~
Пока Уэйд валяется на самой длинной скамейке, играясь со швейцарским ножом, и плюет в самый высокий фонтан, Питер работает. Они нашли небольшую квартирку в старом здании прямо в центре города, но теперь всеми этими красотами наслаждается только Уэйд. А Питер не жалуется, Питеру нравится новый коллектив, и он готов к новым свершениям. Более того, он сразу налаживает контакт с парочкой американцев, и после работы ему всегда есть с кем выпить в баре. Уэйд не обижается на то, что Питер задерживается. Уэйд говорит, что друзей заводить полезно, но сам как будто ни с кем не общается. Он просто шатается по городу, неприкаянный, и Питер боится, что это может плохо кончиться. Уэйда нужно чем-то занять. Только вот чем? Питер оставляет эту мысль где-то на задворках сознания, убеждая себя в том, что Уэйд сам справится, не маленький. И пока Питер уходит с головой в работу, он постепенно кое-что замечает. Кое-что нехорошее, неправильное. Люк — ассистент, который лет на семь младше Питера. Милый, заводной, интересный — простой парень. В какой-то момент Питер начинает останавливать на нем взгляд чуть чаще, в какой-то момент он ловит себя на странных фантазиях. И однажды Питер прибегает домой, бросается к Уэйду, целует его, внимательно смотрит и произносит: — Я же люблю тебя! Уэйд только криво улыбается. — Да, малыш, ты меня любишь. А в чем дело? Питер будет самым последним ублюдком, если расскажет. Он же ничего не делал, он верен Уэйду. Но вдруг это нужно пресечь на корню? Вдруг нужно поговорить или даже отправиться к семейному психологу? — Мне нравится один парень, — признается Питер. — Ну и что? — с недоумением переспрашивает Уэйд. — Он мне нравится не как человек, он… симпатичный? Милый? Я не должен этого говорить, но.... — Детка, тебе сколько годиков? — ухмыляется Уэйд, опуская руки ему на плечи. — Столько же, сколько тебе! — огрызается Питер. — Так чего ты ведешь себя как неопытный подросток? Малыш, ну хочешь ты его трахнуть. Ну и что с того? — Я не хочу! — в ужасе выдыхает Питер. — То есть… Я не хочу его на самом деле. Я… Уэйд, давай просто запишемся к специалисту и… — Ну ты и паникер, Паркер, — смеется Уэйд. — Ты что, за все это время ни о ком другом не фантазировал? Даже о Йене Сомерхолдере? Питер мотает головой. На кой черт ему Йены Сомерхолдеры, когда у него есть Уэйд Уилсон? — Даже когда я стал выглядеть вот так? — Уэйд выразительно указывает на свое лицо. — Ну, может, иногда я фантазировал о тебе прежнем. Но только о тебе! — Ты что, болен? — уточняет Уэйд, щелкая у него перед носом пальцами. — Милый, так и свихнуться недолго. Мысли это не измена. — Я знаю! Просто раньше такого не было, и… Он растерянно замолкает. Это все еще его немного пугает, хотя, может быть, в этом нет ничего ужасного. — Поздравляю, малыш, — ухмыляется Уэйд. — Кажется, ты дошел до той стадии в отношениях, до которой прежде никогда не доходил. — Что за стадия? — «Дрочу на всех вокруг, кроме того ублюдка, что валяется у меня в кровати». — По-моему, это похоже на угасание чувств. — О, а ты меня не любишь? — Люблю, — быстро спохватывается Питер. — Вот именно. Суть как раз в том, что ты можешь фантазировать о любой ерунде, но спишь с тем, с кем состоишь в отношениях. И это нормально. — И ты тоже фантазируешь? — щурится Питер. — О, я фантазировал чуть ли не с самого начала. Питер грозно тыкает пальцем ему в грудь. — О ком? — Кхм, — Уэйд коварно улыбается и хватает его за ремень, притягивая к себе. — О Человеке-пауке. Вот же сволочь, умеет выкрутиться!~
Наконец-то незанятый геройской жизнью, Питер чувствует себя легче. Они проводят с Уэйдом чудесные выходные в Альпах, и у Питера перехватывает дух от природных видов, как минимум, пять раз. Уэйд посмеивается над его восторгом и говорит, что лучший в мире вид это не горы, а попка удаляющегося куда-то на паутине Питера. Питер, конечно, зовет его придурком, но он счастлив, что этот придурок с ним. И Питер счастлив ровно до тех пор, пока Уэйд снова не убивает. Это случается где-то на второй месяц их пребывания в Женеве. Уэйд просто приходит домой и опять во всем признается. — Детка, он был торговцем детьми. Больше всего на свете Уэйд ненавидит тех, кто трогает детей. И Питер совершенно точно уверен, что это было убийство не из случайности, не из безвыходности, это было убийство ради мести и удовольствия. Заслуженное ли? Нет, Питер считает, что никто не заслуживает смерти. А вот Уэйд считает. — Когда ты вообще опять в это все ввязался? — выдыхает Питер. Уэйд стоит в чистой светлой гостиной, перепачканный кровью и сажей, и он так не вписывается в эту обстановку. В обстановку тихой спокойной жизни. Питер встает с дивана, подходит к нему и заглядывает в глаза. — Ты не рассказывал… — А ты что, думал, я все это время гулял по городу и кушал круассаны? — резко бросает Уэйд. — Конечно, я занялся делом. Здесь тоже есть преступность, Питти. И, в отличие от тебя, я не скрываю свою личность, так что могу делать что угодно и где угодно. — Но не убивать! — восклицает Питер. Уэйд кивает. — Я не могу тебя заставить перестать, да? — Малыш, ты просил, чтобы я был честным. Я честен. И я облажался, снова, но в этот раз я держался дольше. Может, это прогресс? У Питера язык не повернется назвать это прогрессом, но и спорить он не хочет. Уэйд действительно старался, сдерживал себя, и все ради их отношений. — Давай сделаем перерыв, — предлагает Уэйд, и Питер как будто резко выпадает в реальность. — Нет, стой, никаких перерывов, — быстро выпаливает он, хватая его за плечи. — Перерыв чаще всего равен расставанию. Я не хочу. — Мы не расстаемся, — упрямится Уэйд. — Просто побудем некоторое время порознь? Нам обоим стоит понять, что нам нужно от жизни. Я не могу не убивать просто потому, что ты так сказал. Наверное, пора выяснить, зачем еще мне не стоит этого делать. — Ты же говорил, что без меня тебе убивать хочется больше, — вздыхает Питер. — Значит, будет отличная среда для тренировки по контролю гнева, — горько усмехается Уэйд, и Питер обнимает его, а затем целует и тащит в спальню, непонятно на что надеясь. Что Уэйд передумает? Что вспомнит, зачем он здесь? Это только еще больше похоже на прощание. Утром Питер просыпается один, а на прикроватной тумбочке его ждет записка: «Наслаждайся свободой, солнышко. Как вернусь, затрахаю тебя до отключки, а пока разрешаю тебе пофлиртовать с тем пареньком с работы. Но только пофлиртовать! Люблю тебя, малыш, очень сильно». Это даже мило звучит, но Питер проклинает Уэйда. Опять он сбежал от Питера. Он каждый раз сбегает. Совместное счастье для них всегда было чем-то временным, чем-то эпизодическим. Они просто не созданы друг для друга. И Питер злится, и Питер флиртует с Люком, и Питер даже готов пойти переспать с кем-нибудь, потому что Уэйд — козлина. Да, он облажался, да, он убил, но это не повод все рушить. Конечно, судя по настроению Уэйда, ничего не разрушено, но они не переписываются, не созваниваются, и только по сториз Уэйда Питер понимает, что тот вернулся в Нью-Йорк. Больше, правда, Уэйд ничего информативного не публикует. В основном, только каких-то смешных бродячих псов. Он и сам как бродячий пес, без семьи и без какого-либо маршрута. Что он там делает? Чем занимается? Не убил ли кого еще? Питер мог надеяться на то, что это действительно временно, если бы Уэйд остался в Женеве, но он не остался. Он сделал свой шаг назад, шаг от Питера, длиною в Атлантический океан. И теперь Питер ходит в горы с приятелями по работе, проводит вечера за Нетфликсом и постоянно задается вопросом: написать Уэйду или не написать? Уэйд сам появляется две недели спустя. Отправляет глупую картинку с Мориарти и надписью: «Соскучились?» «Господи, как я тебя ненавижу», — отвечает Питер, а затем просто звонит Уэйду, и тот берет трубку. — Прости, малыш, я так замотался. — Не делай вид, что забыл обо мне. Ты просто не хотел мне писать. — В этом суть перерыва. — А теперь ты такой весь прекрасный явишься обратно, будто ничего не было? — сердито уточняет Питер. Он валяется в большой кровати, которая только подчеркивает его одиночество своими размерами. — Нет, пока нет, прости. — Что ты делаешь в Нью-Йорке? — Да всякое. — Но что именно? — Работаю, в основном. Дрочу на твои фотки, — Уэйд усмехается. — Я очень скучаю по тебе, детка. — Тогда возвращайся! — Не могу. — Что бы ты там себе ни напридумывал, я люблю тебя. И я сам ввязался в отношения с наемником — раньше надо было думать. — Мы можем разговаривать по телефону. Иногда. — Иногда! — огрызается Питер, переворачиваясь на живот. — Иногда это как? Раз в месяц? Когда ты вернешься? Да, отлично, мы можем общаться, а кто меня обнимет? Кто поцелует? Кто… черт, просто приезжай ко мне. Я даже злиться не буду за то, что ты сбежал. Ну, почти не буду. — Все ясно, тебе от меня нужен только секс, — фыркает Уэйд. — Я ничего не говорил про секс! — Знаешь, если тебе не интересно просто со мной общаться, то, может, нам и не стоит жить вместе. — Хватит переводить стрелки. — Ничего я не перевожу. Я оскорблен. Ты что, думаешь, я не способен заставить тебя кончить просто с помощью телефона? Питер вздыхает и утыкается лицом в подушку с отчаянной надеждой на быструю смерть. Телефон сигналит о том, что Уэйд хочет перейти на видеосвязь. Питер принимает вызов и бормочет: — Мне сейчас как-то не до твоего размахивания членом перед камерой. На экране отображается просто Уэйд, самый обычный, в толстовке с капюшоном на голове. — Выглядишь как-то уныло, — отмечает Уэйд. — Меня бросил парень. Как еще я могу выглядеть? Зато ты выглядишь как придурок. Хватит ходить по дому в толстовке. Тебя там никто не видит. Ты же живешь один? — О, я сейчас снимаю комнату у одной бабульки. Вообще-то, она слепая, но… — Вдруг прозреет? — догадывается Питер. — Никогда не знаешь наверняка! — Зачем ты снимаешь у кого-то комнату? У тебя есть деньги. — Так веселее. К тому же, я очень редко живу один. Непривычно это. — Мог бы жить со мной, — Питер устремляет в камеру самый укоряющий взгляд, на который способен. Он когда-то не мог жить с кем-то, но сейчас ему катастрофически нужен Уэйд, не на экране, а под боком. — Я вернусь. Я обязательно вернусь, солнышко. Потерпи. — Не хочу терпеть. Я не заслужил к себе такого отношения, Уэйд. — Я знаю, — вздыхает Уэйд. — Но ты же сказал, что сам связался мной. Вот так это и бывает. — Нет, не так. Сейчас ты просто хочешь, чтобы мы отвыкли друг от друга, и нам было бы легче расстаться. Это как-то само срывается с губ, и до Питера слишком поздно доходит, что одна эта неосторожная фраза может стать финальной точкой. — Я никогда ни за что тебя не брошу, — резко и громко заявляет Уэйд. — Мне просто нужно время. — На что? — Доверься мне, хорошо? — Как тот, кто бросил меня, ты не слишком вызываешь дове… — А как мы назовем своих детей? — внезапно выдает Уэйд. — Что? — растерянно переспрашивает Питер. — Детей. Наших. Когда мы поженимся, конечно. Малыш, я знаю, что ты не слишком горишь идеей продолжения рода, но давай хотя бы одного? Можем взять приемного. Ему все равно будет у нас лучше, чем в системе, правда? Это же помощь ближнему своему — очень даже в стиле Человека-паука. У Питера внезапно будто груз с плеч падает. Конечно, Уэйд любит нести ерунду и не всерьез, но сейчас Питер уверен, Уэйд этого правда хочет. Уэйд его не бросил. Уэйд разбирается со своими тараканами, там, в Нью-Йорке. Может, сесть на самолет ему посоветовали голоса, а может, в этом даже есть какая-то логика. Уэйд не готов рассказывать — пусть. Питер потом узнает. Питер подождет.