***
Когда они приближаются к маленькому городку, Гермиона обращается к Драко. — Тебе стало намного… легче. Она заметила с момента побега, насколько он стал выше ростом, перестал скованно ходить. Казалось, словно с его плеч буквально свалилась какая-то тяжесть. Он проводит пальцем по шраму на лице и пожимает плечами. — Тебе тоже. Гермиона хмурится и осознаёт: он прав. Она больше не утопает в горе и отчаянии. — Ты думаешь, это только потому, что нам больше не угрожает опасность? Или, может быть, что-то еще? Драко останавливается, задумчиво хмурит брови и поворачивается к ней. — Ты предполагаешь, что в узах над Британией присутствует что-то, заставляющее нас чувствовать себя… не в своей тарелке? Она кивает и объясняет: — Именно об этом я и думаю. Во время установления связи использовалась Тёмная магия, верно? А что, если она делает нечто большее, чем просто привязывает пользователей магии к Тео? Если они тоже заражены этим? — Это… — Драко замолкает, бледнея. — Печально. — Однако этот факт объяснил бы, почему я чувствую себя… легко, — рассуждает она. — Как будто я могу свободно дышать впервые за долгое время… У тебя так же? Он косится в её сторону. — Возможно, но мы ведь в буквальном смысле свободны сейчас. Гермиона понимает его точку зрения, но уверена, что дело не только в этом; словно внутри неё что-то меняется с каждым шагом от Британии. — Думаю, это не имеет значения. — Она достаёт палочку из кармана и бормочет другое заклинание в надежде получить какое-то указание, где может находиться стая. — По-прежнему ничего? — спрашивает Драко, приподняв брови. Она отвечает, игнорируя его скептицизм и кривящиеся в ухмылке губы: — Нет, но, как я уже сказала, это ничего не значит. Я уверена, что они просто оградили свою территорию, чтобы не пускать бродячих деревенских жителей или любопытных волшебников. — Как скажешь. — Он качает головой.***
— Ты слышала? — спрашивает Драко, застывший у полога палатки с широко раскрытыми глазами. Они решили остановиться и разбить лагерь на ночь: их похождения по сельской местности не дали никаких результатов в поиске места нахождения оборотней. Склонив голову набок, Гермиона пытается различить какие-либо звуки среди лёгкого гула дикой природы. Снаружи палатки раздаётся щелчок. Гермиона замирает и хватает Драко за руку. Чуть собравшись с духом, она решается выйти наружу, но Малфой тянет её обратно. — Что ты собираешься сделать? — он шипит и переводит взгляд туда, где только что был слышен звук. — Мы пришли сюда, чтобы найти стаю оборотней. Это звучало как… — Так могло звучать что угодно, Гермиона, — выдыхает Драко сквозь стиснутые зубы, глядя на её едва округлившийся живот. Она выдыхает, прижимая руку к животу. — Мы должны что-то сделать. — Здесь темно — мне это не нравится. Гермиона подходит к нему, качает головой. — Мне тоже, но, думаю, стоит пойти на этот риск. Он грубо кивает и фыркает, прежде чем произнести: — Я иду с тобой. В глубине живота возникает иррациональное чувство, из-за которого хочется посмеяться над ним и заявить, что он нужен ей здесь, чтобы в случае чего экстренно прикрыть сзади. Но она понимает, что это неразумно. — Я так и предполагала. Гермиона никого не видит, когда они выходят из палатки: единственные звуки слышатся от шелеста листьев и нескольких животных, оставшихся в лесу. Однако у неё есть какое-то странное предчувствие. — Они здесь, — шепчет она, уверенная, что их лагерь окружили. Драко поворачивает голову, широко раскрыв глаза. — Где? — Везде, — отвечает, пытаясь понять, как она их чувствует. Гермиона делает шаг вперёд, игнорируя тихие возражения Драко, и вытаскивает палочку из кармана, безмолвно поджигает кончик. — Эй? — кричит она. Никто не отвечает, и она медленно проводит палочкой по кругу, прищурившись, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. По капле начинает нарастать неуверенность, граничащая с всепоглощающей уверенностью в том, что здесь кто-то есть. — Может, это было животное? — спрашивает Драко, и его хватка на ладони девушки ослабевает. Она чуть не подпрыгивает от резкого и внезапного звука шагов, но только крепче сжимает палочку, краем глаза наблюдая, как Драко проделывает то же самое. Они окружены: стая оборотней по кругу теперь с шумом появляется из-за деревьев и кустарников. Они все разные: некоторые держат в руках волшебные палочки, другие стоят по стойке смирно с оружием на поясе или на спине. В темноте Гермиона не может разглядеть никаких отличительных знаков на лицах, но чувствует себя уверенно. Однако, если это противостояние перерастет в насилие, им с Малфоем не поздоровится. Драко боком подходит к ней, прерывистое дыхание касается её шеи. К ним подходит мужчина; мелкие блики света от волшебной палочки освещают покрытое шрамами лицо и седеющие волосы. Он достаточно крупный, возвышается над мужчиной и женщиной, которые стоят по бокам от него, и останавливается в нескольких футах от Драко. Оценивает его взглядом, сжимая челюсть. — Pourquoi es-tu ici? — мужчина спрашивает мягко, что довольно резко контрастирует с его грубым поведением. Однажды Гермиона взялась выучить французский летом, но до сих пор может разобрать лишь несколько слов. Она уже собирается ответить, что они не знают французского, но Драко успевает произнести: — Pour te trouver. Гермиона хмурит брови и поворачивается в его сторону, но Драко сосредоточен исключительно на мужчине перед ними. Незнакомец наклоняет голову набок, на лице можно разглядеть любопытство. — Es-tu anglais? — спрашивает он. Гермиона понимает вопрос. Он интересуется, англичане ли они, на что Драко грубо кивает. — Oui. Тогда мужчина поворачивается и шепчет что-то женщине позади. Вокруг слышится шарканье, как будто стая становится беспокойной. Гермиона спрашивает Драко вполголоса: — Ты знаешь французский? Он пожимает плечами и улыбается уголками губ. — Я понимаю его лучше, чем говорю. Его плечи расслаблены — он кажется менее напряжённым, чем пару минут назад. — О чём ты думаешь? — спрашивает она. — Я думаю, что они пока не собираются нас убивать, — указывает он. Звук шарканья сапог по сухим листьям привлекает внимание, и она поднимает глаза, смотря на человека, выходящего из тени, гораздо более миниатюрного. — Гермиона? — спрашивает недоверчиво. У неё перехватывает дыхание, когда лицо девушки, задавшей вопрос, освещается огоньком волшебной палочки. — Лаванда Браун? — спрашивает в ответ, окидывает взглядом свою бывшую соседку по комнате. Браун абсолютно не изменилась, но одновременно с этим совершенно другая: тёмно-русые волосы небрежно заплетены резинкой чуть ниже затылка, губы образуют тонкую линию, а глаза следят за Гермионой с непривычной свирепостью. И кое-что ещё: длинный шрам на одной стороне лица, от мочки уха до конца шеи. Она замечает, как подёргиваются пальцы Драко, и уверена, что он борется с желанием провести ими по собственной ране. Лаванда тяжело вздыхает. — О боже. Ты жива. Она делает несколько шагов, останавливаясь в полуметре от Гермионы, и хватает её за плечи, чтобы обнять. Гермиона обнимает девушку и чувствует, как скапливаются слёзы за закрытыми веками. Шёпот вокруг превращается в тихое бормотание, шарканья усиливаются, как будто эти объятия разрушили сгустившееся напряжение. — Как ты выжила? — Лаванда выдыхает, ещё раз обнимает, прежде чем отступить и выжидающе посмотреть на неё. Сглотнув, Гермиона поворачивается к Драко, который наблюдает за ними с равнодушием, слегка ссутулив плечи, словно пытается спрятаться у всех на виду. — Мы, — начинает Гермиона и замечает взгляд высокого мужчины, предположительно их лидера, направленный на неё, — оба были в плену у Волан-де-Морта. Но мы сбежали. Это длинная история. Лаванда наконец обращает своё внимание на Драко. Гермиона замечает в глазах Браун искру, её челюсть внезапно сжимается, и она, словно на автомате, делает шаг назад. Браун вытягивает палочку и направляет на Драко. — Почему ты с ним, Гермиона? — спокойно спрашивает она. — Он сбежал со мной. — Гермиона встаёт перед Драко, подняв руки. — Как я уже сказала, это долгая история. Но ты можешь доверять ему. — Гермиона, — начинает Лаванда низким голосом — её палочка всё ещё направлена на них, — он один из них. Покачав головой, Гермиона оглядывается, замечая, что члены стаи медленно приближаются к ним, хотя вожак остаётся на месте, склонив голову в скромном удивлении. — Он был, но давным-давно. Пожалуйста, Лаванда. Позади она слышит учащённое дыхание Драко ей в шею. Он бормочет что-то вроде «идиотская ведьма», которое Гермиона упорно игнорирует. Высокий мужчина что-то шепчет на ухо Лаванде — та резко кивает и опускает палочку, бросая последний настороженный взгляд в сторону Драко и лёгкую улыбку Гермионе. — Расскажите нам всё, — говорит мужчина по-английски. — Пожалуйста. Мы поужинаем. Меня зовут Ману. Добро пожаловать. Гермиона выдыхает, наконец вспомнив, что нужно дышать, и тянется назад, сжимает руку Драко в своей. — Если вы хотите забрать вещи, я могу показать вам наш дом, — говорит Лаванда с ноткой трепета в голосе. — Спасибо. И ещё, Лаванда, — Гермиона позволяет губам растянуться в улыбке, — я действительно рада тебя видеть. — Даже если девушка перед ней едва узнаваема, намёк на давнее знакомство греет душу Гермионы. Трудно поверить, когда она тащит Драко в их палатку собирать вещи, в надежду на то, что ещё не всё потеряно.***
— Вино? — спрашивает Ману, наклоняя горлышко бутылки к бокалам перед ней. Примерно часом ранее они аппарировали в ничем не примечательную часть леса. Серия заклинаний и рун открыла скрытый до этого путь, и глаза Гермионы расширились, когда она попыталась понять состав защиты и мер безопасности, которые, очевидно, предприняли оборотни в попытках сохранить секретность местоположения. Она пыталась задавать вопросы; нужно было понять, кто именно был в этой стае. Хотя присутствие Лаванды наводило на мысли, что среди них присутствовали и другие жители Великобритании. Оставался вопрос: как Лаванда стала оборотнем? Но каждый раз, когда Гермиона их задавала, Ману отчитывал её, настаивая на том, что нехорошо вести подобные разговоры на пустой желудок. Она качает головой и накрывает стакан ладонью. — Нет, спасибо, — отказывается, чувствует на себе любопытный взгляд и кивок от мужчины. Драко отвечает ещё до того, как ему предлагают то же самое: — Не нужно. Брови Ману хмурятся, он слегка сдвигается. — Я думал, это английский напиток. — Так и есть, — подтверждает Гермиона, — просто, — поворачивается к Драко, замечая, как он сжимает в руке край стола, — мы не пьём. Надеюсь, что всё в порядке? — Она сопротивляется желанию прижать руку к животу, вместо этого сосредоточив своё внимание на хозяине. Наступает напряжённое молчание, а потом Ману начинает смеяться вместе с другими членами стаи. — Да. — Его глаза сверкают, и Гермиона не может сдержать улыбку, несмотря на то, что шея краснеет. Хотя, возможно, она не при делах. Единство семьи и товарищества ощутимо, тепло в комнате вселяет уверенность. — Итак, — начинает Лаванда, стоя рядом с Ману, в то время как на столе волшебным образом появляется еда. — Можете ли вы рассказать, что происходит в Англии? И как вам удалось сбежать? Мы думали, что оттуда нет выхода. У самой Гермионы накопилось множество вопросов, но им нужно заслужить доверие стаи, прежде чем те что-то расскажут. — Мы оба были заключены в тюрьму Волан-де-Мортом после битвы за Хогвартс, — начинает она и переходит к объяснению деталей их принудительного брака и двуличия Тео Нотта. — И ты беременна? — с осторожностью спрашивает Лаванда, бросая взгляд на живот Гермионы. Улыбка исчезает с лица, и Гермиона подтверждает: — Да. Как ты узнала? Лаванда указывает на свой нос и тихо смеётся. — Волчье чутье. — Это было… — Гермиона сглатывает: воспоминание о Роне, корчившемся на земле в Хогвартсе, все ещё свежо в памяти, — наказание. Э-э… — Всё в порядке. — Лаванда через стол сжимает руку Гермионы. — Я думаю, мы все через многое прошли. Гермиона одобрительно кивает, постоянно удивляется Лаванде. И в то же время ужасается, задумываясь о том, через что прошла она перед тем, как стать оборотнем. — Провели ритуал плодородия. Но есть кое-что ещё, что тебе нужно знать… — Гермиона замолкает, готовясь объяснить подробности их побега, и только сейчас замечает, как напрягся Ману. — Рон тоже был там, с нами. Они использовали его, чтобы держать нас в страхе. Он… — Гермиона судорожно втягивает воздух, — погиб, помогая нам с Драко сбежать. У Лаванды дёргается глаз — она недоверчиво смотрит на Драко. Гермиона задаётся вопросом, отдернет ли она руку, но вместо этого Браун сжимает её крепче. — Мне жаль, — говорит она, запинаясь и смаргивая слёзы. Гермиона кивает, чувствуя, как Драко напрягся рядом. — А вы двое? — вдруг спрашивает Лаванда, отпускает руку Гермионы и берёт ложку супа. — Мы друзья, — отвечает та, игнорируя подступающую тошноту. — Союзники. Мы хотим освободить Британию от Пожирателей смерти и остановить Тео Нотта раз и навсегда. — Вы поэтому здесь? — вмешивается Ману, отчего Гермиона чуть не вскакивает со своего места, совсем забыв о нём. Она делает глубокий вдох, прежде чем дать ответ: — Да. Нам пришлось покинуть Британию, потому что за нами охотились и нам нужно было найти союзников. Ману откидывается на спинку стула и поднимает брови, жестом показывает ей продолжать. Гермиона сжимает посуду на столе. — Нам сообщили, что несколько британских оборотней мигрировали в этот регион Франции. Мы хотели заключить с ними союз. Лаванда переводит взгляд на Ману. Тот фыркает, прежде чем тихо произнести: — Нет. Хоть Гермиона и не ожидала положительного ответа, но надеялась, что, по крайней мере, ей дадут возможность доказать свою правоту. — Но теперь мы знаем больше о том, как работает связь. Нам просто нужно… Качая головой, Ману наклоняется вперёд, упираясь предплечьями в стол. — Мой народ, — он обводит их жестом руки, — тысячу лет враждовал с волшебниками. Моя стая здесь в безопасности. Вы нам не нужны. Злость подступает к горлу Гермионы. Она проглатывает неприличный ответ. — А что произойдёт, когда Нотт решит, что Британия недостаточно велика? Когда он решит, что хочет расширить свое Королевство за счёт Франции — как делает большинство английских правителей? — спрашивает она. В глазах Ману сияют искорки веселья. — Ты его переоцениваешь. Он всего лишь мальчик… Она перебивает его: — Однажды я совершила ошибку, недооценив Тео Нотта. Он не такой, каким кажется… он… — Дрожь пробегает по телу, пока она пытается подобрать правильные слова для описания психопатии Тео. — И всё же, — Ману цокает — тёплое выражение лица исчезает, — мы не будем вмешиваться в ваш конфликт. — Если вам так не нравятся волшебники, почему вы позволили нам прийти сюда? — спрашивает Гермиона, пытаясь найти путь к компромиссу, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Ей показалось, Кингсли или Люпин точно знают, что сказать и предложить в обмен на союз. Но Орден мёртв. — Новости, — объясняет он, пожимая плечами. — Ситуация в Британии неизвестна. Мне было любопытно. А теперь нет. Вы можете остаться на ночь, но утром уйдёте. — Но… — Нет, — отрезает Ману, сжимает руку в кулак. Она впервые видит его гнев и сразу же приходит в ужас. Остальная часть стаи перестала есть и выжидающе повернулась в их сторону, как будто предвидя конфронтацию. — Давай больше не будем это обсуждать? — Да, — шепчет Гермиона, пытаясь отодвинуть разочарование на второй план. — Хорошо. Давайте есть. — Ману снова становится жизнерадостным, а остальные за столом продолжают ужинать, словно ничего не произошло. Несмотря на обиду, тепло и еда были приятной передышкой после постоянных походов. Ману начинает рассказывать им с Драко историю, но к нему подходит женщина, что-то быстро шепчет на ухо. Он прочищает горло и встаёт. — Простите. Я нужен в другом месте. Но я верю, что Лаванда хорошо позаботится о вас. — Он натянуто кивает и уходит без дальнейших объяснений. Нахмурившись, Гермиона поворачивается к Лаванде. — Всё в порядке? — спрашивает она. Лаванда закусывает нижнюю губу. — Да. Всё в норме, — говорит быстро. Гермиона хочет добиться от неё ответа, но ситуация недостаточно подходящая. — Итак, — поэтому она меняет тему, — расскажи, что с тобой случилось? И как ты здесь оказалась? Слышится тихое постукивание вилкой. Гермиона оборачивается и замечает, как напрягся Драко. — Это долгая история, — говорит Лаванда, сосредоточившись на рагу перед ней. Они никогда не были близки, но всё же прожили в одной комнате шесть лет. Это было своего рода связью. — Я видела тебя на битве за Хогвартс. Ты сражалась на стороне Ордена. Тебе необязательно, — но я была пленницей целый год. Всё, что ты можешь мне рассказать… Лаванда поджимает губы, смотрит в дальний конец стола, прежде чем повернуться в сторону Гермионы. — Я тоже попала в плен. К Сивому. Драко напрягается и отодвигает тарелку. — Он обратил тебя? — спрашивает достаточно мягче, чем ожидала Гермиона. Лаванда кивает и закрывает глаза, её губы дрожат. — Он обратил меня в следующее полнолуние. Ещё в Хогвартсе он оставил на мне след, сказал, что предъявил свои права… — Она замолкает и качает головой. — Мне искренне жаль, — шепчет Гермиона, пытаясь представить, что пришлось пережить Лаванде в то время. — Можешь рассказать, как ты сбежала? Она не видела и не слышала о Сивом с конца войны и, честно говоря, вообще не думала о нём. Лаванда неуверенно улыбается. — Я не сбегала. Ну, я имею в виду, что нас спасли, поэтому нам удалось сбежать из Британии до того, как Сами-Знаете-Кто установил связь. — Что ж, я рада, что с тобой всё в порядке, — мягко говорит Гермиона. — Да, в каком-то смысле мне повезло. Я была в плену всего несколько месяцев, и мне удалось выбраться… — Дело не в этом, — вмешивается Гермиона, качая головой. — Дело не в том, кому пришлось хуже всего. Мы все были жертвами, сами того не желая. Лаванда напряжённо кивает и пытается сдержать слёзы. Гермиона вспоминает время, когда Лаванда Браун умоляла о внимании, когда оплакивала обстоятельства. Но затем Гермиона поворачивается к Драко, замечает его нахмуренные брови и мешки под глазами — понимает, что не стоит удивляться тому, что война делает с людьми. — Ты хочешь сражаться? — спрашивает она настолько тихо, что остальные не слышат. — Ты можешь присоединиться к нам, если хочешь. Помочь нам. Она игнорирует Драко, который резко оживляется рядом с ней. — Гермиона, — шипит он, но она шлёпает по его ноге, не желая разделять неприязнь. Глаза Лаванды расширяются, и она открывает рот, но так же медленно закрывает его. — Я… — в конце концов, говорит, — теперь это моя стая. Моё место здесь. — Хорошо, но, — продолжает настаивать Гермиона, — просто подумай об этом. Может, это и твоя стая, но Англия остаётся для тебя домом, не правда ли? В глазах Лаванды появляется неуверенность, она резко качает головой. — Это не… теперь это мой дом. — Мы понимаем, — вмешивается Драко, прежде чем Гермиона успевает сказать что-то ещё, и Лаванда облегчённо выдыхает, посылая лёгкую улыбку. Своего рода оливковая ветвь.***
— Вы можете остановится в одной из комнат внизу, — объявляет Лаванда, пока ведёт их по ряду туннелей. Гермиона устала от ужина, а неспособность попросить поддержки давит. Она покачивается, натыкаясь на Драко, и слышит крик из комнаты, мимо которой они проходят, резко заставляющий прийти в себя. — Что это? — спрашивает она, подходя к двери, откуда доносится звук. Заметив, что та слегка приоткрыта, заглядывает внутрь и замечает Ману, укачивающего маленького ребёнка. Они выглядят мило: малыш трясётся и плачет, в то время как Ману что-то бормочет ему на ухо, поглаживая по спине. При виде этого действия её пронзает острая боль. Гермиона хватается за грудь как раз в тот момент, когда Лаванда подходит сзади и закрывает дверь. — Ничего, — настаивает Лаванда, подталкивая ее и Драко к туннелю. Гермиона соглашается, смиренно следуя за Лавандой, но оглядывается через плечо на дверь, слыша детский крик, который отдается эхом в голове. — Что с ребёнком, Лаванда? — настаивает, пытаясь не обращать внимания на боль в глазных яблоках. «Гормоны беременности», — напоминает она себе. Лаванда вспыхивает, раздувает ноздри. — Это не твоё дело. Она ускоряется, даже не оборачиваясь, чтобы проверить, успевают ли они; её уклончивость ненароком возбуждает любопытство Гермионы. — Он болен, — сопротивляется Гермиона. — Может быть, мы можем как-то помочь. Лаванда резко останавливается как вкопанная: руки сжаты в кулаки, от неё исходит почти ощутимый порыв гнева. Гермиона автоматически делает шаг назад, широко раскрыв глаза от внезапной перемены настроения подруги. После паузы Лаванда добавляет: — По твоему мнению, мы не знаем, как позаботиться о себе и нашей стае? — Я такого не говорила, — протестует Гермиона. — Просто мы, возможно, сможем посмотреть со стороны. Слышится недоверчивый смешок, прежде чем Лаванда добавляет: — У нас есть целители, ты прекрасно знаешь. Обученные специально люди… — Если я чему-то и научилась за время своего пребывания в волшебном мире, так это тому, что иногда люди, которые являются так называемыми «экспертами» в той или иной области, не видят общей картины, — перебивает её Гермиона, делает несколько глубоких вдохов, чтобы унять растущий гнев. — Это ребёнок, какая разница, кто предлагает помощь? — Почему ты так настаиваешь на этом? — спрашивает Лаванда, вставая рядом с ней. Гермиона переводит взгляд на Драко, который стоит позади Лаванды и бросает на неё вопросительный взгляд. — Я… — начинает Гермиона и сглатывает, не до конца понимая, почему её это волнует. Но есть влечение, возможно, что-то биологическое, из-за чего она не может представить, что завтра уйдёт, а ребёнок останется болен. — Я не знаю, просто думаю, что могу помочь. Поджав губы, Лаванда надувается. — Я думаю, тебе стоит знать. Это сын Ману, он болен с самого рождения. Очень редко, но иногда потомство оборотня наследует ликантропию. Но, — Лаванда несколько раз быстро моргает, вытирая со щеки непрошеную слезинку, — ребёнок не может долго переживать превращения. Глаза Гермионы расширяются, голова кружится, охватывает физическая боль при мысли о боли, через которую должен пройти ребёнок. — Это ужасно. — Да. Он дожил до восемнадцати месяцев, но… — Лаванда замолкает, прочищая горло. — Что ж, мы сделали всё, что могли, чтобы помочь ему, но больше мы ничего не можем сделать. — Ты пробовала аконит? Может быть, дать ему серебро… — Конечно, у нас он есть! — Лаванда качает головой и продолжает идти, жестом манит следовать за ней. — Мы сделали всё, чтобы попытаться удержать его от обращения, но это невозможно. Дрожь пробегает по телу Гермионы. — О. Конечно, я понимаю. Прости. Лаванда коротко кивает. Они продолжают идти дальше, пока не доходят до конца коридора. Она останавливается, открывает дверь и жестом приглашает их войти. — Вот ваша комната. Я приду за вами утром, чтобы проводить на завтрак. Атмосфера ужасно неловкая. Гермиона не понимает, что сказать, чтобы разбавить возникшую паузу. Но Драко неожиданно произносит: — Спасибо, Бр… Лаванда. В глазах Лаванды загораются искорки, она слегка улыбается. — Конечно. И я рада снова тебя видеть. Э-э… точнее, вас обоих. — Она снова кивает. — С вами всё будет в порядке? Гермиона заверяет, что всё будет нормально, и Лаванда уходит, закрыв за собой дверь. Усталость, которая на время отступила, возвращается с полной силой, и Гермиона очень хочет спать. — Что это было? — спрашивает Драко, стоя у дальней стены. Комната выглядела по-спартански: только кровать, тумбочка и, видимо, пустой комод. — О чём ты думаешь? — Я не уверена, — отвечает Гермиона, надеясь, что на этом диалог закончится. Пока она роется в своей сумке, Драко продолжает: — Ты не уверена? — и подходит к ней, раздувая ноздри. — В чём дело, Драко? Я устала, и сегодняшний вечер прошел не так, как хотелось… Он качает головой, перебивает её: — Ты была безрассудна. Просто вышла из палатки, не зная, что снаружи, и не поговорив со мной… — И я оказалось права, когда вышла, ведь так? — напоминает Гермиона, скрещивая руки на груди. — И всё же это было крайне необдуманно. Ты беременна, Гермиона… — Но я не немощна! — Карие глаза вспыхивают. — Я не знаю, с какими идеями чистокровности ты вырос, но там, где родилась я, ты ещё можешь… — Что? Ты всё ещё можешь стоять перед направленным на тебя кончиком волшебной палочки? Это ты собиралась сказать? — перебивает он. Она скрипит зубами и произносит: — Я собиралась сказать, что могу сама о себе позаботиться. — Тогда перестань быть такой упрямой! Поговори со мной! И, может быть, когда кто-нибудь в следующий раз пригрозит проклясть меня, не закрывай меня собой… — Это то, что ты хотел? Чтобы кто-то причинил тебе боль? Я прикинула, что у Лаванды было гораздо меньше шансов проклясть меня, чем тебя, так что мне стоило вмешаться… — А если бы ошиблась? Что, если бы она всё равно прокляла тебя? Ты не видела её целый год! Мы не знаем этих людей! — Он закипает, прижимая руку к боку. — Я не знаю, что бы произошло тогда! Но она не прокляла меня… — И это нормально? Тебе обязательно всегда переходить в наступление и подвергать себя опасности? — спрашивает он, почти шипя от гнева. Драко явно раздражён, поэтому продолжает ругать, но его гнев немного утихает, когда в глубине её сознания формируется идея. Гермиона игнорирует его, роется в сумке в поисках блокнота и начинает что-то записывать. — Ты меня вообще слушаешь? — спрашивает Драко, отрывая её от задания. — Да, но… — она показывает ему свои записи, в ответ видит пару прищуренных в замешательстве глаз. Она продолжает с раздражением: — Больной малыш, они были так сосредоточены на том, чтобы уберечь его от превращения, но что, если им нужно сделать наоборот? Драко застыл с полуоткрытым ртом, как будто у него на кончике языка вертелась колкость, но внезапная смена темы застала его врасплох. — Если превращения убивают, то не убьёт ли это ещё быстрее? Гермиона качает головой, на лице медленно расплывается улыбка. — Я не думаю, что дело в этом. Вряд ли дело в самих превращениях, дело именно в том, как он преображается, поскольку ещё очень маленький. Существуют древние обряды, которые помогают новым оборотням соприкоснуться со своей волчьей стороной. Что, если именно это ему нужно? Он моргает, глядя на неё. Хотя в его взгляде мелькают сразу много чувств. — И ты только что это придумала? — Когда ты сказал, что я всегда подвергаю себя опасности, до меня дошло, — признаётся Гермиона. — Но мы можем помочь мальчику. Может быть, таким образом мы покажем стае, что у нас есть что предложить. Глаза Драко вспыхивают от осознания, и он весело фыркает. — Так вот почему ты беспокоишься за мальчика? Ты думала, что, если сможешь помочь ему, они дадут еще один шанс? — Он делает паузу и приподнимает бровь. — Как это по-слизерински с твоей стороны. Хмурясь, Гермиона качает головой и объясняет: — Нет. Не… сознательно, по крайней мере. Я просто увидела, как ему плохо, и подумала, что могу как-то помочь ему. Его взгляд опускается на её живот, и он нерешительно говорит: — В последнее время у тебя много внутренних предчувствий. — Да, это так, — спокойно говорит Гермиона, — и по сей день они помогают нам, верно? Он подходит ближе. — Прости, что разозлился. Я просто… не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ни с кем из вас двоих. Остатки гнева, который она испытывала из-за его прежнего заявления, исчезают. Гермиона качает головой. — Я не хочу, чтобы мне причинили боль. Но я также не собираюсь просто сидеть сложа руки и смотреть, как с тобой случается что-то плохое, — признаётся она, присаживаясь на кровать. Драко садится рядом, медленно обхватывая пальцами девичью руку. — Как ты себя чувствуешь? Кажется, тебе лучше? — дрожащим голосом спрашивает он. Она кивает, прижимая руку к животу. — Стало легче. Что… я полагаю, нормально для четырёх месяцев. Драко кусает внутреннюю сторону своей щеки — она находит что-то милое в том, как он нервничает. Его глаза прикованы к её руке, во взгляде смесь страха и опасений. Она узнаёт это по собственному отражению. — Ты… хочешь почувствовать его? — спрашивает она. Малфой не сразу понимает вопрос, поэтому Гермиона уточняет: — Шевелится несильно, но иногда есть небольшой трепет. Тебе вовсе не обязательно… — Да, — прерывает он. Она прижимает его дрожащую руку к низу живота. — Ты что-нибудь чувствуешь? — спрашивает Гермиона шёпотом, проводя по его руке. Кажется, будто Драко перестаёт дышать, сжимает челюсть, сосредоточившись, и хмурится. — К сожалению, нет. — Я уверена, что это просто мои внутренности не дают мне покоя, — выдыхает Гермиона, внимательно наблюдая за Малфоем. Он смотрит на неё влажными глазами, его рука всё ещё лежит на её животе. Реальность осознания ситуации поражает намного сильнее, чем раньше. Она была настолько сосредоточена на миссии, совсем забыв о беременности, и ребёнок до этого момента казался не более чем абстрактной концепцией. Но Гермиона осознаёт нечто замечательное. Их. В каком-то смысле страшно подумать, что внутри растет ребёнок — совмещение её и Драко, — но в этом есть и утешение. Это напомнило, что она не одна. — О чём ты думаешь? — Его голос мягкий, дыхание ощущается на её щеке — внезапно она осознаёт, насколько они стали близки. И несмотря на всё, через что пришлось пройти, сердце учащённо бьётся. Гермиона притягивает его руку плотнее к себе, как будто боится, что он сейчас отдёрнет её. — Я беременна, — воодушевлено говорит она. Из горла вырывается лёгкий смешок. Она хорошо чувствует пронзающую дрожь от кончиков его пальцев на своей коже. — Я знаю, — говорит он. — Это наша беременность, Драко. Его улыбка немного меркнет. — Я знаю. — У нас обоих будет ребёнок, — произносит она себе под нос. — Ты не против этого факта? — спрашивает Малфой, озабоченно хмуря брови. — Я… — Она запинается, обводит взглядом комнату, пытаясь подобрать слова, чтобы описать свои ощущения. — Чувствую облегчение. Потому что весь последний месяц Драко был здесь. Когда они сбежали из Британии, он мог уйти, ведь, конечно, у Малфоев есть поместья в других странах, но он этого не сделал. Он оставался с ней. Всегда поддерживал её, даже когда это злило его. Его лицо смягчается, он обнимает ее. — Я говорил это еще в Англии. Я всегда пойду с тобой, несмотря ни на что. Она вспоминает эти слова: он прошептал их на полу в ванной. Поднимает голову, встречаясь с ним взглядом, и видит в его серых радужках искренность. Гермиона запускает пальцы под его рубашку и сокращает расстояние в несколько дюймов, чтобы поцеловать его. Вздох срывается, когда она накрывает его губы своими. Он проводит линию от её живота к подбородку. Это их первый поцелуй за пределами поместья, вне требований брачных уз и давления Короля — от этого становится легче дышать. Она запускает руку в его волосы, притягивая ближе, зубами прикусывает его нижнюю губу, а руки Драко забираются ей под кофту. Он нежно кладёт её на кровать, не разрывая поцелуй. Его губы мягкие и сладкие, хотя Гермиона не может вспомнить, когда он ел десерт. Всё в нём успокаивает — от знакомого запаха до учащённого дыхания у её горла и ощущения лёгких движений пальцев по её животу, посылающих тепло. Гермиона вдруг чувствует шевеление в утробе и удивлённо распахивает широко глаза. — Что случилось? — спрашивает Драко, немедленно убирает руки и ложится рядом с ней. — Ничего, — выдыхает она, хватает его ладонь и вновь возвращает ее к низу живота. — Я что-то почувствовала. А ты? Он сосредоточенно смотрит, а потом качает головой. — Извини… Гермиона смеётся. — Ничего. Движения почти незаметные. Я просто… я хочу, чтобы ты ощутил их. Драко неуверенно улыбается, скользит взглядом по её губам, отчего мурашки пробегают по девичьей шее. Она хочет притянуть его к себе, продолжить начатое, но с количеством разделяющих их дюймов ситуация кажется более сложной. В конце концов, как бы Гермиона ни пыталась обманывать себя, она точно знает, что он заботится о ней. Несмотря на растущую теплоту в душе, которую испытывает к Драко, и на то, что постоянно полагается на него каждый раз, когда чувствует себя в опасности, Грейнджер не может рисковать их союзом — его дружбой. Не тогда, когда на кон поставлено так много. Они должны разорвать узы и освободить Британию. — Наверное, стоит пойти спать, — говорит она. В ответ он моргает, в глазах мелькает разочарование. — Ты права. — Я… — начинает она, пытаясь подобрать подходящие слова, — нам нужно сосредоточиться на миссии. Он отодвигается, ложится на спину, смотря в потолок. — Конечно.***
Следующим утром. — Лаванда, пожалуйста, послушай меня, — умоляет Гермиона. Хотелось объяснить свою идею, как помочь ребенку Ману, за завтраком, но Лаванда отмахнулась от неё. Теперь она стояла на пороге их комнаты и настаивала, чтобы они собрали вещи и ушли. — Гермиона, — прерывает Лаванда. — Я знаю, ты желаешь только лучшего, но должна понимать, через что прошли Ману и его жена. Нельзя просто прийти к нему с какой-то безрассудной теорией… — Неправда! Именно это я и хотела сказать. Идея хорошая, но я не понимаю, в чём вред? — спрашивает Гермиона, сердито швыряя вещи в сумку. — Вред в том, что мы даём замечательной паре ложную надежду. Потенциально подвергаем ребенка ещё большему количеству ненужных процедур. Послушай, Гермиона, Ману и Сандра прошли через многое, — в тоне Лаванды сквозит решительность, и, как бы сильно Гермионе ни хотелось поспорить с её словами, она только поджимает губы и резко кивает. Лаванда изображает подобие улыбки. — Вы готовы идти? Гермиона опускает взгляд на свою сумку и задумывается, есть ли смысл ждать дальше, потом вопросительно смотрит в сторону Драко. — Конечно. — Он пожимает плечами, бросая на Гермиону смущённый взгляд. — Что? — спрашивает она, пока они идут по коридору, ловя на себе лукавые взгляды членов стаи, занимающихся своими делами. — Ты не собираешься сказать что-нибудь ещё? — тихо бормочет он. Она сопротивляется желанию бросить сердитый взгляд в его сторону или повторить его вчерашние слова о том, что она слишком настойчивая. — Она не передумает, — шепчет Гермиона. Лаванда бросает косой взгляд и останавливается, скрестив руки на груди. — Вы знаете, что у меня обостренно тонкий слух, верно? Если хотите что-то сказать, скажите мне в лицо. К удивлению Гермионы, Драко расправляет плечи и начинает: — Я просто думаю, тебе следует выслушать Гермиону. Вчера ты сказала, что мы недооцениваем твои способности, но я считаю наоборот. По шее пробегает жар, и Гермиона чувствует, как учащается дыхание от прозвучавшего комплимента. — У неё хорошая идея. Я не говорю, что это сработает, но разве ты не почувствовала себя ужасно, зная, что могла ошибиться? — Драко заявляет спокойно. Лаванда уставилась на него, поджав губы и засунув руки в карманы. — Никогда не думала, что доживу до этого дня. Драко Малфой вступился за Гермиону Грейнджер, защищая её знания и идеи. Ты правда изменился, верно? — спрашивает она, скользя глазами по его шраму. Драко вздрагивает, но не отстраняется и не прикасается к своему лицу. — Да, — выдыхает он. — Точно так же, как и ты. Точно так же, как все мы. Никто из нас уже не тот, кем был в Хогвартсе. Ее лицо смягчается. Гермионе начинает казаться, что Драко будто прошёл какое-то испытание, о котором они не подозревали. — Послушай, — спокойно говорит Браун, — всё не так просто. У стаи были ужасные отношения с волшебниками и остальными людьми на протяжении веков. За нами охотились, над нами издевались… И даже когда люди добрые покровительствуют, они относятся к нам как к недостойным. Гермиона кивает. — Думаешь, я этого не понимаю? Не сопереживаю? Всю жизнь мне приходилось бороться за то, чтобы в волшебном мире меня считали равной. Я не хочу сказать о том, насколько одинаковые наши проблемы, но считаю, что могу помочь. — Помочь с чем? — Протяжный голос Ману заставляет Гермиону вздрогнуть. Она оборачивается и широко раскрывает глаза при виде небольшой группы оборотней. Даже не услышала, как они появились. — Ни с чем… — начинает Лаванда, но Ману перебивает. — Спасибо, что присмотрела за ними, Лаванда. — Ману кивает ей, прежде чем повернуться в сторону Гермионы и Драко, взгляд при этом становится жёстче. — Кажется, я просил вас уйти этим утром. А теперь слышу, как вы ругаетесь в коридоре. Почему? Гермиона сглатывает и чувствует лёгкое прикосновение кончиков пальцев Драко на своей спине. — Я видела тебя с сыном прошлой ночью. — Мой сын — не твоя забота, — отмахивается Ману. — Думаю, я могу помочь ему. — Гермиона чувствует себя Сизифом, постоянно сражающимся в одной и той же битве и никогда не достигающим своей цели. — Ты что, знаешь больше, чем мы, его родители? Или наши целители? — Нет, — резко качает головой Гермиона, — совсем так не думаю. Просто у меня возникла идея, которая, на мой взгляд, заслуживает вашего времени и внимания. Ману поджимает губы, не сводит с неё изучающего взгляда. Хоть он и может говорить мягко, всё равно пугает. Поэтому Гермиона стоит неподвижно, отказываясь отступать или показывать страх. Наконец, Ману спрашивает: — Достоин нашего потраченного времени? Я не понимаю. Гермиона делает глубокий вдох. — Я уверена: вы очень заняты, у вас важные дела и вы не хотите тратить свое время на общение с какими-то беглецами из Англии, но я искренне верю в то, что моя идея могла бы спасти жизнь вашему сыну. — Она прижимает руку к животу и продолжает: — И я не говорю это необдуманно и не для того, чтобы вселить в вас ложную надежду. — Мой сын — оборотень, — заявляет Ману, а Гермиона замечает искры интереса в его глазах. — И что? — спрашивает Гермиона, задирая голову немного выше. — Вы хотите сделать его менее похожим на оборотня? Это ваша идея? — спрашивает он, в голосе слышен гнев. — Вовсе нет, — быстро выпаливает она и делает шаг вперёд. — Я думаю, что проблема была всё это время. И решения, которые искали, в особенности являлись человеческими. Думаю, чтобы спасти его, мы должны высвободить из него волка, а не подавлять. — Но это бы убило его, — бормочет Ману, но смотрит оценивающе. Он подзывает к себе одного из мужчин и что-то шепчет ему на ухо. — Продолжай. — Я так не считаю, — возражает Гермиона. — Сейчас проблема заключается в том факте, что волк в нём более взрослый, чем сам малыш. Но если ребенок сможет взаимодействовать с животным, возможно, вместе они смогут найти способ сделать превращения более терпимыми. Вокруг тишина. Гермиона чувствует, как Драко напрягается, хотя рука поглаживает её спину, успокаивая. — Ты говоришь о старых обрядах оборотней? — спрашивает Ману. — Да, — выдыхает Гермиона. — Я уверена, что стая наверняка знает их. На сто процентов не уверена, что это сработает, но чувствую, что это хоть немного поможет. — Почему? — спрашивает Ману. Гермиона моргает. — Э-э… я не знаю. Просто чувствую уверенность. — Я не об этом, — качает головой Ману. — Почему тебя это волнует? Ты думаешь, если спасешь моего сына, мы поможем вам? Гермиона понимает, что они стоят на краю пропасти и правда потенциально сможет укрепить возможность заручиться их поддержкой. Но это желание борется с огромным материнским инстинктом, который трудно игнорировать. — Да, — признаёт она. — Я не собираюсь отрицать, что какая-то часть меня надеется, что ты передумаешь, что, возможно, поймёшь ценность моего дела и сможешь доверять мне. Но даже если этого не случится, я всё равно хочу вам помочь. Твой ребенок гораздо важнее нас и того, за что мы боремся. Я это признаю и никогда не осмелюсь утверждать обратное, — заканчивает Гермиона с высоко поднятой головой. — Даже несмотря на то, что мой сын вырастет оборотнем? — говорит Ману. Несмотря на многочисленные предупреждения Лаванды о том, как здесь относятся к волшебникам, слова Ману по-прежнему поражают. — Конечно, — говорит она, раскрыв широко глаза. — Ты думаешь, для меня имеет значение, оборотень он или нет? Это не делает его плохим или хорошим. Он такой, какой есть. Ману прищуривается, глядя на неё. — Ты действительно так считаешь? Дыхание Малфоя учащается, он прижимает свою ладонь ещё ближе к её спине, передает ей немного сил. — Конечно. Ты знаешь, кем был Волан-де-Морт? Что он сделал? — спрашивает Гермиона, и Ману кивает. — Он стремился отделить чистокровных волшебников от остального общества. Создать кастовую систему, в которой правили бы только чистокровные, а те, кто ниже, должны были выполнять каждую его прихоть. И он не делал различий между нами: мы все были одинаковыми. Мы все были никем. Ещё до правления Волан-де-Морта я видела, как пренебрегали любым, кого считали неравным другим волшебникам: от оборотней до домовых эльфов… Волшебники лишали прав тех, кто отличался от них. Меня это никогда не устраивало, хотя я редко была способна вдохновляться на перемены, — объясняет она. — Я не хочу освобождать Британию ради себя и маглорождённых. Я хочу сделать это для всех. Создать лучшее общество, в котором такие люди, как Волан-де-Морт и Тео Нотт, не смогут захватить власть. — Это правда, — говорит Лаванда, стоящая рядом, и посылает полуулыбку в сторону Гермионы. — Мы смеялись над ней в Хогвартсе из-за этого, но она боролась за равенство с тех самых пор. Прилив благодарности охватывает Гермиону после слов Браун, и она признательно кивает. — Я знаю, что молода и кажусь немного сумасшедшей, пытаясь помочь твоему сыну и спасти свою страну. Но прошу. Я планирую разрушить узы, которые охватывают Великобританию, и прекрасно знаю, чего хочет Тео Нотт. Она задаётся вопросом, не сказала ли слишком много, но Драко ободряюще сжимает талию. Гермиона расправляет плечи, внимательно наблюдая за реакцией Ману. — Существует древняя история, — начинает Ману, и, чего бы Гермиона ни ожидала, это было не про неё. — До того, как были записаны пророчества и изучено искусство прорицания, существовала легенда. — Он растягивает слова, и она чувствует, как кровь медленно отливает от лица при его словах. Конечно, история есть. Ману продолжает говорить: — Истина, вероятно, давно забыта или, возможно, известна только настоящим провидцам среди нас. Но были слухи. — Я не понимаю, — выдавливает Гермиона, не зная, чего ожидать. Ману качает головой и слегка улыбается. — То была история о Тёмной магии, об узурпаторе. Но в последнее время многие полагают, что это вовсе не история, а пророчество. Одно из самых ранних. В её голове всплывают слова Августы, сказанные месяцем ранее, загадочная отсылка на историю, которую она уже где-то слышала. Гермиона сглатывает. — И какое это имеет отношение к ситуации? Глаза Ману сияют, пока он смотрит на них. — История рассказывает о конце тьмы. О том, кто сможет разорвать узы раз и навсегда. Гермиона окидывает взглядом пространство, улавливая перешептывания стаи и расчетливый взгляд Лаванды, потом переводит его на Драко, который молча кивает, как бы напоминая: Что он всегда рядом. Несмотря ни на что. — И тебе кажется, что это имеет отношение ко мне? — спрашивает она, надеясь скрыть тревогу в голосе. Ману смеётся, и напряжение, окутавшее это небольшое пространство, мгновенно рассеивается. — Повторюсь, я только слышал эту историю. Но в этом есть что-то интригующее, не правда ли? — спрашивает он. Гермиона абсолютно уверена, что он что-то об этом знает. И все же за последние двадцать четыре часа она узнала об этом человеке достаточно, чтобы понять, что больше из него и слова не вытянешь. — Вполне возможно, — соглашается она, прокручивая в голове их разговор вновь. Ману удалось успешно опровергнуть все её ожидания и поставить в такое положение, что она понятия не имела, как действовать дальше. Гермиона задаётся вопросом, было ли это намеренно, и начинает рассматривать вожака стаи с другой стороны, с учётом, что с момента их вчерашней встречи всё могло быть рассчитано заранее. — Возможно, я поспешил отвергнуть тебя вчера, — спокойно говорит он. — Но ты этого не сделал, — она озвучивает своё предположение вслух. — Верно? Ты просто хотел посмотреть на мою реакцию. И буду ли я настаивать. Драко за ней переминается с ноги на ногу. Она уже представляет, как он сжимает челюсти после её слов. Ману поднимает брови. — И почему ты так думаешь? — Твое появление в этом коридоре сейчас, то, как ты окружил нас вчера после наступления темноты, — все это было слишком щепетильно и правильно. Ты проверял меня? Нас? Возможно, пытался проанализировать наши способности? Я не могу представить, чтобы ты использовал своего сына как уловку, но опять же, нет лучшего способа узнать характер, чем реакция на больного малыша. — Когда Гермиона закончила говорить, была уверена, что права. — Никогда за всю жизнь… — Ману качает головой, и ей начинает казаться, что она всё же где-то ошиблась в своих предложениях. Но он продолжил: — Ты другая. Что-то в его словах не сходится. — Я не особенная… — Погоди. — Он поднимает руку. — Я имею в виду твои слова, что ты рассматриваешь всех как равных, но теперь ты доказала это мне. Настоящим испытанием была не реакция. Это было… — Идентификация теста, — заканчивает Гермиона, широко раскрыв глаза. — Дело не нашем общении, а в признании того, что вы на самом деле проверяли нас, — она улыбается, осознание накрывает с головой, — потому что большинство волшебников не поступили бы так. Они никогда бы не сочли оборотней способными прибегать к уловкам или стратегии. Они видят в оборотнях только головорезов, таких как Сивый. — Да, — подтверждает Ману, и её захлестывает облегчение. — Так ты поможешь нам? — спрашивает она, не в силах скрывать надежу в голосе. — Конечно. — Он кивает. — Присоединитесь ко мне за ужином, и мы обсудим это подробнее… — А ваш сын? — вмешивается Гермиона. — Извините, что прерываю, но что насчёт помощи вашему ребёнку? Он внимательно смотрит на неё. — Ты всё ещё хочешь проверить свою теорию? — Как я уже говорила, у меня предчувствие, что это сработает. Мы с Драко можем остаться до полнолуния. — Её прерывает бормотание и резкий вздох Драко, который стоит рядом, однако она продолжает: — Это даст нам время лучше узнать друг друга, разработать план, а мне — поработать с вашими учёными и целителями над методом помощи вашему сыну. — Ты хочешь остаться с нами? Со стаей оборотней в полнолуние? — спрашивает Ману, пока в его глазах танцуют искорки. — Если ты решил помочь нам, то я должна тоже доверять тебе, ведь так? — уточняет она. — Здесь вы будете в безопасности. Он наклоняет голову, и, кажется, это движение запускает цепную реакцию, и остальные вокруг тоже склоняют головы, что-то бормоча под нос. — Что они говорят? — спрашивает Гермиона, смущённо склоняя голову. — Они шепчут: «Бризеус», — отвечает Ману. — Это означает «разрушитель», — шепчет Драко ей на ухо. И Гермиона понятия не имеет, что это может значить, но нервы на пределе от предстоящей возможности.***
3 недели спустя. — Ты готов? — спрашивает Гермиона, снова собирая их вещи. Каким-то образом за те несколько недель, что они провели в Лозаре, им дали всевозможные приспособления, которые, по мнению Ману, могли пригодиться, а также одежду для беременных, подаренную его женой Сандрой. — Да. Но готова ли ты? — говорит Драко, хватая рюкзак, который раздобыла для него Лаванда, и надевает его на плечи. — Тебе, по-моему, здесь нравится. Она хмурится, улавливая нотку зависти в его голосе. — Просто пытаюсь вписаться в коллектив. Ведь они будут нашими союзниками… — Я не думаю, что союзники — подходящее слово, — спокойно заявляет он. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает она, хотя совершенно точно понимает подтекст сказанного. — Ничего. — Он качает головой. — Кажется, ты всем здесь очень понравились. У меня такое чувство, будто они готовы следовать за тобой куда угодно. Идея о последователях пугает, но Гермиона не может придумать, как оспорить его слова. — Это ведь хорошо? Для освобождения Британии. Он смотрит на неё, левый глаз подёргивается, губы поджаты. — Что случилось? — спрашивает она. — Ничего страшного, уверяю, — отвечает Драко, сглатывая. Она не до конца верит этому ответу, но кивает. — Хорошо, тогда пойдём. Так было с тех пор, как Драко хотел её поцеловать, а она непреднамеренно отвергла его. Напряженные диалоги, настороженные взгляды. Но Гермиона не может понять, это происходит из-за случая с неудавшимся поцелуем или из-за чего-то другого. Они пробыли там достаточно долго, поэтому уверенно ориентировались в туннелях. Хотя, когда они достигли входа, с удивлением заметили не только Лаванду с Ману, но и четырёх других членов стаи. — Ману, спасибо тебе за всё. — Гермиона уважительно склоняет голову. — Конечно, и вам спасибо за всё, что вы сделали для нас. И моему сыну. — Он улыбается и кивает. — И я знаю, что мы говорили о другом, но мне не хочется посылать с вами Лаванду. Гермиона хмурится, переводя взгляд на Браун, которая в ответ весело улыбается. Они уже решили, что Лаванда присоединится к Гермионе и Драко, чтобы помочь им в поиске союзников и поддержки связи со стаей. — О чём ты? — Я имею в виду, что был бы абсолютно спокоен, будь у вас больше поддержки. — Он указывает на четвёрку, с которыми Гермиона не знакома. — Это Габриэль, Эмма, Артур и Луиза. Габриэль кивает и выходит вперед. — Пожалуйста, простите нас за сюрприз. Многие из нашей стаи хотели сопровождать вас. Гермиона удивлённо распахивает глаза, не знает, почему кому-то захотелось отправиться на миссию с ними. — Почему? Луиза расталкивает всех стоящих рядом локтями и выходит вперёд, сдувая локоны, попадающие в глаза. — Чтобы следовать за тобой, конечно же. Слова Драко снова эхом отдаются в голове, но Гермиона резко отгоняет их, кивая. — Мы будем рады каждому.