(Не)доверяй негодяю

Взгляд самого опасного преступника провожает до выхода. Въедается, отпечатывается в памяти, как и весь его образ. Белые волосы — слишком заметная деталь для того, кто оказался вне закона, редкая и неприятная мутация, которая встречается только по эту сторону пустыни. Даже замаскироваться не выйдет, молочная кожа и глаза, излишне чувствительные к ультрафиолету, все равно выдадут. За два дня в поезде Лэйн вдоволь нагляделась на плакат о розыске, он стал единственным развлечением на фоне унылых пейзажей и неприметных пассажиров, будто и не бандита изображал, а кого-то особенного. Резкие черты лица. Хищные, напряженные — пустынный волк, готовый к прыжку. Встречаясь глазами с потрепанным клочком бумаги, Лэйн и сама натягивается, будто вспоминая, зачем она здесь. Выпрямляется, проверяет клинок за спиной, сильнее запахивает шарф. Двери открываются, и острая как стекло пыль затапливает вагон, соленым песком оседает в карманах, просачивается, скрипит на зубах. Каждый вдох отдается болью, из расцарапанного горла рвется кашель. Пытаясь рукой защититься от поднятого мусора, Лэйн делает шаг на перрон. — Не любишь песок? — голос легионера скрипит безразличием сквозь респиратор. — Прости, тут для тебя плохие новости. Он предлагает переждать бурю на вокзале, но Лэйн мотает головой: стихия может бушевать долго, и лучше добраться до гостиницы, чем ночевать на неудобной скамье без еды и воды. Изуродованный небоскреб — пожранный временем кусок Старого Мира — становится ориентиром, мигает впереди зловеще-красным. Даже сквозь ночь и бурю ощеривает клыки-арматуры, впивается антеннами в посеревшее небо. В пустыне таких гигантов сотни, погребенные под слоем земли, полные механоидов, залезая в них, никогда не знаешь, как умрешь — от яда, мутантов или оружия Эры Пепла. Безжизненные улицы пахнут ржавчиной и разрухой, дребезжат прикрученными наспех металлическими листами. Город как свалка: беспорядочно налепленные дома, собранные из всего, что попалось под руку, контейнеры, неоновые рекламные щиты, среди которых вывеска отеля. Внутри наверняка не лучше, редко где в Содружестве можно встретить хорошую гостиницу, в такой дыре как Сэнд-Харбор и подавно. Когда дверь не отворяется с первого раза, Лэйн начинает думать, что остаться на вокзале не худшее решение. Отчаявшись, барабанит со всей дури. Кашляет. Не от пыли — от вредных химикатов, принесенных со дна мертвого моря, что сейчас зовется Великой пустыней. Одна из створок открывается, впуская внутрь вместе с тучей мусора, а любая попытка протереть глаза заканчивается яркими вспышками. — Не вздумай тереть! — предупреждает мужской голос, и она слушается — боль становится невыносимой. — Я принесу лосьон. Незнакомец затворяет дверь, ворчит, копаясь среди пузырьков и шуршащих бумаг, и, наконец, осторожно протирает ей глаза. Колючий песок мгновенно прилипает к ткани. — Угораздило же приехать во время бури. Тут шарфом не отделаешься, — он выпрямляется, и Лэйн смотрит на него снизу вверх. — Я Оуэн, хозяин этой берлоги. Можешь снять номер или просто переждать непогоду в баре. Внушительного роста и такого же телосложения, он больше походит на капитана местной стражи, но дорогие кольца и яркая рубашка путают впечатления. Слишком цепкий взгляд скользит по вещам, в спешке брошенным на пол, по амулету на шее и останавливается на оружии за спиной. — Лэйн, — спешит представиться она в ответ, пока Оуэн не придумал вопросы посерьезнее. — Прислали вместо Логана. Указывает в сторону плаката. Каких-то полгода назад Логан жил здесь, работал со всеми, наверняка даже сидел в этом самом баре, а сегодня под его головой непомерно большая сумма. Даже за шпионов столько не назначают. Хотя, будь он шпионом, о нем бы болтали во всех свободных городах, но более вероятно, не искали бы вовсе — разведчиков вражеской Империи устраняют тихо, не развешивая портреты по стенам. — Ты — новый охотник? Теперь уже Оуэн осматривает её сверху вниз, прикидывая, как она справится с местной фауной: скорпионами величиной с собаку или парализующими ящерами. И механоидами, настроенными против всего живого. Лэйн стойко выдерживает его взгляд, уничтожать тварей — из плоти или из металла — это ей по плечу. — Что ж, добро пожаловать! — неожиданно улыбается он. — Работы скопилось прилично. Мы закрыли почти все места раскопок, многие сидят без дела. Да и фермеры жалуются на гиен. Приветливый. Настораживает. За два года странствий Лэйн не видела такого отношения в Содружестве: в одних местах на неё смотрели свысока, в других, ближе к границам Империи, проверяли каждое слово. После нападения машин даже в Хоупсити к любому чужаку относятся с недоверием. — Посмотрю, что можно сделать, — кривит уголки губ в ответ, пытаясь не думать о прошлом. Если хочет притворяться радушным, она будет играть по его правилам. Дружить с хозяином придорожного отеля, значит, всегда знать свежие сплетни, а доверять ему она вовсе не собирается. У нее здесь свой интерес. Не болтать лишнего, не светиться, тихо делать свою работу — простой план. — Оботри лицо, пока кожа не потрескалась, — Оуэн подает кусок ткани вместе с остатками лосьона. — И стряхни возле двери пыль. Душ работает только по средам и воскресеньям. Останешься? — До конца бури, — коротко кивает она и заказывает ужин. На самом деле она понятия не имеет, как надолго задержится здесь, мэр обещала ей дом прежнего охотника, все равно пустует, но то было несколько месяцев назад. Не изменились ли условия сделки, остается гадать. Лэйн расшнуровывает ботинки, высыпая из них песок, встряхивает как следует куртку и только потом протирает шею раствором. Не душ, но лучше, чем ничего. Несколько посетителей — приезжие или пьянчуги — не обращают на нее никакого внимания. Музыкальный автомат глухо жуёт очередную мелодию, пока она оглядывается. Для захолустной гостиницы здесь вполне сносно: никаких обшарпанных стульев, плотная кожа диванов лишь слегка потрескалась, а запас алкоголя вызывает уважение к владельцу. Одна из стен увешана фотографиями пустыни и, положив ножны на столик рядом, Лэйн подходит ближе. Дикие и заброшенные места, куда соваться одной и без оборудования самоубийственно. Высохшие озера, белые полосы соли вдоль покореженных руин. Подводный корабль посреди песков — это уже интересней. Как и «Потерянный Эдем». Красиво звучит для груды металлических остовов, но совсем недалеко, значит, почти безопасно. Можно начать оттуда. — Хороший, наверное, клинок. Лэйн реагирует быстро, перехватывает руку подошедшего Оуэна. Резко. Почти грубо. Пока не случилось непоправимого. — Не трогай! Не люблю, когда его касаются. Разве так сразу объяснишь, что её оружие способно убить, если окажется не в тех руках. Буквально. Настроенный пропускать электрический заряд сквозь чужую ладонь, будучи у прежнего владельца, этот модифицированный кусок металла принес только разрушения. — Понял, — Оуэн отступает на шаг. — Пришел сказать, что ужин будет скоро. Не стоило так бездумно оставлять меч на видном месте, и Лэйн заворачивает его в куртку. Пока Оуэн гремит чем-то на кухне, садится поближе к фотографиям, сосредотачивается на них, чтобы не растянуться прямо на барной стойке от усталости. Насколько сложно попасть в местные руины, какие внутри опасности? И главное, что за технологии в них можно найти? Чтобы узнать это, нужно время и, желательно, лишняя пара рук для подстраховки. Но лучше действовать в одиночку. Не привлекать внимания. Оуэн и впрямь появляется быстро, ставит тарелку с куском мяса — настоящий пир после сухофруктов и галет, даже если не говядина, а скарабей под соусом. Садится по другую сторону. — Если ты не против, конечно, — уточняет уже после того, как удобно устроился. — Грустно есть в одиночестве в первый день приезда. Пусть этот бесплатный ужин компенсирует неприятное знакомство с нашим городом. Как великодушно! С некоторых пор таким людям она доверяет куда меньше, чем мрачным отшельникам с плакатов о розыске. От бродячих псов вроде Логана не ждешь добра, а вот за приветливыми улыбками чаще прячется расчет. — Не люблю быть должной, — улыбается она, повторяя манеру Оуэна, пусть не думает, что способен так запросто понравиться. — Как скажешь. Но хоть от выпивки не отказывайся, — он достает бутылку из-под стола, звенит рюмками. — Как говорят по ту сторону пустыни: «Когда в Сэнд-Харборе кончилась вода…» — Пей текилу, — заканчивает она за него, старушка, жившая на самой границе, часто повторяла эту фразу. Трудно определить, пытается ли он к ней подкатить, или это профессиональная привычка заводить нужные знакомства. Что ж, в эту игру можно играть вдвоем. Лэйн смягчает голос и выражение лица, перекидывает косу и несколько прядей вперед. А затем пьет вместе с ним, лижет соль с тыльной стороны ладони и улыбается совсем другой улыбкой. Разглядывает Оуэна куда смелее. Не молод. Глубокие морщины уже проступили на лбу, сквозь темные волосы и подстриженную бороду прорезалось немного седины; соль с перцем, сказала бы её тетка. Глаза полны жизни и… чрезмерного любопытства. — Твои снимки? — кивает она в сторону стены. — Ага, — Оуэн ставит локти на стойку, опираясь на сложенные ладони подбородком, прямой взгляд оказывается с её на одном уровне — смотреть внутрь однозначно умеет. — Ты был дайвером? — Лэйн выдерживает несколько секунд, а потом переключается на его загорелые руки, следует вдоль четко проступивших вен и упирается в потертую столешницу. — Скорее искателем приключений. Путешествовал до самого Предела и обратно. Но давно вернулся. Ну да. Конечно. Дайверы не простые старатели и никогда не возвращаются. Влекомые жаждой открытий и денег, они либо все еще рыщут в руинах, либо покоятся в них же. Одержимые до мозга костей, как чертов папаша, бросивший её еще младенцем на попечение тетки лишь бы продолжать «нырять». Чем глубже, тем опаснее. И тем дороже найденные компоненты. Оуэн явно поумнее. Еще жив и даже не покалечен. — Решил уйти на покой после большого куша? — Нет, — легкая тень ползет по лицу, но тут же гаснет. — Просто не собирался нырять всю жизнь. Когда умер отец, кто-то должен был присмотреть за гостиницей. А вернувшись, понял, что достаточно рисковал жизнью. Или «кинул» товарищей, во что она охотней поверит. В руины не лезут в одиночку, туда собирают крепкую команду, но Лэйн слышала достаточно историй, как самые верные соратники убивали друг друга ради дорогой технологии. Она и сама однажды едва не погибла так, доверять свою спину первому встречному больше не станет. Особенно такому как Оуэн. Люди вроде него красиво и складно говорят, четко отбирая слова для кого-то конкретного. С такими всегда нужно быть начеку. — Ну а тебя как сюда занесло? — ненавязчиво переводит он тему, снова разливая выпивку. — Как и многих, в поисках лучшей жизни. Размытый ответ, который, разумеется, не удовлетворит Оуэна. Как и все прочие заготовленные на этот случай истории. Кто она, откуда приехала и что собирается делать, об этом знает только мэр, а для всех остальных Лэйн — простой охотник на монстров, приехавшая попытать счастья на новом месте. — Ну, и как, по-твоему, должна выглядеть эта «лучшая жизнь»? «Точно не так», — крутится на языке, пока остатки отравленной пыли смешиваются со вкусом текилы, стекают по стенкам горла. Но озвучить мысль Лэйн не успевает, снаружи воет сирена — два коротких гудка, один длинный. — Этого еще не хватало! В одно мгновение Оуэн вскакивает, выхватывая оружие из-под стойки. Не примитивный меч или кинжал, а револьверы Старого Мира — антикварная рухлядь, чьи чертежи церковники даже позволили оставить. До Лэйн доходили слухи, что в Сэнд-Харборе закрывают глаза на многое, но чтобы простой гражданский владел огнестрелом… такое представить сложно. — Что происходит? — на отдых можно больше не надеяться. — Снова мутанты. Сталкивалась с ними? Лэйн кивает. Бороться с мутантами не то же, что с обычными тварями, не отсидишься в баре. Прямоходящие, противоестественные по своей природе и почти разумные — они способны посеять настоящий хаос. Сбиваются в стаи, действуют сообща. До них на такое были способны только люди. — Надевай защитную маску и пойдем. Испытаем тебя в деле, — Оуэн бросает небольшой сверток. — Если они доберутся до водонапорной башни, город не выживет. Дышать через респиратор не так и просто, мутные стекла заметно сокращают обзор, но песок хотя бы не разъедает глаза. Беспокойный свет мелькает сквозь щели в ставнях — сирена разбудила многих, только кто из простых жителей сможет противостоять мутантам? Лэйн встречала таких, юрких изворотливых тварей, чьи мотивы с трудом поддавались объяснению. Часто они хотели разрушить что-то, принадлежащее людям, словно по-детски обижаясь, откручивали детали или перегрызали провода. Но попадались и другие: опасные, непредсказуемые, соображающие, что делают, — кидали в питьевую воду бочки с химикатами, подрывали шахты. Оглушительные выстрелы ударяют по перепонкам, отлетают от пустынных улиц. Капитан стражи — судя по нашивке на форме — сражается прямо под водонапорной башней. Стреляет метко. — Где твой отряд, Коул? — кричит Оуэн, когда они оказываются рядом. — Часть на входе в город, часть направил на ферму. Сюда вряд ли подоспеют, — разглядывать её времени у него нет, как и задавать вопросы. — Значит, справимся втроем. Лэйн, стрелять умеешь? — Да. — Отлично, пали по самым дальним, — Оуэн вкладывает ей в руку пистолет так просто, будто это вовсе не опасная реликвия. — Пойду встречу новую волну. Один? С этим хламом на шесть пуль? Пока Лэйн неуверенно рассматривает оружие, Коула окружают. Что-то среднее между крысой и человеком, плетевидные хвосты и до жути человеческие пальцы. Вытянутые уши и морды, они ужасают не звериными чертами, а взглядом — осмысленным, как у настоящих людей. Пуля останавливает самого борзого. Громко и малоэффективно: монстр падает, за ним следует еще семеро, даже если хватит патронов, не хватит времени. Она тянется за клинком. Взять в ладонь, но не активировать. Нажмешь чуть крепче, и силовые волны разрежут не только мутантов, но все, что под них попадется. Пусть останется простым мечом, железякой из странного сплава, а не опасным артефактом. Нельзя, чтобы кто-нибудь видел, на что он способен. Лезвие встречает подлетевшего крысеныша. Коул подстреливает еще двоих, но меньше их как будто не становится. Какая-то тварь вцепляется в плечо со спины, и Лэйн едва не воет от боли, почти теряет контроль. Пригвождает остриём к земле, чувствуя волны, расходящиеся вокруг. — Отвлеки их, — отвлечь на самом деле нужно капитана: удар превратил мутанта в кровавую лужу, оставив приличную яму под собой. Дальше будет хуже. Меч нельзя использовать в городе. Маленькая полусфера — звуковая ловушка для крыс — с трудом находится в боковом кармане, и остается надеяться, что на мутантах она сработает не хуже, чем на обычных грызунах. Лэйн жмет кнопку. Твари замирают, беспокойно суетятся, визжат, ища источник опасности, а затем сбегают прочь. Высокочастотные волны в мгновение очищают территорию вокруг. Коул, с ног до головы перемазанный крысиной кровью, и подоспевший Оуэн удивленно смотрят вслед мутантам, а потом на впадину посреди улицы. Размером в добрый фут. Не высовываться, не показывать своих возможностей. Разве это был сложный план? Кажется, он только что с треском провалился.