизменном образе. В рваных чёрных джинсах, в красных кедах, в расстёгнутой клетчатой рубашке, надетой поверх чёрной футболки с ярким жёлтым логотипом группы «Nirvana» в виде улыбающегося смайла с высунутым языком. Чимин подлетает к Тэхёну и крепко обнимает его, на что Тэ корчится от боли, но обнимает в ответ, приветствуя друга. — Прости, — замечает гримасу сильной боли на лице. — Чувак, — оглядывает его сверху вниз и говорит намного тише. — Это реально полный пиздец… Как ты вообще умудряешься вставать с кровати и передвигаться? На фото это выглядело… не так страшно… Синяки на теле Тэ из серых стали бордово-жёлтого цвета, а белёсые полосы, оставленные тонкой и жёсткой скакалкой, покраснели и зарубцевались. — Твоими молитвами, — отшучивается Тэхён на этот раз с кислой улыбкой на губах. — Я рад тебя видеть. — А я-то как! — Чимин пристально заглядывает в глаза Тэ, наклоняясь к нему. — Чёрт! Выглядит пиздато! Будто у тебя разноцветные линзы! — с интересом рассматривает. — Реально красиво, чувак, и так необычно! Бля, рад, что ты снова видишь! — по-дружески ударяет его по плечу и тут же замирает, сдвигая брови. — Чёрт, прости, прости! — кривится испуганно. — Я не хотел… — закусывает нижнюю губу. — Прости. Тэ корчит лицо и шумно выдыхает, но без злобы, без возмущения. — Всё в порядке, — лжёт Тэхён. — Как долетел? — Долго и нудно. Кажется, я выспался на несколько лет вперёд, — плюхается на диван. — А ты-то как, м? — снова оглядывает друга с головы до ног, понимая, что вопрос абсурдный до невозможности. — Чонгук на работе? — Наверно, — пожимает плечами Тэхён. — Уехал ещё утром. — Ясно, — Чимин снова оглядывается вокруг себя и замечает небольшую камеру видеонаблюдения, расположенную под потолком. — Курить охота, — звонко шлёпает ладонями по своим коленям и поднимается на ноги. — Выйдешь со мной? Тэхён молча кивает в ответ и следует за ним. Отойдя на несколько метров от дома, Чимин замедляет шаг, достаёт из кармана пачку, вытягивает зубами сигарету, щёлкает зажигалкой и прикуривает, выпуская клубы густого сизого дыма. — Ну, рассказывай, — поворачивается к Тэхёну с обеспокоенным видом. — Мой внешний вид будет ярче и красочнее любого рассказа… — Так и не помирились? — затягивается никотином, щурясь. — Не поговорили? Тэхён не может сдержать презрительную ухмылку. Почему все вокруг думают, что разговор может хоть что-то изменить? Разве какая-либо беседа способна перечеркнуть ужас содеянного? — Поговорили. — И? — приподнимает бровь Чимин. Тэхён молчит. Несколько секунд угрюмо смотрит на него, а после выдавливает очередную наигранную улыбку. — Почему у меня складывается такое ощущение, будто ты ищешь оправдания для своего брата? — чёткий вопрос в лоб. — Давай пройдёмся, — кивает в сторону тропинки среди хвойных деревьев. — Я вовсе не оправдываю его, — специально идёт медленно, подстраиваясь под шаг Тэхёна. — Я хочу донести до тебя мысль, что… — снова затягивается, заметно нервничая. — Слушай, мы уже это обсуждали, — поворачивается к другу. — Да, мой брат строг и даже жесток, но у него есть и хорошие качества. Дай ему время, чтобы… Даже слышать это тошно. И до зубного скрежета обидно. — Но я не хочу давать ему время, Чимин, — шепчет Тэ, оглядываясь за спину. — Я давал. Я дал ему время после того, что произошло на заднем дворе в Сиднее. Но… — Блять! Да пойми же ты, — вздыхает Чимин, останавливается и заглядывает другу в глаза, кивая. — У тебя нет другого выхода! — тоже сдавленно шепчет, чтобы никто не услышал. — Он твой муж. И он… — Пока что, — грубо перебивает его Тэхён. — Тебя жизнь ничему не учит, чувак. Чем больше ты будешь тешить себя наивными мечтами о том, что вы разведётесь, тем больнее тебе будет принять суровую реальность. Нет, вы не разведётесь. Чонгук не позволит. — Я не вещь. И не его собственность… — Тэхён, это твоя жизнь! — шикает Чимин. — Думаешь, мне заебись и просто? Тоже нет. Но я принимаю условия и подстраиваюсь под них, выискивая пользу. Пока ты не научишься это делать, так и будешь страдать. Взгляни уже правде в глаза! Оглянись вокруг себя, чёрт возьми! Заборы, куча охраны, невъебенные связи. Он тебя из-под земли достанет, Тэ, если потребуется. Да, это звучит ужасно, но это факт. Неужели ты ещё не понял, что ты не сможешь сбежать? О, ты попробовал, да. Молодец. Герой, блять. Я даже готов отвесить тебе аплодисменты. Но чем всё это обернулось? Дай-ка я сам угадаю? — напыщенно хмыкает. — Мой брат нагнул всю полицию города, а тебя, как миленького, возвратили в его любящие и крепкие объятия?! Что бы ты не делал, он всегда будет на два шага впереди. Смирись. Ради себя же. Ради своей безопасности. Ради своего благополучия. Просто смирись и научись с этим жить. Смирись… А что, если смириться — выше допустимых норм морали человека? Выше его сил? Что, если смиряться не хочется? Тэхён прикрывает глаза и шумно выдыхает, готовясь вот-вот парировать в ответ, но Чимин его опережает. — Я всё понимаю, Тэхён, — с искренним огорчением. — Ты ищешь поддержку, я знаю. И я стараюсь поддержать тебя, чувак. Ты можешь не соглашаться с моими словами, но других ты не услышишь, — снова щёлкает зажигалкой и закуривает ещё одну. — Конечно, блять, я могу сейчас стоять тут и поддакивать тебе в том, какой мой брат конченный мудак и деспот, но кому от этого станет легче? Тебе? Сомневаюсь я что-то. Не думай, что я стану советовать тебе вновь предпринимать попытки сбежать, улизнуть, попытаться обмануть Чонгука. Да не буду я, блять! — огрызается. — Даже если и хочу. Потому что всё, чего ты добьёшься этим, — бросает взгляд на синяки и ссадины. — Принесёт тебе очередную порцию боли и страха. Я уже говорил тебе, много раз говорил, что тебе следует быть хитрее. Знаешь, порой смириться — это вовсе не означает сдаться. Иногда смириться — это облегчить себе своё же существование. Чонгук любит тебя, Тэ. Он… — Нахуй такую любовь! Насиловать, бить, принуждать к сексу… о, это не любовь, Чимин! Это хуйня какая-то! — Он умеет быть другим, чувак. Клянусь, сука, своей жизнью, — торопится ответить Чимин от безвыходности. — И… Я же лучше тебя знаю! — возмущённо хмыкает. — Ваши отношения разворачивались прямо на моих глазах! — спокойно лжёт. — Да он пылинки готов с тебя сдувать! Просто, чёрт тебя дери, не нужно его доводить… Тэхён цепенеет от услышанного. — Ты это сейчас серьёзно?.. Чимин заметно мнётся, оглядывается по сторонам, глубоко вдыхает сигаретный дым и всё же продолжает: — Когда умер его сын, мой племянник… блять, я до сих пор не могу об этом нормально говорить, — судорожно выдыхает. — Это было пиздец больно. Чонгуку, конечно, в первую очередь. Не знаю, как он это пережил и пережил ли вообще, но он никогда не показывал вида, что ему тяжело. Всё держал в себе. Уж не знаю, что он там делал наедине с собой, но при нас он не позволял себе показывать, насколько ему хуёво. Но мы же не идиоты. Мы же не слепые и всё видели, Тэхён! Он страдал, мучился, разваливался на части. А потом… — смотрит на Тэ в упор, не моргая. — А потом появился ты. Знаешь, это как в самом идиотском и банальном фильме о любви, когда главный герой, находясь на грани, влюбляется. Он влюбился. Так сильно, что мы вообще перестали узнавать его. Он только о тебе и твердил днями и ночами. Можешь себе представить вообще, чувак?! Он только и говорил о том, что заберёт тебя из этого чёртового приюта в Пусане и положит весь мир к твоим ногам. Собственно, так он и сделал, потому что никогда не лжёт. Тэхён приоткрывает губы от волнения. В груди появляется щемящее и такое странное чувство. Какое-то непонятное, но очень ощутимое где-то глубоко-глубоко. Зыбкое. Трепетное. Ноющее. — Хосок рассказывал мне в больнице, но без подробностей… Что случилось с его ребёнком? Выходит, до меня у Чонгука была жена? — Да. У него до сих пор есть жена, Тэхён. Тэ меняется в лице. Распахивает бирюзовое глаза и боится даже шелохнуться. Что?.. Ему это только что послышалось? Жена?! — Расслабься, чувак, — глухо смеётся Чимин. — Я про работу. Она его вечная и неизменная жена, — выпускает дымовые колечки. — Ребёнок был зачат от суррогатной матери. Блять, он так хотел стать отцом… — опускает глаза вниз, сминая траву подошвой обуви. — Безумно хотел. У ребёнка слишком поздно обнаружили редкое генетическое заболевание. Требовалась замена костного мозга. Чонгук нашёл донора, но в самый последний момент он отказался прилететь в Сидней. В общем, кинул его, если простыми словами. Мой брат попытался найти другого, но… Он просто не успел. Тэхён отходит на шаг назад, пытаясь осознать, что только что услышал. Кошмарная история. Цепляет за живое. Будоражит. Не оставляет равнодушным. — Это… Мне очень жаль… — сочувственно произносит Тэ, с трудом подбирая слова. Порой в таких ситуациях сложно что-то вообще говорить и лучше просто промолчать, чтобы не задеть ещё сильнее. — Забей, — вяло улыбается Чимин и тянет руку к его плечу, чтобы подбадривающе шлёпнуть, но тут же останавливает сам себя, вспоминая про ссадины. — Я это рассказал не к тому, чтобы мы сейчас плюхнулись в объятия друг друга и разревелись, как девчонки. Я говорю об этом, чтобы ты посмотрел на моего брата и под другим углом, понимаешь? Не всё так просто, как тебе кажется. И не всё имеет только чёрный цвет. Я понимаю, что все мои слова воспринимаются тобой критично, но… блять, постарайся хотя бы просто попробовать дать ему шанс. Дать вам шанс. В конце концов, ты находишься не в самых худших условиях и замужем не за бомжом, согласись. Выгадай для себя пользу, чувак, вот и всё. Наслаждайся жизнью. Тэхён прикрывает глаза. Что бы ни сказал Чимин, какую бы душещипательную историю ни поведал ему, ни одно слово не служит оправданием для поступков и поведения Чонгука. Ни единое. Да и как можно наслаждаться жизнью, будучи запертым в клетку? Пусть даже в золотую. Пусть даже в усыпанную бриллиантами. Разве это возможно?.. Жизнь, настоящая жизнь — это свобода, в первую очередь, а не бесконечные ограничения. Там, где есть место страху, боли, нет и не может быть места любви и свободе. Это мучительный замкнутый круг. Это путь в никуда… Порой лучше быть замужем за бомжом, но не бояться за собственную жизнь. Порой счастье — это просто не испытывать страх, когда ложишься в общую постель, пусть даже в мягкую, в тёплую и в застеленную шёлковыми простынями.* * *
Господин Чон вернулся домой только под вечер, когда Марта уже накрывала на стол. Ужин прошёл спокойно и непринуждённо, после чего Чон вызвал младшего брата в свой рабочий кабинет. На куда более серьёзный разговор, разумеется. — Да я понятия не имею, чего ты от меня хочешь, — капризно тянет Чимин, плюхаясь на диван, стоящий у стены. — Я… Да я еле подбирал слова, чтобы хоть что-то ему ответить! На нём живого места нет! — большие глаза становятся ещё более округлыми. — Я не могу на него смотреть спокойно! Чонгук, это ужасно!.. — очевидно, что не может никак отделаться от шока после увиденного. — Это слишком, разве ты… — Чимин, это не твоё дело, — в кабинете проносится холодный отрезвляющий голос. — Твоё дело — отвлекать Тэхёна от всяких ненужных ему и глупых мыслей, которые, я уверен, вертятся в его голове. Я ведь прав, м? Чимин откидывает голову назад и рвано выдыхает, надувая щёки. — Найми ему тамаду, который будет его развлекать и веселить! — недовольно фыркает. — Чимин. — Да никакие мысли у него не вертятся. Никакие, Чонгук… Он боится тебя, — поворачивает голову в сторону брата, сидящего за столом. — А чего ты ждал? Что после изнасилования и побоев он кинется тебе на шею? Но так не бывает… — с горечью в голосе. — Насилие оставляет очень глубокие шрамы и… — мгновенно замолкает, чтобы только не сболтнуть лишнего и не выдать самого себя. — Он подавлен. Говорит, что находится в клетке и всё такое. Но так и есть! По сути, ты действительно держишь его в клетке. Ослабь немного хватку, Чонгук… Дай ему подышать хоть немного… Хочет он рисовать? Да пусть малюет свои картины. Хочет съездить в город — отпусти. Хочет побухать — разреши. Тогда и он потянется к тебе. Не знаю, — ещё один напряжённый выдох. — Я думаю, что Тэхён нуждается в ощущении хоть какой-то свободы. Я вижу это так. Чон откидывается на спинку своего кресла, удобно располагаясь в нём. — У Тэхёна скоро день рождения, — тихо хмыкает. — Он не говорил тебе, что хотел бы получить в качестве подарка? — Не обсуждали это. Подари ему собаку, — с сарказмом шипит Чимин. — Чтобы она прыгала вокруг него и развлекала его. Господин Чон впивается в младшего брата сверлящим суровым взглядом, и тот моментально замолкает и съёживается. — Ну, а что… — спешит оправдаться Чимин за сказанное. — Собака — лучший друг человека… — Нет, Чимин. Мозги — лучший друг человека. Так что можешь с гордостью считать, что у тебя нет друзей. Не успел прилететь, так сразу же одни упрёки. Одни требования. Одни обвинения. Становится обидно. — Если ты хочешь, чтобы я спросил, чего Тэхён желает получить на день рождения, то я уточню у него, только мне кажется, что он не скажет. Потому что он ничего уже не хочет… Он хочет просто жить… Опять я вынужден выглядеть идиотом и задавать тупые вопросы не к месту вообще!.. — Тебе не привыкать, — продолжает упорно разглядывать Чимина таким взглядом, что тому становится труднее дышать от этого давления. — Ладно. Не лезь к нему с этим. Просто скрась его будни, пока ты будешь тут. Ты ведь, наверно, хотел бы погостить и у матери, когда она вернётся в город, верно? — с лукавой ухмылкой. — Верно… — Что ж, всё в твоих руках, Чимин, — спокойно отзывается Чонгук в ответ на сдавленное мычание. — Не подведи самого себя же.* * *
Тэхён тихонечко скребётся у кабинета, стуча. — Я могу зайти? — приоткрывает дверь и осторожно заглядывает внутрь помещения. Его супруг отрывает внимательный взгляд от экрана компьютера и протягивает руку. — Конечно, мой маленький, — подзывает к себе. — Что такое? Почему ты не в постели, м? Тэ медленно проходит, закрывает за собой дверь и плавно подходит к столу, прикусывая нижнюю губу. — Мне показалось, что ты за ужином был слишком… — подбирает нужное слово. — Уставшим. Всё в порядке? Ласковый и любящий муж ведь всегда должен замечать настроение своего партнёра, не так ли? Чонгук снова начинает довольно мурчать, берёт Тэхёна за запястье и аккуратно тянет к себе, усаживая на колени. — У меня всё в порядке только при одном условии, — заглядывает в лицо и поправляет светлые прядки на лбу Тэ. — При каком? — Если всё в полном порядке у тебя, золото моё, — мягко улыбается и осторожно обнимает за талию. — Почти двенадцать ночи. Почему ты не спишь, м? — обеспокоенно спрашивает, пытаясь поймать опущенный вниз взгляд. Тэхён сглатывает несколько раз, обдумывая, что ответить мужу. — А ты?.. — Много навалилось работы, листочек. Не беспокойся, — тычется носом в мягкую и нежную щеку. — Хотел у тебя кое-что спросить, — ласково ведёт пальцами по его шее, спускаясь к кулону, и проводит кончиком по нему. — Ты ведь помнишь, что у тебя скоро день рождения, м? — Угу… — Ты уже выбрал подарок, Тэ? «Развод, Чонгук! Развод!..» — держит в себе Тэхён, а вместо этого обнимает рукой шею супруга и с застенчивой улыбкой отвечает: — Пусть это будет сюрприз, хорошо? Ты сказал, что не умеешь делать подарки, но это не так… — кладёт пальцы поверх его и тоже ведёт по ювелирному украшению в виде листочка. — Умеешь, Чонгук. Очень даже умеешь… Чонгук привычно ему откидывается на спинку кресла и утаскивает Тэ за собой, обхватывая его обеими руками. Одну оставляет на талии, а второй принимается нежно и не спеша водить от колена и вверх по бедру. — Я старался удивить тебя. Но когда увидел конечный результат, задумался о том, что вряд ли это получится, потому что ты прекраснее любого, даже самого неповторимого, кулона, маленький, — аккуратно проводит носом по подбородку Тэ. — Ни один ювелир не сможет создать ничего прекраснее, чем сам ты, понимаешь? Тэ снова прикусывает нижнюю губу и поднимает бирюзово-голубые глаза на мужа. — Спасибо, — тихо шепчет, благодаря за комплимент. — Я тут подумал… — М? — прижимает к себе ещё крепче, словно держит в руках самое настоящее сокровище. — Нет, ничего… — замолкает и робко выдыхает. — Говори, — заинтересованно хмыкает Чон и сразу же целует в висок несколько раз. Тэхён заметно мнётся, не решаясь продолжить свою речь. Снова вздыхает, прячет глаза, опуская взгляд вниз, и сам жмётся к мужу ещё ближе. — Да ладно… Я… — Ты?.. — так и жаждет продолжения. — Прости, что оплатил курсы по рисованию, не посоветовавшись сначала с тобой, — на одном дыхании бубнит себе под нос Тэхён. — Я вовсе не хотел таким образом оскорбить тебя или как-то задеть… Знаешь, я просто так сильно загорелся этой идеей, что купил их на автомате, Чонгук, — наконец-то поднимает на него поблёскивающий взгляд и замирает. — Я просто не подумал. Я не подумал о том, во что это может вылиться… Чонгук внимательно смотрит на него, скрывая ухмылку, в ожидании, что же последует дальше. Какая хорошая попытка. Тэхён быстро учится. Прямо на глазах. — Просто они сегодня прислали сообщение, что занятия должны начаться на следующей неделе, а я… — А ты, листочек? — Администратор попросила подтвердить, а как я без тебя дам им ответ, правильно ведь? — тычется носом в плечо Чонгука и ведёт им, как маленький котёнок, выпрашивающий ласку. Господин Чон довольно мычит, сильнее окольцовывает Тэхёна своими руками и держит его ещё крепче. Чуть наклоняет к нему голову, ловит его сбивчивое горячее дыхание, прислушиваясь к нему, а после тихо, почти что шёпотом, мягко отвечает: — Верно, мой маленький. У Тэхёна замирает сердце, а глаза, кажется, вспыхивают голубыми огоньками. Вот оно. Долгожданное согласие. Разрешение. То, чего он так страстно ждал и хотел. Оказывается, в этой наигранной и притворной ласке действительно есть свои плюсы. Она… работает. Тэ не может сдержать победную улыбку. Поднимает взгляд на Чонгука, готовый вот-вот броситься к нему в объятия, как только услышит положительный ответ. — Тебе необходимо уточнить у администратора, как написать заявление на возврат денежных средств, которые ты оплатил, — спокойно продолжает Чон. — Займись обязательно этим вопросом завтра. Не тяни, хорошо? Тэхён моментально меняется в лице, а от былой маски нежности и любезности не остаётся и следа. — Что?.. То есть ты… — Да, моя радость. Никаких курсов, — положительно кивает ему Чонгук, снова ведя ладонью по бедру и ощущая, как тот начинает отстраняться от него. — Это последствия принятых тобой необдуманных решений. В следующий раз ты не станешь спешить и несколько раз подумаешь перед тем, как поступать так опрометчиво, верно? Тэ замолкает. Машинально убирает руку с шеи своего супруга и замирает. Да какого чёрта вообще?! Почему не сработало?! Какого фига?! — Конечно, — выдавливает из себя Тэ, стараясь скрыть очередную обиду и злость. — В следующий раз я обязательно буду умнее, — с вымученной радушной улыбкой на губах. — Спасибо, что выслушал. — Ты приходил за этим? — сухое в ответ. Настолько сухое и холодное, что Тэхёна это ранит и уязвляет. Будто это не он обижен на мужа, а супруг на него. — Я приходил, чтобы узнать, как ты, — поднимается с колен. — Доброй ночи, Чонгук. — Спокойной ночи, Тэхён. Как смачная и увесистая пощёчина. Тэхён торопливо покидает кабинет своего мужа, стараясь идти как можно быстрее, проходит вдоль коридора и замечает, что в спальне Чимина горит свет. Как же, чёрт бы его побрал, хочется высказаться! Невозможно терпеть до утра. Нет никаких сил. Нужно здесь и прямо сейчас. Он без стука открывает дверь и быстро проходит в комнату, замечая, что спальня пуста. Видит, как сбоку из ванной комнаты из приоткрытой двери падает тусклый свет, тут же идёт туда, заглядывает внутрь и застывает на месте, как вкопанный, боясь и шелохнуться, когда прямо на его глазах Чимин вдыхает дорожку белого порошка, сразу же громко шмыгая носом и откидывая голову назад. Что за?..