***
Сперва схлынуло первое изумление от того, что Саман теперь ходит по свету без амулета. О том, что не только ходит, он предпочел промолчать — такие новости лучше сообщать сперва магистру. В отряде просто приняли это как данность, не поняли, как, но потребовали хотя бы в замке пояснить. Саман поклялся, что конечно-обязательно, эльфы подтвердили. Потом, довольно быстро, затухло удивление, когда отряд осознал, что им в сопровождении выдали одного эльфа. Энарина. И всё. Да и тот увязался из чистого любопытства, ну, может быть, из-за Самана. Вильгельм, конечно, прошёлся по этому поводу, обозвав эльфа сухим пайком в дорогу, и нарвался на встречную шутку эльфа о том, что сонными сусликами, которые с двух капель крови сворачиваются клубочком и тихонечко сопят, его не напугать. В отличие от Самана, Вил не обиделся, а расхохотался, похлопав Энарина по спине своей огромной ручищей. Вот так они и двинулись в обратный путь. Но с первым же закатом, заметив заговорщические перегляды сородичей, Саман напрягся, готовый любой ценой защищать своего Эни. Поймал себя на этом — и ужаснулся. Хорошо, мелькнувшие кошмарные опасения не сбылись, эльфа даже пугать не хотели. Вампиры просто решили показать Древнему, как у них принято веселиться, а заодно прибавить ходу. Райни с сестрой Талоной окрутили эльфа простейшими чарами, сделавшими его лёгоньким как пёрышко, и первыми потянули за собой, взмывая ввысь. Не полет, нет, но огромные скачки над верхушками деревьев, когда отталкиваешься от ветки — и действительно взмываешь туда, к звездам, сначала захлебываясь восторгом, а потом спешно выискивая взглядом, куда приземлиться, чтобы оттолкнуться левитацией — и снова, снова. Отряд вампиров рассыпался по лесу, передавая эльфа с рук на руки и следя, чтобы Древний не повредился. Энарин не зевал, успевал хватался за подставленные руки и хохотал, как ребёнок, так заразительно, что многие скалились в улыбках, Саман — не исключение. В жаркие полдни вся честная компания оседала где-нибудь в чаще. Эльф безошибочно выискивал им удобные лёжки, заговаривал ветви, создавая милосердную тень. Вэйхо всё ещё был слаб из-за потраченных на отращивание ноги сил. Энарин, предсказуемо, предлагал отпоить его своей кровью, но Вэйхо разумно отказывался, видя ревнивые взгляды Самана, чуть не прожигавшие до костей. В конце концов, матушки снарядили им в дорогу достаточно еды, да и голод, по старой привычке, все дети луны переносили стоически. — Аву, что ты надулся? — шёпотом посмеивался эльф, когда они с Саманом отошли «потренироваться» обходиться без амулета, оставив остальных отсыпаться до заката. — Сам от моей крови отказываешься и другим не даёшь. — Это тут ни при чём, — фыркнул Саман. — К тому же им не стоит привыкать — мы не дети, чтобы нас постоянно подкармливали! — Слушай, если ты решил ругаться, то давай отойдём подальше — пусть ребята отдохнут. — Я не собираюсь с тобой ругаться, — возразил Саман, но предпочёл все-таки отойти подальше от лагеря, выискав небольшую поляну, на которой было вдосталь солнечного света. Рука Самана сама собой метнулась к груди, но амулета Сигура там больше не было. Он отдал его Вэйхо, как самому уязвимому сейчас. И вообще, это просто дурацкая привычка, от которой еще долго избавляться. Он плотнее прижал ладонь к груди, проверяя дыхание и ощущая биение своего сердца. Эдак, случись какой человек из не знающих — подумает, что перед ним вовсе не вампир, а кто-нибудь из солнцепоклонников. Саман усмехнулся, щурясь вокруг. Солнцепоклонником ему не стать — разве что если начать восхвалять солнечного Эни. Что же касалось остального... Древние оказались правы. Они изучили трупы гуров, долго мялись, прежде чем попросить осмотреть умерших вампиров. Сами старейшие явились, не к Саману — к ним всем. Без запутанных фраз и сложных смыслов прямо объяснили: лекари смогут дать ответы на многие вопросы, если дозволить ненадолго передать им тела. Вэйхо тогда размышлял довольно долго, Саман видел, как мучительно тот взвешивает все за и против, как борется с собой, со своим страхом, не изжитым тем разговором. И все-таки вмешиваться не пришлось. — Они ваши, — отрывисто сказал Вэйхо тогда. — Бренн мне бы челюсть сломал, узнай, что мог помочь ордену хоть так — а я не позволил. А Эрик с Корвином точно добавили бы. Отряд молчаливо поддержал, и вырытые их руками могилы пустовали лишние пару дней. О том, что узнали Древние, стало известно только Саману. Он же вез здоровенное письмо для старших ордена, где заковыристыми лекарскими выражениями было описано основное отличие вампиров от гуров. Суть оказалась проста: гуры не могли питаться, как эльфы. Ущербные, с недостачей чего-то важного в головах и телах, они были обречены на постепенное истребление. Угасание, вымирание... Как ни назови. Гурам когда-нибудь придет конец. Вылечить их было невозможно, как невозможно было вернуть человеческие воспоминания вампирам. Слишком немилосердно бьет по людям превращение. Слишком глубоко и необратимо затрагивает. Не самая веселая новость, но и не самая плохая. Возможно, Саман был бы рад увидеть сестренку — но вот обрадовалась ли она ему? Весьма сомнительное счастье иметь в родстве тёмную хищную тварь. Так что пусть всё остается, как есть, тем более, другая новость затмевала многие беды. Солнце приятно пригревало спину. Саман зажмурился, откинул капюшон накидки, подставил лицо теплу и свету, чувствуя, как оно растекается по коже, впитывается в неё, словно вода. Течет всё дальше и дальше, наполняя, принося странное, так и не ставшее знакомым чувство сытости. Смешно. Смешно и глупо. Они прятались от солнца, не зная, что оно может дать, не умея взять это. Прятались, выживая на сущих крохах самой примитивной еды, делая себе только хуже: привыкшие к голоду тела не могли принять разом столько пищи. Чистой пищи. Бесславный конец, хуже гуров, те-то хотя бы больны. — Саман, хватит. — Да, сейчас... — Саман. Мягко поймав за плечи, Энарин подтолкнул его обратно в тень. Саман не сопротивлялся бережной, но непреклонной хватке, поглядывал задумчиво. Вспоминался один из последних разговоров со старейшим. Сначала обсуждали дела, но под конец, уже подхватив корзинку с внуком и собираясь уходить — непутевая дочь всё так же бегала где-то, оставляя ребенка деду, — тот неожиданно спросил: — Позволишь ворчливому старику дать тебе совет, дитя? Растерявшийся Саман кивнул, думая, что что-то забыл, потянул к себе бумаги, где записывал самое важное. — Солнечный луч светел, полон силы, прекрасен, но порой излишне жарок. Он не терпит иного света рядом с собой. И я сейчас не о солнце, дитя. Энарин примет то, что считает своим, целиком и полностью, со всеми достоинствами и недостатками, но он точно не потерпит чужого присутствия. Это можно счесть своего рода жестокостью, но он уничтожит всё, что связало вас, выжжет до слепоты, навредив обоим. И прежде, чем ты сделаешь следующий шаг на пути, начавшемся здесь, ответь себе: ты готов к подобному? Саман чуть бумажки свои не выронил, но быстро взял себя в руки и даже усмехнулся. — Спасибо за совет, мудрейший, но, знаете... — вампир невольно вспомнил, как Энарин оглаживал свою лютню, не желая расставаться с нею, даже несмотря на рвущиеся струны. — Я и сам не лучше. Да, не лучше. Потому что совершенно не готов ни с кем делиться своим сладким солнечным эльфом. И дело не во вкусе его крови — хотя вернуть это ощущение порой хотелось нестерпимо. Но каждый раз останавливало воспоминание об их первом поцелуе. Первом, но не последнем. Просто Саман тогда слишком многого не понимал. Ничего, Эни сумел ему объяснить, когда пришел с претензиями. А дальше... А дальше как-то оно само. Взгляд Самана предательски скользнул по губам эльфа, тот снова прочитал его намеренья без слов... и снова первым потянулся за поцелуем.***
— Я говорил, говорил — попортят мне парня! — орал Сигур. Гулкий голос кузнеца метался под сводами замка, заставляя молодь разбегаться по углам. Один магистр Новак взирал на старого друга с усталой улыбкой. — Тише, тише. Что ты выскочил? Посмотри на себя: грива растрёпана, глаза покраснели, писарей распугал. — Я предупреждал?! Ты смотри, что они мне с мальчишкой наделали! Он теперь по свету без амулета шастает! — Что тебя не устраивает? Что он больше не нуждается в твоей защите? Так это не плохо, это хорошо, друг мой. — Я... — Сигур, мы ценим тебя не за амулеты, сколько раз повторять? Саман не обесценит твоей помощи и заботы. Или тебе не нравится, что он спутался с эльфом? — Спутался?! Да они целовались на крыше посреди белого дня! — Да брось, — усмехнулся магистр. — Ты не хуже меня понимаешь: молодой, горячий, не смотри, что тихий. Такому нужен кто-то под боком, а что это оказался эльф... Когда-то ты и меня рядом едва терпел, вспомни?