Ромео, Джульетта и эшафот

      Ночной небосвод едва прорезал серебристый свет узкого месяца луны, накрыв крышу замка и кроны деревьев в парке невесомой холодной дымкой. Листья колыхал легкий западный ветер, принесший на своем призрачном хвосте ужасающие известия — король и королева родословной Люфтшлосс-Нарфидорт были жестоко убиты в своей спальне. «Это всего лишь еще одно испытание на пути принцессы, » — вторила себе Фишль, оплакивая окровавленные тела родителей. Ей не верилось, что все это взаправду. Не верилось, что ее любимые матушка и папаша так рано покинули ее. Их бледные лица не выражали ничего, кроме страха перед смертью и удивления от всего происходящего. Что же за дьявол, что за зверь в человеческом обличии лишил этих прекрасных людей жизни, ранее пульсирующей в их жилах мощной струей? Его нужно найти, найти и наказать способом под стать совершенному им преступлению.       За спиной слышатся тяжелые шаги, и над ухом раздается тихий мужской голос: — Ваше Высочество, мы уже послали в город за поиском преступника и начали обыскивать замок по вашему приказу. Мы обязательно найдем убийцу ваших родителей, — слова старого слуги ничуть не успокаивают юную особу, уж пьяную от собственных слез. — Я собственноручно казню этого ужасного человека! — Фишль вновь заливается горькими слезами, а дворецкий за спиной не смеет прикоснуться даже к плечу принцессы. В коридорах и по всей комнате мечется несколько десятков обескураженных слуг. Некоторые горничные тоже плакали, закрывшись фартуком или дрожащими от ужаса руками.       Но известно ли вам, что нередко преступники помогают инквизиции вести расследование, чтобы отвести от себя подозрения? Однако не царское это дело — метаться по всему королевству вместе со служителями закона в «поиске убийцы». Поэтому принцессе Фишль нужно было всего-навсего отправить в город лакея с извещением о том, что в замок немедленно нужно послать несколько инквизиторов для расследования. Ведь никто не будет подозревать принцессу в расправе над собственными матушкой и папашей, которых она, как известно, любила больше всех на свете. Хоть панику поднимать не очень хочется, начать вести расследование все же нужно. — Я пойду в комнату, а вы, Озвальдо, успокойте служанок и принесите мне чаю. Я запью горе, — молвит принцесса, утирает слезы рукавом ночного платья, встает и оттряхивает его полы от крови. Черноволосый дворецкий проводит ее до комнаты, а после отправляется на кухню, дабы найти кухарку и приказать ей сделать успокаивающий чай для Ее Высочества.       Как только дверь за дворецким закрывается, Фишль подходит к длинному зеркалу. Лицо болело от слез, которые ей из себя приходилось выдавливать, ведь юная принцесса совсем не чувствовала жалости к убитым ею родителям. — Ах, матушка, папаша, как же так? Как могли вы так долго не отдавать трон мне, вашей любимой дочери? Я так устала от титула принцессы. Но не беспокойтесь, дорогие родители, я буду хорошей королевой даже без короля, — Фишль глядит в свое отражение. Зеленые глаза ядом блестят в полумраке комнаты, а испачканное кровью платье выглядит довольно жутковато. Принцесса достает из рукава окровавленный нож, едва держит его двумя пальчиками за самый край рукояти и заливается звонким смехом. Однако юной особе нужно быть потише, иначе кто-нибудь из прислуг заподозрит что-то неладное, ведь она только минуту назад рыдала без умолку.       Раздается стук в дверь, Фишль тут же замолкает и бросает нож в ящичек туалетного столика. В покои входит Озвальдо — дворецкий в замке Люфтшлосс-Нарфидорт. В руках у него серебряный поднос с чайником, небольшой чашечкой и прочей атрибутикой для чаепития. Слуга ставит его на этот же туалетный столик, берет в руки чайник и наливает в чашечку ароматный напиток. Воздух в комнате тут же наполнился запахом мяты и терпких ягод. — Прошу, Ваше Высочество, — дворецкий отходит от столика, и Фишль берет с подноса чашку с чаем. — Благодарю, Озвальдо. Ох, беда, вот беда! Ах, моя матушка, мой папаша! — не успевает Фишль сделать глоток, как тут же на ее глазах брызжут слезы. Но она быстро берет себя в руки, вытирает глаза и все же пробует горячее питие. — Ваше Высочество, думается мне, что нужно приставить к вам дополнительную охрану. Сдается, что убийца придет и за вами. Не даром же… — мужчина не успевает договорить, как его перебивает принцесса. — Не нужно, Озвальдо. Я смогу дать отпор в случае нападения. Но мои родители… Я никогда не прощу их смерть! — она вновь делает успокаивающий глоток и прикрывает глаза. — Иди, Озвальдо, и позови камеристку. Мне нужно переодеться в чистое платье.       Дворецкий кивает и покидает покои принцессы, оставляя ее наедине с чашкой чая. Поставив пустую посуду на поднос, она уже ожидает камеристку с чистым платьем. Раздается стук в дверь — легка на помине. Служанка подходит к Фишль, ее глаза красны от слез. Ох, как ей жаль юную принцессу. — Ваше Высочество, примите… Мои соболезнования… — горничная вновь всхлипывает, но тут же успокаивается. Перед принцессой распускать нюни строго запрещено. — Все, больно тебе… Лучше сделай свою работу и иди к себе, — камеристка помогает принцессе переодеться, забирает грязное платье, а заодно и поднос с чайной утварью, и покидает комнату. Фишль выдыхает и ложится в кровать, гасит лампу на прикроватной тумбе и засыпает через несколько минут.       Остаток ночи все было тихо. Лишь тихий ветер несмело облизывал стекла в окнах огромного замка да свистел в узких коридорах и под крышей. Утром тоже не происходило ничего, только обнаружилось, что у кухарки пропал один из ножей. «Как странно, где же он может быть?» — отвечала принцесса, а сама знала, что он окровавленный лежит в ящичке ее туалетного столика. Надо бы побыстрее избавиться от него, да так, чтобы никто ничего не заподозрил. После завтрака принцесса Фишль отправилась погулять по саду при замке, дабы потосковать о душераздирающей утрате. Мондштадский день начинался хорошо. Относительно хорошо, ведь жители королевства были ошарашены смертью своих правителей. Слухи разлетаются быстро, особенно те, что касаются короля и королевы Люфтшлосс-Нарфидорт. Ведь какими хорошими они были правителями! Города и деревни цвели при них, хозяйство и ремесло прогрессировало с каждым часом. И жить хорошо, и жизнь хороша. Но что будет теперь? Как будет править юная Фишль фон Люфтшлосс-Нарфидорт? Эта особа только справила свое четырнадцатилетие. Будет ли она хорошей королевой? Впрочем, никто не сомневается в силах юной Фишль, ведь те, кто сомневался, уже давно казнены.       Утро в Каэнри’ах тоже не отличалось хорошими известиями. Ошеломительная новость потрясла абсолютно всех — пропал юный принц и наследник трона — Альбедо Голд-Крайдепринц. Люди в панике скитаются по улицам, инквизиции приказано обыскать каждый уголок страны и допросить всех, кто видел или слышал хоть что-то подозрительное. Королева Рейндоттир Голд-Крайдепринц с самого утра не выходит из спальни, она поглощена горем. Ее сын, самый любимый и единственный наследник сбежал! Трагедия, самая настоящая трагедия для любящей матери. За что же он так с этой несчастной женщиной? А ведь совсем скоро должна была состояться коронация! А вдруг принц был похищен? Вдруг он уже мертв от чужой руки? Ах, сколько предположений таилось в груди несчастной королевы! Как же она переживает, о, бедная женщина, сил ей, честное слово!       Суета и беспокойство на улицах лишь росли с каждым мгновением. Торговля не шла, коровы не доились, и вино в тавернах уж не было столь терпким и сладким, как вчера. Даже природа скорбела о пропавшем принце — небо заволокли тучи, поднялся холодный ветер и, кажется, скоро должен начаться дождь. Что же там с Альбедо? Зачем же кто-то похитил этого юношу? Или он сбежал сам? Как много догадок, как много неизвестностей!       Лишь к вечеру эта новость облетела все улицы Каэнри’ах, прошлась по ушам абсолютно всех людей в королевстве и даже, кажется, дошла до соседнего. Видимо, новость принесли торговцы, что днем прибыли в Мондштадт. Ох уж эти слухи! Люди, погруженные в скорбь о короле и королеве Люфтшлосс-Нарфидорт, совсем поникли духом. Две дурные вести за день! Что же это творится? До принцессы Фишль это известие дошло чуть ли не в первую очередь. Она, ошарашенная, заперлась в спальне и не выходила оттуда до вечера. Даже не явилась на дневную прогулку! А тем временем горничные, закрывшись на чердаке, делились догадками — связаны ли убийство правителей Мондштадта и пропажа принца Каэнри’ах? А вдруг это сделал один человек, или даже целая группа людей? Что же будет дальше? Никто не знает. Впрочем, если начинать вгонять себя в тоску столь печальными думами, то все, что произойдет следом, будет казаться еще хуже, чем есть на самом деле. Смертная казнь убийцам и похитителям! Безоговорочная и мучительная! Кто посмел, у кого хватило дерзости посягнуть на жизни и сохранность этих людей? Инквизиция усердно рыщет по королевствам, разыскивая убийцу Мондштадта и похитителя Каэнри’ах. Поймает и казнит! Принцесса Фишль пообещала, что сама отсечет голову тому, что убил ее родителей. Но слишком большим унижением для будущей королевы будет испачкать руки в крови этих грешников, и самой ей грешить вовсе не хотелось. Хоть ранее именно это она и сделала, перерезав глотки королю и королеве, когда те уже было готовились погрузиться в царство сновидений. Именно тогда юная Фишль согрешила, измарав руки и полы своего белого сонного платья в крови. И орудие убийства все еще лежало в ее спальне. Кто бы мог подумать, что такой роскошный туалетный столик, вырезанный из каштана самым умелым резчиком и расписанный самым талантливым художником, может скрывать в себе такие ужасные вещи и тайны? Поэтому принцессе в срочном порядке нужно было избавляться от этого проклятого, оскверненного грехом ножа. А можно было зайти еще дальше и подбросить нож одной из своих служанок. Тогда она обманет всех и прикажет казнить ту, у которой найдется этот нож. Король и королева плохо обращались, мало платили — вот и причина, чтобы избавиться от них. Прекрасное решение!       Именно этим сейчас Фишль и решила заняться — ей нужно было незаметно подбросить нож одной из горничных. Но как это сделать? И куда? В корзину с бельем? Кухарке в кухонный шкаф? «Решай, принцесса, время не ждет! Или ты хочешь быть пойманной? Ну уж нет, уж слишком долго я ждала трон!» — думает Фишль и решительно достает нож из ящичка. Прячет его в складках своего накрахмаленного платья сине-лилового цвета и покидает спальню. Первое, что пришло в голову — вернуть нож кухарке. Но как сделать это незаметно? Фишль подзывает к себе Озвальдо: — Озвальдо, прикажите кухарке проверить продукты в кладовке, и заприте за ней дверь после. Сдается мне, что у нас испортилась мука, ибо утренние булочки были не такими пышными, как обычно. Скажите ей проверить все мешки! — дворецкий принимает приказ и тут же уходит на кухню передать его кухарке. Принцесса выжидает несколько минут, слышит шаги из кухни, затем на лестнице, а затем сама спускается вниз, как раз в кухню.       Долго искать нужный шкаф не пришлось, ведь Фишль помнила, из какого она накануне взяла нож. Открыв ящик, принцесса кидает туда кухонный предмет, и он с металлическим лязгом занимает свое прежнее место. Она оглядывается, закрывает шкаф и торопится в комнату, но как только Фишль делает шаг за порог кухни, то слышит странный шорох у лестницы. Решив не придавать ему должного внимания, принцесса поднимается по лестнице и возвращается в свою спальню. Дело сделано, теперь можно спать спокойно. Но так ли спокойно, как хотелось?       Неспокойный сон уж точно настигнет одну из служанок, проходящую мимо кухни и заставшую тот момент, когда принцесса стояла у кухонных шкафчиков. Показалось ли ей странным, что сама принцесса была чем-то занята в кухне, куда она не наведывалась уж очень давно? Определенно. И что за металлический лязг тогда прорезал вечернюю тишину первого этажа? Когда же принцесса поспешила к лестнице, Сьюзан (так звали служанку) поняла, что ей нужно прятаться. Места получше, чем под лестницей, она не придумала, так что в последнюю секунду нырнула на холодный пол прямо под ступени и прижалась к каменной стене. Дождавшись, пока принцесса вернется в свои покои, прислуга вышла из своего укрытия и боязливо зашла в кухню. Открыв шкафчик, в горле Сьюзан застыл крик ужаса — среди чистых блестящих ножей лежал он. Пропавший вчера нож нашелся, но его лезвие и рукоять были запачканы высохшей кровью. Что же это творится? Откуда это у принцессы? Сьюзан подпрыгивает от неожиданности, когда за спиной раздается женский голос: — Сьюзан, что же вы делаете здесь? — Сьюзан поворачивается и облегченно выдыхает — за спиной лишь кухарка Мэри, которая уж вернулась, проверив все до единого мешки с мукой. — Мэри! Гляди! — обомлевшая служанка тычет пальчиком в открытый шкаф. — Я видела, как Ее Высочество была здесь, а потом услышала странный звук, как будто что-то железное кинули к такому же железному. Когда Ее Величество ушла, я все же заглянула в шкафчик и увидела это! — ее голос дрожал и срывался от страха, а Мэри, такая же обомлевшая, стояла, обхватив руками щеки. — Что же это значит, Сьюзан? И откуда у Ее Высочества нож с кухни? И почему он в крови? О Господи… — страшное предположение всплывает в голове Мэри. Словно маленькая кнопочка, словно собранный пазл — пропавший и уже найденный испачканный нож, убийство… — Сьюзан! Что же это делается? Нужно рассказать все Озвальдо! — Что ты? Даже не думай, Мэри! Нам же головы отсекут! — А что же делать тогда? — Ничего, Мэри. Давай мы просто подождем. Вдруг я обозналась или что-то не так поняла? Все может быть. Ее Высочество скоро уйдет на покой, так что и нам скоро будет можно. Покойной ночи, Мэри. — Покойной ночи, Сьюзан, — Сьюзан уходит, оставив Мэри одну в кухне. Что-что, а за грязный нож ей могут полно наподдать, так что единственная забота кухарки сейчас, это отмыть запекшуюся кровь с предмета.       «Как ловко! Фишль, да ты просто мастер! Ах, бедная Мэри, теперь ее казнят, если найдут нож. А его обязательно найдут, » — думает Фишль, пока камеристка помогает ей снять тугой корсет и тяжелое платье. Переодевшись, Фишль отправляет прислугу передать Озвальдо, чтобы тот сделал последний обход и ложился спать с остальными горничными. Принцесса, обрадованная своей чисто проделанной работой, засыпает с улыбкой, а вот Мэри и Сьюзан еще полночи гложит история с найденным ножом.