Цунами

Гермиона толкнула инвалидное кресло, войдя во внутренний двор. Колёса зашуршали по дорожке из гравия, сминая проросшие между светлыми камешками травинки. Удивительно, что в саду не было ни единого цветка — ни сорняка, ни величественной розы, вокруг только зелень кустарников да тенистые макушки орешника и лохматого граба. Гриндевальд будто бы дремал, низко опустив голову и скрестив запястья на пледе, который покрывал его колени. Впереди показался искусственный пруд. От воды веяло прохладой — то, что нужно в жаркий день. Гермиона остановила кресло у кромки воды и поправила съехавший плед, чтобы его край не попал под колесо. Гриндевальд всё время мёрз, поэтому даже сейчас кутался в тёплую ткань. Гермиона смочила ладони и прижала пальцы к шее, чтобы охладить кожу, затем поправила вишнёвого цвета бант, которым подвязала пышные волосы. Гриндевальд медленно приподнял голову и открыл глаза, в которых отражался блеск водной глади. — Как вы находите это место? — поинтересовался он с лёгкой хрипотцой в голосе. — Здесь очень красиво, — любезно откликнулась Гермиона. — Почему вы выбрали Гастингс? — У этого места отличная история. В битве при Гастингсе нормандец Вильгельм разбил армию Гарольда II, после чего сам стал королём. Гермиона мягко улыбнулась. — А я уж было решила, всё дело в том, что Гастингс — самая солнечная часть Великобритании. — Солнце мне не повредит. Даже с новым лицом я так бледен, что похож на злодея из Пекинской оперы. — Не будьте столь категоричны. Вы всего лишь походите на типичного пожилого англичанина. Не хватает спаниеля в ногах. Гриндевальд склонил голову набок и уставился на воду. Отражение волшебника пошло рябью из-за набежавшего ветра. Он нахмурился и после паузы сказал: — Мне не нравится эта причёска. — Зато она очень идёт господину Эйгенграу, — сказала Гермиона, проследив за взглядом Гриндевальда. — Ваше новое лицо… Чьё оно? У кого вы его позаимствовали? — Думаете, я использовал Оборотное зелье? — снисходительно отозвался Гриндевальд. — Нет. Это кое-что получше. Старые запасы Хуго… Возможно, вы слышали о семье Розье. Они французы, весьма примечательное семейство, в котором иногда рождались метаморфы. Винда Розье была моей верной соратницей. Она не обладала даром перевоплощения, но из её крови моим людям удалось сделать сыворотку. Выпив её, я мог менять внешность по собственному желанию. Как-то я полгода выдавал себя за главу Отдела магического правопорядка при МАКУСА! — Гриндевальд рассмеялся. — Это было забавно! Гермиона не стала спрашивать, что случилось с настоящим директором американского Аврората, но не смогла укротить любопытство: — Что стало с вашей соратницей, с мадемуазель Розье? — Радослав Крам сразил её в бою, — невозмутимо ответил Гриндевальд, на его лице не дрогнул ни один мускул. Гермиона прикусила губу. Радослав Крам — герой войны, дедушка Виктора, волшебник, которого Гриндевальд убил лично. Как странно сплелись все их судьбы. Ах, если бы Виктор видел её сейчас… Что бы он сказал? Нет, лучше не задумываться. И всё же краем глаза она заметила, что уголки губ её спутника приподнялись, словно Гриндевальд вспомнил что-то приятное. — Она была красива? — спросила Гермиона. — Винда? Да, но я ценил её не за это. Она была предана мне. В ней горел огонь! Чванливый англичанин не заслуживал такую женщину. Гермиона покачала головой. Похоже, Арктурус Блэк никак не давал кое-кому покоя. — Мне тоже здесь нравится, — внезапно сменил тему Гриндевальд. — Эдвин и на этот раз отлично справился с поставленной задачей. Найти приличный дом на этом острове сложнее, чем дюжину гаргулий. Особняк и сад меня в целом устраивают — всё хорошо, кроме этого пруда. Одна из его обитательниц как раз подплыла к поверхности — серебристая рыба с огромными плавниками, напоминающими вуаль или развевающуюся мантию. Её соседки сгрудились на дне. В прозрачной воде виднелись их серые спинки. — Они похожи на надувших щёки чиновников, — с неприязнью произнёс Гриндевальд. — Только посмотрите на них: как тщательно они роют ил своими жадными ртами в поисках того, чем можно поживиться. Нет, здесь нужен фонтан, облицованный белым камнем. И никаких помпезных фигурок. — Фонтан? Как в сказке Бидля? Гриндевальд оживился, даже разволновался. — Верно. Я приятно удивлён. Вы знаете сказки волшебного мира, несмотря на то что ваши родители магглы. — Но вы же знаете маггловскую классику, — не осталась в долгу Гермиона. — Несмотря на то что родились в семье потомственных волшебников. Гриндевальд благодушно принял её передразнивание. — В прошлом мы с Альбусом изучали различные аспекты маггловской культуры. Он стал ценителем камерной музыки. Меня же покорил симфонический оркестр. Поедемте дальше. Мне не нравится, как эта рыба на меня смотрит. «Тебя не устраивает собственное искажённое отражение в воде, — догадалась Гермиона, покатив коляску дальше. — Отражение калеки». Уолда уверяла, что со временем Геллерт сможет ходить с палочкой, а искусственной ногой уже давно никого не удивишь. Гриндевальда это слабо утешало. — Меня интересует окружение мистера Риддла, и я хотел бы для начала послушать вас. Что вы думаете о его сторонниках? Вместо ответа Гермиона вытянула из кармашка на спинке кресла заранее подготовленную папку. — Мне кажется, вам будет интересно ознакомиться с содержащейся здесь информацией, — она вручила папку Гриндевальду. Он открыл её и просмотрел несколько страниц с краткой характеристикой Пожирателей смерти. — Считайте, это личный архив Аластора Грюма, записи сделаны его рукой. У меня нет оснований ему не доверять. Гермиона заглянула в записи и ахнула. Местами текст был плохо различим, стал выгоревшим, бледным. Снимки помутнели. А те странные строки неизвестного автора, в которых тот прошёлся по болевым точкам местной элиты, вообще не представлялось возможным разобрать. — Ничего не понимаю! Так не должно быть! — Эти записи из вашего времени? — спокойно спросил Гриндевальд. — Да. — В таком случае, — сказал он, откашлявшись, — нет ничего удивительного. Вскоре они и вовсе превратятся в пыль. Вы вмешались в ход истории, порвали темпоральное полотно. В одном времени не могут существовать два абсолютно одинаковых объекта. Время постепенно заштопывает дыры, как нищий — старый прохудившийся башмак. Гермиона снова прикусила губу, обдумывая услышанное. — Некоторые листы бумаги выглядят печально, другие неплохо сохранились. Это зависит от того, насколько они отличаются от тех, что сейчас в руках у Грюма? Гриндевальд пожал плечами. — Подобные вопросы изучают в Отделе тайн. Меня это мало заботит. Наконец-то мы можем обсудить дела без спешки. В прошлый раз, когда вы рассказывали о вашем друге, которому «посчастливилось» стать крестражем, нам помешала фрау Блоксберг. Я доверяю этой женщине свою жизнь, но я не доверяю ей свои секреты. Итак, мы имеем четыре основные цели, их может быть и больше… Гермиона провела с Гриндевальдом всего ничего, но уже поняла, как этот человек любил звук собственного голоса. — Дневник, кольцо Гонтов, чудесная чаша Хельги Хаффлпафф и медальон Слизерина. В какой-то момент все они станут или уже стали крестражами Волдеморта. Вероятно, есть и пятый предмет, о котором нам ещё только предстоит узнать. — И шестой крестраж — Нагини, — сказала Гермиона, наблюдая за реакцией собеседника. — Ручная змея Риддла. Он ещё не завёл её. Это случится гораздо позже, после его возвращения. Гриндевальд знал, что Нагини — маледиктус. В прошлый раз именно он рассказал Гермионе о женщине с необычным проклятьем. На сей раз никаких экскурсов в историю. — Расскажите о судьбе каждого из крестражей в вашем времени, — попросил он вместо этого. — Дневник долгое время хранился у Малфоев, по крайней мере со дня исчезновения Тома Риддла после неудачного покушения на Гарри. Медальон был спрятан в затопленной пещере, там его нашёл Регулус и перед смертью передал своему эльфу. Сам Блэк не смог выбраться из пещеры и был растерзан инферналами, которые охраняли медальон. — На этот раз у мистера Блэка появился ангел-хранитель, — прокомментировал Геллерт. — Его судьба изменилась. Гермиона согласно кивнула. — Кольцо Гонтов нашёл и уничтожил профессор Дамблдор. У меня есть основания подозревать, что чашу Волдеморт передал Лестрейнджам. Когда нас с Гарри доставили в Малфой-мэнор в качестве пленников, а Риддл обнаружил в моей сумке меч Гриффиндора, наше единственное оружие против крестражей… — Меч Гриффиндора? Эта декоративная зубочистка способна разбивать крестражи? Или Волдеморт столь самонадеян, что даже не защитил их магией? — Меч впитал в себя яд василиска. Это долгая история, — недовольно откликнулась Гермиона, задетая тем, что рассказ об одном из самых ужасных дней в её жизни бесцеремонно прерывают. — Гоблинское серебро… Оно впитывает то, что усиливает его свойства. — Совершенно верно. — Что было дальше? Ну же! Не глупите. Перестаньте дуться, вы больше не ребёнок. — Риддл пришёл в ярость, — сквозь зубы процедила Гермиона. — Он хотел знать, откуда у нас меч и что ещё мы взяли из сейфа Лестрейнджей в «Гринготтсе». — Хотел знать? — переспросил Гриндевальд, снова перебив. — Он пытал вас? Гермиона мысленно сосчитала до пяти. — Да. Он использовал заклинание Круциатус, пока Гарри его не остановил. — Мы должны выяснить, где крестражи находятся сейчас. Будем исходить из имеющихся сведений. Для начала займёмся Малфоями и Лестрейнджами. Возможно, дневник и чаша уже у них. Это старые волшебные семьи, к которым надо найти подход. Срубить большое дерево сложно, но возможно. Стоит всё обдумать, я настроен на решительную борьбу. Кольцо и медальон вне досягаемости, но рано или поздно крестраж окажется в пещере. Что до пятого предмета… Как вы считаете, что это может быть? О, сколько раз она ломала голову над этим вопросом! Сколько книг было проштудировано в поисках хоть какой-нибудь зацепки, следа сгинувших в веках артефактов, известных как в мире волшебников, так и магглов. Загадочная ваджра, ожерелье Патиала, скипетр Виктории, Бриллиантовая звезда магистра Ордена Святого Патрика, диадема Равенкло, посох Мерлина… Но сейчас Гермиона, к собственному удивлению, проронила: — Что-то блестящее. Гриндевальд в недоумении повернул к ней голову. — Риддл — сорока. Его непреодолимо влечёт к роскошным вещам, имеющим историческую ценность. Том вырос в приюте, при фабрике, где использовался детский труд. Он пережил нищету, голод и затянувшуюся послевоенную разруху. Он был не просто сиротой, а сиротой с неизвестным происхождением. У него не было дорогих игрушек, красивой одежды, волшебных безделушек, которыми завалены дома чистокровок. Угнетаемый в детстве своей бедностью, Том стремился доказать всему миру, что он всемогущ и непобедим. Как только у него появлялась возможность получить редчайший артефакт, он не упускал случая приобщиться к чужому наследию и навсегда изменял этот предмет, заразив его своей тёмной магией. — Вы его неплохо понимаете. — Я понимаю его злость, остальное — психологический анализ на основании комплексов, связанных с ранними детскими впечатлениями. — Тогда вы сумеете проанализировать личность вашего друга. Что вы скажете о мистере Блэке, вашем спутнике? Каков он из себя? Что в нём примечательного? Можно ли ему доверять? — Регулус Блэк? — Гермиона нахмурилась. — Заносчивый и избалованный упрямец. Вот уж кто всю жизнь, в отличие от Риддла, купался в роскоши. Его отношение к магглам оставляет желать лучшего — абсолютное невежество. Он ни за что не упустит возможность похвалиться — только такой человек и мог оставить в крестраже предсмертную записку и умудриться тут же польстить самому себе. Однако Блэк и правда довольно умён и находчив. Он разбирается в заклинаниях, например, умеет накладывать Протеевы чары, а уж я-то знаю, как они сложны, ведь сама когда-то с ними намучилась. Регулус подозрителен и недоверчив. Мне кажется, он постоянно меня проверяет. Как и мою нервную систему. Видит Мерлин, иной раз после очередной шуточки мне хочется стукнуть его чем-нибудь тяжёлым. А ещё… — Гермиона осеклась и замялась. Удивительно, но, выпаливая всё как на духу, она не чувствовала прежнего раздражения, в её сердце цвела лишь признательность. Она вспомнила, как Блэк держал её под руку в жуткой лавке Коффина, отвлекал внимание Долиша, рискуя нажить врага в лице аврора, помогал ей выцарапывать Гриндевальда из костлявых рук Смерти… «Что я должен делать?» — слова Блэка всплыли в её сознании, словно обладали силой заклинания. — Ещё он ни разу меня не подвёл, — сказала Гермиона. — Иногда я не понимаю, что у него на уме, но он хочет быть свободным от зла Тёмного Лорда. Его сердце не очерствело. Кажется, Регулус искренне любит свою семью. Я ему доверяю. Гермиона не собиралась петь дифирамбы Регулусу Блэку, но почему-то стало крайне важно донести всё это до человека в инвалидном кресле. — Сейчас я вижу, что между нами гораздо больше общего, чем может показаться со стороны. Он бесконечно одинок, а эта маска самоуверенного красавца-шутника такая же фальшивка, как и ваше нынешнее лицо, герр Эйгенграу. Гриндевальд тихонько рассмеялся. Она не могла понять, что именно его развеселило. — Что ж, пусть так. Юный мистер Блэк может быть нам полезен. Он прислужник Волдеморта из влиятельной семьи. Наш человек в стане врага. — Со дня вашего спасения мы с ним не оставались наедине ни единой минуты, но я вижу немой вопрос в его глазах. Должна ли я рассказать ему правду? — О том, кто вы такая и откуда? Нет. Вы сказали, что он любит свою семью. А теперь подумайте, что будет с его родными, сторонниками Волдеморта, когда мы уничтожим крестражи… А ваше происхождение? Вы уверены, что ваша маггловская кровь придётся ему по душе? Он продолжит сотрудничать? Что стало с Блэками в вашем времени? — Их род прервался. Гриндевальд обратился к Гермионе с лёгкой язвительной усмешкой: — Как вы полагаете, если он узнает об этом, то пустит всё на самотёк или попытается спасти семью? Любое опрометчивое действие разрушит наши планы. Мы не можем рисковать. А насчёт этой вещицы… — Гриндевальд мимолётно коснулся броши-иглы, приколотой к лацкану его сюртука. Брошь украшал красный камень, будто обжёгший ему пальцы. — Если только Блэк не круглый дурак, он уже понял, что вы связали меня клятвой. Скажем, что это отложенное обещание, которое я когда-то дал вашим родным, — обещание ответной помощи за оказанную в прошлом услугу. — Сомневаюсь, что Регулус поверит. — Вы представили его довольно смышлёным молодым человеком. Если это действительно так, он не станет терзать вас расспросами. Со временем ему придётся научиться усмирять любопытство и вовремя отводить глаза, иначе, боюсь, его жизнь вновь прервётся рано. За последние дни Гермиона постепенно привыкла общаться с этим непостижимым человеком, привыкла к его будничному отношению к поистине страшным вещам. Она застыла, будто летний зной вокруг неё внезапно сменила зима, замораживая всё в этом саду. — А теперь поговорим о вас. — Обо мне?! — переспросила Гермиона. — Но я уже всё вам рассказала: о моих друзьях, о наших поисках… Гриндевальд прервал её, подняв ладонь. — Нет-нет. Меня интересуете только вы. Не ваши школьные приятели, не члены Ордена, не родители-магглы… Хочу увидеть вас глазами того Геллерта Гриндевальда из девяносто восьмого. Это ведь он надоумил вас использовать клятву на крови, чтобы заставить меня исполнить данное им обещание? — Он был скуп на указания, но посоветовал беречь камень. Когда тот потускнел, я решила, что магия в нём уснула, но ваше прикосновение её пробудило. — И вы всегда такая послушная? — Скорее старательная. — Гермиона поняла, что от неё ждут продолжения, каких-то откровений. Придётся уступить. — Я упорная и трудолюбивая. Мне плохо удаются боевые заклинания, но я хороша в чарах. Люблю сладкое, но всё время себя в нём ограничиваю. Мои мама и папа — дантисты, мне с раннего детства внушали, что конфеты в большом количестве вызывают кариес, а я не хотела расстраивать родителей. Мне плохо удаётся скрывать эмоции. Что ещё? Говорят, у меня плохая осанка. Вы и сами можете оценить. Это ещё с маггловской школы. Я всегда много читала и хорошо училась. Учёба доставляет мне удовольствие. — Вы когда-нибудь доносили учителям на своих однокурсников? Выдавали их секреты взрослым? Ради их же блага, конечно. Гермиона покраснела до корней волос. — Да. — Вам за это стыдно? Вы жалеете? — Может быть. До Хогвартса у меня не ладилось общение со сверстниками, да и в Хогвартсе поначалу тоже. — Ах-ах, вы, видимо, из тех жутко деятельных выскочек, которые всех раздражают. Нет, вы не выкрикивали с места, не перебивали учителей. Вы терпели. Вы же воспитанная маленькая леди. Я не упрекаю. Мне это знакомо. Невыносимо, когда ты знаешь правильный ответ раньше других и ждёшь, пока тупоголовые однокашники что-то мямлят. И ни одного лица со следами интеллекта! Ску-ка! В этот момент хочется убивать, согласны? — Я как-то не задумывалась над этим. — Нет? Значит, тут мы с вами отличаемся. Я считаю трату моего времени самым страшным преступлением, а всякое преступление требует наказания. Я забылся. Ведь вы же поборник милосердия. Помочь, простить, посочувствовать… Скажите, вам нравилась похвала учителей? — спросил Гриндевальд. Гермиона не успевала следить за ходом его мыслей. Она несколько раз растерянно моргнула. — Кому же она не нравится? — Альбус часто хвалил вас? — Профессор Дамблдор ничего мне не преподавал. — Но вы же состояли в его Ордене, не так ли? Неужели Альбус ни разу не польстил вам? Вы, несомненно, ему нравились. Он всегда любил умников, особенно совестливых. Гермиона сочла за благо держать рот закрытым. Рябь на воде усилилась. — Слишком ветрено. Отвезите меня в дом, — внезапно распорядился Гриндевальд. Гермиона толкнула коляску и, обогнув пруд, направилась к особняку, построенному в том же стиле, что и знаменитый Олбани на Пикадилли. — Я никогда не видела мистера Шотта… — Эдвин выполняет ряд моих поручений, — уклончиво отозвался Гриндевальд.

***

Регулус ждал их в гостиной в компании Хуго и Уолды, которая приветливо улыбнулась Гермионе, когда та вошла в комнату. — Мистер Блэк, мы как раз о вас вспоминали, — произнёс Гриндевальд. — Надеюсь, добрыми словами. — О-о! Вам бы понравилось. Вы с новостями? Чёрная метка на предплечье заставила вас так срочно нас покинуть. Вы видели Волдеморта? — Да, это был вызов. Тёмный Лорд был в ярости и хотел видеть всех. Наш человек погиб в ловушке, подстроенной Орденом Феникса. — Вот как? Интересно, — Гриндевальд снова открыл папку с записями Грюма. — Кто этот бедняга? — Алавес Гиббон. — Раз уж вы заговорили о своих товарищах… — Гриндевальд переложил несколько листов, бегло ознакомившись с их содержимым. — У меня к вам парочка вопросов, но для начала Хуго угостит вас стаканчиком отменного пиммса с капелькой Веритасерума. Простите мою подозрительность, Регулус, но вы только что прибыли из стана противника, который, как я слышал, является неплохим легилиментом. Кто поручится, что вы не находитесь здесь под Империусом Волдеморта, не предали наше дело? — Я понимаю, — ответил Блэк и быстро осушил протянутый ему Хаппелем стакан с апельсинового цвета жидкостью, в которой дрейфовали кусочки колотого льда. Гермиона не ожидала, что Гриндевальд устроит подобную проверку, но ещё больше её поразила покладистость Регулуса. Казалось, он как раз ничуть не удивился. Хуго мягко похлопал его по плечу и забрал опустевший стакан из пальцев. — Освежает, не так ли? Веритасерум — моё любимое зелье из тех, что не содержит в себе яда. Оно совершенно не отражается на вкусе. Как вы считаете, Регулус, стоит ли в следующий раз добавить в пиммс листочек мяты? Обычно я во всё добавляю корицу. Она прекрасно оттеняет вкус — очень удобно, когда хочешь кого-то отравить. Я только начал изучать британские напитки. — Очень усердный ученик, — проворчала Уолда. — Весь нос уже красный. — Благодарю, герр Хаппель, что постарались ради меня, — с безупречной вежливостью произнёс Регулус. — Ваш пиммс удался. — А я вам верю. — Собственная шутка показалась зельевару крайне удачной, потому как он счастливо рассмеялся. — Я усовершенствовал рецепт Веритасерума, одной капли хватит на полтора часа. Вы можете не отвечать на вопросы, мистер Блэк, но раз уж решитесь, то скажете только правду и ничего, кроме правды. Гриндевальд сдержанно улыбнулся. — Я всегда говорил, что ты гений, друг мой. — Он слабо кивнул Уолде; та поняла беззвучный приказ и взяла Хаппеля под руку. — Идём, Хуго. Я тоже хочу попробовать твой чудесный пиммс и сравнить его со своим грушевым шнапсом. Лучше поменьше знать об ответственных делах. Когда дверь за ними закрылась, Гриндевальд вновь обратился к Регулусу. — Как погиб мистер Гиббон? — Он попал в засаду в штаб-квартире Ордена. Понятия не имею, что конкретно там произошло. Скорее всего, он пытался дать отпор и получил смертельное ранение. Боевыми навыками Гиббон никогда не отличался. Его сопровождал ещё один Пожиратель смерти, но ему удалось уйти. — Его имя? Регулус несколько смутился. — Я не вхожу в ближний круг, поэтому могу лишь догадываться о личностях других Пожирателей смерти. Мне известно не так много имён. Гермиона стояла за спиной Гриндевальда и поэтому видела, как он перекладывает ориентировки, тасует их между собой, ненадолго останавливается и вновь продолжает. — Что вы скажете о Малфоях? — Люциус входит в ближний круг Повелителя. Его отец, Абраксас, был школьным приятелем Тома Риддла. Моя кузина Нарцисса недавно родила Люциусу наследника. Малфои — богатая старинная семья чистокровных волшебников. У Абраксаса огромное влияние в Министерстве магии, связи в Аврорате и Визенгамоте. Несколько лет назад Малфои заполучили в наследство от французских родственников несколько сотен голов златорунных овец и увеличили своё состояние вдвое. — Хорошо. — Гриндевальд вытащил наверх фотокарточку тучного мужчины в мантии с филигранной вышивкой на вороте, над которым красовалась впечатляющая гроздь подбородков. — Мистер Гойл, полагаю, имеет схожую характеристику. Регулус поморщился. — Гойлы выращивают аглаофотис — растение, которое любят златорунные овцы. — Крэббы в таком случае зарабатывают на овечьем дерьме? — насмешливо поинтересовался Гриндевальд. — Магнусу Крэббу принадлежит мастерская по производству котлов, — серьёзно ответил Регулус. — Недавно он обращался к Люциусу за помощью — просил подкупить проверяющего из отдела стандартизации. Крупная партия вышла с браком: слишком тонкие стенки. — Бернард и Юпитер Эйвери. Давайте поговорим о них. Регулус хмыкнул. — Вы же не думаете, что эти двое имеют отношение к Пожирателям смерти? Старший-Эйвери грузен и неповоротлив, едва ли найдётся маска, которая полностью прикроет его щёки. Младший… Я никогда не замечал за ним интереса к Тёмным искусствам. Точно так же Регулус удивился, услышав из уст Гриндевальда фамилии Роули, Трэверса и Яксли, он ничего не знал об Игоре Каркарове. Некоторые имена не были озвучены. Например, о шпионе Волдеморта в Отделе тайн не было сказано ни слова, хотя записи о Руквуде лежали в папке. Под конец Гриндевальд припас Лестрейнджей и Розье. — Эван — мой друг, — сказал о последнем Регулус и тут же, будто Веритасерум заставил его язык опять зашевелиться, поспешно исправился: — Был моим другом. Он перевёлся в Хогвартс на четвёртом курсе. Его родители остались во Франции, пока их сын гостит у тёти. Он всегда говорил, что им нет до него дела, их волнуют только алхимические опыты и рецепт Философского камня. Эвана приняли в Пожиратели смерти немного позже меня и Рабастана. Долохов обучал нас боевой магии. — Антонину всегда нравилось натаскивать молодняк, — обронил Гриндевальд. — Ему надо было идти в школьные учителя и преподавать детишкам Дурмстранга. Что ж… Спасибо. Это было познавательно. Регулус впервые за всё время взглянул на Гермиону. — Мисс Грейнджер — моя личная помощница, — заметив это, объяснил Гриндевальд. — Когда-то её родители оказали мне помощь, и я пообещал ответную услугу в будущем, надеясь, что такой день может никогда не настать. Как видите, меня призвали отдать долг. Мисс Грейнджер, будто Владычица Озера, явившаяся к Артуру требовать обещанное, пришла за мной в ледяную тюрьму. — Такому упорству остаётся только позавидовать, — проговорил Регулус. — Я видел статью о вашем приезде в «Ежедневном пророке», герр Гриндевальд. — Ах это… — Не думал, что вы решите привлечь к себе внимание с первых дней в Англии, — голос Блэка сочился недовольством. Гриндевальд погладил плед, убрав с ткани невидимую соринку. — Не переживайте, в мире не так много ценителей истории. Это сообщение адресовано конкретным людям, знающим. Они поймут его правильно. — Вы собираете сторонников? — вмешалась Гермиона, которая, в отличие от Регулуса, не держала в руках газету несколько недель. — Учитывая, кому нам придётся противостоять, мне понадобится кто-то ещё, кроме Уолды и простака Хуго. — Но это опасно! Прошло столько лет! Гриндевальд покачал головой. — Те, кто однажды пошли за мной, пойдут снова. Я никогда не сомневаюсь в своих людях. Они прошли со мной огонь и воду. При слове «огонь» Регулус откровенно хмыкнул, но тем и ограничился. Гермиона же не разделяла спокойствия мужчин. — Я устрою торжественный вечер! — объявил Гриндевальд, хлопнув в ладоши. — Двери будут открыты, и мои друзья придут, чтобы поприветствовать герра Вальтера Эйгенграу. Отныне вам двоим тоже стоит обращаться ко мне только таким образом. — Как вам угодно. — Тон Регулуса изменился на покорный и прохладный. Гриндевальд сузил глаза. — Вы превзошли мои ожидания. У меня есть для вас задание. Блэк слегка напрягся. — Волдеморт недостаточно вам доверяет. Это плохо. Я хочу, чтобы вы вошли в ближний круг, но тогда вы окажетесь под пристальным вниманием. — Нет! — запротестовала Гермиона. — Риддл — превосходный легилимент. Мы не должны рисковать. — Она посмотрела на Регулуса и сказала уже мягче: — Ты не должен рисковать. — Я владею окклюменцией, — произнёс он, проигнорировав её взволнованный взгляд. — Кто вас учил? — спросил Гриндевальд. — Никто. — Это невозможно. Регулус вскинул голову. Было видно, ему доставляло удовольствие смятение на лице того, кого многие считали самым одарённым волшебником тысячелетия. — Я выпил Веритасерум. Как я могу лгать? Я был школьником, когда вступил в ряды Пожирателей смерти. Я просил Тёмного Лорда принять меня, но он сказал, что до тех пор, пока я не научусь скрывать свои мысли, в Хогвартсе слишком опасно. Директор Дамблдор — выдающийся легилимент. Ему ничего не будет стоить прочесть меня, как открытую книгу. Но я был настойчив. Найти учителя окклюменции, способного держать язык за зубами, когда твоя мечта — стать Пожирателем смерти, довольно проблематично. Однако Тёмный Лорд подсказал мне способ, которым когда-то он сам освоил навык сокрытия мыслей. Он тренировался на боггарте. Гермиона ничего не понимала. Каким образом в этом могла помочь тварь, выскакивающая на людей из укромных мест? Гриндевальд нахмурился. Морщины изрезали его фальшивое лицо, но затем оно просветлело. — Как долго вы тренировались на боггарте, прежде чем он перестал принимать пугающее вас обличие? — Месяцев пять, может, больше. Я завёл боггарта дома, а потом продолжил тренировки в Хогвартсе — пробирался по ночам в классы ЗОТИ. Поначалу страх мешал мне контролировать мысли, но со временем всё получилось. Гриндевальд подался корпусом вперёд. Казалось, он вот-вот вскочит на ноги, да травма не позволяла. — И как же выглядит боггарт в своём естественном виде? Регулус улыбнулся. — Чёрная бесформенная клякса. Ничего сверхъестественного. Гриндевальд резко откинулся на спинку кресла и с детской непосредственностью откровенно расхохотался. — Том Риддл подсказал вам этот способ? Великолепно! Благодарю вас, Регулус. Сегодняшняя беседа помогла мне кое-что понять, а эта история рассказала о вашем Лорде гораздо больше, чем все собранные ранее сведения. Скажите, вы и впрямь желаете смерти Волдеморту? Гермиона вздрогнула. Горло перехватило. Ей стало страшно. Страшно очень. В глазах Блэка отразилась дикая смесь эмоций. Он ответил: — Нет. Гермиона почувствовала, что почва уходит из-под ног. Как он мог? Она поймала на себе его тяжёлый, испытующий взгляд. — Я хочу, чтобы близкие мне люди были в безопасности, — продолжил Регулус. — Хочу избавиться от Чёрной метки на предплечье и иметь свой взгляд на вещи. Хочу, чтобы война между волшебниками закончилась. Если для этого Тёмный Лорд должен умереть, так тому и быть. — Подумайте, есть ли у вас что-то, способное впечатлить мистера Риддла. Проявите себя и получите его полное доверие, — сказал Гриндевальд. Регулус легко поклонился и направился к выходу из гостиной. — Постойте! — окликнул его Гриндевальд. Регулус развернулся. — Что скажете: как, по-вашему, отреагирует Арктурус Блэк на встречу со мной? — Попробует вас убить, — без обиняков ответил Регулус. — Ценю постоянство. Блэк ушёл, а Гриндевальд углубился в собственные мысли, без сторонней помощи подкатив коляску к окну. Не теряя времени, Гермиона быстрым шагом кинулась догонять Блэка. Она выбежала на крыльцо и, повернувшись в поисках Регулуса, резко остановилась, застав его прислонившимся спиной к одной из колонн. — Хочешь о чём-то спросить? — Вовсе нет! — воскликнула Гермиона, покривив душой. Она хотела. О, как она хотела! Ровно до той секунды, когда чуть ли не наткнулась на него. Она чувствовала себя неловко до крайности. Регулус стоял напротив и смотрел на пару маленьких сизых птичек, которые прыгали в золотистой пыли у самого крыльца. «С левой стороны лица у него три родинки», — машинально отметила Гермиона. Его грудь равномерно поднималась и опускалась. Он выглядел безумно уставшим. Волдеморт был в ярости. Значило ли это нечто большее? Он метал проклятья? Пытал провинившихся или всех без разбора? Гермиона открыла было рот, но, осознав, что у неё нет хорошего вопроса, снова его закрыла. — Улыбнись, Гермиона Грейнджер, — произнёс Регулус, выдернув её в реальность. — Сейчас же улыбнись! — Зачем это? Он повернул к ней голову. — Проверка. Вдруг у тебя инсульт. — Ха-ха. Ну что ж… — Гермиона скрестила руки на груди. — Я в самом деле хочу кое-что узнать. Он подначивающе приподнял брови. — Твой боггарт. — Мой боггарт? — Да, что это? Регулус скривился. — Мой боггарт — это я сам в возрасте шести лет. Маленький мальчик, в котором так и не проснулась его магия. — Ты боялся, что окажешься сквибом? — прошептала Гермиона. — Я же говорил, что не могу представить свою жизнь без волшебства, — откликнулся он с явной неохотой. — Кто-то скажет, что это глупый детский страх, что я давно его перерос. Мне пришло письмо из Хогвартса. Палочка у меня за поясом… — Нет, это не глупо, — выдохнула Гермиона. Солнце нещадно палило, и только тень колонны спасала от обжигающих лучей. Нельзя сделать шаг в сторону, уйти, отодвинуться, потому как ступишь в горячий ад. Воздух трещал. Стояла дымка, свойственная таким томным летним дням, когда некуда деваться от жары, и предметы вокруг расплываются в глазах, словно их границы медленно тают. Трава стояла торчком, напоминая меховой глубокий ворс ощетинившегося зверя. Если сбросить туфли и пройтись по ней босиком, то она захрустит под ногами. — Я не ожидал, что так легко отделаюсь, — поделился Регулус, уведя разговор в другое русло. — Я выпил сыворотку правды и ожидал от Гриндевальда самых неприятных и каверзных вопросов, однако он их так и не задал. Ничего компрометирующего. Знаешь, странное чувство, когда ты с тревогой ждёшь чего-то неизбежного, но оно так и не наступает, и теперь уже самому хочется, чтобы это произошло… «Знаю», — подумала Гермиона, приготовившаяся к его расспросам, которые на сей раз так и не последовали. — Я не понимаю этого человека. — Кажется, он начал тебе нравиться, — пошутила Гермиона и, к собственному ужасу, поняла, что невольно попала в точку, когда Блэк бросил на неё загадочный взгляд. — Тёмный Лорд мне тоже раньше нравился, — со злым весельем попытался сыронизировать Регулус. Он глубоко вздохнул и сказал: — Не забивай этим голову. Посмотри на себя. Ты снова искусала губы до крови. Он ловко выудил прямо из воздуха платок и, сделав шаг вперёд, осторожно приложил белоснежную ткань к нижней губе Гермионы. Она вздрогнула, но не сумела отступить — помешала ладонь Регулуса, которая легла ей на поясницу. — Каждый раз при сильном волнении ты кусаешь губы. Стало так тихо… Было слышно, как звенела паутинка на капители. Тень колонны медленно скользила по камню, будто шлейф платья цвета сумерек. Россыпь золотой пыли танцевала в тёплом воздухе вокруг, будто кто-то неуклюжий опрокинул гигантскую пудреницу. Голова пошла кругом. Душно. Нет, просто Гермиона затаила дыхание. Она перехватила пальцы Блэка, стараясь не обращать внимания на небольшой разряд, прошедший при этом по телу. Регулус отстранился, оставив ей платок. Было в этом жесте нечто невинное и глубокое. — Спасибо. Я не замечала. Она провела по ранке языком. Солёная. Щиплет. — Меня волнует ещё один вопрос! — заявила Гермиона. — Ты должен утолить моё любопытство, пока действует Веритасерум! Почему-то теперь Блэк упорно смотрел мимо неё. Он сардонически хмыкнул и пробормотал: — Чем тоньше лёд, тем больше всем хочется узнать, выдержит ли он, — Регулус встретился с ней взглядом. — Ну хорошо. Спрашивай. Гермиона вытащила из кармана стеклянный шарик, который вот уже несколько дней таскала с собой в поисках подходящего случая. — Отнекиваться бесполезно! Я проверила: на нём лежат Протеевы чары. Объяснись! Когда ты его мне подсунул и для чего? Регулус с недоумением уставился на плюй-камень в её ладони. — В первый же вечер, когда ты пробралась в дом моего деда. Я должен был убедиться, что ты не водишь меня за нос. С помощью камня я мог хоть как-то отслеживать твои передвижения. А что ты хотела? Я отпустил тебя на все четыре стороны с жизненно важной информацией! — Справедливо, — скрепя сердце согласилась Гермиона. — Сейчас-то ты, надеюсь, убедился, что я никакая не шпионка и не воровка… — Да уж, сама добродетель. — …и можешь забрать эту сверкающую штуку! — Оставь. Гермиона опешила. Мимолётная мысль, не успев оформиться, мгновенно выветрилась. — Что? Хочешь, чтобы я держала её у себя? Зачем? Регулус разомкнул губы, явно намереваясь что-то высказать, но почему-то передумал. Он наморщил лоб и сунул руки в карманы брюк. — Я не стану отвечать. — Ты должен! — А вот тут ты ошибаешься, — придя в раздражение, отчеканил Регулус. — Хуго был предельно ясен при инструктаже. Я обещал ответить на один твой вопрос, и я это сделал. А эту, как ты выразилась, «сверкающую штуку» можешь выкинуть, Гермиона. Что мешало сделать это раньше? На крыльце воцарилось молчание. Ответа не было. Гермиона сердито хлопнула себя по бедру. Почему каждый раз, когда Регулус оказывался рядом, её кровь закипала, а спокойствие улетучивалось? Мягкими увещеваниями и женскими хитростями она могла бы добиться большего. — Здесь жарко, — всё с тем же мрачным выражением лица сказал Регулус. — Я отправляюсь домой. В Лондон. «Скатертью дорога!» Блэк посмотрел на Гермиону так, будто её мысли были громче рёва квинтолапа, и покачал головой. — Эй! — чей-то незнакомый голос долетел до них со стороны ворот поместья. За прутьями стояли двое. — Это дом господина Вальтера Эйгенграу? Гермиона переглянулась с Блэком. Регулус достал волшебную палочку из-за пояса и сошёл с крыльца, держа руку с ней за спиной. — Так и есть. Герр Эйгенграу отдыхает внутри. Гермиона вышла из тени и сделала несколько шагов вперёд, приложив ладонь козырьком ко лбу. Люди у ворот не были ей знакомы: пожилой мужчина и девушка, одетая по последней моде. Первый страшно разволновался, услышав Регулуса. Он схватил свою спутницу за руку, сжав пальцы. — Я бы очень хотел с ним увидеться, юноша. Как только я прочёл в газете о его приезде в Англию, тотчас поспешил сюда! Гермиона услышала шаги за спиной — это на крыльцо вышли озадаченные Уолда и Хуго. Улыбка озарила старческое лицо гостя. Он словно весь вибрировал от радости и нетерпения. — Как вас представить, сэр? — спросил Регулус. — Гектор Дагворт-Грейнджер, а это моя ученица, Лорелея Забини.