Когда ты нужен кому-то

Тонкие руки Ши Цинсюаня поднялись к шее Божка-Пустослова – и в следующую секунду нависшая над бывшим небожителем распухшая фигура начала съеживаться и оседать. Тогда Се Лянь разжал пальцы, судорожно стискивающие запястье Хуа Чэна, и с легким недоумением уставился на полукруглые ранки на его белоснежной коже: - Ох! Сань Лан, прости! Тебе очень больно?.. - Все в порядке, гэгэ, - тихо ответил демон. Наследный принц с сожалением покачал головой: он вовсе не хотел поцарапать Сань Лана, просто наблюдать за противостоянием Цинсюаня и Божка-Пустослова со стороны оказалось невыносимым, так что он и сам не заметил, как вцепился в чужие руки – до боли. - Все в порядке, - с улыбкой повторил Хуа Чэн. – Пойдем, посмотрим. Они подошли к Цинсюаню, и Се Лянь положил руку ему на плечо. Бывшего Повелителя Ветра все же слегка потряхивало после пережитого, и он не сводил глаз с распростершегося перед ним тела. - Ну, надо же, - пробормотал Хуа Чэн, одним рывком поднимая Божка-Пустослова на ноги и вытаскивая под свет фонаря. – Я почему-то думал, он будет похож на Черновода. - Я тоже, ха-ха-ха, - поделился Цинсюань, нервным движением вытаскивая из-за пояса веер. Движение было почти рефлекторным, потому как от веера не могло быть никакой реальной пользы – особенно теперь, когда за ним уже не скрывалась проклятая канга. – Я тоже. - Закрой рот! – донеслось до Се Ляня, после чего все желающие получили уникальную возможность сравнить пойманного Божка-Пустослова с эталоном. Ну, что тут сказать: если приближающийся с мрачным выражением лица Хэ Сюань выглядел как истощенный до последнего предела человек лет тридцати, то извивающийся в руках Хуа Чэна Божок-Пустослов больше напоминал пожилого ростовщика, морщинистого и обрюзгшего. Глядя на мерзко трясущиеся телеса «добычи», Се Лянь впервые усомнился, что этот божок в свое время умер от истощения, как Черновод. Запасы жира в омерзительной туше заставляли сомневаться в подобном исходе. Ши Цинсюань обошел Божка-Пустослова по кругу и с опаской потыкал его веером. - Победил, да? Везунчик, да? - с ненавистью булькнул божок. – Как же я ненавижу таких!.. А ты еще не знаешь, что… Несмотря на то, что с кангой на шее все силы божка были запечатаны, Цинсюань все же слегка изменился в лице, и Се Лянь предупреждающе сжал его плечо. Хуа Чэн махнул рукавом, перекидывая божка в куклу-неваляшку. Брезгливо склонился над ней, изучая соразмерно уменьшившуюся проклятую кангу на шее. - Думаю, самый первый Божок-Пустослов как раз получился из старого ростовщика, который так ненавидел счастливых людей вокруг, что после смерти переродился в демона, - сказал Се Лянь. - Поэтому эти твари так голодны до чужой боли, чужого страха…. - Были, - с холодным отвращением произнес Черновод, который до того воздерживался от участия в общей беседе. - Это последний. - … Се Лянь так и не понял, что сделал Хэ Сюань, каким оружием он воспользовался; не потому, что движение было слишком быстрым, а потому, что в эту секунду наследный принц отвлекся на Ши Цинсюаня – тот дернулся вперед. Неизвестно, что он хотел, но толку от этого движения все равно не было никакого. Неваляшка вспыхнула зеленоватым светом и разлетелась на десятки осколков, а проклятая канга сжалась, добивая то, что осталось от Божка-Пустослова. Секунда – и осколки тоже исчезли, обернулись мгновенно растворившимся туманом, а склонившийся над поверженным врагом Черновод выпрямился и брезгливо отряхнул руки. Глаза бывшего Повелителя Ветров расширились, он смотрел на Хэ Сюаня с немым вопросом на губах. - Теперь все в порядке, - проговорил Черновод, и на его бледном лице мелькнула тень улыбки. Спокойной улыбки – Се Лянь уже видел такую. Однажды. Когда-то он видел, как человек, которого он так любил, таял и исчезал, рассыпаясь серебристыми бабочками. Он помнил, как пытался заключить его в объятия – последние объятия, прощальные перед долгой разлукой – но хрупкое тело таяло, растворяясь в воздухе, разлетаясь крылатым серебром. Помнил его глаза, его улыбку, его обещание не оставлять навсегда. Вернуться. Глаза Черновода тоже были нежными и сияющими – как и глаза Хуа Чэна когда-то. Но он не обещал ничего. Цинсюань сорвался: упал на колени, вцепился в выцветающие одежды черного демона Черных Вод, шепча слова, продиктованные ужасом и отчаянием: - Не надо, не уходи, не оставляй меня, пожалуйста… Черновод взглянул на него с легким недоумением, мягко опустил руку на плечо: - Все в порядке. Цинсюаня трясло; он уже не шептал – захлебываясь рыданиями, он повторял все имена Черновода, сколько их там не было, начиная от Хэ Сюаня и заканчивая Мин И. Он плакал, умолял и просил прощения, но бледное лицо демона было спокойно, а тонкие пальцы, лежащие на плече Цинсюаня, уже стали полупрозрачными. - Цинсюань, - сказал Хуа Чэн. – Разве Черновод не имеет права…- его голос прервался, и, кажется, это был практически первый случай, когда Собиратель Цветов под Кровавым Дождем не смог договорить. Он ведь тоже терял друга сейчас. Но Цинсюань услышал; он отпустил Черновода, и Се Лянь с ужасом обнаружил, что его заплаканное лицо озарила улыбка. - Ты имеешь права быть со своими, ха-ха-ха, - забормотал он, - конечно, имеешь, ха-ха, ты только подожди… подожди… я сейчас… Он попытался встать на ноги, но больная нога подломилась, так что он снова упал на колени и пополз к Хуа Чэну, продолжая шептать: - … я сейчас … подожди… я сейчас… подожди… Он вцепился в саблю Эмин, вытаскивая ее из ножен и раня пальцы, прежде, чем Хуа Чэн успел отшатнуться, и все шептал Черноводу, плача: «подожди, подожди». Но тот был спокоен и неподвижен. Он стоял, опустив голову, и с каждой секундой все меньше и меньше принадлежал этому миру. На Цинсюаня он не смотрел. Хуа Чэн с молчаливой яростью вырвал саблю, едва ли не отбрасывая ее в сторону: - Что ты делаешь?! - Пожалуйста, - всхлипнул Цинсюань, в отчаянии протягивая к ним с Се Лянем трясущиеся окровавленные руки. – Пожалуйста. Я… я… не смогу… я... хочу умереть… У Се Ляня разрывалось сердце. Он метнулся оттащить Цинсюаня – но замер, краем глаза заметив движение. Это был Черновод: он, кажется, вздрогнул и повернулся взглянуть – как будто слова Цинсюаня все-таки зацепили в нем что-то. И тогда Се Лянь нанес свой удар. О нет, он не воспользовался мечом – просто потому, что знал, что бывают слова, которые ранят сильнее. Безликий Бай научил его. - В самом деле, Господин Хэ, почему ты не подождешь его? – сказал он с притворной сдержанностью. – Тогда ты сможешь закончить свою коллекцию. Я имею в виду, коллекцию урн с прахом людей, которые любили тебя. Глаза Черновода вспыхнули ледяной яростью, и Се Лянь с удовлетворением отметил, что его полупрозрачная фигура вновь обрела плотность. И все-таки он продолжил: - Цинсюань последний, кто любил тебя и нуждался в тебе, несмотря ни на что, так что долго ждать тебе не придется! Сейчас он тоже покончит с собой, и ты сможешь… Он не успел закончить: Черновод бросился на него. Се Лянь закрыл глаза, ожидая удар, который не собирался отражать – но его лишь хлестнуло чужим одеянием. Хэ Сюань проскочил мимо и вцепился в Цинсюаня, оттаскивая его от Хуа Чэна с его саблей. Цинсюань больше не плакал – только смотрел широко раскрытыми, не моргающими глазами. Черновод схватил его за горло, стиснул пальцы с холодной яростью – и его бледные, увенчанные когтями руки тоже окрасились алым. А Се Лянь вдруг ощутил на плече ладонь Хуа Чэна: - Гэгэ, ты как раз вовремя, - шепнул он на ухо принцу, - он едва не перерезал себе горло, я убрал Эмин в последний момент. Прикосновения Хуа Чэна успокоили его. Се Лянь уже сделал все, что мог. Кажется, он успел. Его Высочество выдохнул, бережно сжал пальцы Сань Лана и перевел взгляд на Черновода: тот по-прежнему придерживал Цинсюаня за шею и, осторожно прикасаясь чем-то вроде обрывка собственного рукава, промокал кровь, текущую из глубокой царапины у того на горле. - Двести лет, Цинсюань!.. – шипел Черновод. – Из всех твоих идиотских поступков за двести лет!.. В глазах у Ши Цинсюаня по-прежнему стояли слезы, и он по-прежнему цеплялся за ханьфу Черновода, не желая отпускать, но тот, по крайней мере, перестал растворяться в воздухе и обрел прежнюю плотность. - Я посмотрю? – спросил Се Лянь.- Я могу немного лечить. В последние годы он действительно начал постигать мастерство лекаря, считая, что с их образом жизни это точно не будет лишним – пока его навыков как раз хватало на то, чтобы заживить пару царапин. Хэ Сюань неохотно кивнул, передал Цинсюаня в руки наследного принца и, чуть отступив в сторону, принялся чертить заклинание Сжатия Тысячи Ли. - Ты же больше не собираешься… - с ужасом спросил бывший Повелитель Ветров, не обращая внимания на вновь открывшуюся, несмотря на старания Се Ляня, царапину. - Молчи, идиот, тебе нельзя разговаривать! – резко обернулся Черновод, после чего добавил, чуть смягчившись, - Цинсюань. Я вовсе не собираюсь развоплощаться, если ты об этом. Мне просто требуется немного отдохнуть после всего этого, поспать. Я… - тут он вздохнул, подошел к сидящему на земле Цинсюаню и снова коснулся его плеча, успокаивая так, как умел, - я вернусь. И мне бы хотелось, чтобы к моменту моего возвращения ты… ты был в порядке. Цинсюань прислонился к нему головой и на секунду прикрыл глаза. К удивлению Се Ляня, Черновод позволил это и даже провел рукой по его волосам, на секунду запутавшись в чуть вьющихся прядях когтями. - Да, и сделай что-нибудь с волосами, - сказал он с легким раздражением. – Руки и ноги это, кстати, тоже касается. Кивнув на прощание Се Ляню и ухмыляющемуся Хуа Чэну, Черновод завершил Сжатие Тысячи Ли и исчез. Спустя пару минут Его Высочество убрал руки от шеи Ши Цинсюаня, критически осмотрел зажившую царапину и удовлетворенно кивнул: - Порядок. - Прости, я, ха-ха, что-то действительно вел себя не совсем адекватно, - смущенно проговорил Цинсюань, кое-как поднимаясь на ноги. – Ох… я… я схватил Эмин, да? Я прошу… - Просто не делай так больше, и все, - отмахнулся Хуа Чэн. Собиратель Цветов под Кровавым Дождем был занят куда более важным делом – он обнимал Се Ляня: - Гэгэ, ты не устал? Лечение отнимает ужасно много сил. - Чуть-чуть, - смущенно сказал Се Лянь. – Еще я хотел бы помыться, - он осмотрел свое некогда белое, а теперь заляпанное кровью ханьфу, - и насчет тебя, Цинсюань. Предупреди друзей, и пойдем с нами. Помоешься, и я вызову кого-нибудь из небожителей вылечить тебя. Окончательно, я имею в виду. Ши Цинсюань ожидаемо смутился и даже начал отнекиваться. Но Се Лянь знал, что тот в конце концов согласится; принц наконец- то позволил себе расслабиться и отпустить сковавшее его напряжение, когда позади него вскинулся Хуа Чэн: - Ты же не собираешься наплевать на просьбу Черновода вот прямо сейчас?