Цунами

Ремус тщательнейшим образом вытирал ноги о коврик, как будто заходил в святая святых, а не в холостяцкую берлогу своего друга. Поймав его робкую вопрошающую улыбку, Сириус утвердился, что всё сделал правильно. Из всех смертных один только Ремус мог достучаться до впавшего в уныние таланта магической науки, который не по своей воле окопался в квартире с видом на «Гринготтс». На ступенях банка теснились листья, их мела невидимая метла, прибивала то к колонне, то к величественным дверям. Ветрище. Холодный ветер с севера. То ли из-за него, то ли от смущения щёки Ремуса алели, как спелые яблоки. А уж Сириус знал толк в яблоках, в саду деда их каждое лето не счесть. — Проходи уже, — нетерпеливо сказал он, когда Лунатик начал по третьему разу шаркать ботинками о коврик. Ремус наконец удовлетворился чистотой своих подошв и с благоговейным трепетом последовал за Сириусом на кухню. Солнечный узор раскрасил скатерть на обеденном столе и разрумянил свежие ячменные булочки. Да, с некоторых пор Сириус начал ценить своего соседа — у мистера Белби открылся кулинарный талант. Он как-то познакомился с травницей, живущей с Бродягой на одной лестничной клетке. Миссис Дженкинс научила Белби, как заказывать продукты посредством почтовой службы… В итоге каждую сову, стучащуюся в окна, Бродяга привечал с нескрываемым удовольствием и полным ртом слюней, закрывая глаза на расточительство учёного его же, Сириуса, деньгами. Схватив булочку с тарелки, Блэк подошёл к Белби, который заканчивал кормить резвящуюся в аквариуме Мартину. — Мне кажется, что эта милая рыбка хочет мне что-то сказать, — с детской улыбкой пробормотал Дамокл. — Я тоже хочу вам что-то сказать! — Сириус жестом поманил Лунатика ближе. — Мистер Белби, мы с братом посовещались и пришли к выводу, что ваше вынужденное затворничество стоит разнообразить. Я хочу познакомить вас с моим близким другом. Рем, иди сюда! Хватит мяться на пороге! — Здравствуйте, сэр, — пролепетал Лунатик, изобразив на лице гремучую смесь эмоций — от нервного тика до ошалелой радости. — Меня зовут Ремус Люпин. Счастлив с вами познакомиться! — А это мистер Белби, — за учёного ответил Сириус. — Хотел бы я сказать, что он тоже счастлив, но мы пока в процессе борьбы с хандрой. Но она постепенно отступает благодаря аквариумной терапии. Верно, Дамокл? Учёный с несколько потерянной улыбкой кивнул. Блэк хлопнул в ладоши, когда Белби пожал Ремусу руку. — Вот и чудненько! Гостиная к вашим услугам. Знакомьтесь, притирайтесь. Ремус очень умный. Иногда слишком. Уверен, вы быстро найдёте общий язык. Возьмите булочки! Ну, одну-то хоть оставьте… Неприлично же забирать все. Спровадив двух ботаников в комнату, Сириус почувствовал, что свой христианский долг выполнил. Ни один человек не сможет убедить Дамокла в пользе его научных трудов, если уж Лунатик потерпит неудачу. Ремус был страшно корректен, тактичен до безобразия, преступно вежлив, и вообще он самый лучший оборотень на земном шаре! Даже Регулус сие уразумел, раз неожиданно дал благословение на эту судьбоносную встречу. Кажется, небеса и впрямь посчитали Сириуса хорошим мальчиком, так как сквозное зеркальце тут же ожило, призывая владельца ответить на вызов. — Сириус Блэк слушает, — произнёс он бархатным голосом и хорошенько так опешил, увидев морщинистое лицо ведьмы с бородавкой на носу. — Привет. Карга почему-то нежно улыбалась. — Адриана?.. — Ох, прости! — собеседница всполошилась. — Забыла снять грим после встречи с клиентом! Это ничего? На самом деле очень даже «чего». — Не признал поначалу, — сообщил Сириус, прокашлявшись в кулак. — Испугался, вдруг тебя похитили, зеркальце отобрали и связались со мной с требованием выкупа. — А толку-то. Ты не тот Блэк, у которого можно выкуп требовать. Сириус сверкнул ослепительной улыбкой. — Недооцениваешь ты меня, красавица! — Неужели? — Ещё как! Я тут в Лютном порасспрашивал. Сердечко моё намного дороже стоит. Надо к той сумме, что ты называла, ещё нолик прибавить как минимум. — Зато мозги никуда не годятся. Ты хоть под Оборотным был, когда расспрашивал? — Нет. А зачем? Лицо Адрианы вытянулось, и бородавка с её носа отвалилась. — Я к тебе по делу, — Ада перешла на официальный тон. — Ты хотел узнать, что стало с рогом великана Гогмагога. Так вот! Он разлетелся на части, когда упал со скалы вместе со своим владельцем. До наших дней ничего не сохранилось. Других сведений нет. Тот рог, что, как ты говоришь, появился у великанов, не может быть настоящим. Проверить это достаточно просто. Когда Гогмагог дул в свой рог, вокруг поднималась буря. Сириус прокрутил услышанное в уме. — Я понял. Спасибо! Адриана нахмурилась. Морщины стали чётче. — Мистер Коффин очень недоволен тем, что я не взяла с тебя задаток. — Бьюсь об заклад, мистер Коффин изменит своё мнение, когда ты увидишь, сколько всего я могу предложить в качестве вознаграждения. Приходи и выбирай всё, что приглянется! — Всё? — переспросила Ада, хитро прищурившись. Вид у неё сделался такой… как у ведьмы из пряничного домика со страницы детской книжки, но у Сириуса в голове уже вовсю замелькали другие — взрослые — картинки. В черепной коробке застучали маракасы. — Всё! И Мартину заодно проведаешь! Если б ещё Белби куда-нибудь сплавить… — Знаешь кафе Фортескью? — торопливо справился Сириус, пока связь не распалась. — Приходи туда завтра в восемь. У меня день рождения. Я угощаю. — Холодно для мороженого, — сказала Адриана и напоследок добавила: — Но я приду. Что за девушка?! Всё коротко и ясно. Всегда бы так. — Ладно, Блэк. Помни, что за тобой должок. Работать мне надо. Сириус отложил помутневшее зеркальце и оглянулся на стук по оконной раме. Величавая сова напрашивалась на постой. Подняв створку, Бродяга галантным жестом пригласил крылатого почтальона внутрь, ожидая увидеть с ним пакет с эмблемой волшебной бакалеи. Но на солнце сверкнул привязанный к лапе птицы жетон с гербом Хогвартса. Школьная сова приземлилась на спинку стула и, перебирая когтями по дереву, терпеливо подождала, когда адресат отвяжет письмо. Сириус вскрыл конверт ножом и приступил к чтению. Писал Дамблдор, что само по себе удивительно. Профессор как в воду глядел — спрашивал про зацепки насчёт великаньего сокровища и приглашал в замок на пару слов и пару пирожных, к которым прилагалась чашечка чая с капелькой рома. От бумаги пахло чем-то вкусным. Сириус принюхался и откусил уголок письма, вызвав у почтовой совы недоумённое угуканье. На языке остался сладкий привкус посыпки, которая обычно натрясается с сахарных перьев во время письма. Профессор ни в чём себе не отказывал. — Если тебе надо уничтожить секретное послание, необязательно его сжирать, — заметил Ремус, зашедший на кухню. — А-а? Это от профессора Дамблдора, — пояснил Сириус, выплюнув кусочек мокрой бумаги. — Хочет меня видеть. Отчитаться надо. Секретное задание. Плетение интриг так утомляет, Рем. Это дело требует самоотдачи. Посмотри, например, на директора: он выглядит, как столетний старик. — Ему девяносто девять. — А как у вас дела? Что Белби?.. — Он… — Ремус оглянулся назад, прежде чем шёпотом признаться: — …потрясающий! Именно такой, как я представлял! — Да что ты говоришь? — с улыбкой изрёк Сириус. — Мы обменялись мнениями о последних прорывах в колдомедицине, наследственных проклятиях, диагностических чарах… — Безумно интересно. — Потом мы обсудили свежий выпуск «Пророка», в котором твой отец дал интервью насчёт нападения оборотней. — Ты спросил Белби, где может быть этот источник с волшебной водой, которую принимают дружки Фенрира? Наверняка где-то рядом обитает вся стая! — Он никогда с подобным не сталкивался. Я боюсь его спугнуть. Он должен поверить, что далеко не все оборотни хотят обращаться, — сказал Ремус и вздохнул. — Все гении очень ранимы и болезненно воспринимают малейшие уколы с замечаниями, в то время как бездарностей и кувалда критики не берёт. Я постараюсь вернуть мистеру Белби веру в себя и поднять ему настроение. Сириус подумал о барыге-контрабандисте, на которого работала Адриана. Что бы могло поднять настроение Морфеусу Коффину и вызвать улыбку на его чешуйчатой физиономии? — Рем, а ты знаешь какое-нибудь хорошее средство от шелушения кожи? Лунатик радетельно осмотрел Сириуса с головы до пят. — Сильное шелушение? — Как бы да. — Компрессы с отваром ромашки, кашица алоэ, ночная маска из перебродившего гноя бубонтюбера. Это… смотря куда прикладывать. И нормализация питьевого режима. Это значит, что надо употреблять больше воды, Сириус. Во-ды, а не то, что ты обычно пьёшь, когда тебе грустно, весело, хорошо или плохо. — Спасибо, бабуля. Я не для себя спрашивал. Лунатик рассмеялся. — Стой. Ещё кое-что, Сириус… Бродяга выжидательно приподнял брови. — Передай брату мою благодарность. Сириус ограничился молчаливым кивком. Ни к чему это сейчас, ни к чему. Нельзя размышлять о Регулусе и его хитромудрых планах. Надо мчаться в Хогвартс, в Шотландию. Надо к Дамблдору, который одним взглядом способен прорезать тонкий, как картонка, ментальный блок Сириуса, будто острым клинком. Что поделать? Окклюменцией Бродяга не владел вовсе. Он даже подумал прибыть к Дамблдору в очках с чёрными линзами, которые купил в магазине маггловской оптики, где его появление вывело из строя люстру. Продавец божился, что в солнцезащитных очках Сириус похож на молодого Марлона Брандо, кто бы это ни был. Дедушка посоветовал Сириусу при встрече с директором всё время скашивать глаза, точно жертва Конфундуса, а Регулус после обсуждения крестражей предложил решить вопрос кардинально и стереть брату память отцовской рукой. Сириус выбрал очки. В конце концов, не одному же Дамблдору нести на себе крест эксцентричности. Миска с летучим порохом была пуста. Сириус ленился восполнить запасы. — Полечу на байке! — объявил он, поправив мостик очков между линзами. — Погодка отменная! Дом на тебе, Луни! Если ещё и бачок починишь — цены тебе не будет! Ремус громко фыркнул. — Сообщи Дамблдору, что я скоро буду, — сказал Блэк почтовой сове, кивнув на окно. — Нечего тут отсиживаться и глазеть на мою рыбку! Птица ущипнула его за рукав и выпорхнула наружу. — Ты же помнишь, что перед взлётом нужно нажимать кнопку включения невидимости? — нравоучительным тоном поинтересовался Лунатик, когда Сириус схватил куртку и проверил в кармане ключи. — Мерлин! Я всего пару раз забывал! Ты так и будешь напоминать? — Так и буду. — Лучше скажи, как я выгляжу. — Вид лихой и придурковатый. Честность всегда была главным преимуществом и вместе с тем недостатком Лунатика. — Отлично! — мрачно усмехнулся Сириус. — То, что мне и надо!

* * *

Между Лондоном и Хогсмидом было около четырёхсот двадцати миль по прямой. Почти три часа в воздухе. Несколько раз Сириус начинал клевать носом, но ветер периодически бодрил, налетая на него с северо-запада и забираясь под куртку холодными ручонками. В общем, облапывал всего и с хулиганским улюлюканьем нёсся дальше, чтобы вскоре всё повторить. Городской пейзаж сменялся то болотистой местностью, то лоскутным покрывалом из пёстрого мха. Сириус приподнял очки, чтобы насладиться роскошным видом, и прокричал во всё горло что-то бессмысленное и громкое. Светлые точки на торфяниках ожили, вытянули шеи и несколькими взмахами крыльев поднялись в воздух, болтая ногами. Величавые серые цапли. Они сопроводили Блэка до залива Ферт-оф-Форт и исчезли в прибрежном тумане, будто призраки. Ветер усилился, так что Сириусу пришлось сделать крюк и пролететь над промышленной зоной. Тень мотоцикла мазнула по крыше заброшенной верфи. Кажется, у магглов были какие-то проблемы с производством. В прошлом году они много бастовали по всей стране — чаще, чем сквибы в Косом переулке. Через несколько миль между холмами показался изгиб железной дороги — сверкающей на солнце реке металла. Золотые макушки деревьев шумели внизу. Запах моря сменился мшистой влажностью, потянулись горы. Шотландия. Послеполуденное небо было чистым — ни единого облака. Крыши Хогсмида пронеслись под колёсами байка в один миг. Фестрал парил у самой кромки леса. В огороде Хагрида в море палой листвы яркими буйками без присмотра покоились тыквы — кособокие счастливицы, что не сгодились для хэллоуинских фонарей. Сириус пошёл на снижение. В Хогвартсе шли занятия. В коридорах замка тянуло чем-то пряным и слегка подгоревшим. Кто-то забыл учебник на постаменте Десмонда Долговязого. У окна лежал полосатый носок. Пятно чернил на ступенях ещё не успело попасться Филчу на глаза, как и Пивзу, который бы не упустил возможности наследить вокруг ещё больше. Замок окутал Бродягу своей магией, принял. Сириус добрался до гаргульи, стоящей на страже входа в башню директора, без каких-либо приключений. Пароль он не знал, но кое-какие варианты у него имелись. — Сахарные перья. Гаргулья широко раззявила пасть в полусонном зевке и отодвинулась, освободив путь наверх. Сириус давненько не бывал в кабинете Дамблдора, а ведь это место ему очень нравилось. Разглядывать полки в шкафах директора можно было часами. Всё там двигалось, звенело, искрилось, жило своей жизнью… Добравшись до двери, он постучал и дождался разрешения войти. Профессор Дамблдор был на ногах. Он стоял, заложив руки за спину, а перед ним в центре кабинета перебирала копытцами серебряная лань. Она сияла. Лучи исходящего от неё света породили множество крошечных бликов в пузырьках и безделушках, расставленных по всему помещению. — Спасибо, — проговорил Дамблдор, обращаясь к лани. — Это ценные сведения. Животное грациозно кивнуло, приняв благодарность, и в мгновение ока исчезло. Директор взглянул на замершего в дверном проёме Блэка. — Проходи, Сириус. Как добрался? — Отлично, сэр! Немного помотало над Ирлсферри… — пожаловался Бродяга, присаживаясь на стул напротив директорского кресла. — Это был Патронус Лили? У Поттеров что-то случилось?! — Лили? Ах да… Нет, Сириус, можешь быть спокоен. Этот Патронус не имеет отношения к миссис Поттер. — А так похож, что я… Дамблдор протянул ему блюдо, доверху заполненное квадратными ломтиками десерта с румяной хрустящей корочкой, из-под которой вываливались чёрные блестящие ягоды смородины. — Пирожное? — Не откажусь! И всё же… — Чай? — безмятежно пропел Дамблдор. По его команде из серванта вылетел сервиз. Заткнуть рот человеку можно разными способами, Сириус оценил демократичный подход Альбуса. Обзаведясь чашечкой, которую и в руки брать лишний раз страшно — до того изящное у неё ушко, Бродяга несколько минут молча жевал. По какой-то загадочной причине у директора всегда водились сладости, хотя сам он не был замечен в любви к ним. Так бывает у стариков, которые ждут кого-то в гости, всё равно кого, лишь бы к ним пришли. Сам профессор тем временем уселся и начал спокойно просматривать свитки. Сириус отхлебнул чай. А ром туда так и не плеснули, хоть и обещали. С показушной ленцой оглядывая помещение, Бродяга старался подмечать все детали. Получил ли профессор анонимное письмо? Глупый вопрос. Конечно, получил. Но начал ли что-то делать? Поверил ли? И с Патронусом-ланью было что-то не так. Чей он? Фоукс следил за каждым движением Сириуса — делал вид, что интересовался крошками выпечки. Чутьё подсказывало, что феникс был себе на уме. Как и сам Блэк. — Очень вкусно, — сказал тот, прикончив десерт. Дамблдор наградил Сириуса легчайшей улыбкой. — Кладбище мух. — Простите?! — Так называли эти пирожные в моей молодости, — пояснил профессор. — Не слишком аппетитное название. — Хорошо, что вы с ним подождали, пока я ел. — Удивительно, сколь велика сила слова! Как нам, людям, важно всему давать имена… и как за выбранным именем может крыться совершенно не то, что есть на самом деле. Поразительна работа человеческого разума, волшебна. — Дамблдор погладил Фоукса по перьям на хохолке. — От названия пирога зависит наш аппетит. Страх перед именем усиливает страх перед человеком, что его носит. Прочитав знакомую строчку из песни, мы слышим всю мелодию, а получив письмо без подписи, устремляемся мыслями к тому, от кого хотели бы его получить. — Обидно, когда ожидания не совпадают с реальностью, — вклинился Сириус, уловив странную печаль в голосе директора. — Утром я ждал сову из бакалеи, а получил вашу. Дамблдор добродушно рассмеялся. — К слову, об ожиданиях… Я узнал, что рог, который Пожиратели смерти подарили гургу великанов, — фальшивка, — сказал Сириус, вернув чашку на не менее изящное блюдце. — Настоящий обладал магическими свойствами — вызывал бурю, если в него дунуть как следует. — Хорошо, что мы удостоверились. Сегодня вечером в поселении великанов состоится праздник. У вождя родился сын. Гург обязательно поприветствует наследника пением рога. Как мне стало известно, Пожиратели смерти всё ещё в Ирландии. Нет сомнений, они что-нибудь придумают, чтобы великаны не догадались об обмане, применят колдовство. — Нужно остановить их! — Нужно, — невозмутимо согласился Дамблдор. — Отправляйся в Антрим, Сириус. Отправляйся прямо сейчас и найди Хагрида. Ты запомнил дорогу? — Да. — Вы двое должны помешать Пожирателям обхитрить вождя. Надо сдержать эту бурю, чтобы не дать разыграться другой — куда страшнее и разрушительнее. Это важное задание, Сириус. Отнесись к нему серьёзно. Ты давно хотел себя проявить. Блэк пересёкся с профессором взглядами и тихонько чертыхнулся. Он забыл вернуть очки на переносицу. Вопреки всем опасениям, Сириус не почувствовал ментального вмешательства. Кажется, пронесло. Стало ясно, для чего его накормили — путь до заповедника был далёк, но всё же ближе, чем назад в Лондон. — Аппарировать в заповедную зону не удастся, — посетовал Дамблдор. — Ничего, я на мотоцикле. Директор положил перед ним лист пергамента с чёрно-белым наброском карандашом. — Прежде чем ты уйдешь, взгляни на это. Портрет нарисовала Марлин по моему описанию, — сказал Дамблдор. — Этот господин похож на вампира, который напал на Питера Петтигрю? Сириус оторвал взгляд от изображения мужчины средних лет и вскинул глаза на Дамблдора. — Вы думаете, Аврорат взял не того? Я видел фото задержания, но по ним сложно определить наверняка… — Вампира на портрете зовут Эдвин Шотт. Я не встречал его несколько десятков лет. Надеюсь, память меня не подвела. — Он похож, — медленно проговорил Сириус, присмотревшись получше. — Однако и тот, из «Придиры», — тоже. Я видел напавшего ночью в полумраке Лютного переулка и… Я был немного не в себе после того, как Пит… как Питера не стало. Я не знаю. Не знаю… Сириус закрыл лицо ладонями. Он не хотел возвращаться в тот день и искренне порадовался, когда узнал, что убийцу схватили. Он успокоился, смирился, свыкся, запечатал тоску от потери друга глубоко в душе, а теперь сомнение запустило ледяные пальцы в его грудную клетку, сжало сердечную мышцу, разбередило раны. Больно, больно… Дамблдор убрал портрет в ящик стола. — Шотт — профессиональный убийца. Я не вижу причин, по которым он мог напасть на Питера. Никаких разумных причин. Это меня беспокоит и заставляет сомневаться в выводах. — Профессор, — осмелел Сириус. — Несколько недель тому назад вы одолжили у Джеймса его мантию-невидимку для изучения её магических свойств. — Верно. — У меня завтра день рождения. Джеймс наверняка не усидит на месте, сами знаете. Если у него будет мантия, я буду спокоен. — Хорошо, — Дамблдор слегка наклонил голову, оценивая, изучая молодого человека напротив синими, как июльское небо, умными глазами. — Я уже узнал всё, что хотел. Я передам мантию тебе для сегодняшнего задания, а после ты вернёшь её другу. Сириус не ожидал, что всё пройдёт так гладко. Фортуна ему благоволила. — А ещё я бы хотел услышать полное содержание пророчества, за которым охотится Волдеморт. Я знаю, что его произнесла Сивилла Трелони, которую вы приняли в Хогвартс в этом году. Я должен знать, что грозит моему крестнику, сэр. — Сириус… Неожиданно справа повеяло холодом, и из стены кабинета выплыл призрак Серой Дамы. — Извините, директор. Пивз передал мне, что вы меня искали. Не знала, что у вас посетитель. Дамблдор вздохнул. — Всё в порядке, Елена. Мы уже заканчиваем. Блэк никогда не задумывался о том, как звали привидение факультета «воронят». Вот уж действительно никогда не знаешь, кто скрывается за прозвищем или фальшивым именем. Директор повернулся к нему. — Поговорим, когда ты вернёшься, Сириус. Обязательно поговорим.

* * *

Сириус всегда гордился тем, как легко запоминал карты и ориентировался на местности. Вскоре синева моря сменилась бесконечной зеленью «изумрудного острова». Скалистые вершины утопали в траве. Великанье поселение в парке Гленнариф было скрыто от магглов таким плотным слоем чар, что при пересечении магического барьера мотоцикл Блэка затрещал так, словно мог вот-вот обратиться грудой металлолома. Огромная долина распростёрлась внизу в оправе вечнозелёного леса. Нагромождения камней виднелись то тут, то там и выглядели как-то аляповато — природа не могла так опростоволоситься. Это был целый мегалитический комплекс, сложенный гигантами. Великаны расхаживали по земле — никто не сидел без дела. С высоты Сириус не мог разобрать, есть ли в племени дети. Все великаны казались ему… ну, великанами. Один впечатлял особенно — это был громила двадцати футов с ожерельем из костей на мохнатой груди. Оставалось как-то найти Хагрида — большую иголку в большом стоге сена. У каждой приличной иголки должна быть нитка, и Рубеус оставил путеводную нить в виде дыма от костерка, разведённого в отдалении от поселения. Сириус развернул байк, и вот уже его колёса мягко коснулись плоского камня, словно созданного для парковочного места. Возле костра лежали арбалет, походная палка и кружка размером с ведро. Хозяин этого добра куда-то отлучился. Бродяга подошёл к огню и облизнулся, высмотрев среди угольков косточки неудачливого парнокопытного. Краем глаза он уловил шевеление веток растущего у каменной плиты можжевельника. Из-за косматой зелени показалась не менее косматая голова школьного лесничего. — Сириус! На лице Хагрида появилась широченная улыбка. — Здорово! А чего это ты с дубинкой ходишь? Полувеликан будто лишь сейчас заметил здоровенную корягу, которую нёс на плече. Он почесал макушку свободной рукой. — Профессор тебя отправил сюда для переговоров, — напомнил Бродяга. — Так это… Без крепкой дубинки на переговорах делать нечего. Всякий лучше понимает, когда руками объясняешь. — Дамблдор сказал, что наша задача сделать так, чтобы великаны перестали к магглам выходить и скот у них воровать. — Сириус с завистью покосился на косточки. — А ты здесь ягнятиной балуешься. — Ничего это ты не понимаешь в переговорах. Дамблдор, не будь дурак, меня всему научил, понятно дело. Смотри, говорит, есть главные задачи — это, значится, чтобы Пожирателей отсюдова отвадить и их главного, который никак не называется, а есть эти… второстепенчатые, чтобы поторговаться… А что барашка маленького скушал… Дык это же-ж подарок от мамули, — оправдался Хагрид, отложив корягу, а в глазах у него аж целое озеро слёз налилось. — Тута она. Признала меня, кровиночку родненького… А раньше и слыхивать обо мне не хотела. Сириус покачал головой. — Ладно, — мягко сказал он и похлопал Хагрида по локтю, так как выше не дотягивался. — Я же не со зла, старина. Я знаю, каково иметь проблемы с матерью. — Людоедствует? — высморкавшись, спросил Хагрид. — Так, немножко. Пожирателей уже видел? — А то! Двое их. Даже не скрываются. Сириус изложил Рубеусу свой план. Когда гург соберётся дуть в подаренный рог, Сириус подкрадётся к Пожирателям смерти и приложит их оглушающими чарами. Магия рога не сработает, после чего Хагрид выкрикнет, что люди Волдеморта хотели обмануть племя. Чего проще-то? На том и порешили.

***

Будучи невидимым, Сириус прошёл мимо ряда землебитных хижин к каменной насыпи, куда на закате начали стекаться жители поселения. Великаны не забыли про свои трофеи и щедро увешали себя безделушками из маггловского мусора. Сириус видел намотанные на толстые шеи велосипедные цепи, нагрудники, украшенные осколками битых фар, и головные уборы из дорожных конусов… У многих на поясах, прикрывая срам, болтались звериные шкуры, но были и те, кто не стеснялся своей наготы. Матушка Хагрида водрузила на голову орлиное гнездо, в котором что-то пищало, и Бродяга не мог её осудить, ведь та же тётя Друэлла обожала шляпы с чучелами птиц… Так почему бы и ирландской великанше не помодничать? Почти все её соплеменники были вооружены: кто-то держал палицу, кто-то — копьё или лук. Великаны переговаривались между собой. Их язык представлял собой занятную смесь размашистых жестов, кряхтения и коротких английских словечек. За насыпью протянулся склон, упирающийся в море сорняка. Сверху Сириус разглядел белевшие в траве кости всех форм и размеров, а те, что ещё не были обглоданы, лежали в корзинах, выставленных для вечерней пирушки. Запашок стоял не из приятных. Мухи роились над ними, и местных это здесь не смущало. Чего нельзя было сказать о двух волшебниках в чёрных мантиях, держащихся обособленно. Они не скрывали лица, так что Блэк без труда узнал Мальсиберов. Старший был женат на школьной подруге Вальбурги, а младший, Персиваль, учился на одном курсе с Сириусом и водил дружбу с Нюниусом. Этих двоих отправил сюда Волдеморт, уповая на их навыки ведения переговоров и умение запудрить мозги, которых, чего греха таить, в великаньих башках не сказать чтобы много. Сириус нашёл местечко в тени вертикально вбитого в землю валуна неподалёку от Мальсиберов и стал наблюдать. Когда небо приняло цвет янтаря, где-то забили барабаны. Многоголосый рёв из глоток собравшихся гигантов сотряс землю. К каменной насыпи приближался тот самый здоровяк с ожерельем, которого Сириус выделил ещё на подлёте к поселению. От его громовой поступи валун за спиной Блэка дрожал. Вождь великанов нёс расписанный рунами рог. Мальсиберы самодовольно переглянулись. Мантия Поттеров надёжно скрыла Сириуса от чужих глаз. Он достал волшебную палочку, чтобы быстро заколдовать Пожирателей смерти — пусть только дёрнутся. Хагрида было не видать, что немудрено: он был ниже великаньего детёныша, которого Бродяга выявил по тому, как тот блаженно посасывал собственный палец. Гург поднялся на вершину насыпи и начал бить себя в могучую грудь кулаком, издавая звуки, похожие на гортанное гавканье. Его народ это оценил, радостно затопав ногами-колоннами. Из толпы вышла великанша с «плачущим свёртком» в руках — стало быть, счастливая мать. Вождь поднял рог, окрашенный заходящим солнцем в цвета ржавчины. В руке Мальсибера-старшего появилась палочка. Сириус приготовился атаковать его Конфундусом. «Сейчас». Барабаны стихли. Великаны уставились на своего гурга. Рог издал первую низкую ноту… Мальсибер сделал пасс палочкой. Сириус тоже. Луч заклинания ударил произносящего штормовые чары Пожирателя в спину. У ног Блэка колыхнулась трава. Персиваль вообще не понял, что случилось, когда его отец пошатнулся на месте. Гул стоял над долиной. Рог пел, как вдруг его песня оборвалась. Вождь качнулся в сторону, словно тоже попал под Конфундус. Его глаза налились кровью. Он схватился за горло, будто хотел что-то сдержать внутри себя, сделал два шага вниз и рухнул, как подрубленное дерево. Тишина навалилась на насыпь. Сириус не понял, что произошло. Он был полностью сосредоточен на Пожирательской семейке. Лежащий вождь казался ещё больше и мощнее, да только вот не дышал. Совсем. Великаны медленно зашевелились. Та, что была со свёртком, бросилась к мертвецу и принялась его тормошить. Ребёнок заплакал ещё громче. Один из гигантов, стоящих в ближнем ряду, отпихнул её и забрал из рук бывшего гурга рог. Принюхался. Его мясистые губы искривились. Он прорычал непонятную Сириусу тарабарщину, и десятки свирепых глаз его соплеменников разом обратились на Мальсиберов. Горы мышц одновременно пришли в движение и взревели. Это было плохо. Очень плохо. Сириус попятился. Гиганты неслись в его сторону. Бродяга рванул прочь. За спиной раздались яростные вопли. Великаны не могли его видеть. Они о нём даже не знали, но принять их атаку в лоб означало быть раздавленным, снесённым. Бежать! Бежать куда глаза глядят! Скорее! Ноги налились тяжестью, как в кошмарном сне. Спрятавшись за одним из валунов, Сириус бросил взгляд назад и увидел, как удирали Мальсиберы. Персиваль летел сломя голову, иногда оборачиваясь, чтобы послать в преследователей проклятье, а вот его папашка всё больше отставал. Нелегко прийти в себя после оглушающего. И там, на насыпи, где осталось хладное тело гурга, одиноко стоял человек. Нет. Не человек. Вампир. Шотт. Сириус моргнул, и видение пропало. Он решил не ждать, когда разъярённые великаны снесут валун вместе с ним, и выскочил из временного укрытия, помчался дальше. Он услышал жуткий человеческий крик и оглянулся. Гигант схватил Мальсибера-старшего и дважды ударил о землю, превратив его голову в кровавую кашу. Набежали остальные великаны и принялись тащить обмякшего волшебника каждый на себя. — Нет! — заорал Персиваль, заметав заклинания. Мамаша Хагрида, умудрившаяся вырваться вперёд, замахнулась на него топором. Мальсибер пригнулся и припал к земле, послав в неё три тёмных проклятья подряд. Ноги великанши всё же подкосились, и она со стоном покатилась по траве, сбивая своих товарищей. Сириус кинулся к кромке леса. Углубившись под спасительные кроны, он споткнулся да упал, стукнувшись подбородком. Зубы клацнули, а палочка выскользнула из потной ладони, затерявшись в валежнике. В нос и рот при вдохе забился мелкий сор. Блэк стянул мантию Джеймса — чудесный подарок судьбы, прижался спиной к дереву и попытался очистить язык. Пульс зашкаливал. Глаза обшаривали лесной полог. Где палочка? Где? Бродяга задрал голову вверх, пытаясь определить своё местонахождение относительно привала Хагрида. Надо идти на восток. Там его ждал верный байк. Там безопасность. Как назло он оставил дома сквозное зеркало, о беспалочковом вызове телесного Патронуса нечего и думать — тот и так не удавался ещё ни разу, а после увиденной расправы над Мальсибером-старшим… Сириус тряхнул головой, отгоняя чудовищный образ. Он слышал, как неподалёку ломались ветки. Или падали целые деревья… Гонка со смертью ещё не закончилась. Рядом, совсем рядом, раздался болезненный стон. В корнях вяза сидел Персиваль. Выходит, удрал, пусть и недалеко. — Блэк?! — изумлённо прошептал Мальсибер. Он выглядел ужасно. Его нога изгибалась под замысловатым углом. Лоб был разбит. Глаз заливала кровь из раны над бровью. — Это ты прикончил вождя? — У тебя мозги запеклись? Я не трогал его. Персиваль сжал губы в нить и вздрогнул из-за налетевшего со стороны грозного рёва. Уже близко. — Идти можешь? — спросил Сириус. Слизеринец попробовал встать, перенеся вес на здоровую ногу, но потерял равновесие и завалился обратно под дерево. Сириус смотрел на него. Смотрел и видел не безликого Пожирателя смерти, а своего однокурсника, перепачканного грязью и кровью, паренька, на глазах которого разорвали его отца. Покойника. Перед Сириусом сидел будущий покойник. Великаны найдут его и растерзают. — Я хотел аппарировать, — тупо пробормотал Мальсибер, похлопав себя по колену. — Палочка при тебе? Персиваль молча прижал переломанное надвое оружие к груди. Пальцы подрагивали. Палочка тряслась. — К дьяволу! — воскликнул он. — Ладно! Плевать! Всё так всё! Проваливай, Блэк! — Как скажешь. Сириус сделал шаг вперёд. Листья захрустели, но в ушах стоял треск костей. Бродяга оглянулся на Мальсибера. — Я не дотащу тебя до мотоцикла. Бывший однокурсник кивнул. — Палочку я потерял. Не знаю, что и сказать… — Скажи — прощай. Ты никогда мне не нравился, Блэк. Между верхушками вязов показались жёсткие патлы гиганта. В последнюю секунду Сириус развернул мантию-невидимку и набросил на оцепеневшего от ужаса Мальсибера. — Ни звука, придурок. И молись, чтобы тебя не заметили, — велел ему Блэк. — Вернёшь мантию потом, иначе я тебя из могилы достану! Сириус побежал дальше — так быстро, что, казалось, летел над подлеском. Ветки хлестали его по щиколоткам, царапали щёки. Он выскочил к скалистому выступу, когда опустившиеся сумерки прорезал свет родной фары. Бродяга принялся карабкаться наверх. Футах в двадцати его ждал двухколёсный друг — Triumph Bonneville — самый лучший байк на свете. Огромная ручища зачерпнула горсть камней рядом с Сириусом. Он откатился в сторону и продолжил подъём. Под ступнями поехало мелкое крошево. Скала рушилась. Шум двигателя зарокотал где-то близко-близко. Луч света ударил великану, преследовавшему Блэка, по глазам. Сириус перевернулся на спину и ухватился за рукоятку подлетевшего мотоцикла. — Я тебя люблю, — выдохнул Бродяга, оттолкнувшись от камня так, чтобы занять место в седле байка. Какофония грохочущих звуков оглушала. Сириус направил транспортное средство вертикально вверх. Он — ни дать, ни взять чёртова ракета! Земля отдалялась. Выровнявшись в воздухе, мотоцикл уносил хозяина прочь. Острая боль пронзила бедро Сириуса. Он закричал. Что-то длинное, колючее и горячее прорвало его джинсы насквозь. Джинсы и плоть под ними. Стрела. Кровь ручьём засочилась по голени. Сириус крепко зажмурился, стиснул зубы. Когда он снова открыл глаза, перед ним всё плыло. Приборная панель смазалась. Он вспомнил про злосчастную кнопку, но не мог её найти. Мир вокруг сделался вязким. Боль накрыла серой пеленой, и в ней летали лишь чёрные мушки, кладбищенские мушки. Блэк стал заваливаться набок, а Triumph — быстро терять высоту. «Всё так всё…» А потом перед ним раскрылся розовый зонтик.