Тринадцатилетка

Рена шла к подъезду, медленно переставляя ноги. Вокруг уже царил конец марта, сороки в гнезде на берёзе словно о чём-то переговаривались. Солнце поднялось высоко, и небо было чистым, как разум и сердце детей в этот день — первый день весенних каникул. Но Рена сейчас думала совсем не об этом. Она снова потерялась в своих же мыслях. Кто она? Как ей дальше жить, если она этого не знает? Видимо, жизнь под маской вовсе не для неё. Да. Рена только что поняла, что это была лишь маска, которую Рена надела на себя с первых секунд этих суток и хотела носить до конца жизни. Но не выдержала и дня. Кто же она после этого? Ничтожество! Дрянь! Эти слова Рена повторяла и стоя у двери подъезда, и поднимаясь на лифте на свой этаж, и прижимаясь к двери своей квартиры… пока её не открыла мама. Всё лицо мамы выражало бесконечное сочувствие, когда она смотрела на свою дочь, стоящую на пороге и роняющую крупные слёзы на дверной коврик. — Мама! Я никто! — воскликнула тринадцатилетка, перед тем как упасть в мамины объятия. Мама Авгия ещё не понимала, что так опечалило её дочурку в этот прекрасный день. Но она всем сердцем желала исправить это. Отведя Рену в комнату и усевшись рядом с ней на кровати, мама спросила: — Реночка, что с тобой? И тут Рена поняла, что сейчас самое время высказать всё. Терять больше нечего. — Мама… Я хотела стать другой. Я думала… что нужно меняться. Но я заставляла себя меняться… и думать, что мне это нравится… — Заставляла? Но я думала… — Что? Что я останусь такой навсегда? — Ну… Я не думала, что эти перемены тебя так мучают. — Хуже, мама… Я не знаю, кто я. — Как это? Ты — весёлая и добрая девочка, которая никогда не хотела причинять зла людям. — Да, мама… Но… Есть ещё одна вещь. Я хотела быть такой, как Доминика. — Да? — Да, мама! — девочка переходила на крик. — Она терпеливая, умеет держать все чувства в себе, не плачет на людях! Она лучше, чем я! По сравнению с ней, я ничтожество! — Реночка… — Я не достойна жизни! — Реночка, о чём ты? Что ты такое говоришь? Ты хорошая девочка. — Мама… Мама Авгия накрыла лежащую на кровати дочку тонким пледом, чтобы было не жарко, но в то же время уютно. — Не надо так убиваться. Ты прекрасная девочка, Рена. Вы обе — и ты, и Доми — по-своему прекрасны. Рена уже начала засыпать, ведь от таких переживаний и физически устать недолго. Она пыталась разобрать смысл маминых слов: «Вы обе по-своему прекрасны». Но не смогла. Девочка провалилась в глубокий сон, в котором провела остаток дня.