Цунами

Когда Гермиона вошла в гостиную, то поначалу не поверила своим глазам. Гриндевальд стоял рядом с коляской — пусть сгорбленный и скрюченный, но он держался на ногах, вцепившись в спинку кресла-каталки старческими пальцами. Вторая его рука опиралась на продолговатый предмет, уходящий к полу. Трость?.. — Эта мне тоже не нравится! — заявил Гриндевальд и отбросил изделие в сторону. Хуго, сидящий на диванчике рядом, тотчас извлёк из парусиновой сумки, напоминающей винтажный чехол для хранения клюшек для гольфа, очередной ортопедический инструмент. — Как насчёт этой? Американская вишня. Уолда, присутствовавшая на своеобразных «смотринах», увидев новую трость, восторженно заворковала: — Анатомическая рукоять, мягкий наконечник не даст трости скользить… Гриндевальд издал пренебрежительное фырканье. — Просто смешно! Хаппель быстро спрятал охаянный предмет обратно в сумку. — Что ты приволок сюда, Хуго? — возмутился Геллерт. — Какие-то пастушьи ветхозаветные палки! Это впору носить старичью, из которого песок сыплется. В этом доме ни у кого нет вкуса! — Он мельком посмотрел на вошедшую помощницу и с нажимом повторил: — Ни у кого. — Вы куда-то собираетесь? — с холодной вежливостью поинтересовалась Гермиона, привыкшая к тому, что за проявлениями невоспитанности эксцентричного волшебника крылась его злость на собственную немощность. Гриндевальд пошевелил плечами, пытаясь выпрямиться, угловатые лопатки при этом напряглись и выступили на спине ещё заметнее. — Бартемиус изъявил желание показать мне Министерство магии. — Изъявил желание? — шутливо переспросила Гермиона. — Вы напрасно ёрничаете, — попрекнул её Гриндевальд. — Мистер Крауч искренне интересуется моим мнением по ряду вопросов. К тому же сегодня он выступает с речью в центре Атриума. Мы не вправе это пропустить. Гермиона нахмурилась. Мы? — Хотите, чтобы я пошла с вами? — Вы моя помощница. Разумеется, вам следует быть рядом. С чего вы снова делаете такое кислое лицо? Винда на вашем месте была куда благодарнее. Винда Розье давно уже жарилась на адской сковороде, и Гермионе не было до этой ведьмы дела. Сегодня праздник в доме Блэков. Приглашение от Регулуса с субботы лежало на её прикроватной тумбочке в доме миссис Фигг. Гермиона думала о предстоящей встрече с ним не меньше, чем о контрзаклинании, над которым третьи сутки ломал голову Гриндевальд в компании Долохова. Вот его бы и тащил на бенефис Крауча, а она не пойдёт! — Посмотри, — сказал Хуго, протянув Геллерту ещё одну трость. — Янтарный наконечник. Зачарована на стабилизацию… Гриндевальд даже не притронулся к рукоятке. — Трость настолько кривая, что её не исправит даже трансфигурация! — Может, нам стоит пригласить миссис Роули? — слабым голосом предложил Хуго. — У неё со вкусом всё в порядке. Гриндевальд сделал неопределённый жест кистью руки, что интерпретировалось как: «Да. И поскорее». — Как будто невесту выбираем, — вполголоса проворчала Уолда, зашуршав юбками, выходя следом за Хаппелем, — а не палку пожилому ворчуну, который едва волочит ноги. — Я крайне ценю ваши медицинские и кулинарные навыки, фрау Блоксберг, но вынужден… — завёл было Гриндевальд менторским тоном. — Вот и цените! — хмыкнула Уолда и скрылась из вида. Гермиона обеспокоенно проследила за реакцией недоговорившего волшебника. Гриндевальд выглядел на удивление флегматичным, получив отпор от соотечественницы. — Уверена, фрау Уолда не хотела показаться грубой. — Хотела, — бесстрастно возразил Гриндевальд. — Ей не понравилось, как я отверг помощь Хуго. Думаете, мне стоит её проучить? — Я думаю, что вы не столь мелочны, — пробормотала Гермиона. — Иначе… иначе бы давно проучили меня. — Ах, так вы всё же осознаёте, что периодически испытываете моё терпение. Хорошо. Приятнее иметь дело с возмутителями спокойствия, чем с дураками. Последние не знают, когда остановиться. Она пыталась понять его настроение, уловить опасную издёвку в голосе, но находила только лёгкую иронию и отрешённость от всего земного. В такие минуты бывший узник Нурменгарда более всего походил на Дамблдора — своего полного антипода. Ложный фантом. Ложное спокойствие. — В преданности Уолды я не сомневаюсь, несмотря на то что она никогда не приносила мне клятву верности. Подозреваю, ей претят многие мои методы и прошлые деяния. Гермиона не сдержала вздох облегчения. — Хуго работает на меня — это значит, она будет делать то же самое, — добавил Гриндевальд, обернувшись. — Знаете, почему? Привязанности. Всё дело в них. Им придают так много значения… Когда человек тебе дорог, это всё усложняет. Безудержная любовь куда опаснее ненависти и превращается в слабость. Или в преимущество в чужих руках — тут как посмотреть. У Гермионы ёкнуло сердце. Она отвела взгляд. — Итак, вы составите мне компанию во время визита в Министерство магии? — спросил Геллерт, насмешливо изогнув бровь. — Или у вас иные планы на сегодняшний день? — Никаких планов. — Прекрасно. К тому же, — присовокупил Гриндевальд, — нас ждёт небольшое, но, как я убеждён, увлекательное приключение. Пожиратели смерти постараются убить Бартемиуса во время выступления. Антонин не посвящён в детали операции, поэтому… — Поэтому вы решили проконтролировать вопрос защиты Крауча лично, — сложила два и два Гермиона. — Почему так мало данных? Долохов утратил доверие Риддла? — Волдеморт, если вы ещё не поняли, не складывает все яйца в одну корзину. — Полагаю, вы собираетесь выйти на арену в самом лучшем виде, — сказала Гермиона. — Трость вам не поможет, какой бы прямой она ни была, если вы сами не сможете разогнуться. — Вот тут ты ошибаешься, моя дорогая, — произнёс сэр Гектор, торжественно внеся в гостиную флакон с красной жидкостью. — Свежесваренное зелье выносливости! На людях я его, правда, ещё не испытывал. Однажды у меня заказали его для волшебной лошади, участвующей в скачках… Но это мелочи! Я назвал это зелье «Красный пегас». «Пегас», потому что окрыляет! — Надеюсь, та кобыла пришла к финишу первой? — усмехнулся Геллерт. — Само собой! Однако… — Дагворт-Грейнджер замялся. — Не стану скрывать: чуть позже победительница отбросила копыта. Но… но это из-за неправильной дозировки! Сейчас я полностью уверен в расчётах. «Красный пегас» нельзя употреблять детям, беременным женщинам и лицам, страдающим повышенной нервной возбудимостью, но ты, мой друг, вне опасности. Одной капли хватит на три часа. — Что будет потом? — Потом организм ощутит обратный эффект. Гриндевальд взял флакон и взглянул на напольные часы. — Бартемиус ждёт нас в полдень. Время ещё есть. В холле раздались голоса. Самый мелодичный принадлежал ученице сэра Гектора. Лорелея ненадолго остановилась в дверях гостиной, оценивая обстановку. На ней было модное платье, в обманчивой простоте которого чувствовалась уверенная рука модельера. Она придерживала небольшую сумочку у бедра. Никаких украшений, если не считать обручального кольца. Свежа, прекрасна и жизнерадостна. Гермиона искренне ей улыбнулась и получила столь же приятную улыбку в ответ. — Герр Эйгенграу, вы замечательно выглядите! — произнесла Лорелея. — Это жуткое кресло вас старило. — Она посмотрела на флакон в руке Гриндевальда и перевела вопрошающий взор на мастера зелий. — «Красный пегас»? — Он самый, — с достоинством ответил сэр Гектор. — Вам есть чем порадовать меня, миссис Роули? — поинтересовался Гриндевальд. Интонации его стали кротче и любезнее. Лорелея элегантно опустилась на софу и открыла сумочку, чтобы извлечь из неё удлинённый предмет, который никак не мог там уместиться без колдовства. — Трость моего покойного супруга. Он был тем ещё франтом. Г-образное навершие трости было выполнено в форме туловища хищной птицы. Гриндевальд вцепился в него так, что из его кулака осталась торчать лишь посеребрённая голова скопы. Медово-молочный стержень — шафт — снизу был украшен наконечником из бирюзы. — В полости шафта есть отверстие для волшебной палочки, а в навершии — место для её рукоятки, — подсказала Лорелея. — Изогнутая форма в виде птичьей головы позволяет делать захваты рук, ног или шеи противника. При этом верхняя часть достаточно тяжёлая, чтобы нанести удар и проломить голову. Ах, как ни крути, трость хороша с любого конца! В компании этой красотки не стыдно пройтись по бульвару Кудамм в Берлине, не говоря уже о пыльных коридорах британского Министерства магии. Гриндевальд рассмеялся, довольный, как ребёнок с билетом в парк аттракционов. — Вы и правда знаете, как сделать человека счастливым.

* * *

Гермиона аппарировала на Крафт-авеню. Ей не нравилась её комната в особняке Эйгенграу — чересчур выхолощенная. Ночевать у миссис Фигг куда приятнее. Но ни шикарный дом в Гастингсе, ни коттедж Арабеллы она не могла назвать своим домом. Приглашение — сложенная вдвое открытка — одиноко ютилось на тумбочке. Несколько квадратных дюймов дорогого картона обладали поистине магической силой. Хотелось взять и в сотый раз перечитать приписанные Регулусом к формальным фразам три слова.

«Я жду тебя».

Рука так и тянулась, словно привязанная невидимой нитью. Привязанности. Всё дело в них. Гермиона достала из шкафа альбом с колдографиями. У неё ушло несколько часов на то, чтобы зачаровать страницы. Теперь вставленные в альбом копии снимков, позаимствованных у Андромеды, не исчезнут со временем. Регулус мог сколько угодно воротить нос от родных, но в душе… в глубине души он был сентиментальным мальчишкой. — Кричер! Домовик мгновенно откликнулся на зов и появился в комнате. Гермиона протянула ему альбом. — Я не смогу присутствовать на празднике твоего молодого хозяина. Ты доставишь ему мой подарок? Тебя не должны заметить остальные домочадцы Регулуса. Кричер понюхал корешок альбома. Эльфу страшно хотелось сунуть любопытный нос внутрь. — Хозяину эта выходка не понравится, так и знайте. Раз хозяин пригласил мисс Гермиону, то она должна вручить ему подарок лично! — Я должна сопровождать герра Эйгенграу в Министерстве магии. Регулус поймёт. Подожди! — Гермиона выудила из стопки бумаг на столе одну нетронутую и быстро набросала несколько слов, затем вложила записку между страницами альбома. — Я свяжусь с Регулусом вечером через сквозное зеркало и всё объясню. Кричер возмущённо хрюкнул. Он продолжал дуться, пока она собиралась. Вместо платья — строгая деловая мантия. Вместо свободных локонов — тугой высокий хвост. Помощница помощника главы департамента правопорядка. Обхохочешься. Единственная вольность в облике, которую Гермиона себе позволила, — расшитый звёздами шарф. Напоследок она всё же взяла приглашение Блэка в руки, но так и не открыла, убрала в ящик, где среди мелочёвки хранилась старая волшебная палочка и любовное зелье Снейпа. Снейп — ещё одна головная боль. Гермиона нарочно попросила его поэкспериментировать с разными приворотными зельями, чтобы иметь повод наведываться к нему. Когда Гриндевальд закончит с контрчарами, Долохов применит их, чтобы избежать разоблачения. Для начала ему следует как-то убедить Риддла использовать заклинание Гермионы для выявления предателей. Антонин не сомневался, что ему это удастся. С Регулусом проблем возникнуть не должно. А что делать со Снейпом, шпионящим для Дамблдора? Как защитить его? Ответа у Гермионы не было.

* * *

Секретарь Крауча встретил их возле гигантского камина и повёл к лифтам. Гермиона держалась чуть позади Гриндевальда, готовая подхватить мага под локоть, если силы его оставят. Он довольно бодро ковылял по мраморным плитам, хотя укушенная гаргульей нога не работала. Он переставлял её несколько нелепо, но всё равно умудрялся выглядеть значительной фигурой. Дежурный пропустил их молча. Никаких проверок и вопросов. Служебный двухвостый пёс попытался было обнюхать сумку Гермионы, но секретарь Крауча по-свойски потрепал его по голове, и тот отстал. Возле фонтана стояла трибуна, окружённая столбиками с красными шнурами, словно экспонат в музее. Присмотревшись, Гермиона поняла, что это не шнуры вовсе, а змеи, шипевшие на любого приблизившегося к ограждению. Представители магической прессы оккупировали бортик фонтана в ожидании начала выступления Крауча. Наверху, там, где над головами терялся в тенях необъятный купол Атриума, установили прожекторы. У Гермионы закружилась голова от их долгого разглядывания. Она отстала от Гриндевальда и теперь вынужденно ускорила шаг, чтобы успеть в приехавший лифт. Никто не собирался её ждать. Никто с ней не заговаривал. Оказавшись в кабинке, Гермиона получила возможность внимательно изучить встретившего их с Геллертом секретаря Крауча — молодого человека с идеальной выправкой и угрюмым выражением лица. Чутьё подсказывало, что у него за спиной не один год стажировки в Аврорате или в группе обеспечения магического правопорядка. При встрече он представился Карнеллом Элдерберри. Гермиона услышала звук лязгающих цепей — кабина поехала. Каковы шансы, что перед ней родственник Элтона Элдерберри, присутствовавшего на званом ужине, который Гриндевальд устраивал несколько недель тому назад? — Как поживает Герберт Чуссуорси Третий? — кокетливо поинтересовалась Гермиона, вызубрившая тогда имена как всех гостей, так и клички их питомцев. Бладхаунд мистера Элдерберри имел родословную длиннее, чем у какого-нибудь Гойла. — При последней нашей встрече сэр Элтон пожаловался, что Герберта укусила в нос пчела. Секретарь Крауча медленно моргнул. — Сейчас всё в порядке. Вы знакомы с моим дядей? — И с вашим дядей, и с его чудесным псом. Ну вот! Другое дело. Карнелл улыбнулся. Гриндевальд же усмехнулся, скосив глаза на Гермиону. — Уровень второй, — объявил тем временем бесплотный женский голос, сочащийся из стен лифта. — Департамент магического правопорядка, Аврорат, административные службы Визенгамота. — Нам сюда, — сказал Элдерберри и галантно пропустил Гермиону вперёд. Трость с наконечником из бирюзы степенно зацокала по полу коридора, застучала эхом в многочисленные двери, рассыпанные по стенам между плакатами с объявленными в розыск преступниками. За этими дверями и в отгороженных отсеках большого зала Аврората сидели волшебники, для которых поимка Гриндевальда могла бы стать билетом в новую жизнь. Они поднимали головы, смотрели на проходящего мимо невозмутимого пожилого джентльмена с тростью и возвращались к своим делам, утыкались в отчёты или втихаря уплетали принесённый из дома перекус. Карнелл решил войти в режим экскурсовода и вполголоса давал характеристику местным «достопримечательностям», будь то единственный на весь этаж автомат, выдающий чаркофе, или самый большой вредноскоп во всей Британии. Гермиона слушала и благодарно кивала. Иногда ей встречались сотрудники с чёрной траурной повязкой на плече выше локтя, но спросить о них она не успела. — Кабинет мистера Крауча! — провозгласил Карнелл, указав на массивную дверь впереди. Неподалёку была кабинка со стеклянными стенами — рабочее место самого Элдерберри. Его фамилия была написана большими красными буквами над окошком, в которое на глазах Гермионы влетела служебная птичка-записка. Она сделала круг над рабочим столом и приземлилась на поднос для бумаг. Если присмотреться, то на стекле можно было заметить поблёкшие буквы, складывающиеся в имена предшественников Карнелла на должности. Секретари Бартемиуса долго не задерживались… на белом свете. Карнелл постучался к начальству и доложил: — Прибыл мистер Эйгенграу. — Пусть войдёт, — донеслось из кабинета. Гермиона исподтишка заглянула в открывшуюся дверь. Крауч поднялся из кресла, завидев Гриндевальда. Глава департамента был не один. Скримджер составлял ему компанию. — Подождите меня здесь, — сказал Гриндевальд, дав понять, что Гермионе и думать нечего о том, чтобы присоединиться к разговору больших дяденек. Она смиренно заняла место на стуле для «просителей» и начала нести свой дозор. Время здесь тянулось неприлично медленно. Стрелки наручных часов будто замерли. Гермиона зажала шарик-кулон между большим и указательным пальцами, слегка покручивая его, и закрыла глаза — так было легче изобразить в уме другое место. Должно быть, на Гриммо сейчас куда веселее. Сириус наверняка носится по этажам, доводя до белого каления родственничков на портретах. Всюду музыка — Бродяга никому не даст заскучать на вечеринке. Старая гвардия в лице желчных дедушек Регулуса как пить дать с первых минут зацепится языками в гостиной. Вот Мелания, облившаяся колдовскими духами, пытается их помирить. А там у окна — Гермиона вдруг чётко представила затянутый в зелёный бархат женский силуэт — Вальбурга, оставшаяся без шоколада. И сам Регулус… в белоснежной рубашке и тёмной жилетке, будто сошедший с чёрно-белой фотографии. — Чаркофе? Гермиона открыла глаза. Карнелл протягивал ей стаканчик бодрящего напитка. — Мистер Крауч заботится о своих подчинённых. Самый вкусный кофе на нашем этаже. Он и сам любит этот сорт. Попробуйте. — Спасибо. — Это надолго, — сказал Элдерберри, покосившись на закрытую дверь. — Выступление перенесли на час. — О Мерлин… Потом новый знакомый с гордостью продемонстрировал рекомендательные письма на стене своей каморки, знак отличия за самый быстрый «Протего» на аврорских курсах и форменную пуговицу с мундира. Стоя рядом, Гермиона помалкивала. Элдерберри наводил её на мысли о заводной игрушке, которая слишком долго лежала в коробке без дела. Теперь попробуй его угомони. — Хотите, я проведу для вас экскурсию по Министерству? Можем навестить моего дядю в архиве Отдела тайн. Гермиона кое-как выдавила улыбку. Прогулка в Отдел тайн — всё равно что паломничество по местам боевой славы. — Это было бы замечательно! — Отлично! Карнелл с энтузиазмом повёл её по новому коридору, щедро подсвеченному факелами. — Здесь Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, — сообщил её разговорившийся спутник. — Его сотрудники следят за соблюдением Статута о секретности и рассматривают дела о незаконном волшебстве несовершеннолетних. Гермиона краем глаза уловила вспышку розового за одной из перегородок и остановилась. Низенькая кудрявая чародейка приторно ей заулыбалась. Амбридж. Мерзкая ведьма. Вот кому нельзя давать и толику власти. — Долорес, — сказал Карнелл. — Трудолюбива и упредительна. Всегда засиживается допоздна. Её ждёт большое будущее. Гермиона с презрением отвернулась и тут же увидела мигающую табличку: «Осторожно! Ведётся проверка объекта немагического происхождения». — А тут выявляют следы магического вмешательства на маггловских предметах. Некоторые волшебники почему-то считают, что это забавно — наколдовать зубы почтовому ящику или заставить большие часы на вокзале Сент-Панкрас идти в обратную сторону… — проворчал Карнелл. Гермиона уставилась на дверь кабинета в безлюдном тупике напротив чулана — кабинета, который в её времени занимал отец Рона. — Неблагодарная работа. Главу этого отдела недавно убили. Карнелл произнёс столь страшную фразу с такой ошеломляющей обыденностью, что по рукам Гермионы прошли мурашки. — Пожиратели смерти? — Да нет… Какой-то оборванец в Лютном кинулся на него с ножом, называя магглолюбом и предателем крови. Я думаю, новым главой назначат Артура Уизли. Почти всех его коллег перебили или отправили в Мунго. Выбирать особо не из кого, а у него шестеро детей. Он согласится. Гермиона кивнула. Да, он согласится и надолго осядет в крохотном кабинетике в то время, как Долорес Амбридж пойдёт по головам, поднимаясь по карьерной лестнице всё выше и выше. Или нет? Почему бы не написать им новое будущее?! Раз уже выпал шанс перевернуть мир, то грех его упускать. Богиня справедливости, может быть, и слепа, но богиня возмездия — нет. Гермиона отдавала предпочтение второй. Она твёрдо решила сделать всё, чтобы вышвырнуть Амбридж отсюда. Дядя Карнелла отлучился на обед, поэтому, повздыхав для вида перед запертым архивом, она вернулась к кабинету Крауча. Бартемиус уже закончил совещаться. Гриндевальд и Скримджер шли Гермионе навстречу. Она пристроилась рядом с Геллертом, отделавшись раздражённым взглядом за задержку. — …не знаю, зачем вам видеться с ним, Вальтер, — произнёс Скримджер в свойственной ему отрывистой манере. — Он упрям, как гиппогриф. Все его записи сумбурны. Он отказывается сотрудничать, твердит о некоем таинстве между палочкой и её владельцем… «Они говорят об Олливандере», — сообразила Гермиона, ловя на себе тяжёлые взоры подчинённых Скримджера при входе в его вотчину. Видимо, мастера волшебных палочек держали где-то в Аврорате, в камерах предварительного заключения или даже до сих пор мариновали в допросной. Серые стены, серый пол… Волшебник с серым лицом, но в яркой алой мантии слегка поклонился начальнику. Долиш. Гермиона опустила голову ниже. Хоть бы не узнал. — Четвёртая комната, Джон, — сказал ему Скримджер. — Открой её. — Для начала я бы хотел взглянуть на вещи задержанного, — произнёс Гриндевальд. — Вы позволите, Руфус? Глава Аврората кивнул. Долиш быстро сориентировался и приманил из подсобного помещения коробку с личными вещами Олливандера. Калеке было неудобно доставать их одной рукой, так что аврору пришлось прийти ему на помощь. Гермиона молча наблюдала за происходящим. Наконец Гриндевальд поднял ладонь. — Достаточно. Я увидел всё, что хотел. Теперь я готов побеседовать с мистером Олливандером тет-а-тет. Долиш озадаченно зыркнул на Скримджера. — Обычно мы просим посетителей оставить палочку на входе. — Конечно, ему было неудобно требовать подобное от человека, который обращался к его начальнику неформально — по имени. — Не переживайте, Джон, — безмятежно ответил Гриндевальд. — Если Олливандер набросится на меня, чтобы отобрать палочку, я позову вас на выручку. У меня хорошо поставлен голос. Он оставил Гермиону в обществе авроров. И снова ждать. Долиш гипнотизировал её суженными глазами. В лавке Горбина он был занят Регулусом, захватившим всё внимание, так что личность спутницы Блэка едва ли его волновала, но всё же… ощущать столь пристальный взгляд — сомнительное удовольствие. Гермионе казалось, она слышит, как скрипят его мозги. Благо, отлучка оказалась недолгой. Гриндевальд вышел из комнаты и сразу обратился к Скримджеру: — Олливандер согласился сотрудничать. Дайте ему перо и пергамент. Он даст характеристику каждой проданной им палочки, которую сумеет вспомнить, и укажет имя её владельца. У него нет никаких претензий ни к Аврорату, ни к Департаменту. — Прекрасная новость! — обрадовался Скримджер. — Я сообщу Бартемиусу! А ты, Джон, позаботься об арестанте. Принеси ему всё, что было велено. — И ещё кое-что, Руфус, — произнёс Гриндевальд. — Та палочка, что была обнаружена в Баттерси… Она принадлежит Ральфу Селвину. — Селвину? — удивился Долиш. — Из Отдела магического транспорта? — Займись этим, — жёстко сказал Скримджер. — Возьми Уильямсона. Действуйте аккуратно. Ошибка, допущенная с Руквудом, не должна повториться. — Есть, сэр! Долиш поспешил исполнять приказ. Гермиона опустила голову и прикусила губы в попытке сдержать торжествующую улыбку. «Селвин поплатится за всё, Рон, — мысленно обратилась она к погибшему другу, — за сделанное в прошлом и так и не сделанное в будущем. Теперь не отвертится». Гриндевальд не стал задерживаться в мрачных коридорах и двинулся прочь от допросных. Гермиону, держащуюся рядом, распирало от любопытства. Это было жестоко — держать её в неведении. — Почему Олливандер изменил своё решение? — не выдержала она, плохо скрывая нетерпение. — Почему, когда мы были в лифте, вы спросили секретаря Крауча о псе, а не о его хозяине? — спросил Гриндевальд, отсчитывая тростью шаги. Гермиона смешалась. — Вы нащупали его маленькую слабость, — с азартным блеском в глазах безжалостно произнёс Гриндевальд. — Карнелл Элдерберри как типичный англичанин любит собак. Вы быстро это поняли. А вот его отношение к родственнику было тогда неясно. Задав правильный вопрос, вы легко расположили этого чурбана с постным лицом к себе. Привязанности. Она усвоила урок. — Надеюсь, это знакомство принесло хоть какую-то пользу? — Какой же вопрос вы задали Олливандеру? — выпалила Гермиона, не дав оплести себя словесной паутиной. — Я спросил его, хочет ли он узнать больше о самой могущественной палочке на свете. Он хотел. О да… Как я и предполагал, в его вещах нашёлся кулон с изображением Даров Смерти. Олливандер всю жизнь, как одержимый, трепетно занимался производством палочек. Естественно, он один из искателей. Стоило мне начертить символ Даров перед ним в воздухе, и он тотчас признал во мне соратника и друга. У Гермионы сбилось дыхание. — Но как же вы могли рассказать ему о Бузинной палочке, не вызвав подозрений к своей личности?! — Это не имеет значения, — откликнулся Гриндевальд, на глазах теряя интерес к разговору. — Не одна вы умеете заключать сделки. Он что-то недоговаривал, но Гермиона и так добилась больше того, на что рассчитывала. Они вышли в главный зал штаб-квартиры Аврората. Народу внутри поубавилось — вероятно, некоторых привлекли к охране Крауча наряду с его цепными псами из группы обеспечения магического правопорядка. Теперь Гермиона гораздо смелее прошлась глазами по помещению, задержав взгляд на огромной карте страны, подсвеченной огоньками. А потом она увидела колдоснимки на доске почёта. Министерство магии благодарило за верную службу Фрэнка и Алису Лонгботтомов, найденных мёртвыми в собственном доме.

* * *

— Вам точно не нужен колдомедик? — Точно, — просипела Гермиона, отодвигая от лица руку с бьющим в нос настоем растопырника. — Если бы я знала, что от Энервейта вам станет ещё хуже… — Всё в порядке. Спасибо, мэм. Женщина-аврор пожала плечами и ушла. Деликатный человек. Гермиона полулежала на стуле. У неё болела спина. У неё всё болело. Сердце — больше всего. Сил подняться не было. Тело налилось свинцом. Кто-то смущённо кашлянул, и она повернула голову, встретившись взглядом с Кингсли. С причудливой серьгой в ухе он напоминал пирата, бороздившего моря у архипелага Флорида-Кис. Его лицо несколько мгновений кружилось перед ней в хороводе красных и чёрных цветовых пятен. — Вы упали в обморок. — Да. Кингсли поставил перед ней стакан воды. — Я переутомилась. Долгое нахождение под землёй плохо на меня влияет. Не люблю замкнутые пространства. — Понимаю. «Поверил ли? А ведь это даже не ложь». Гермиона осушила стакан и приняла вертикальное положение. Осмотрелась. — Тот пожилой джентльмен отправился в Атриум, — сказал Шеклболт, верно определив причину её растерянности. — Он не стал дожидаться, когда вы очнётесь. Мне кажется, вам стоит подумать о другом месте работы или хотя бы выторговать прибавку к зарплате. Гермиона крепко ухватилась за его локоть. — Выступление Крауча началось?! — Думаю, да. Наши парни уже на местах. И всё же я диву даюсь, мисс… Ваши спутники с каждым разом всё занимательнее. Гермиона сделала несколько неуверенных шагов из кабинета, в который её, по-видимому, отнесли, чтобы дать время прийти в себя. Кингсли увязался следом. Глаза сами нашли стенд с колдографиями родителей Невилла. Фрэнк и Алиса сдержанно улыбались с глянцевой бумаги. Живые отпечатки мёртвых людей. — Ваши коллеги? — прошептала Гермиона, когда Кингсли поравнялся с ней. Он кивнул. — У них одинаковая фамилия. Они были женаты? У них остались дети? — Гермиону будто прорвало. Она осознавала, что вела себя ужасно. Дремучее любопытство постороннего человека. Никаких манер. Кингсли имел право думать о ней дурно. Но как ещё ей узнать о судьбе друга? — Никого не осталось. У них был малыш, но он погиб вместе с ними. Я забыл имя. Невилл. Его звали Невилл! И никто, кроме неё, понятия не имел, каким хорошим парнем он мог вырасти! Гермиона отвернулась. Сдавило горло. — Давайте я провожу вас в Атриум, Джейн, — вызвался Кингсли, подав ей руку. — А то, чего доброго, отключитесь снова в министерском лифте… Она уставилась на него в упор. Мозг лихорадочно работал вхолостую. Что ей сказали? Что от неё хотели? Её реакция сомнамбулы легко списывалась на недавний обморок. Ни одна живая душа не знала, скольких усилий ей стоило сдержать слёзы. Какой самодовольной она была несколько минут назад. Планы избавиться от Амбридж, ужимки, фальшивые улыбки, нелепое кокетство… Какая ерунда, какая мелочность… Распорядительница чужих судеб! — Спасибо, Кингсли, — произнесла она, воспользовавшись его поддержкой. — Зовите меня, пожалуйста, Гермионой.

* * *

Толпа обступила фонтан и трибуну возле него. Не протолкнуться. Загустевший воздух трещал от магии. Ароматы разномастных одеколонов смешались с запахами чернил, сырости и пепла, тлеющего в десятках каминах, зевы которых выходили в Атриум. Стражей порядка было ещё больше, чем на выступлении лже-Минчума в Косом переулке. Гриндевальд наверняка предупредил о готовящемся покушении. Голос Крауча, усиленный магией, отчётливо слышался в каждом уголке зала. Его секретарь держался неподалёку от трибуны, буравя глазами присутствующих. — …добропорядочному волшебнику нечего бояться! На сегодняшний день все известные в стране мастера палочек согласились сотрудничать с Министерством магии. Отныне, чтобы получить палочку, желающему нужно обратиться в свежеучреждённый отдел учёта магического оружия при моём департаменте. Это касается всех подданных Магической Британии, достигших одиннадцати лет. Регистрация палочки, а также сделок по её отчуждению будет проходить быстро и без проволочек… Вокруг смутно знакомые лица, не считая улыбчивого мистера Гринграсса в сливового цвета мантии с искусно вышитой серебряной буквой «В» на левой стороне груди и кипой свитков под мышкой. Мадам Боунс ещё не обзавелась моноклем и печальной коллекцией морщин… Паркинсона Гермиона признала довольно быстро — приплюснутый нос Панси унаследовала от папаши. Он стоял в компании волшебников в элегантных одеждах, которые не купишь на оклад рядового сотрудника Министерства магии. Кто-то хмурился, кто-то согласно кивал. Щёлкали затворы колдокамер, скрипели перья журналистов… Поднявшись на цыпочки, Гермиона нашла Гриндевальда. Он держался в стороне от толпы и сделал еле уловимый жест головой. А с ним был… отец Драко! Она протиснулась поближе к ним. — Я разочарован, герр Эйгенграу, — манерно растягивая слова, тихо говорил Люциус. — Как Визенгамот мог пойти на столь вопиющее ограничение свободы колдовства? — Бартемиус обладает поразительным даром убеждения. — Между палочкой и волшебником существует тесная связь. Вмешиваться в это — всё равно что подглядывать за супругами в спальне! — не мог успокоиться Малфой. — Это забавно: я читал в исторической хронике, что в венценосных семействах Англии и Шотландии когда-то было принято приглашать к супружескому ложу архиепископа, королеву-мать и ещё с дюжину важных особ, — отозвался Гриндевальд, издав серебристый смешок. — И все они сидели за пологом и иногда даже давали советы. Поговаривают, ваш предок мог войти в королевскую семью. Люциус покраснел от возмущения. — Если вы таким образом намекаете на неудачное сватовство моего тёзки к Елизавете I… Гриндевальд негромко хохотнул. Он щёлкнул пальцами, после чего его с Малфоем на долю секунды окутала золотистая дымка — магическая заглушка, превратившая их речь в невнятный набор звуков для окружающих. Однако на Гермиону чары не подействовали. Гриндевальд намеренно оставил ей возможность понимать диалог. — Я люблю пикантные истории, но не будем об этом, раз мои безобидные шутки вас расстраивают. Хотите, я поделюсь с вами одним прелюбопытнейшим слухом, который коснулся моих ушей этим утром? Вам будет интересно. Глаза Малфоя заинтригованно сверкнули. — Все палочки, проданные Гарриком Олливандером, отныне на отдельном учёте, — поделился Гриндевальд, интригующе понизив голос, но Гермиона услышала и открыла рот от изумления. Что он творил? — Кто, когда и какую приобрёл… Одного из последователей Волдеморта, затаившегося в транспортном отделе, сегодня разоблачили благодаря этим сведениям. Авроры уже занялись им. Вероятно, прямо сейчас они заковывают его в волшебные наручники. Фарфоровая кожа на щеках Люциуса покрылась уродливыми пятнами. Он нервно подёрнул пальцами. — Неужели? Каков мерзавец! Гриндевальд с преувеличенным воодушевлением кивнул, переставив трость ближе к носкам туфель. Происходящее будто бы приносило ему удовольствие. Будоражило и щекотало нервы. — Но с чего вы взяли, что мне это интересно? — напряжённо спросил Малфой. — Я ошибся? Люциус нацепил маску притворной обходительности. — Узнаёте новости раньше, чем вездесущие журналисты? Похоже, у вас талант обзаводиться полезными связями, Вальтер. — Я не так давно в Британии, Люциус. Многие здешние порядки вызывают у меня недоумение, поэтому я открыт к знакомствам с людьми, которые способны объяснить мне, что и как устроено. Малфой перевёл взгляд на Крауча, что с каменной физиономией вещал с трибуны. — И, по-вашему, нынешний глава Департамента подходит на эту роль? — Берите выше, — сказал Гриндевальд. — Баклажановая мантия министра освежит цвет его лица. Я хотел бы, чтобы вы со мной согласились. Хотя бы из вежливости перед стариком. — Крауч очень рискует, — хмыкнул Малфой. — Непопулярные меры настроят часть населения против него. Человеку, облечённому властью, лучше бы не ошибаться. Времени на исправление ошибок может не представиться. Люциус решил оставить последнее слово за собой. Он развернулся на каблуках и торопливо зашагал к лифтам. Гриндевальд покачнулся. Гермиона метнулась к нему и схватила под локоть. — Действие зелья заканчивается, — пробормотал Геллерт, сгорбившись и вцепившись в трость пальцами с отполированными ногтями. — Увести вас? — Нет. Ещё рано. Гермиона подняла на упрямца глаза. — Малфой… Куда он направился? — Предположу, что на выручку Селвину, — невозмутимо сказал Гриндевальд. — Мы обязаны что-то предпринять! Надо предупредить Скримджера! Поднять группу быстрого реагирования! — Чушь! Не вижу причин мешать Люциусу, хоть он и разочаровал меня. Поймают Селвина или нет… Это не имеет значения. Имена Пожирателей нам и так известны благодаря записям, которые вы протащили с собой из будущего. Она едва не закричала. — Но Долиш и Ульямсон могут пострадать! — Могут, — признал Гриндевальд. — Возможно, им повезёт сохранить свои жизни, если Люциус нападёт на них со спины и не будет разоблачён. Да забудьте вы о них. Помогите мне подойти к колонне. Вон к той. Именно к той. Гермиона позволила волшебнику опереться ей на руку, чтобы преодолеть несколько ярдов. Она по-настоящему испугалась, ощутив дрожь в его старческом теле. А если он умрёт раньше, чем исполнит обещанное? Её охватило дурное предчувствие вкупе с грузом вины перед аврорами, которые честно исполняли свой долг. — Зачем вы предупредили Малфоя насчёт палочек? — Право… Это такая мелочь. Рано или поздно он всё равно узнал бы. Пусть лучше от меня. — Рассчитываете на его благодарность? Едва ли Малфои на неё способны. — Вы узко мыслите, дорогая. Всё стараетесь расставить по полочкам и пометить ярлычками. Надеюсь, вы никогда не помышляли о дипломатической карьере? С вашей прямотой там делать нечего. И, упомянув о прямоте, я говорю вовсе не о вашей ужасной осанке. Гермиона машинально расправила плечи. Ей бы оскорбиться, но Гриндевальд терял свой лоск на глазах. Он хватал ртом воздух, не мог глубоко вздохнуть. Его глаза потемнели и, казалось, провалились в череп. Крауча тем временем атаковали корреспонденты. Белобрысую макушку Скитер было невозможно не заметить. До репутации акулы пера Рите ещё далеко, но она старалась. Её вопросы о сыне вызывали у Бартемиуса раздражение, но он терпеливо отвечал. Затем Гермиона уловила странное движение слева — всего в паре шагов. Волшебник в надвинутой на лицо шляпе достал из-за лацкана сюртука тёмный предмет, который ей доводилось встречать только в фильмах. Пистолет. Ствол вмиг поднялся вверх. Дуло смотрело на Крауча. Словно в замедленной съёмке, Гермиона увидела, как взлетела трость Гриндевальда. Металлический птичий клюв крюком обрушился на предплечье целящегося, уведя руку в сторону. Грохнул выстрел. Раздались крики. Пуля, что быстрее любого заклинания, просвистела над головами волшебников и попала в статую чародея за спиной Бартемиуса. Стрелок сбросил с себя рукоять трости, снова вознамерился открыть огонь, но в этот момент один из авроров сбил его с ног ударом под голень. Маггловское оружие отлетело в сторону. Люди шарахнулись от него кто куда. Поднялась суматоха. Гермиона прижалась спиной к холодному мрамору колонны. — Защищайте главу! — вскричал Карнелл, прикрыв Крауча своим телом, и наколдовал сияющий купол над трибуной. Пригвождённый к полу коленом аврора злоумышленник пучил глаза и беззвучно шевелил губами, пока его запястья заковывали в магические путы. — Он под Империусом, — сказал Аластор Грюм, приблизившись к нему. Его уродливое око описало круг и остановилось на Гриндевальде. — У вас хорошая реакция, герр… Как вас там? — В юности я выступал за школьную команду по квиддичу, — произнёс тот, сопроводив слова кривой улыбкой. К Аластору подбежал его коллега в красном и что-то быстро-быстро взволнованно зашептал на ухо. Гермиона наконец-то отмерла и отвела Гриндевальда в сторону. — Вы это предвидели? Вы знали! Знали, откуда ждать нападения! Всё до мелочей. Даже про трость. Поэтому так обрадовались, когда её принесла Лорелея… У волшебника не было сил отвечать. — Уходим, — только и вымолвил он. Гермиона коротко кивнула, как вдруг услышала нарастающий гул, похожий на морской прибой. Пол под ногами задрожал. Прожекторы под потолком закачались. Утробный рёв родился где-то в стенах министерства и выплеснулся из разом взорвавшихся каминов, погрузив Атриум в горячий мрак.