Каратель. Послеистория

В Чёрно-белом доме, зависшем где-то в ином измерении, между параллельными вселенными, пространство и время не имели никакого значения. Лишь попадая в свой прежний мир, я мог кое-как в них ориентироваться, узнавая, какой сейчас год, месяц и день на затерявшейся в глубинах космоса Земле. Но от осознания того, что, убивая своих врагов, я на самом деле исполняю заказ Поттера по устранению его политических противников внутри правящего режима, мне каждый раз становилось гадко на душе. И даже сам факт их смерти, вполне заслуженной, по моему мнению, меня теперь не радовал. Ведь я, по сути дела, работал на виновника всех тех бедствий, которые постигли магическую Британию… Андрогин не давал о себе знать, и я стал подумывать о том, что нужно искать другой способ устранения Поттера. Но после очередного задания, когда я прикрепил к стене Храма Смерти срезанное лицо бывшего гриффиндорца и уже собирался уходить в свою келью, рукава моего плаща коснулся один из Молчаливых Братьев, Безликий, как и все остальные. Не сказав ни слова, он просто передал мне два свитка, вставленных один в другой, и тут же исчез, словно и не было его вовсе. Уединившись, я развернул их. Верхний свиток, пергаментный, был из Хогвартса, скрепленный печатью Школы магии. Директор Чжоу Чанг, рассыпаясь в любезностях на восточный манер, приглашала «сэра Генри Моргана» занять вакантное место преподавателя Истории магии. Прочитав имя, которое мне придумал мулат, я невольно усмехнулся. В юности я зачитывался книжками о пиратах и произведениями Джека Лондона, который хоть и считался маггловским писателем, но на самом деле был американским волшебником, тайным агентом их магического сообщества в мире обычных людей, скрывавшим свою истинную сущность. В отличие от британских волшебников, презиравших магглов и не желавших соприкасаться с ними, их американские коллеги, наоборот, искали способ внедрения в общество «немагов», чтобы влиять на него через своих законспирированных представителей. Джек Лондон относился к наблюдателям, он всего лишь описывал разные аспекты человеческой жизни в своих книгах, но есть и другие — прогрессоры, бесцеремонно вмешивающиеся в эту жизнь, чтобы направлять её в нужном им русле. Впрочем, я отвлекся. Благодаря таким маггловским изобретениям, как Интернет, компьютеры и смартфоны, которые мне пришлось освоить, я был в курсе событий, происходивших в демократической Британской республике, включая преобразившийся Хогвартс. После того как старинное здание Школы Магии, похожее на средневековый замок, было разрушено в ходе финальной битвы Второй магической войны, на его месте было построено новое, по проекту самого Гарри Поттера — современный многоярусный небоскрёб из стекла и бетона, на крыше которого умудрились даже воздвигнуть мечеть для учеников-мусульман. Видимо, чтобы те находились во время молитвы ближе к своему Аллаху. Более ста лет преподавателем Истории магии в Хогвартсе был профессор-привидение Катберт Бинс. Среди учеников эти уроки считались самыми скучными из-за его характерной манеры изложения материала, похожей на монотонный бубнёж. Когда на месте старого Хогвартса был воздвигнут новый, профессор-привидение не захотел жить в небоскрёбе и попросту куда-то исчез, ни с кем не попрощавшись. Желающих занять вакантную должность не было, поэтому дирекции школы регулярно приходилось кого-то приглашать со стороны. Мне же такое отношение к истории магии казалось просто возмутительным: в Дурмстранге, где я учился, это был один из моих любимых предметов. И всё — благодаря преподавательнице, очаровательной ведьме немецкого происхождения, белокурой бестии с зелеными глазами фрау Эльзе Катцеленбоген, в которую тайком были влюблены многие студенты, включая меня… Эльза была не только красивой женщиной, но и замечательным педагогом. Каждый её урок становился своеобразным представлением, участниками которого становилась она сама и её ученики. Если речь шла об исторических личностях, она умела заставить нас вжиться в их образы, чувствовать и думать то же, что и они, а если события из магического прошлого, то нам казалось, что мы сами видим их и принимаем в них участие… Как давно это было. В Хогвартсе же, наоборот, история магии была нелюбимым и скучнейшим предметом благодаря тому самому призраку мистеру Бинсу, на уроках которого запросто можно было уснуть или заниматься чем-то другим, а он бы этого даже не заметил. В старых заметках на интернет-ресурсе Школы Магии я прочёл о том, что после ухода со своего поста профессорши Макгонагалл, нынешней миссис президент Британской демократической республики, руководство Хогвартса вывело историю магии из числа необходимых предметов, сделав его факультативным. Преподаватели, которых дирекция приглашала со стороны, надолго не задерживались. Дольше всех продержался некто Якуб Горски, но и он вскоре ушёл, видя пренебрежительное отношение студентов и администрации к своему предмету. Теперь эту должность предлагали мне, Генри Моргану, американскому волшебнику «немагического происхождения», то есть магглорождённому, как говорят в Британии. Последнее обстоятельство должно было добавить мне авторитета в современном магическом обществе. «Кем-кем, а грязнокровкой я ещё не был», — мелькнула мысль. Флойд в своем письме рассказывал, как ему удалось уболтать Поттера: мол, у них есть общая тайна, одного лишь намёка на раскрытие которой достаточно, чтобы «засекреченный аврор» Гарри стал более покладистым. Лично они не встречались, так как нынешнее местожительство главного героя войны никому, кроме членов его семьи, не известно, но мулат сумел с ним связаться через всё тот же интернет, где волшебники создали собственную социальную сеть для общения. Мне стало интересно: что это за страшная тайна такая, благодаря которой Флойд способен надавить на всемогущего Гарри? Это ещё предстояло выяснить. А, следовательно, с андрогином следовало сблизиться, стать его другом. Как и с дочерью Поттера Альбиной Севериной. Судя по дате в смартфоне, с которым я теперь никогда не расставался, девочке-мальчику теперь должно было исполниться четырнадцать — со времени убийства Джинни в моём прежнем мире прошло два года. Альбус Северус Поттер сменил пол в двенадцать лет, на каникулах между первым и вторым курсом. Хищный цветок Аделаида из Бразилии сожрала Невилла Долгопупса ещё через год. Значит, дочь Гарри сейчас учится на четвертом курсе Хогвартса. Её старшему брату Джеймсу Сириусу — шестнадцать, а младшей сестре, Лили Полумне — двенадцать. Брат и сестра учатся на Гриффиндоре, Альбина Северина — на Когтевране. Все эти данные, включая колдографии детей Поттера, а также обрывочные сведения о преподавателях и дирекции Школы Магии я тщательно внёс в свой электронный блокнот на смартфоне. Также мне пришлось подумать о новом имидже. Носить маску было неудобно, к тому же кожа лица имела свойство стареть и распадаться, что создавало дополнительные трудности. Пить всё время оборотное зелье? О нет, боги, только не это! Подобным способом когда-то воспользовался Барти Крауч-младший, чтобы проникнуть в Хогвартс под видом Грозного Глаза Грюма и выманить Поттера во время турнира Трёх волшебников. Повторять его путь я не хотел. К тому же эта настойка имела очень дурной, тошнотворный вкус, её запасы нужно было всё время пополнять, а некоторые ингредиенты были весьма труднодоступными. Следовательно, нужно было как-то преобразиться самому, дабы меня не узнали. Посмотрев на себя в зеркало, я решил изменить цвет волос на полностью седой, благо седина и так уже пробивалась в них, сохранить отросшую бороду, которая неплохо скрывала мою искривленную нижнюю челюсть — память о пытках в аврорате и Азкабане. Глаза менять было нельзя — любые манипуляции с ними, включая магические, могли обернуться потерей зрения, что для меня было совершенно недопустимо. Пришлось снова воспользоваться солнцезащитными очками профессора-ботаника Ланге, чей облик я принял, когда привез Долгопупсу хищницу Аделаиду. Поколдовав над их стеклами, я добился поразительного эффекта: мои глаза сквозь них не были видны, зато я видел людей и предметы совершенно отчетливо, лишь с незначительными искажениями. Более того, в одном маггловском фильме мне приглянулись очки-рентген, просвечивающие одежду. Это давало возможность увидеть спрятанное оружие или другие нежелательные вещи, сыграть на опережение противника. В реальной жизни таковых не оказалось, но, применив свои познания в области магии и оптической физики, я смог создать и их как дополнительный инструмент, который может мне пригодиться. В своём письме Флойд сообщил мне немало интересной информации как о самом Хогвартсе после его коренной перестройки, персонале и студентах, так и о обо мне самом — профессоре Генри Моргане, который, как оказалось, учился в североамериканской Школе магии и чародейства Ильверморни на факультете «Рогатый Змей». Название факультета мне понравилось, и я невольно улыбнулся. Дальше шло описание самой американской школы и её факультетов, дабы я свободно ориентировался в них. Закончив Ильверморни, Генри Морган продолжал обучение в Салемской магической академии, где защитил дисертацию по теме «Сотрудничество между авроратами и немагическим правосудием в Средние века и Новом Времени». Также я узнал, что мой вымышленный прообраз — автор нескольких фундаментальных работ о ведьмах и колдунах прошлого. Вот тут уж меня нешуточно взяла оторопь: где мне взять все эти книги, если мои новые коллеги вдруг захотят с ними ознакомиться? Но и тут мой смуглый друг успел подсуетиться: благодаря всё тем же маггловским информационным технологиям произведения несуществующего профессора Генри Моргана висели в свободном доступе в интернете и, судя по количеству лайков («сердечек»), скачиваний и одобрительных комментариев, пользовались популярностью как среди магов, так и у обычных людей, далеких от волшебства. Связавшись с Флойдом через мессенджер, я напрямую спросил его: «Кто настоящий автор всех этих книг?» Мулат прислал мне смеющуюся мордочку — смайлик — и отписал: «Теперь ты». Далее он похвастался собственной ловкостью рук: сочинения Генри Моргана — это компиляции из разных источников, которые мой новый друг собрал воедино, лишь немного изменив их авторский стиль. Таким образом, я отправлялся в Хогвартс, имея и биографию, и ученую степень, и несколько собственных научных трудов. Видимо, именно эти обстоятельства, а не только просьба самого Флойда, переданная через всемогущего аврора Гарри Поттера, повлияли на положительное решения директрисы Чжоу Чанг. Мой Наставник, которого я так и называл про себя — Никто, не зная его настоящего имени, выслушал меня молча, как и положено Безликим братьям, а потом сказал: — Ты здесь не пленник и не раб, поэтому волен когда угодно покинуть Чёрно-белый дом и в любое время вернуться обратно. Ты служишь не нам, а Многоликому. Уходя в мир людей, помни главную заповедь нашей веры: «Есть только один Бог, имя его — Смерть. И Богу Смерти мы говорим: Не сегодня». Сказав ещё несколько напутственных слов и благословив на выполнение задуманного мною, Наставник привёл меня к порталу между измерениями. С другой стороны уже ждал Флойд Бруствер, точнее — Гермиона Грейнджер-Уизли. Одет он был в балахонообразную красно-желтую мантию, похожую на ту, которую носили студенты-гриффиндорцы, только без эмблемы факультета на груди. Обняв меня, как родного, андрогин сообщил: — А я тоже буду преподавать в Хогвартсе новый предмет — «Магическая кибернетика» — для наиболее одаренных учеников. Твоя новая подшефная — Альбина Северина Поттер — в их числе: девочка, ещё когда была мальчиком, увлекалась интернетом, соцсетями и программированием. А история магии один из её любимых предметов: в этом году он из факультативного снова обретёт статус основного. Смотри, не подведи меня, я за тебя поручился, профессор Генри Морган. И оскалил два ряда белоснежных ровных зубов. А вот мне от его улыбки снова стало не по себе, точно здесь был какой-то подвох, которого я не смог распознать.