***
Когда-то предок Бродяги топил корабли, его парус был чёрным, а палочка выстругана из мачты корабля викингов, уничтоженного пятью боевыми гриндилоу. Где-то в саду дедушки зарыт флаг с перекрещёнными палочкой и кинжалом. В детстве Сириус пытался его отыскать и перерыл розарий. Блэки любят море, потому что море — их второй дом. Однако Сириус ненавидел и первый свой дом, и второй. Он слышал злое шипение воды, бьющейся о скалы, и пытался вспомнить хоть что-нибудь хорошее, но мысли стали вязкими и прилипли к черепушке изнутри. Все извилины разом распрямились. В Азкабане невозможно о чём-то долго думать. Мозг отключался, сосредоточиться невозможно. Когда его привели в камеру, ему отдали мячик. Каждый день Сириус подолгу сидел на койке и бросал его в стену. Мяч отскакивал от неё, ударялся об пол и подпрыгивал, возвращаясь в ладонь. Больше-то и делать особенно нечего. Оранжевый мячик — единственное яркое пятно в его камере. Сириус наловчился ловить его верхним хватом, затем нижним, закручивать, ударять об пол дважды… Если мячик угодит в щербатую выемку, на обед принесут рагу с куском сочного бекона, если перелетит её — положат говядину, жёсткую, как подошва. Двенадцать попыток… Один. Если мячик дюжину раз приземлится на пол до выемки, Нотт сегодня заговорит. Два. Послышался шум в начале коридора. Жаль, из камеры всё равно ничего не видно. Три. Надзиратели всегда передвигались тихо-тихо, чтобы не тревожить тварей, живущих наверху, но колёсики железной тележки с едой визгливо царапали плиты. Четыре. Ровно на выемку! Пять. — Блэк! — рявкнул заключённый «номер три» из дальней камеры. Он здесь куковал за то, что неделю продержал своего соседа-маггла в чайнике. — Если не прекратишь стучать, я мячик из твоей башки сделаю на завтрашней прогулке! Шесть. — Это зависть, — пропел Сириус. — У тебя из развлечений только фишка домино, Мактавиш. С ней не так интересно, но ты можешь затолкать её себе в глотку и не только туда. Семь. Колёсики дребезжали, тележка с едой приближалась. Заключённые потянулись к решёткам. — Меньше чем за неделю ты нажил трёх врагов, Блэк, — хихикнул Броклхерст, получив свой обед. Он, в общем-то, безобидный малый, присевший сюда за осквернение могилы. Дурачок хотел достать руку висельника для ритуала. — Я уже представляю, как к концу месяца буду копать тебе яму на заднем дворе. Восемь. — А тебе лишь бы в земле порыться. Расслабься, негативные мысли привлекают дементоров из сектора Повышенной Безопасности. Сириус видел парочку этих тварей. Один дементор как-то пролетел снаружи, так стена камеры тотчас заиндевела. Второй три дня назад появился в тюремном коридоре. Свернул не туда при патрулировании, видите ли. Безглазое чудило. Мактавиш тогда в обморок грохнулся от страха, а Сириус забился в угол, стараясь совладать с эмоциями. Дементор проплыл мимо решёток, глубоко, с присвистом вдыхая воздух ртом. Бродяга вцепился в койку, чтобы его не засосало твари в глотку. Непередаваемые ощущения. Девять. Тележка доехала до Сириуса. Тарелка с картошкой и куском бекона волшебным образом спланировала в центр камеры. Стражник-разносчик пошёл дальше. Десять. — Эй, а как же свежая пресса?! — окликнул его Блэк, поймав мяч. — Хоть кроссворды поотгадывать дайте! А то у меня совсем мозги скукожатся от скуки. — Было бы чему там кукожиться, — желчно прокомментировал стражник, но взмахнул палочкой. Между решётками протиснулась газетка. Остальные сидельцы стали требовать порадовать и их псевдолитературными потугами журналистов «Пророка». На верхних уровнях о подобной роскоши могли только мечтать. Сириус отложил мячик и развернул газету, пробежал глазами сводки новостей. «Ваше днище прохудилось» — скандал в Хогвартсе, есть пострадавшие. «Демонстрации в Бонне» — родители маленьких волшебников требуют снять запрет на выбор школы чародейства для граждан Федеративной Магической Республики Германия. «Мы хотим учиться в Колдовстворце! — заявила фрау Линдеманн, чистокровная волшебница в девятом поколении (прим. редакции). — По ту сторону Берлинской стены есть желающие изучать магию в Дурмстранге! Почему наши власти идут на поводу у магглов? При Гриндевальде такого не было!» «Как украсть миллион?» — при попытке пересечения Английского канала схвачен нюхлер, вынесший сто тридцать золотых слитков из банка «Барклейс». Маггловский премьер-министр вызвал на ковёр министра магии. Пощёчина всему волшебному сообществу Британии! Заявление Волдеморта на второй полосе. «Новая метла метёт по-новому» — «Торнадо» — модель будущего, или очередной пшик на рынке профессионального квиддича. Интервью с Оуэном Джагсоном — спонсором «Холихедских гарпий». «Миграция лунных тельцов» — круги на полях вызывают у магглов панику. «Беспорядки в Лютном переулке» — Блэки снова по уши в тёмной магии. «А Грюм-то молодец! — оценил Сириус. — Колдофото в газете достойно обложки «Ведьмополитена». «Кошка Гайер-Андерсона гуляет сама по себе» — скандальный побег древнеегипетской статуи из Британского музея. Кошка обещала вернуться к следующей субботе. — Бедная кошка, — сказал Сириус, посчитав эту новость единственной заслуживающей внимания. — Конечно, она сбежала! Попробуй посиди на камне круглые сутки без движения — опухнешь! — Совершенно согласен! — впервые за всё время подал голос Маркус Нотт. У Сириуса отчаянно заскрипели мозги. Чёртов Азкабан, чёртов холод, чёртово незатыкающееся море… Как сложно соображать. Как больно ворочаются мысли… — Эй, Маркус! Кажется, у вас была кошка, — проговорил он, подойдя к прутьям. — Я помню, как мама приводила нас с Реджи к вам в поместье, и там была здоровенная рыжая морда. Круэлла? — Так и есть, — оживился Нотт, высунув нос из камеры. Теперь Сириус видел его лицо. — Папа взял её котёнком у египетского некроманта…***
Шаги, раздавшиеся в коридоре, были уж больно гулкими, чёткими, громкими. Стража Азкабана так не ходит. Сириус приподнялся на локтях — максимум, на что хватило сил. Он так устал, будто целые сутки на хребте таскал руду, словно дартмурский пони. Невыспавшийся, совершенно разбитый он бросил взгляд за окно. Вроде рассвело. Впрочем, серая мгла — постоянная погода на этом гнилом острове. Минувшей ночью «номер восемь» из самой дальней от Бродяги камеры кричал так, что стены дрожали. А потом слова кончились, остались только хрипы да слюни. И чего, спрашивается, орал? Враньё! Врать себе — последнее дело! Сириус прекрасно знал ответ: дементор снова «случайно» заглянул на нижний уровень. Так бывает, напутал. Голоса людей приближались. В Азкабане обычно все переговаривались шёпотом, и только Сириус горланил «Тюремный Рок» в попытке перекричать волны. И всё же на сей раз что-то было не так. Любопытство оказалось сильнее усталости и затёкшей спины. Сириус подошёл к решёткам и обхватил прутья пальцами. Холод вгрызся в ладони. В полутьме разглядеть что-то сложно. Сириус безошибочно выцепил из жужжащего сонма голос Джона Долиша с акцентом Восточного Йоркшира. — …не имеете права! Я настаиваю, мистер Блэк! Я… — Перестаньте трясти палочкой перед моим лицом, господин аврор. Вы сами отметили, что с бумагами всё в порядке. Сириус ушам своим не верил. — Папа? Орион Блэк остановился перед его камерой. Нечитаемым взглядом он окинул Бродягу и нахмурился. — Ужасно выглядишь… — Ты нашёл его, Орион? — Мелания Блэк шествовала по коридору жуткой тюрьмы, стуча тростью по ледяному полу, словно палкой из боярышника, отпугивающей злых духов. Бабушка казалась совсем маленькой в наброшенной на плечи меховой накидке. Её обычно беззаботная походка вразвалочку превратилась в целеустремлённый шаг. За миссис Блэк показался надзиратель в тёмно-синей форме. Сириус протёр глаза. Похоже, он ещё спал. — Что у тебя на подбородке, милый? — спросила бабушка, осмотрев Бродягу. Он машинально ощупал лицо. — Так это щетина. — Убери её немедленно! — Боюсь, «немедленно» получится только вместе со всей остальной головой. — И всё же я против! — Долиш скрестил руки на груди. — Без личного указания главы Аврората… — Открывайте, — распорядился отец, и надзиратель зазвенел ключами, выискивая в связке нужный. Сириус наконец-то смекнул что к чему. — Погодите! — воскликнул он, попятившись. — Мне нельзя уходить! Бабушка схватилась за сердце: — Орион, он уже спятил. — Но мне и правда… У него только вчера получилось разговорить Нотта. Ни про каких вампиров тот не знал, зато разболтал о великанах, чуток обмолвился об оборотнях… И Блэк уже сочинил душещипательный рассказ об опытах на кошках в недрах Отдела тайн. Борода Мерлина! За неделю он его расколет! Сириус не собирался уходить, не добившись своего. — Не валяй дурака, — строго сказал отец. — Выходи. Камеру открыли. Путь был свободен. Упираться дальше не имело смысла — слишком подозрительно. Сириус в последний раз обвёл глазами своё узилище и вышел в тюремный коридор. Бабушка улыбнулась, ласково коснувшись ладонью его колючей щеки, и он моментально перенёсся в прошлое. Ему снова одиннадцать, он в спальне мальчиков распаковывает посылку. Внутри тёплый вязаный шарф гриффиндорской расцветки — бабушка хочет сказать, что факультет, на котором учится внук, для неё не имеет значения. — Справедливость восторжествовала! — произнесла Мелания. — Мой любимый внук на свободе! Долиш сердито поджал губы. — Миссис Блэк, все мы прекрасно знаем, что ни о какой справедливости не идёт и речи. За заключённого похлопотал ваш племянник — заместитель министра магии, Руперт Макмиллан… — Как ваша фамилия? — перебила бабушка, повернув к аврору голову. — Долиш. Джон Долиш. — Я запомню, — загадочно произнесла она, и в этом было больше угрозы, чем в размахивании волшебной палочкой. — Согласно постановлению Совета чародеев тысяча шестьсот пятнадцатого года вы не можете держать моего сына дольше, чем Моргана держала в лабиринте Ланселота, — отрезал Орион. — Предъявите обоснованные обвинения или уйдите с дороги! — Идём, дорогой, — проворковала бабушка, взяв Сириуса под руку, и громогласно, с театральным выдохом продолжила: — Я совершенно измотана, совершенно… Уведи меня из этого ужасного места! Исключительно чувство меры не позволило ей добавить: «мой герой». Сириус не мог оплошать. Он покосился на Нотта, когда проходил мимо его клетушки. До чего же круглые глаза! Как пуговицы на плаще у папы. Надо было отдать Нотту мячик. Мактавиш что-то крикнул Бродяге в спину. Одна радость — он больше не увидит эту образину! Правой рукой Сириус безуспешно пытался подтянуть штаны повыше, левой — придерживал бабушку за локоть, помогая ей на лестнице, да вот толку от него было мало. Ноги заплетались. — И давно я стал любимым внуком? — прошептал Сириус, стараясь не шаркать. — Ты всегда им был, милый. — А как же Реджи? Бабушка легко рассмеялась, как девчонка. — А Реджи — самым любимым. Сириус пару секунд переваривал ответ, а затем от души расхохотался. Его смех зазвенел между стенами, отскочил от камня, словно шарик для пинг-понга, и с ребячливым улюлюканьем побежал по лестнице вверх и вниз одновременно. Предки почему-то считали, что Реджи Блэк всегда был паинькой, примерным мальчиком, короче, сущим ангелом на фоне демонёнка Сириуса, вырвавшегося из Преисподней, а не из чрева их мадам-матери. Не зря же дед, однажды перебрав с медовухой, обмолвился, что рождение Регулуса было подарком свыше, а появление на свет Сириуса — трагической случайностью. Да только этот мнимый ангелок с младых ногтей умел виртуозно коварствовать. При этом коварствовать исподтишка. И знали об этом только двое: Сириус и Распределяющая шляпа. Выйдя из ворот тюрьмы, Бродяга задрал голову и сощурился от света, ударившего по глазам, хотя, казалось бы, солнце обходило остров стороной. Высоко-высоко над землёй парили демоны в чёрных балахонах. Сириуса прошиб озноб. Один из охранников тюрьмы сопроводил Блэков к береговой линии. Он же провёл их через магический барьер, окружающий Азкабан невидимой стеной. Сириус почувствовал границы барьера сразу — его будто окатили холодной водой. Он оступился, но отец очутился рядом и помог ему. — Нас уже ждут на берегу, — сказал Орион. — Пап, ты знаешь, а ведь у них были свидетели, — невпопад ляпнул Сириус. — Какие ещё свидетели? — возмутилась бабушка, схватив его ещё крепче и яростно зашептав: — В Лютном переулке появились богачи, о которых мы не знали? Ты дёшево нам обошёлся, родной. Всего две сотни галлеонов да один Обливиэйт — и никто ничего не видел. — А палочка… — Мы купим тебе новую. — Да я не об этом! — Вот что я скажу, дорогой! У авроров ничего на тебя нет — ни свидетелей, ни тела жертвы. Запомни это хорошенько. Всё позади. Пусть скажут спасибо, что твой дедушка сейчас в Албании. Он не так сговорчив, как мы. Её трость бодро стучала по гальке, иногда попадала в ямку между камнями, но бабушку это не смущало. Мелания вцепилась в Сириуса так, словно боялась, что его вот-вот отберут, утащат назад в бездну ада. Из тумана выступил дощатый пирс, его жадно обгладывали волны. В серовато-жёлтом мареве качался маленький баркас. Клочья белой пены свисали с железного бока, превращая лодку в распоротую игрушку, из которой лезла набивка. У ступенчатой сходни стоял Регулус. — Ты свихнулся? — прошипел обескураженный Сириус, поравнявшись с братом и едва заметно кивнув на его левую руку. — Баран сам прискакал в логово дракона. — Я тоже рад тебя видеть, — сквозь зубы сказал Регулус. — Поднимайся. Сириус подчинился. Оказавшись на палубе, он помог бабушке сесть. Руки у него слегка подрагивали. Коснувшись лба, Сириус обнаружил, что на нём выступил холодный пот. Капитан судна взмахом палочки убрал сходни, как только все Блэки оказались на борту. — Мне не идёт полоска, — пробормотал Сириус, пощупав собственный рукав. — Хорошо бы прибарахлиться. Вещички мои вернуть надо, хотя бы ножик. И помыться! Да! Душ здесь принимают по воскресеньям. Как раз сегодня я мог бы поскоблить свои пятки. У Сириуса шумело в ушах, он нёс чепуху. Однако впервые за несколько дней шелест воды не вызывал у него отторжение. Он мог бы с радостью последовать примеру бабушки и подремать немного в кресле. Сон накроет моментально — не придётся переводить иллюзорных овечек с одного пастбища на другое. — Я поражён и вместе с тем изрядно разочарован, сын. — Орион протянул ему утеплённую мантию. — Ты позволил себя схватить и загнать в клетку. Ты даже не сообщил нам о том, что тебя задержали! Мы узнали об аресте из прессы. — Я думал, что вам всё равно, — пробурчал Бродяга, спрятавшись от промозглого ветра. Разрази его Бомбарда, если он соврал! На палубе повисла тишина. Сириус переглянулся с Регулусом и по его виду понял, что сморозил глупость. Просить прощения он не умел. Язык в такие моменты отмирал, как будто его зажимало мышеловкой. Отец отошёл на несколько футов, больше ничего не сказав. — Почему ты вечно споришь? — вздохнул Регулус. — Я не спорю! Брат пощипал переносицу. — Верно, тебе просто не нравится, когда чужое мнение не совпадает с твоим. Отец двое суток пытался встретиться с заместителем министра. Сириус, ты знаешь, сколько дают за убийство? — Я никого не убивал. — О Мерлин… — Регулус вцепился в бортик. Его скептический взгляд отбивал желание продолжать разговор. Ветер трепал волосы братьев. Сириус смежил веки и подставил ему лицо — так было легче представить себя верхом на любимом байке, несущимся на полной скорости по шоссе. — О чём сейчас думаешь? — спросил Регулус. — О том, как прикончить вампира. — Ты серьёзно? Сириус угрюмо кивнул и сжал кулаки. — Он напал на Питера. Вот увидишь, Реджи, я найду эту тварь, найду всех, кто стоит за гибелью моего друга. Я это так не оставлю! Краем уха он услышал шорох фольги и открыл глаза. Брат протягивал ему карамельную бомбу. — Мои любимые конфеты! — Не знал, что у тебя есть другие. Сириус криво ухмыльнулся и сунул бомбочку в рот. Конфета взорвалась на языке кокосом и карамелью. Сладости — идеальное средство для приёма внутрь после выхода из обители дементоров. Зря он разоткровенничался. Дыхание выравнивалось. Кошмары остались позади. Пора надевать маску шута — так всем привычнее и спокойнее. Реджи хватало своих проблем. Хвостик — дело оставшихся Мародёров. Сириус ослепительно улыбнулся. — Как считаешь, братик, если тебя однажды схватят, Гермиона будет писать тебе трогательные письма в Азкабан? — Кто такая Гермиона? — живо заинтересовалась бабушка, мгновенно проснувшись. И тут с братом произошла разительная перемена. Он потупился, замялся, застеснялся. Осыпались все колючки разом. — Моя хорошая знакомая, — промолвил Регулус — и глазки в пол. С ума сойти! — Да, — изящно взмахнув рукой, сказал Сириус. — Так, шуры-муры с ней крутит. Отец, до сей минуты возвышающийся на палубе неподвижной носовой фигурой, внезапно дрогнул и обратил взор на младшего сына. — Сириус пытается переключить ваше внимание со своего идиотского поступка! — заявил уязвлённый Регулус. — Очередная уловка! — Ох, — бабушка улыбнулась. — С Сириусом мы как-нибудь разберёмся. Отсутствие ума не помешает ему подарить мне парочку красивых правнуков. Лучше расскажи об этой Гермионе. Не заставляй меня искать сведения в других источниках, — она выразительно посмотрела на закивавшего болванчиком Бродягу. — Гермиона Грейнджер — милая и рассудительная девушка, с которой меня связывает глубокая дружба. Остальное — нелепые домыслы Сириуса! Врал Регулус блестяще, но бабушку пока никому не удавалось обвести вокруг пальца. Она несколько минут помолчала, усыпив его бдительность. — Познакомь меня с ней, — попросила она безмятежным голосом истинной леди, а истинным леди, как известно, не отказывают.