Глюк и Клякса.

Найтмер ненавидел быть в долгу. Больше, чем быть в долгу, Найтмер ненавидел быть в долгу у своего брата. Или просить помощи у него же. Все, что связано с братом, было до трясучки в руках отвратительно, и, даже несмотря на попытки Дрима установить хоть какой-то контакт, Найтмер ненавидел это. Ненавидел его невинный взгляд, его слезы, его попытки вернуть то, что никогда уже не вернуть. Найтмер считал желание что-то вернуть слабостью, до тех пор, пока не появился Киллер. И его банда, конечно, но этот придурок заслуживал отдельного упоминания. Киллер — противоречивый на все сто баллов из ста, настолько надоедливый и прилипчивый, что напоминал брата в младшей школе. Нестабильный до усрачки, притворный настолько, что аж тошнит. Родной, въевшийся в душу кислотой, вынуждающий идти на уступки, на которые он бы никогда не пошел, даже ради брата. Особенно, ради брата. Киллер прижился в душе, забрался в мысли и, казалось, держал внутри где-то зажигалку с сигаретами, чтобы выжигать и старательно выкуривать мысли о том, что пора бы его уже прогнать. Чужие мысли выжигать бы у него не получилось, но Найтмер плевать на это хотел. Найтмер, ради этого придурка, должен вывернуть душу и заставить попросить помощи, а потом заставить его пойти к врачу и записаться на нормальное лечение. Если понадобится, Найтмер даже будет готов ходить с ним. Да, отвратительно показывать и рассказывать о своих слабостях, даже если и при Киллере. Но если это надо этому сраному идиоту, то он пойдет на это. Потому что этот педик защищал его всегда, приходил полностью в крови именно к нему, успокаивался именно у его ног и потому, что это именно его, Найтмера, псина. А за тех, кого приручили, надо брать ответственность. Найтмер поклялся прицепить на Киллера поводок с ошейником и привязать к себе, чтобы потом никуда деться не смог.