Цунами

Сердце Гермионы пело, ведь она прижимала к груди учебник. От него пахло издательством и букинистическим магазином — особой краской и особой пылью. На корешке золотом было выведено Deutsch. В конце концов, Гермиона решила, что знание немецкого ей не повредит. С одной стороны, ей до сих пор везло — никто не пытался заговорить с ней на родном языке Эйнштейна с целью разоблачения, с другой — Уолда частенько подшучивала над ней, прибегая к немецким присказкам, и сама же заливалась хохотом на весь дом. Солнце щедро поливало крышу дома миссис Фигг. Калитка была открыта. Изнутри раздавался звон посуды. Гермиона взбежала по крыльцу и отворила ключом дверь. Джейни сразу просочилась из прихожей во двор. В первые дни, когда Арабелла только подобрала её, кошка вела себя скромно, а сейчас держала хвост трубой и носилась по улице с соседскими мурлыками, что никогда не позволяла себе Питтипэт. Она возлежала на подушке и даже не повернула морду к вошедшей в дом Гермионе. Её вниманием завладела пожилая леди, которую Арабелла по традиции угощала чаем. — Доброе утро, — сказала Гермиона, улучив момент в разговоре двух дам. — Милочка! — защебетала Арабелла. — Познакомься с миссис Макмиллан. Кажется, скоро мне придётся попрощаться с одной из моих воспитанниц. Миссис Макмиллан обратилась ко мне за кошечкой. Гермиона быстро спрятала за спину учебник. Седовласая волшебница слегка склонила голову набок и с любопытством взглянула на неё. Она немного напоминала тётушку Мюриэль в день знакомства той с Гермионой, хотя у родственницы Рона был куда более придирчивый взгляд. — Дело в том, что мой внук где-то увидел вашу Джейн, а уж если он чего-то хочет, то я приложу максимум усилий, чтобы он получил желаемое. Я люблю его баловать — это беда всех бабушек. Арабелла угукнула невпопад. В своём любимом сереньком платьишке она смотрелась скромной камеристкой рядом с элегантно одетой гостьей. В особенности взгляд приковывал кулон с полосатым кошачьим глазом в форме сердечка. — Я пришла на неё посмотреть, — продолжала миссис Макмиллан, рассеянно потрогав горжетку, — ведь нужно же понимать, кого берёшь в семью. Меня бы не смутила даже беспородность, но от породистой кошки ты хотя бы примерно представляешь, какое ждать потомство. Красота — дело вкуса, а вот характер… — Джейни очень своенравная, очень, — сказала Арабелла. — Но умная. Всё понимает. — Правда, делает по-своему, — не удержалась от шутки Гермиона. Гостья улыбнулась в чашку и сделала глоток. — Ваше лицо кажется мне знакомым… — Её рот мило округлился. — Я же читала о вас в газете. Так вы родственница Гектора Дагворт-Грейнджера? Для меня было бы честью с ним познакомиться. — Боюсь, это невозможно в ближайшее время. Сэр Гектор… — Гермиона запнулась, подбирая подходящую формулировку, — …переживает эпизод депрессии. Шайка гоблинов обманула его на круглую сумму. Дядюшка не признаётся, в чём именно заключалось их злодеяние, но он глубоко подавлен случившимся. — Какое несчастье! Надеюсь, это вскоре пройдёт, а гоблины будут наказаны, — сказала гостья, а потом легонько хихикнула. — Я называю эпизоды депрессии своего любимого супруга старческим брюзжанием. Глаза миссис Фигг увлажнились. Она вдруг вспомнила своего покойного Берта. Миссис Макмиллан любезно наколдовала ей носовой платок, и Гермиона увела Арабеллу на кухню, чтобы дать стакан воды. — Как невовремя я расчувствовалась, — запричитала миссис Фигг. — Такая приятная женщина… Но всё-таки держи с ней ухо востро. Гермиона приподняла брови, и Арабелла шёпотом сказала: — Да-да. Она не так проста. Я доверяю моей Питтипэт. Она всё чует. Тут что-то не так. В конце концов, миссис Фигг пользовалась доверием профессора Дамблдора. Нельзя отмахиваться от её увещеваний. — А теперь помоги мне подать сладкое. Гермиона взяла поднос с отвратительными кексами, об ужасающем вкусе которых никто до сих пор так и не отважился сказать гостеприимной женщине. Миссис Макмиллан была безупречно вежлива и довольно остроумна, в ней чувствовался железный стержень. «Что же вам здесь надо?» — размышляла Гермиона, искоса наблюдая за волшебницей. Неужто перед ней товарка миссис Снайд — ещё одна охотница за зельем омоложения? Обсудив особенности книззлов, пожилая дама посетовала на строгость законов о разведении волшебных животных, а после ловко переключилась на политику, пройдясь по скользкой теме, точно на заточенных коньках. Она обладала пугающим талантом выбирать направление разговора, заставляя собеседников чувствовать себя обязанными включаться в обсуждение. Гермиона не собиралась вступать в дискуссию, не планировала давать оценку действиям министра магии, но вот уже наговорила на целое эссе, поделилась тревогами по поводу неминуемой войны магглов за Фолкленды и закончила тем, что процитировала выдержку из журнала «Трансфигурация сегодня». Замолчав, Гермиона признала: перед ней сидела неординарная женщина. — Как приятно встретить начитанную и симпатичную девушку, — сказала она. — У меня двое внуков. Оба политически неподкованные, доверчивые и легко поддающиеся влиянию со стороны. Зато красавцы, да. Хоть что-то унаследовали от меня. Миссис Фигг оглянулась на Гермиону и сделала большие глаза, как бы намекая «Вот видишь! Что я говорила!» — Сколько лет вашим внукам? Из разговора я поняла, что младший — ещё дитя. — Ох, иной раз он ведёт себя на пять лет, другой — на восемьдесят пять. Когда ему было шесть, его дядя мудро заметил, что не видел более печального ребёнка. Это потому, что в нём долго спала магия. В конце ноября ему исполнится девятнадцать. Подходящий возраст для брака среди чистокровных волшебников. Гермиона едва не рассмеялась. Всё оказалось слишком просто. — Но и торопиться не стоит. — Миссис Макмиллан погладила набалдашник трости. — Не так давно мы выдали замуж мою внучатую племянницу… или троюродную… Я запуталась. С виду у жениха приличная старинная семья, но стоит копнуть глубже — отыщешь книззлячий сюрприз. Посидев ещё с четверть часа, гостья засобиралась на выход. Она обещала вернуться за кошкой после совета с членами семьи. На крыльце она с обезоруживающей улыбкой повернулась к миссис Фигг и похлопала её по руке. — Где вы покупаете лаванду для кексов? — Там же, где и все остальные жители улицы. — Вам подсовывают брак. — Я так и знала, — просипела Арабелла — жертва собственной мнительности. — Объявите им бойкот — не покупайте. Возьмите другой рецепт в знак протеста, — посоветовала миссис Макмиллан. Миссис Фигг проводила её до калитки. Гермиона больше их не слышала, но хоть одно доброе дело эта странная гостья сделала. Арабелла вернулась в дом и открыла банку корма для Питтипэт. — Всё оказалось не так страшно, — со смешком заметила Гермиона, сполоснув чашки под краном. — Миссис Макмиллан — всего лишь милая старушка, присматривающая невесту для внука. По крайней мере, она была оригинальна, и я получила удовольствие от разговора. Даже захотелось увидеть её красавца. Странно… Я уже забыла её лицо. — Она спросила, есть ли у тебя кто-то на примете, и я сказала, что за тобой уже ухаживает Реджинальд. Гермиона уронила чашку в мойку. Осколки разлетелись со звоном. — Мерлин! С чего вы это взяли? — Вы же были наверху совсем одни! — оправдалась Арабелла. — И довольно долго. — Не больше десяти минут! — Вполне достаточно для того, чтобы пошли слухи. «Да ты же их и распускаешь!» Гермиона собрала чашку с помощью «Репаро», пытаясь представить, что творилось в голове миссис Уизли, когда они проводили с Роном целые часы в мезонине «Норы». Внезапно в окно постучали. Почтовая птица настойчиво пыталась попасть внутрь. Гермиона запустила её в кухню и быстро отвязала от лапы письмо. Уолда просила как можно быстрее отправляться в Гастингс.

* * *

Она заглянула в комнату и в первые секунды не поверила своим глазам. Потолок был усеян цветами, похожими на пятиконечные звёзды, пришпиленные длинными тычинками, будто булавками для шитья. Веточки цветов стекали по стенам белоснежным водопадом. Лепестки как вощёные, за ними почти не видно зелени. Без волшебства не обошлось. Гермиона тихо подошла к Регулусу, сидящему на стуле возле кровати. Он неотрывно смотрел на Кричера, который лежал без сознания, накрытый одеялом чуть ли не до подбородка. На прикроватной тумбочке стоял тазик с водой, окрашенной кровью. В ней плавал одинокий лепесток. Рядом с тазом ютилась начатая катушка бинтов. Над кроватью цветов было больше всего, и они продолжали распускаться, напоминая клочья морской пены — огромную нависшую над комнатой волну. Когда-нибудь она опустится и накроет здесь всех с головой. — Азалия, — проговорил Регулус, точно одно слово всё объясняло. — Эльфы любят эти цветы. Гермиона перевела взгляд на Кричера. Он выглядел умиротворённым. Он спал, но она всё равно была не в силах долго смотреть на него. — Я не знала, — проронила Гермиона, проглотив ком в горле. — Мало кто знает, — отозвался Блэк всё тем же безжизненным голосом. — Может быть, это и вовсе выдумка моего отца. Он разгладил складку на одеяле, и Гермиона заметила кровь, пропитавшую его левую манжету. Она схватила Регулуса за запястье и закатала рукав рубашки, впервые столкнувшись так близко с меткой Волдеморта. Змея покинула жуткий череп и теперь обвивала предплечье кольцами, её чернильные зубы впивались в кожу там, где начиналась кисть. Нарисованные зубы, но самая настоящая кровь, вытекающая из ранок. Регулус с гримасой неудовольствия высвободил руку. — Что это значит? — выдохнула Гермиона. — Это значит, что Тёмный Лорд желает меня видеть. — Нужно остановить кровь. Регулус отрицательно покачал головой. — Я в порядке. — Нет, — настаивала Гермиона. — Ты совсем не в порядке. Риддл не просто желает. Он требует, чтобы ты явился. — К дьяволу! — воскликнул Регулус, взвившись на ноги. — Пусть Лорд катится в ад, в пекло! Да хоть в задницу тролля! Мне всё равно! Хватит! С меня довольно. Я — Блэк. Я отправлюсь к нему, когда сочту нужным! Регулус заметался по комнате, так что Гермионе пришлось отпрянуть в сторону. Он заходил взад-вперёд, продолжая сыпать проклятиями. Она схватилась за прикроватный столбик, чтобы хоть чем-то занять руки, в то время как ей хотелось кинуться к Регулусу, схватить его за плечи, остановить, образумить… Он был не в себе. Боже! Всё зашло слишком далеко. Регулус резко застыл посреди комнаты. Глаза его сверкали, взгляд стал далёким. — Что, если я спрошу: Повелитель, ваша полукровная светлость, а где же мой домовик, которого я одолжил вам? Что он ответит? Что? Как думаешь, Гермиона? Нечто вроде «Он криво повязал мне шейный платок, и я оторвал ему голову. Не переживай. У вашей семьи много домовых эльфов». — Регулус… Он тряхнул головой, не позволяя слезам упасть. — Нет, всё-таки надо пойти. Мне интересно послушать. Меня действительно волнует этот вопрос. — Регулус, пожалуйста… Он вернулся к кровати и вцепился обеими руками в спинку стула. Его взор остановился на Кричере, но Гермиона сомневалась, что Регулус хоть что-то сейчас видел перед собой. Цветы над ним задрожали, роняя лепестки. Воздух дрожал. И Регулус — тоже. Его голос звенел: — Я отправил к нему Кричера, а он бросил его в пещере, кишащей инферналами! Бросил умирать! Кричер чудом вырвался, несмотря на страшные раны. Его тянули под воду, кусали, кромсали… Гермиона с нежностью коснулась щеки Регулуса ладонью, повернув его лицо к себе. Он открыл рот, вобрал воздух и закрыл, будучи неспособным что-либо сказать. На скулах заиграли желваки. Она тоже ничего не говорила, позволяя ему прийти в себя. Это всё, что Гермиона могла сделать, — дать время. Утешения не помогут, он уж точно не нуждался в них сейчас. Наконец Регулус с глубоким вздохом осознанно посмотрел на неё и смежил веки, словно был во власти чар, словно за стенами спальни мира не существовало — ни Тёмного Лорда, ни Гриндевальда, ни инферналов… ничего. Его дыхание постепенно выравнивалось. Регулус поднял руку и обернул пальцы вокруг девичьего запястья, тем самым сохранив ладонь Гермионы на месте, прежде чем она отняла её от его щеки. Блэк открыл глаза, серо-голубые, как у ирбиса, затягивающие в штормовую воронку. Удерживая взгляд, он слегка повернул голову так, чтобы коснуться губами её кожи у основания большого пальца. Кажется, ничего нескромного… И всё же у Гермионы захватило дыхание. В этом жесте было больше чувства, чем в поцелуях Крама под омелой. Белое кружево лепестков ложилось ему на иссиня-чёрные волосы. Азалии осыпались — белые, похожие на снежные хлопья. На краю сознания всплыли слова, произнесённые в домике хозяина питомника келпи: «Я видел снег. Он хотя бы поцеловал вас?» «Ох, герр Гриндевальд… Он только что поцеловал моё сердце». Знал бы Регулус, что она могла предотвратить мучения дорогого ему существа, знал бы он её тайну… Левую ладонь внезапно свело судорогой. Боль пронеслась по нервам от кончиков пальцев и ударила в плечо гораздо выше локтя — раньше такого не было. Гермиона отшатнулась и прижала обе руки к груди, где бешено бухало сердце. Регулус не успел замаскировать огорчение. — Здесь нет твоей вины, — произнесла она, глядя куда угодно, только не на него. — Ты не знал, что Риддл так жестоко поступит с Кричером. «Не знал. В отличие от меня». Блэк так долго молчал. Так долго… — Я совершил глупость, Гермиона, — глухо сказал Регулус. Она вскинула на него глаза, но он уже отвернулся. Гермиона тоже обратилась на звук. Герр Эйгенграу остановил коляску в дверном проёме. Непроницаемое выражение лица волшебника скрывало нетерпение — иначе бы он не прикатился сюда лично. — Есть для меня новости, Регулус? Этот эльф… — Гриндевальд посмотрел на кровать. — Кажется, он пережил сложную ночь. Он оправится? — Спасибо за беспокойство, — искренне сказал Регулус. — Уолда дала положительный прогноз. Она сделала перевязку и напоила Кричера целебным отваром. Он проспит ещё несколько часов. Перед этим Кричер успел мне кое-что рассказать. Тёмный Лорд использовал его, чтобы проверить действие зелья, которым защитил медальон. Вероятно, это и есть реликвия Салазара Слизерина. Крестраж. — Да, — выдохнул Гриндевальд. — Наверняка. Перескажите мне всё. Они переместились в гостиную на первом этаже. Там к ним присоединились взволнованные Хуго и Уолда. Все жадно слушали Регулуса. Все, кроме Гермионы. Она знала о пещере из первых уст. Однажды Кричер поделился с ней, Роном и Гарри своим самым страшным воспоминанием. В тот день он оплакивал юного хозяина, сгинувшего в пещере — слишком гордого, чтобы обратиться за помощью к кому бы то ни было. — Кричер сможет показать эту пещеру? — спросил Гриндевальд. — Думаю, да. — Хорошо! Очень хорошо! — Это зелье, вызывающее галлюцинации, — подала голос Уолда, — напоминает мне тот морок, под который попала наша Гермиона в Косом переулке. Хуго поправил очки на носу — непривычный для всех, включая его самого, атрибут. — Они усовершенствовали формулу. Если бы у меня был исходник… Ладно, что-нибудь придумаем. Основная проблема даже не в чувстве жажды. Можно принести воду с собой. Требуется стальная выдержка, чтобы заставить себя выпить содержимое купели с крестражем. — Это ещё не всё, — сказал Регулус, прерывая его анализ. — Вчера я был в Вистманс-Вуд у Лестрейнджей. Крестраж сейчас в поместье. Я видел его собственными глазами. Рудольфус забрал чашу из банка для проверки. Разумеется, она её прошла. Известие взволновало Гриндевальда ещё больше. — Вызови Лорелею, Уолда! Мы подменим артефакты. Сможешь незаметно провернуть это, Регулус? Тот медлил. Гермиона вспомнила, как он упоминал, что отрабатывал боевые навыки вместе с младшим Лестрейнджем. Они друзья? Это для неё Рабастан — преступник, пытавший вместе с братом, Краучем и Беллой родителей Невилла, но не для Регулуса. — Я сделаю всё, что смогу, чтобы достать крестраж, — сказал он, накрыв пальцами предплечье. — Что такое? — спросил Хуго. — Его вызывают, — угрюмо объяснила Гермиона. — Пожирательские дела. — Какая неприятность, — без тени сожаления произнёс Гриндевальд, поманив Блэка к себе. — Подойди. Регулус приблизился к нему и позволил осмотреть воспалённую часть руки. — Ты чем-то прогневал Волдеморта? — Нет, я… Надеюсь, что нет, — со вздохом промолвил Регулус. — Полагаю, у него есть ко мне вопросы. Минувшей ночью я был на задании, и мой напарник бесследно пропал. — Бесследно… — повторил Гриндевальд и прикоснулся кончиком своей палочки из осины к чернильной змее. Его губы беззвучно задвигались. Светло-синее свечение окутало предплечье Блэка. Он с удивлением наблюдал за тем, как змея раздражённо дёрнула хвостом, точно кто-то кусал уже её саму. Наконец, она вынула клыки и ослабила кольца. — Уже терпимо, не так ли? Волдеморт ничего не почувствует, — сказал Гриндевальд. — Не переживай. — Я перепробовал всё, что можно, но мне ни разу не удалось хоть как-то повлиять на метку, — потрясённо произнёс Регулус. — Я спрашивал отца и деда, но они тоже не смогли помочь. — Арктурусу далеко до меня, — самодовольно заявил австриец и рассмеялся. — Спасибо. — Возможно, мне удастся её снять, — как бы между прочим добавил Гриндевальд. — Но с некоторых пор я ничего никому не обещаю. Гермиона проглотила шпильку молча. Она видела, что он делал — он покупал преданность Регулуса. — Следует проявить какое-никакое уважение к Тому. Он ждёт. — Я отправлюсь к нему, — тотчас согласился Регулус, словно кто-то другой на все лады костерил Волдеморта несколько минут назад. — Ты не можешь с ним встретиться, не в таком состоянии! — вмешалась Гермиона. — Ты взвинчен из-за Кричера. Если Риддл заглянет в твой разум… — Он ничего не увидит. Я выставлю ментальные щиты. — Это подозрительно. Нужно не просто закрыть сознание, нужно подменить воспоминания, перемешать их с другими. Новая картинка, — сказала вошедшая в гостиную вместе с Уолдой Лорелея. — Что-то скучное или… или смущающее, — промурлыкала она. — Я могла бы помочь с этим, Регулус. Вообще-то Гермионе нравилась новоиспечённая миссис Роули, но иной раз Лорелея вызывала острое желание заколдовать ей рот. — Попробую справиться сам. — Регулус даже улыбнулся. — Воскрешу в памяти обложки многочисленных порнографических романов, которыми втайне увлекается тётя Друэлла. Она так и не узнала, что её склад был разграблен Эваном на пятом курсе. Грех взял на себя мой дядя Альфард. — Смешно, — холодно отозвалась Гермиона. — Если серьёзно, то я кое-что придумал. У Тёмного Лорда не должно возникнуть сомнений. — Блэк обратился к Уолде. — Вы позаботитесь о Кричере? — Разумеется, дорогой! — Она вручила ему чашку, от которой валил пар. — Фирменный рецепт с капелькой умиротворяющего бальзама. Тебе тоже не помешает. И смочит горло, а то ты, похоже, где-то простудился. Никакого бодроперцового — я помню. — Благодарю, фрау Блоксберг. За себя и за Кричера. Регулус поцеловал женщине руку. Уолда приподняла брови, зыркнув на Хуго — учись, мол, салага. Лорелея в то же время томно вздохнула, приложив ладонь ко лбу, — жест в лучших традициях Ковент-Гардена. — Кстати, Рабастан сказал, что чашей могут заинтересоваться Смиты, — сообщил Регулус. — Она была украдена у Хепзибы Смит в начале шестидесятых. Наследники об этом ещё помнят. — Придётся сделать ещё одну фальшивку, — заключила Лорелея, нервно пройдясь кончиками пальцам по жемчужному ожерелью. — Возможно, даже две. Я привыкла к этой золотой безделушке на каминной полке. — Отправьте Горбину сову, — приказал Гриндевальд. — Нам понадобится запасная чаша и фальшивый медальон Слизерина. Регулус кивнул и вдохнул пар, исходящий от «снадобья» Уолды. — Надеюсь, его можно мешать с крепким алкоголем? — О да! — моментально откликнулся Хуго и густо покраснел, вызвав смех у собравшихся в гостиной. Даже Гриндевальд негромко хохотнул. Только Гермиона сохранила серьёзный настрой. — Так вот что ты задумал? — осведомилась она. — Хочешь оправдать опоздание перед Сам-Знаешь-Кем состоянием опьянения? Что ты ему покажешь? Что был вусмерть пьян? Обольёшься огневиски, чтобы от тебя разило за милю? Он купится на это? Регулус поставил чашку на стол и спросил: — У тебя есть варианты получше? Тебе ли не знать, что я отлично себя контролирую. Гермиона залилась румянцем. — Я… — она вздёрнула подбородок. — Я могла бы подправить тебе память. Я владею заклинанием Забвения! — Нет. — Временно… — Нет! — отрезал Регулус. Его голос стал тихим и опасным. Напускное веселье слетело шелухой. — Я ничего не хочу забывать: ни того, что произошло во время рейда, ни Кричера, которого по возвращении нашёл в слезах и крови на нашей кухне. — Что за упрямец! — Тёмный Лорд мне поверит, — заявил Регулус. — Ночью я впервые убил человека. По-моему, это весьма уважительный повод для того, чтобы надраться до пикси. Герр Хаппель, вы не поделитесь своими частными запасами? Обещаю, что ограничусь парой стаканов и не нанесу вам большой урон. Хуго понадобилось время, чтобы сообразить, что обращались именно к нему. Регулус так легко, буквально походя упомянул об убийстве, что это шокировало всех. — Да-да, конечно… У меня есть пиммс, эльфийское вино, «Адмирал Вернон»… Идёмте за мной, Регулус, идёмте. Гермиона сидела неподвижно, сложив руки на коленях. Полгода назад произошло нечто, полностью изменившее её существование. Нельзя ни к кому привязываться, но она это сделала и от того порой теряла самообладание. Регулус убил кого-то. Наверняка, по приказу. Почему же даже сейчас её больше волновало его благополучие, чем имя несчастной жертвы? Вдруг это кто-то из Ордена. Кто-то, кого она знала… Злость обратилась в саламандру у неё под сердцем, однако едва тлеющую, готовую вот-вот погаснуть и рассыпаться в золу. Почти все разошлись. Гриндевальд развернул газету — это была «Придира». Написанное вызвало у него одобрительную улыбку. — Министерство взялось расследовать дело о коррупции в отделе стандартизации магической утвари. Мисс Пандора Толкэлот прекрасно справилась: статья — загляденье. Слышал, она собирается замуж за Лавгуда. Надо послать им подарок, Гермиона. — Простите? — Подарок. — Да, конечно. Гриндевальд возвёл глаза к потолку и сдвинул брови, точно, будучи подслеповатым, читал на нём стенограмму. — В следующем году у них должна родиться девочка. — Вы правы, — сказала Гермиона с предательской дрожью в голосе. — Луна. — После обеда отправляйтесь в Годрикову Впадину и навестите Батильду. Вручите ей цветы от меня. Их теперь в доме столько, что можно раздавать охапками. Заодно поинтересуйтесь, как продвигается её исследование фамильного древа Малфоев. В Гермионе проснулся интерес. — Вы что-то придумали?! — Возможно, — уклончиво ответил Гриндевальд. — Малфоев нельзя недооценивать. Дневник будет сложно достать. К битве с этим противником я должен быть полностью готов. Вряд ли дело о котлах выведет расследование на Люциуса… А если и выведет, то не затронет его так, как Крэббов, которым мы обеспечили головную боль. Здесь придётся действовать тоньше. Нас ждёт большой улов, — сказал Геллерт и в приподнятом расположении духа снова углубился в чтение. Гермиона встала. Она не находила себе места. Её ладонь горела даже после того, как она пришла в ванную комнату и вымыла руки в ледяной воде. Вдруг что-то пойдёт не так, как нафантазировал себе Регулус? Хотя бы наспех, украдкой, она должна увидеть его ещё раз. Гермиона решительно направилась к комнате Хуго. Регулус вышел ей навстречу. Одежда на нём была вычищена, рукава и воротник разглажены магией. Одет с иголочки, как на приём. И лишь его глаза неестественно блестели. Запах дорогого алкоголя опережал его ровно на шаг. Видимо, герр Хаппель не пожалел какое-то высокоградусное сокровище из своей бесценной заначки. — Никак не успокоишься, — проворчал Регулус, не успела она и рта раскрыть. — Всё на лице. Ну и кто из нас упрямый? Поцелуешь меня на удачу? Нет? Не думаю, что ты вызвалась помочь мне, как это предложила Лорелея. Кажется, я ей всё-таки нравлюсь. — Она замужем. — Надолго ли? — Ты такой забавный, когда хочешь казаться крутым парнем. Блэк повёл плечами. — Говорят, девушки любят крутых парней. Может, ты предпочитаешь ботаников? Или блондинов? Зеленоглазых? Снова мимо? Или исключительно тех, кого зовут «Гарри»? Гермиона отступила назад. «Откуда…» — Во сне ты звала его, — пояснил Регулус. — Уже дважды. Каким он был? Это же он, да? Твой погибший друг из Ордена? Ты не хочешь о нём говорить? Тебе неприятно. Прости, иногда я веду себя, как подонок. Это кровь. Говорят, все мы такие. Репутация бежит вперёд меня. У Блэков много родни среди чистокровок, и все они нас ненавидят. Представляешь, Гермиона? Они обрадуются, если я умру. Грёбаный наследник дома Блэк — кость в чьём-то нежном горлышке. Но только не тот русский. Я размышлял, всё утро ломал голову: видел он или нет, понял ли… Не знаю. Выясню опытным путём. — Мерлин, чем Хуго тебя напоил? Регулус потёр переносицу, откинув голову назад. — Какая разница, Гермиона? Какая разница… О! Он мне кое-что дал с собой. — Блэк показал ей капсулу размером с кофейное зерно, покрутив её в пальцах, словно игровой камешек. — Ампула с ядом, — заговорщическим шёпотом сообщил Регулус. — Герр Хаппель посоветовал спрятать эту штучку в воротник, и если меня станут пытать до изнеможения, нужно расколоть её зубами. Он очень заботлив, не правда ли? Сказал, что видел такое в фильме, а вот я никогда не был в маггловском кинотеатре… — У Хуго и Гектора и впрямь много общего, — процедила Гермиона и, улучив момент, попыталась выхватить у Регулуса ампулу. Он отвёл руку назад, цокнув языком. Она непроизвольно сжала кулаки. — Я просто хочу, чтобы ты вернулся целым и невредимым! — И ты пойдёшь со мной в кино? Гермиона заметила, что её разумные доводы только подначивают его на свершение новых глупостей. Потребовалось немалое самообладание, чтобы спокойно, как человеку за перилами моста, пообещать: — Да, мы это сделаем. Его взгляд смягчился. Улыбка была ослепительной, когда он под протестующий возглас положил отраву в рот и раскусил. — Всего лишь вишнёвый леденец. Скрежеща зубами, Гермиона резко отвернулась и часто задышала. Распалённая, злая и сердитая на саму себя за то, что так легко пошла на поводу типичного слизеринца, она процедила: — Всего лишь идиот. Она скрестила руки на груди, дав себе слово, что вовек на него не взглянет. Регулус пошёл дальше. Она не видела его бесстыжего лица, но готова была поспорить, что оно чуть ли не трескалось от улыбки. — Я вернусь, — сказал он напоследок. Когда она не выдержала и оглянулась, его уже и след простыл.

* * *

Восемь. Он до сих пор не вернулся. Гермиона подошла к окну, из которого просматривались подъездная аллея и железные ворота, охраняемые увядшими стеблями штокрозы. Кто-то встал рядом. На подоконник легли узловатые пальцы. Кричер привстал на цыпочки, чтобы высунуть нос наружу в том же направлении. — Твой хозяин скоро придёт, — прошептала Гермиона. — Ложись в постель. Ты ещё слаб. — Не дело это — валяться в кроватях для хозяев. Если кто увидит, стыда не оберёшься, — пропыхтел домовик, почесав болячку над мохнатой бровью. — Хозяин разбаловал Кричера! — Он беспокоится о тебе. — Так нельзя. Кричер — вздорный эльф! Гермиона покачала головой. Если ей не удалось переупрямить Блэка, то бодаться с его эльфом не следовало и начинать. Домовик горестно вздохнул и бессвязно залопотал: — Хозяюшка Вальбурга иногда зовёт Кричера, но хозяин Орион, когда хозяюшка заболела, сказал Кричеру, что приказы мастера Регулуса имеют наивысший приоритет. Когда молодой хозяин принёс Кричера сюда, он приказал оставаться здесь и слушаться фрау Уолду, потому что она поможет Кричеру скорее набраться сил и вернуться к домашним делам… Под его бубнёж Гермиона принялась кусать ногти, поздно спохватившись, что потакает дурной привычке, от которой, как считала, избавилась ещё в двенадцать лет. За окнами быстро темнело. Она воспользовалась палочкой и запустила несколько огоньков кружить под потолком. Они осели между ветками азалии. Кричер с благоговением уставился на них, огоньки отражались в его расширившихся зрачках, напоминая тонущих в смоле светлячков. Гермиона достала сквозное зеркальце. Даже думать не хотелось, как она выглядела — наверняка, бледная, как Серая Дама. — Регулус Блэк, — прошептала Гермиона. И ничего. Пусто. Она быстро убрала зеркальце обратно в сумочку, пока Кричер не заметил, как дрожит её рука. Пальцы наткнулись на что-то круглое. Гермиона вытащила шарик из игрового набора — серебристый камешек. Если с его помощью Регулус нашёл её в багетной мастерской, значит, у него был подобный. Держал ли он его при себе до сих пор? — У хозяина таких много, — сказал Кричер, покосившись на камешек в её ладони. — Он связал их чарами, чтобы не потерять. — Я беспокоюсь за него, — призналась Гермиона. — Он должен носить один из камней с собой… — И тогда мы его найдём?! — оживился Кричер. — Верно! Ты знаешь, что надо делать? Раньше я отправляла послания с помощью связанных Протеевыми чарами галлеонов, но там всё было куда проще. Эльф так часто закивал, что повязка съехала с его порванного уха. — Сожмите его в ладони, мисс, и представьте, что хотите найти, почувствуйте каждый стеклянный камешек — гладкий, блестящий, такой красивый… Вот они вместе. И вот он один. Он даже пахнет иначе. Хозяином. Гермиона никогда не была сильна в ментальной магии. Она должна чётко видеть материал, с которым работает. Ей не хватало воображения, в отличие от Кричера или Тома Риддла, который так же разыскивал своих сторонников через чёрные метки. Чёрт возьми! Чем она хуже? Стоило разозлиться, и перед взором выстроились стены с зелёными обоями, лестница, медная люстра, барельеф из эльфийских голов… Что это? Человек в чёрном. Плащ изодран, в крови. Все плюй-камни сейчас на Гриммо. — Я думаю, твой хозяин дома, — пробормотала Гермиона. — Отправь меня туда как можно скорее! — Кричеру велено оставаться здесь! — с надрывом воскликнул эльф. — Ты сразу же вернёшься! А завтра… завтра я попрошу фрау Уолду, чтобы она наказала тебя! — Хорошо, — скрепя сердце сказал он и воровато оглянулся через плечо, словно у двери стоял надзиратель — невидимый взгляду волшебников эльфийский божок, записывающий в тетрадочку все их прегрешения. Кричер взял её за руку, и они в одночасье очутились в мрачном вестибюле дома под номером двенадцать. Она знала дорогу. Несколько недель Гермиона провела в этом доме, прячась с друзьями от Пожирателей смерти, и теперь пыталась отыскать в этих стенах одного из них. Здесь стучал дождь — снаружи, и, кажется, в самом доме. Кричер отступил, пропустив её вперёд. Решимость, с которой она вошла в дом, улетучивалась с каждым шагом, с каждой ступенькой. Перед ней выросла табличка на двери.

«Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка».

У Гермионы нет никакого. Она подняла кулак и тихонько постучала. Изнутри раздалось копошение. Не открыли. В доме есть кто-то ещё — в темноте висел шёпот. Были слышны капли. Слышны шорохи в буфете и трение туч над домом. Слышно было всё. Гермиона направила кончик палочки на замочную скважину. — Алохомора. Дверь молчалива, ей нечего сказать. Её ручка испачкана кровью. Плащ на полу — тоже. Гермиона подняла его и прижала к груди. — Испачкаешься. Она вмиг обернулась. Регулус сидел на кровати. Его плечи и голый торс испещряли тонкие ранки. Некоторые кровоточили. — Ты обещал вернуться, — в голосе Гермионы зазвенели слёзы. — Целым и невредимым, — флегматично отозвался Блэк. — Как видишь, я ещё не готов. Как часто ты шастаешь по чужим домам? — Кричер привёл меня. — Надеюсь, он не заявится сюда следом. Только истерик мне и не хватало. Это было сказано нарочно. Конечно, он не только эльфа имел в виду. Гермиона скомкала плащ и положила на пол рядом с не менее грязной мантией. — Я могу как-то помочь? — В прошлый раз, в Альпах, ты не спрашивала. — С прошлого раза я поумнела, а ты поглупел, — отбила Гермиона. — Что случилось? Тебя разоблачили? Пытали? Ты сбежал? — И всё-таки ты чертовски высокого обо мне мнения, — усмехнулся Регулус через болезненную гримасу. — Нет. Меня пожурили за то, что по моей вине банда Грейбека отказалась от дальнейшего сотрудничества. — Это ты называешь «пожурили»? — Да, Гермиона. Меня не заставляли есть землю, не били Круциатусом и не ставили на горох. Тёмный Лорд был мной недоволен, но пропажа Уилкиса занимает его куда больше моей скромной персоны. Гермиона подала ему салфетку, когда он потянулся за ней. Регулус самостоятельно обрабатывал свои раны, смазывая их тонким слоем заживляющей мази. — Зачем было давать мне зеркало, если ты не отвечаешь на вызов? — буркнула она. Регулус внимательно посмотрел на неё. — Извини, что заставил волноваться. Поможешь с царапинами на спине? Она молча забрала у него тюбик с мазью. Регулус сел по-турецки, повернувшись к ней спиной. Гермиона шумно выдохнула через нос, увидев фронт работ, и принялась за дело. Она старалась действовать аккуратно, злясь на себя каждый раз, когда «пациент» вздрагивал от её прикосновения. Комната пропахла полынью. Гермиона не любила этот запах. Раньше он напоминал о темницах Малфой-мэнора, о Питере Петтигрю и егерях, волочащих по полу мимо её камеры схваченных врагов режима. Сейчас горчащий аромат воспринимался легче. — Вероятно, Сам-Знаешь-Кто и правда тебя ценит. Раны неглубокие. Затягиваются на глазах, — сообщила она, будучи довольной эффектом мази. — Я вхожу в ближний круг. — Нашёл, чем хвастаться. — Я мог бы отделаться ещё легче, — сказал Регулус, и его мышцы под её пальцами напряглись. — Но меня никто так и не поцеловал на удачу. — Боюсь, тогда бы тебя ждала передозировка. Даже Феликс Фелицис нельзя принимать чаще глотка в несколько лет. Регулус что-то невнятно прогудел, но расслабился, а затем вполголоса добавил: — В наших рядах пополнение. Тёмный Лорд поставил метки двум новичкам. — Ты знаешь, кто это? — Пока нет. Первый говорит с акцентом. Это иностранец. Второй вроде бы мне знаком, но я не смог опознать его по голосу. А ещё я придумал, как можно достать чашу из поместья Лестрейнджей. Гермиона нахмурилась, ещё не осознавая, что ран на его спине больше не осталось. Её прохладные ладони просто лежали на его тёплых плечах. — Скоро пройдёт квиддичный матч, на котором Джагсон презентует новую модель метлы. Он Пожиратель смерти, ты же в курсе? Будет много друзей и знакомых. Белла любит квиддич. Она ни за что не пропустит игру, а с ней будут Руди и Басти. В это время я проникну в дом и подменю крестраж. — Вот так легко и просто? — У меня есть мантия-невидимка, — напомнил Регулус, и Гермионе захотелось ущипнуть его. — Чудесная вещь, знаешь ли… — Лестрейнджи могут проверить чашу ещё раз или другим образом понять, что перед ними фальшивка, а ты единственный, кто знал о ней. — Я что-нибудь придумаю, — пообещал Регулус, запрокинув голову так, что коснулся Гермионы затылком. Теперь они встретились взглядами. Его влажная чёлка забавно топорщилась. Вот бы запустить пальцы в вороные волосы на макушке и оттянуть их назад, чтобы услышать его стон. Иррациональное желание. Регулус выдохнул: — Спасибо. Гермиона отступила на шаг назад и смущённо опустила глаза, когда он встал с кровати и подошёл к шкафу, чтобы взять чистую рубашку. Она чувствовала лёгкое головокружение и прилив любопытства. Сколько девушек видели родинку у него на спине между лопатками? И ещё одно пятнышко прямо над линией пояса? А сколько касались? — Вообще-то, — прошептал Регулус, — я благодарил не только за помощь с обработкой ран, а… за то, что ты здесь. Он нагнулся за сброшенной ранее мантией и вытащил из кармана волшебную палочку, чтобы тут же заткнуть её сзади за пояс. Казалось, он искал, чем себя занять, лишь бы не чувствовать повисшую в воздухе неловкость. — И это после того, как я сказал, что убил человека… — Не надо, — прервала Гермиона, обхватив себя за плечи. — Всё хорошо. — Но ещё лучше, что на самом деле я никого не убивал. Она робко улыбнулась. — Пожалуй, да. И не сердись на Кричера. — Ему лучше спрятаться, но моя мать… она привыкла к нему. Другого эльфа она к себе не подпустит. — Она чем-то больна? — осторожно уточнила Гермиона. Регулус не желал развивать тему. Гермиона впервые как следует осмотрелась и с удовольствием отметила, что со стены пропали вырезки, посвящённые Волдеморту. Возле шкафа был стол, на котором лежала необычная карта — объёмная, со странным рельефом. Переливающиеся камешки были разбросаны по ней. — Это плюй-камни? — Да, — подтвердил Регулус и улыбнулся. — Мы играли с отцом несколько дней назад. До сих пор нет времени закончить партию. Ты знаешь правила? Гермиона ненавидела признаваться, когда чего-то не знала. — В общих чертах. Блэк со снисходительным видом покивал. Его глаза смеялись. — Хорошо-хорошо! Я ничего в этом не смыслю! — съёжившись, сказала Гермиона. — В школе играли в упрощённую версию. Мне всегда казалось, что для этой игры особой смекалки не требуется. — Ты только что обидела не только сотни учёных волшебников по всему миру, но и дух самой Ровены Равенкло, которая и придумала эту великую игру. Она намного круче квиддича!.. И Блэк с жаром пустился в объяснения, воспользовавшись предлогом уйти от обсуждения здоровья матери. Гермиона несколько опешила, когда на неё посыпались спортивные термины. Регулус заговорил о схемах и стратегии, передвигаясь от одного конца стола к другому. Если поначалу она машинально кивала, то спустя несколько минут сдалась под его заразительным восторгом и попробовала вникнуть в суть правил. Для себя она провела параллель между игрой в плюй-камни и маггловским кёрлингом. Гермиона оценила положение камней на столе и сказала: — Ты проигрываешь отцу, поэтому оттягиваешь конец партии. Регулус смолк и посмотрел на карту так, будто впервые видел. — У меня ещё есть шанс. Для этого я должен использовать редкую комбинацию. Некоторые камни взрываются при столкновении на поле, некоторые сливаются, превращаясь во что-то новое. Если я выброшу на поле второго «камышового кота» и столкну его с «саламандрой», они соединятся в «химеру». После удара ей хватит энергии докатиться до синего шарика. Это «морской скат». Вместе они образуют «цунами», а это самый сильный камень из возможных. Он сносит все остальные снаряды на пути к цели. Гермиона ещё раз осмотрела диспозиции. — И где же твой «камышовый кот»? — Он у тебя. Она непонимающе заморгала. — Я отдал его тебе, — сказал Регулус. — Поэтому ты не можешь победить? — Смотря что считать победой, Гермиона. Вдруг внизу раздалась трель дверного колокольчика. Блэк несколько секунд еще в раздумье поглядывал на Гермиону. Они забылись и увлеклись, выпали из мира коварных интриг и сражений на полчаса, если не больше. Регулус открыл дверь и пошёл вниз. Гермиона ещё около минуты боролась с любопытством, но потерпела сокрушительное поражение. Она выскользнула из спальни и тоже поспешила на первый этаж, надеясь не наткнуться на полпути на магглоненавистницу Вальбургу. Кого же принесло в такой час? Регулус тем временем зашторивал портрет своей матушки, изрыгающей проклятья на сгорбленного в не слишком-то изящном поклоне человека. — Мистер Горбин? — изумилась Гермиона, остановившись посреди лестничного марша. Владелец самого известного магазина артефактов в Лютном переулке облизал её ехидным взглядом. — Мисс Грейнджер, каждый раз наши встречи служат для меня всё большей неожиданностью. — Зачем вы пришли? — холодно спросил Регулус. — Герр Эйгенграу направил меня к вам. Он сообщил, что вы видели редчайшую ценность — пропавший несколько лет назад медальон одного из Основателей Хогвартса. Я должен знать подробности для того, чтобы заказать его точную копию у проверенного мастера. Регулус успокоился. — Пройдёмте в гостиную, — предложил он. — Там нам никто не помешает. Отец в отъезде, а моя матушка крепко спит. Гермиона подняла голову, осмотрев тетиву лестницы. Значит, Вальбурга где-то там. Горбин воспользовался приглашением и проследовал в гостиную. Он немного покружил по комнате, подмечая редкости на полках. Там, где он прошёл, на ковре оставались грязные следы. Однако торгаш догадался воспользоваться Импервиусом и высушить дождевик перед тем, как плюхнуться в кресло поближе к камину. Регулус не обратил внимания на отпечатки ног. Он быстро перешёл к делу: — Я не видел медальон. Вам нужен не я, а мой эльф, и раз герр Эйгенграу отправил вас сюда, значит, Кричера в Гастингсе уже нет. — Регулус раздражённо помассировал ноющие виски. — Кричер, я знаю, что ты меня прекрасно слышишь. Выходи. Портьера колыхнулась, и Гермиона разглядела под ней босые ноги домовика. Она указала подбородком в ту сторону. Регулус понял намёк. — Кричер, я не стану ругаться. Иди сюда и опиши мистеру Горбину медальон. Другие подробности не нужны. Не выпуская из пальцев край шторы, домовик, прихрамывая, прошлёпал вперёд. — Кричеру очень жаль! Сердце Кричера разрывалось, когда хозяину самому пришлось открывать входную дверь! Гермиона успела отвыкнуть от сеансов эльфийских самобичеваний. Она сосредоточила внимание на Горбине, который как-то недобро косился на посеребрённую музыкальную шкатулку на столике. — В чём дело? — спросила Гермиона. Горбин вздрогнул и натянул заискивающую улыбочку. — Что вы, что вы… Я залюбовался изысканной вещицей. Регулус посмотрел на шкатулку, потом на торговца артефактами. — Не темните. Эту вещь кузина подарила моей матери три года назад. Что не так? Горбин потёр потные ладони. — Однажды я уже держал её в руках, мистер Блэк. Красивая мелодия в красивом футляре. Шкатулку принёс постоянный клиент. Если бы я знал, что это подарок вашей матушке… Но откуда же мне знать, верно? Я маленький человек. Регулус окаменел. На его лице не дрогнул ни один мускул. — Продолжайте. Я заплачу вам столько, сколько скажете. Горбин приободрился, почуяв прибыль. — Песнь ирландского феникса, — пробормотал он. — Авгуром он у нас зовётся. Если долго его слушать, то можно перестать дружить с головой. Вплести пение авгура в другую мелодию очень непросто, но мы же в волшебном мире. Я нашёл специалиста, очень хорошего. Дорого берёт, между прочим! В общем, поколдовал он немного над шкатулочкой. — Кто был вашим клиентом? — спросил Регулус. — Я не сказал? Мистер Малфой это. Старший.