Сердечные тайны Питера Паркера

На улицу Уэйд без маски не ходит, но Питер и не просит его. Он знает, что на Уэйда будут коситься. Возможно, даже кто-нибудь прицепится. И если Уэйд не готов противостоять этим вещам, то кто Питер такой, чтобы уговаривать его? К тому же, Уэйду приходится противостоять не только реальным людям. Очень часто голоса в голове доводят его до бешенства. Иногда он видит что-то, чего нет. Питер прочесывает интернет, но понимает, что в отсутствии помощи специалиста он бессилен. Все, что он способен делать, это смириться и быть рядом. — Малыш, — как-то раз произносит Уэйд, когда он в хорошем настроении. Лица его не видно, потому что они в парке. — А я ведь для тебя особенный, правда? — Конечно, — удивленно отзывается Питер, поглощая ванильное мороженое. — А не должен быть? — Я имею в виду, особенный по сравнению с остальными твоими бывшими парнями. — Каждый особенный, — хмурится Питер. — Вы же не одинаковые. — Нет. В том-то и дело, они просто разные. А я — особенный. Питер усмехается. — У кого-то резко скакнула самооценка вверх? — А как она может не скакнуть, когда ты для кого-то особенный? — Уэйд обнимает его за плечи и пробегает пальцами в перчатках по его руке. — Сам посуди. Ты говорил, что не создан для отношений, что ты не семейный, не можешь ни с кем жить и не доверяешь никому до конца. А теперь мы не просто живем вместе и я знаю все твои грязные секретики, так ты еще и самый заботливый поддерживающий парень во всей вселенной. И все это ради меня? Я точно особенный. Питер тихонько смеется. — Хорошо, ладно. Ты особенный. — А все остальные — нет. — А все остальные — нет. Питер с любопытством смотрит на Уэйда и не может нарадоваться тому, какой тот сегодня довольный. Вот бы он всегда таким был. Питер знает, что во многом это зависит от него, и ничего не боится. Он справится. Впервые сомневаться Питер начинает во время патруля, когда ему попадается Уэйд — теперь в красном костюме он всегда виден издалека. И Питер обычно старается избегать его, чтобы его не связали с Человеком-пауком. Потому что стоит копнуть чуть глубже, и можно выяснить, что Уэйд живет с неким Питером Паркером, работавшим на Старка когда-то, а оттуда достроить еще пару догадок. Да, Питер слишком осторожничает, но это еще никогда ему не мешало. Что толкает его влезть в дела Уэйда сегодня, он не знает, зато картина, разворачивающаяся перед ним, еще долго не выйдет из головы. Уэйд — убийца, Питер никогда об этом не забывал, но то, как Уэйд это делает — выше любого простого понимания. Он ломает руку невысокому мужчине в черной одежде, бьет его сапогом по лицу и рычит: — У тебя последний шанс сказать, где он. Мужчина что-то мычит и мямлит, Уэйд обнажает катаны. — Стой! — вскрикивает Питер, спрыгивая с крыши. Уэйд его не слышит или не слушает, он взмахивает руками, насаживая мужчину на острия катан, как кусок мяса на зубчики вилки. — Вот так, — усмехается Уэйд. — А то ты меня уже достал. Он отбрасывает тело куда-то в сторону, и Питер даже шага к нему сделать не может. Он никогда не боялся Уэйда, хоть и знал о его работе, хоть и знал, что он немного сумасшедший. Питер никогда не видел, чтобы Уэйд получал от своего дела удовольствие. Да, он говорил, что ему нравится убивать, но Питер больше думал, что Уэйд, скорее, не против убивать. Относится к этому как к обычной грязной работе. Кому вообще может нравиться убивать? Только психопатам. — Паутиныч? — внезапно слышит Питер обращение к себе. — Ты что здесь делаешь? — Пытаюсь кое-что понять, — тихо отзывается Питер. Уэйд только хмыкает и вытирает катаны от крови и кусочков кишок. То, что это единственный мужчина, с которым Питер хотел бы завести ребенка, в голове не укладывается. — Неподходящее место для экзистенциального кризиса. Драпай отсюда. Сейчас приедут копы, и лучше, чтобы завтра не было заголовков вроде «Человек-паук кого-то зарубил». — Джей Джона и без этого что-нибудь придумает, — как-то на автомате говорит Питер, но слушается. Через несколько секунд он уже летит восвояси и не знает, куда. Точнее, он не знает, куда пойдет после того, как закончит патрулировать город. Питер не хочет домой, Питер не хочет к Уэйду. А самое страшное — что-то подсказывает, что это не голоса в голове, что Уэйд всегда таким был, просто Питер закрывал на это глаза из-за влюбленности и черт знает из-за чего еще. Он сидит на крыше случайного здания до глубокой ночи, а после этого дома его встречает такой обычный уютный Уэйд, снова поглощающий какую-то мексиканскую дрянь, но очень внимательный, потому что Питер сразу слышит: — Что-то случилось? — Да. Мой парень наемный убийца, — вздыхает Питер. Уэйд не переспрашивает и не шутит на этот счет. — Ты меня бросишь? — совершенно серьезно уточняет он, и Питер теряется. Сколько бы он ни сидел на той проклятой крыше, размышляя о том, куда скатилась его жизнь, он не думал о расставании. Он вообще ни о чем логичном не думал, просто предавался жалости к себе. — Нет, — произносит Питер. Но что-то говорит ему, что этому «нет» ничего не стоит превратиться в «да».

~

В какой-то момент Питер ловит себя на том, что не хочет касаться Уэйда. Питер боится, что Уэйд примет это на счет своей внешности и зароется в проблемы еще больше. А Питер просто не хочет, чтобы до него дотрагивались руки, которые запросто вспарывают людям кишки. Уэйд обнимает его, целует его в шею. Питер не знает, куда девать себя, и тогда Уэйд внезапно произносит: — Ты меня больше не любишь. — Если бы все было так просто, — Питер виновато заглядывает ему в лицо. — Я не люблю то, чем ты занимаешься. И иногда у меня перед глазами всплывает, как ты… — Раньше не всплывало. — Раньше я почти не видел тебя в деле. Уэйд вздыхает. Он уже был в этой ситуации прежде — с Ванессой. С Ванессой, которая хотела с ним семьи, но не хотела его. Его таким, каким он был. Какой он есть и сейчас. — Нет, парни, мы его уже упустили. — Не упустили, — Питер хватает его за плечи. — Уэйд, ты мог бы… — он заминается на секунду, — перестать? Боже, да у тебя столько денег, что до конца жизни хватит. А если не хватит, так всегда есть я. — Что? — усмехается Уэйд. — Станешь содержать меня? Будешь моим сладким папочкой? — Да хоть мамочкой! — Малыш, ты не зарекайся, я же засуну тебя в платье. Питер обхватывает его щеки руками. — Я надену, что захочешь. И никогда больше ничего не попрошу у тебя. И буду стараться стать самым лучшим парнем на свете, только… Уэйд, пожалуйста, перестань убивать. — Ты и так самый лучший парень на свете, — Уэйд обнимает его и целует в висок. — Просто я дерьмо на палочке. Неисправимое дерьмо. — Ты даже не пытался! — Я и так это знаю. Какого черта они вообще вместе? Зачем Уэйд втянул его в эти отношения, показал, что жить с кем-то — это не страшно, говорил о семье, о детях, а теперь не хочет ничего для этого делать? Уэйд с самого начала знал о его взглядах, но все равно упорно пробивался сквозь тысячи слоев самозащиты, которыми опутал себя Питер. Может, Уэйд думал, что и в этом вопросе он Питера однажды переубедит? В конце концов, они так давно вместе, и Питер так старательно пытался забыть, кто Уэйд такой. В конце концов, Питер временами перед сном думает о том, как они назовут своего ребенка. В конце концов, Уэйд отстраняется и уточняет: — Мне уже собирать вещи? И вот так быстро «нет» Питера превращается в «да», после чего он психует и пишет Уэйду, чтобы тот вернулся. А Уэйд отвечает только: «Нет, малыш. Ты был прав. Нам так будет лучше». Это же Уэйд. Он всегда таким был. Он не хотел меняться ради Ванессы, он не хотел меняться даже ради будущих детей, которых когда-то планировал. Неужели он бы изменился ради Питера? Конечно, нет. Что в Питере такого? Ничего. А что в Уэйде такого, что Питер готов умолять его вернуться, несмотря на все свои принципы? Он сам не понимает, но верит Уэйду. Им действительно так будет лучше. Со временем.

~

Когда Человека-паука спасает от злодея Дэдпул, это, может, и немножко странно, учитывая, что они избегают друг друга. Когда Питер кричит: «Не надо!», и Уэйд все-таки не стреляет, приговаривая: «Ладно, альтруист хренов», — это еще страннее. Но еще страннее то, что Питер затаскивает его в переулок и трахает, потому что какого черта?! — Давненько мы не занимались сексом в общественном месте, — усмехается Уэйд, тяжело дыша и ухмыляясь. — Мы слишком стары для этого дерьма, — бурчит Питер и принимается натягивать костюм. — Отнюдь, малыш, мы в прекрасном возрасте! Ха, нет, парни, он не отсосет нам еще раз. Да-да, я понимаю, что нас четверо, но член-то один! — Даже знать не хочу, что за групповуха происходит у тебя в голове, — вздыхает Питер. — Мне пора. — Адьес, Паутинка! Захочешь попрыгать на большом шрамированном члене, звони! — Не такой уж он у тебя и большой! — бросает Питер напоследок. Хотя, вообще-то, у Уэйда он как раз того размера, который Питер считает идеальным. Через пару недель все повторяется, но вместо того, чтобы сказать: «Хватит», — Питер цепляется за глупую навязчивую мысль. Ведь в тот раз Уэйд не выстрелил в человека. И во второй раз в присутствии Питера он никого не убил. Питер даже обманывает себя тем, что Уэйд правда хочет исправиться, но потом попадает не в нужное место не в нужное время и видит, как Уэйд запросто отсекает неизвестному мужчине руку. Уэйд даже не добивает его, просто что-то кричит и, кажется, спорит с голосами. Питер вмешивается, пока мужчина не умер от потери крови, вызывает скорую, пытается сделать жгут. — Вечно ты все веселье портишь, — только и бросает Уэйд перед тем, как скрыться с места преступления. И Питер теперь понимает: Уэйд не убивает только если знает, что он смотрит. Нет никакого выхода из этой ситуации, нет никаких попыток стать лучше. Питер их просто придумал. Именно поэтому он обещает себе, что больше никогда не поведется на Уэйда Уилсона, а уже через неделю нарушает свой обет. Питер не виноват, что Уэйд так здорово целуется, несмотря на то, что губы у него суховатые и изуродованные шрамами. Питер не виноват, что его тянет к Уэйду — это просто химия. А еще очень сложно смириться с мыслью, что он так много сделал для Уэйда, для того, чтобы у них все получилось, когда Уэйду было плохо, и теперь что? Все зря? Они на крыше высотки на окраине города, где никому до них нет никакого дела. Уэйд отстраняет Питера от себя и тихо произносит то, что вертится у обоих на уме: — Малыш, мы из разных миров. Всегда были. Мы просто не созданы друг для друга. Питер кивает. — Я люблю тебя. — Я знаю, но ты видишь во мне монстра. И всегда будешь видеть. Нам пора пойти своими дорогами. Питеру сложно смириться с этим, но он согласен. Они бы все равно никогда не смогли дать друг другу то, что им так необходимо. Уэйду — спокойствие, любовь и принятие его таким, какой он есть. Питеру — уверенность в себе и в том, кого он выбрал. Впервые за долгое время Питер возвращается домой в эмоционально целом состоянии. Его как будто сняли с крючка, на который он сам себя повесил. Теперь он свободен, он абсолютно свободен. В его жизни, где он все время сваливает на себя кучу обязательств, так не хватает хоть какого-то облегчения. Он пребывает в этом странном спокойном настроении несколько дней, а потом в панике звонит ЭмДжей, чтобы та остановила его, иначе он прямо сейчас бросится искать Уэйда. ЭмДжей Питера успокаивает, но этого хватает ненадолго, еще на половину недели. — Я же встречался с ним все это время! Он всегда был убийцей! — самый любимый аргумент Питера. — Вспомни, что ты видел, — просит ЭмДжей. — Вспомни, что он сделал. А теперь подумай, сколько раз он так поступал. Питер, ты просто отходишь от расставания — это нормально. Лучше сейчас сжечь все мосты, чем потом расставаться опять, опять и опять. И каждый раз переживать это. Он сделает тебя только несчастным. — Может, я хочу быть несчастным! — рявкает Питер. — Да когда я вообще был счастливым? Я всегда ищу себе проблем на голову. Я буду несчастен и с ним, и без него! На этом Питер решительно бросает трубку, уже зная, что ЭмДжей мысленно нарекла его психованным. Пусть. Отличная пара для шизофреника, между прочим. Мысли Питера прерывает звонок в дверь, и он только злится, думая, когда это ЭмДжей успела приехать, чтобы побить его или напоить чаем с ромашкой. Взбешенный Питер идет открывать, распахивает дверь и теряет дар речи. Перед ним стоит Уэйд, даже не в маске, хотя и в толстовке с капюшоном, накинутым на голову, чтобы прохожие не слишком видели его лицо. В руках у Уэйда цветы — ромашки, из которых Питеру как раз не помешал бы чай. — Если ты считаешь, что я успокоился и передумал, то даже не надейся, — заявляет Питер, хотя еще секунду назад говорил ЭмДжей совершенно обратное. Да, он почти сдался и почти готов был умолять Уэйда вернуться на каких угодно условиях, но Уэйд ведь сейчас сам пришел. Что ему нужно? — Да знаю я, — бормочет Уэйд и протягивает Питеру букет. Питер отбирает его и щурится. — Спасибо, — господи, всего один крошечный букетик, и Питер уже хочет за него замуж. Вот она — цена его принципам. — Что ты здесь делаешь? — Помнишь, мы говорили о том, что я для тебя особенный? Ты для меня — тоже. — И что ты хочешь этим сказать? Таким серьезным Уэйда редко увидишь. Он не пытается ни шутить, ни кривляться, и Питер еле сдерживает улыбку при виде всей этой собранности. — Я хочу сказать, что неважно, из разных мы миров или нет. Ванесса же была из моего, и у нас все равно ничего не получилось, потому что, ну, я не соответствовал ее требованиям. Так же как не соответствую твоим. Я всегда жил по правилу: любите меня таким, какой я есть, или идите в жопу. Но, малыш, ты уже столько сделал для того, чтобы смириться с моими особенностями, ты принимал меня тогда, когда я сам себя не принимал, а я никогда не совершал ничего подобного, потому что, ну, мне и не надо было, ты идеален. — Я не идеален, — усмехается Питер. — Конечно, твои носки с Железным Человеком — это преступление против моды и Америки, но это детали. Я к тому, что я постараюсь. — Постараешься что? — Не убивать. — Что вообще значит «постараюсь»? — Питер делает маленький шажок к нему навстречу. — Это значит: «Не приебывайся к словам, Паркер. Давай смотри на меня благодарными глазами-сердечками и тащи меня в койку!» — Фу, как грубо, — возмущается Питер, но берет Уэйда за руку и тянет его на себя. — Ты уверен, что у тебя получится? — Я ни в чем не уверен, — шепчет Уэйд. — Но одно точно: без тебя мне хочется убивать намного больше. Ты меня успокаиваешь. — Эй, даже не пытайся переложить вину за убийства на меня! — Я просто говорю, что с тобой мне легче. Питер обнимает его и тихонько говорит: — Вообще-то, ЭмДжей только что отговаривала меня идти к тебе, чтобы умолять вернуться. И, вообще-то, я бросил трубку. Так что, наверное, где-нибудь через час, после того, как я достал бы Визла насчет твоего нового адреса, я бы тоже стоял у тебя под дверью с пакетом из мексиканского ресторана. — Ты так хорошо меня знаешь, — мурлычет Уэйд, прижимаясь покрепче. — И это что, я зря разобещался? — Нет. То, что я хочу быть с тобой, еще не значит, что ты делаешь меня счастливым. Потому что меня будет мучить совесть. Даже не думай брать свои слова назад! Я хочу быть счастливым и уверенным в том, что все правильно. Питер чувствует поцелуй в макушку и улыбается. — Я не собираюсь брать свои слова назад, Паркер. И Уэйд правда старается. Он перетаскивает вещи обратно в их квартиру уже на следующий день и строит из себя невинного, но наглого ангелочка. Как-то раз он, впрочем, присылает Питеру сообщение во время конференции: «Малыш, тут один очень уж мразотный мужик. Очень. Можно я его убью?» Питер вздыхает, отвлекаясь от докладчика. «Сними маску, включи фронтальную камеру и внимательно посмотри на свое лицо. А потом задайся вопросом: “Если Питер меня бросит, мне когда-нибудь кто-нибудь еще даст?”» «Ладно-ладно. Ну ты и злюка. Ты не должен напоминать мне о том, что я страшненький. У меня же проблемы с самооценкой!» «А ты не должен убивать, но я почему-то получаю такие сообщения». «Да, только тебя я просто взбесил, а ты мне нанес психологическую травму. Теперь ты должен дать мне выебать себя в костюме Человека-паука, иначе я никогда-никогда не оправлюсь». «Я дам тебе сделать со мной все что угодно. Только не убивай никого, хорошо?» «Тогда гони дикпик, сладкий!» И куча сердечек. Питер усмехается и закатывает глаза, так и не узнав, о чем там, собственно, рассказывал докладчик.

~

У них все хорошо почти целый месяц. Целый месяц любви, взаимопонимания и поддержки, пока однажды Уэйд не исчезает. Питер думает, он задержался на какой-то миссии, и пишет: «Мне ложиться спать без тебя?» Нет ответа. «Уэйд, ты где? Все в порядке?» «Я не вернусь домой», — наконец-то отзывается Уэйд. «Хорошо, буду обнимать вместо тебя медвежонка. Завидуй ему. Когда вернешься?» «Никогда». Уже немного сонный, ничем не обеспокоенный, Питер резко просыпается. «Поясни», — требует он. «Я не сдержал своего обещания, малыш». «Иди домой», — тут же пишет Питер, не раздумывая. Хотя к горлу резко начинает подступать паника. «Зачем?» «Иди домой. Мы должны поговорить». «Какой смысл?» «Иди домой, мать твою! Я не собираюсь бегать по всему Нью-Йорку в поисках тебя!» «Иду», — сдается Уэйд. А Питер уже и не знает, что сам собирается сказать. Это было ожидаемо, что Уэйд не справится. Было странно даже то, что Уэйд хотя бы попытался. Но теперь они вернулись к тому, с чего начали, и Питер, черт возьми, не хочет расставаться, сходиться и страдать по сто раз подряд. ЭмДжей оказалась права. Надо было сжечь все мосты. Надо было противостоять глупым надеждам на лучшее будущее. Уэйд приходит через полчаса. Питер слышит звон ключей и выскакивает в прихожую, но, когда видит Уэйда, не делает к нему ни шага. Уэйд стаскивает с себя маску и смотрит так виновато, что Питер даже верит ему, верит, что тот испытывает муки совести. — Это был несчастный случай? — глупо спрашивать такое, но вдруг. У Питера тоже бывали несчастные случаи, и Питер тоже себя за них корил. — Нет, — отзывается Уэйд. Питер шумно вдыхает и все же решается. Он подходит к Уэйду, берет его за руки и произносит: — Спасибо за то, что честен со мной. Ты мог врать мне, но ты решил признать вину, и я ценю это. — О, точно, я же мог соврать, — щурится Уэйд. — Малыш, ты не обольщайся. Я не честный, я тупой. — Ты держался целый месяц, — прерывает его Питер, не желая слушать его нелепые пояснения. — Для тебя это много, Уэйд. С первого раза не получилось, но, возможно, со второго получится? — Ты что, не бросаешь меня? — А ты попытаешься еще раз? — Малыш, ты загоняешь себя в замкнутый круг. Если у меня не получается, и мне ничего за это не бывает, кроме просьбы «попробовать еще раз», я же, в конце концов, забью болт, милый. — А я, в конце концов, тогда тебя брошу! — срывается Питер, отстраняясь, но тут же спохватывается и снова подступает к Уэйду. — Прости. Я знаю, что это сложно. И я не хочу шантажировать тебя расставанием. — Да ты пять секунд назад мне угрожа… Питер прикладывает палец к его губам. — Уэйд, я тебе не нянька с системой наказаний. Я хочу, чтобы ты понимал одну простую вещь. Когда ты кого-то убиваешь, ты делаешь мне больно. Ты хочешь делать мне больно? Уэйд качает головой. — Конечно, нет. — Тогда попытайся еще раз, — просит Питер. — И если не получится снова, говори мне. Оттого, что я не знаю, лучше не станет. А вместе мы справимся. Хорошо? — Малыш, у тебя какое-то совершенно неадекватное чувство ответственности. — Поговори мне тут об адекватности. Нашелся эксперт. Уэйд усмехается, а Питер обнимает его и просит рассказать, что случилось. Они идут на кухню. Питер заваривает Уэйду чай, но тот только хмыкает и достает из шкафчика бутылку виски. Глупая трата ресурсов, учитывая, что никто из них не способен толком напиться. Они перемещаются на диванчик в гостиной, и Уэйд рассказывает Питеру все детали. Парень вживил в себя чип и мог одной силой мысли запустить ракеты куда угодно. Уэйд ничего умнее не придумал, чем застрелить его. — Я не хирург, вытаскивать из кого-то чипы. И у меня не было времени. — Можно было просто его вырубить, — шепчет Питер. — Представь, что ты злодей, — начинает рассуждать Уэйд. — Вот тебя вырубили, ты приходишь в себя, что ты делаешь? Подаешь признаки жизни? Ну конечно. Ты лежал бы молча и притворялся бы спящим. И все бы ничего. Только вот, даже если ты связан, ты обладаешь такой мощью, которая способна разнести весь город. И для этого даже пальцем шевельнуть не надо — просто подумать. Малыш, я бы не успел ничего сделать. — Я понял, — кивает Питер. — Но нокаут как раз дал бы тебе время, хоть немного, чтобы что-нибудь сообразить. Я не пытаюсь обвинять тебя, я говорю лишь о том, как можно было бы… — Питер вздыхает. — Ты объясняешь мне ход своих мыслей, — Уэйд обнимает его за плечи. — Я знаю. Я так не умею, но буду пробовать. Это замкнутый круг, Питер уверен. Они никогда не будут счастливы вместе. И никогда не будут счастливы порознь, если продолжат сталкиваться. Им бы на разные концы планеты, но оба слишком нью-йоркцы, чтобы куда-то бежать. Питер думает об этом как-то абстрактно, но очень скоро ему поступает предложение поработать в ЦЕРНе. В Швейцарии — адронный коллайдер. Обычно он отклоняет эти предложения. Не потому что ему не интересно поучаствовать в международных разработках, а потому что он не может бросить Нью-Йорк. Нью-Йорку нужен Человек-паук, сколько бы Мстителей здесь ни обитало. Питер ближе к обычным людям, чем остальные герои, которые появляются только в случае межгалактических угроз. Целый год — звучит невозможно. Питер собирается отправить это предложение туда же, куда и все остальные похожие, но зачем-то вспоминает о Уэйде, о том, что у них проблемы. Впервые в жизни Питер по-настоящему хочет сбежать. Уэйд никогда не верил в отношения на расстоянии, поэтому отъезд будет прекрасным поводом закончить все. Питер говорит о предложении ЭмДжей, но не говорит о своих мыслях насчет Уэйда. Каждый день, возвращаясь домой, Питер боится узнать об очередном убийстве, но в этот раз его ждет другой разговор. Сегодня Уэйд уже дома, и он выглядит ужасно серьезным, чем действительно пугает Питера. — Питти, ЭмДжей рассказала мне о работе в Швейцарии. — О, — Питер только вскидывает брови, проходит в гостиную, целует Уэйда в щеку и хватает кружку, которую оставил утром на столике. — Ну и что? — Как что? Это работа мечты, малыш! У Питера возникает ощущение, будто Уэйд сам желает его выкинуть. — Я люблю Нью-Йорк. — Это же всего на год. — Я Человек-паук, я не могу просто взять и бросить все. — Да ладно, никто и не заметит! — Питер награждает его оскорбленным взглядом. — То есть твой фан-клуб, конечно, заметит. Зато как они будут визжать, когда ты вернешься! — А ты? — А что я? Ты хочешь, чтобы я повизжал? Для этого тебе придется спустить штанишки, — ухмыляется Уэйд. — Нет, у меня здесь ты. — Пф, — фыркает Уэйд. — Тоже мне проблема. Я безработный бесполезный член общества. — Но ты мне нужен, — и Питер даже не врет. Потому что на самом деле он никуда не собирается. Уэйд подплывает к нему и заключает в объятия, мурлыча: — Я к тому, что меня здесь ничто не держит. Я готов поехать с тобой куда угодно, куда ты скажешь. Смена обстановки даже звучит интересно. — О, то есть это ты хочешь в Швейцарию, а не я? — Я никогда там не был! — его наглый умоляющий голос одновременно и смешит, и умиляет, и напоминает о том, почему Питер до сих пор в этих отношениях. Господи, как же он любит своего придурошного наемника, как же он хочет слушать его каждый чертов день. — Вообще-то, это действительно звучит здорово, — задумчиво произносит Питер. — Ты правда со мной поедешь? — Малыш, единственная вещь, которая у меня здесь есть, это ты. Куда ты, туда и я. И Питеру становится стыдно за мысли о побеге. Он приручил Уэйда. Он ответственен за Уэйда. К тому же, Уэйд пока что держится: с последнего убийства прошло две недели. А никто и не говорил, что быть особенным для кого-то — легко.