Удовлетворить все потребности

      Цинхуа сам не верил, что прошло уже больше семи месяцев. Приближался Новый год, и Цинхуа не представлял, что дарить Мобэю в этот день. Даже несмотря на то, что тот действительно носил и использовал те вещи, что Цинхуа подарил ему на день рождения. От этого только увеличивалась ответственность за подарок! Цинхуа радовался, что у него день рождения в конце мая, и до него далеко. Если Мобэй сделает ему какой-то подарок его, Цинхуа, удар хватит. Или он провалится под землю со стыда. Только этого не хватало.       В жизни после чужого дня рождения почти ничего не поменялось. В их «день секса» теперь инициатором был Мобэй, приводящий альфу мыться. Но в раскладке ничего не поменялось — Цинхуа боялся посягать на чужое лоно, всякий раз нервничая от воспоминаний о прошлом разе, когда он укатал Мобэя так, что тот слегка прихрамывал в пятницу. Цинхуа старался ему помогать и придерживал его под локоть, а Мобэй, на удивление, пользовался этой поддержкой. Цинхуа это удивляло, потому что Мобэй редко вообще просил о помощи. Цинхуа старался сам помогать по мере возможностей.       Тот человек больше не появлялся и Цинхуа облегченно выдохнул, однако стал больше думать о тех часах и том самом бренде. Но в итоге в своих думах о подарке нашел частную мастерскую, занимающуюся изготовлением часов и сделал им заказ, описав что хочет. Сумма выходила не маленькая, хоть и сильно меньше тех брендовых часов, сроки были крайними по изготовлению, но Цинхуа подумал, что раз Мобэй любит часы, то стоит подарить их.       Перед новым годом был большой загруз по работе, поэтому Цинхуа перестал заниматься своим проектом и полностью углубился в основную деятельность, часто засиживаясь уже не из-за своего желания посидеть на работе подольше, а из-за реальной необходимости. Мобэй даже перестал его ждать, успевая к его приезду сходить за продуктами и приготовить ужин. Но иногда приезжал за альфой, принудительно увозя домой. Цинхуа, помня, что здесь секретарь должен разбираться в работе всех отделов, помогал всем отделам с годовыми отчётами, не уверенный в том, входит ли это в его обязанности. Но ему было значительно спокойнее, когда он участвовал в работе и контролировал ее, несмотря на то, что люди здесь работали ответственные и разбирающиеся в своем деле. Просто так спокойнее. Как Мобэю с овощами в магазине.       Перед самым Новым годом стало пора забирать часы. Вырваться с работы было довольно тяжело, поэтому пришлось снова прибегать к помощи Шэнь Юаня, поэтому коробочку передавали через Бинхэ и его доставку обеда для Мобэя. Благо она в начале проходила через руки Цинхуа, а не сразу в кабинет генерального директора. Так что вскоре коробочку запрятали за кучей батончиков, поток которых никогда не кончался — спасибо Мобэю. Видимо, решил, что затраты окупаются тем, что Цинхуа работает лучше, с такой-то постоянной подпиткой для мозга? Альфа все ещё был удивлён, что не располнел на такой диете. Он все ещё оставался худеньким и с плоским, хоть и мягким, животиком. Жирок если и был, то не много. И точно без пивного пуза.       И вот наступил новогодний отпуск. У Цинхуа было только одно желание — отоспаться перед новогодней ночью, потому что на это был выделен один день, потом две недели празднований, и Цинхуа хотел встретить их как следует. Надо будет заехать к родителям передать символические подарки, но об этом он подумает позже.       Войдя в квартиру, альфа даже ужинать не пошел. Он снова приехал поздно, но в коридоре столкнулся с Мобэем, что накидывал на плечи синее пальто в пол. Видимо, снова хотел забрать. Цинхуа только легонько чмокнул любовника в щеку, а сам разулся, снял пальтишко и на ходу раздеваясь побрел в сторону спальни. Новый год и планы на него они не обсуждали. Не до этого было. Ни разу. Особенно это было заметно по тому, что Цинхуа свалился на кровать в одной расстегнутой рубашке с развязанным галстуком и так и уснул. Это было достаточно тревожным звоночком.       Проснулся альфа ближе к обеду следующего дня в своем любимом положении — щекой в груди Мобэя. Слегка холодящие нотки мяты в чужом аромате были очень кстати в этом теплом коконе, что собирался вокруг двух тел. Тревожили Цинхуа лишь звуки собственного живота, недовольного отсутствием ужина, завтрака, а теперь и обеда. Мужчина вымученно простонал и заворочался, думая, как заставить себя вылезти из теплой уютной кроватки и чужого кокона рук, но ему помогли сесть, потом завернули в одеялко и понесли на кухню, усаживая на табурет. Мобэй, оказавшийся в одних слипах и накинувший на кухне футболку с Эльзой стал греть завтрак, и вскоре пересадил любовника себе на коленки, принимаясь кормить с вилки. Цинхуа даже не был против и лишь сел удобнее, чтобы Мобею было легче добраться до его рта. Мотивы омеги были совершенно непонятны, но Цинхуа есть хотел больше, чем разбираться во всем. И быстро забыл об этой проблеме.       — Надо украсить дом. Ты уедешь на Праздник Фонарей? — Цинхуа не сразу понял, о чем с ним говорят, но вскоре вышел из дум.       — Нет, не уеду. А ты? — Цинхуа ничего не знал о чужой семье, а со своей почти не общался, Новый год они давно не праздновали. Родители в разводе и собираться ради сына? Цинхуа очень рано стал жить отдельно. В шестнадцать или даже раньше. Отец снимал квартиру, мать помогала с продуктами и деньгами в целом, пока он не стал сам себя обеспечивать. У них были свои семьи и он уже давно просто переводил им деньги. Или завозил красные конверты, но не более. Немного хотелось заехать к ним, показать, что он многого достиг, но точно не в Праздник Фонарей.  Так что он не соврал. Ему на два разных конца города ехать… Так что это два дня. Цинхуа не знал, как сказать об этом.       — Уеду. Ненадолго. — Мобэй, казалось, немного помрачнел от этого, но Цинхуа был не против и легонько потерся носом о чужую шею, интуитивно желая успокоить любовника. Это, похоже, удалось и Цинхуа выполз из кокона одеяла, принося ноутбук, чтобы выбрать как украсить дом.       — Надо посмотреть гала концерт. — сказал Цинхуа решительно. Он любил его, это была лично его новогодняя традиция при условии того, что обычно из дома он не выходил и дома ничего не украшал. Но если Мобэй хочет украшений — хорошо.       — Времени мало. — Цинхуа и без того это знал, поэтому наметил несколько магазинов, посчитал, сколько потребуется времени на дорогу и поспешил одеваться. Мобэй последовал за ним.       В магазинах, ожидаемо, большую часть украшений уже раскупали, но, благо, мужчины не были стеснены в средствах и они могли найти даже в последний день достаточно украшений, чтобы дом приобрёл новогодний вид. А потом Цинхуа бегал по всей квартире и развешивал все, пытаясь обогнать омегу, чтобы тот не утруждался, но в итоге всё равно зачастую это делал высокий Мобэй. Цинхуа это огорчало, но зато они успели к концерту и мужчина забыл про все свое недовольство, устраиваясь удобнее на полу на ковре, мимо которого он не смог пройти в одном из магазинов, пока они искали украшения. Теперь у них был круглый пушистый ковер, Цинхуа накупил к нему подушек, пуфики, и теперь довольный устроился на всем этом безобразии за ноутбуком, на котором как раз начиналась трансляция. Цинхуа завидовал тем, кто могли купить туда билеты, но иногда думал, что видео — лучше, потому что все крупным кадром… Однако когда рядом устроился Мобэй и устроил его в сгибе своего плеча Цинхуа задумался и понял, что ведь мог бы и купить этот несчастный билет… Но лучше в другой раз, сейчас ему и так хорошо. И безо всяких билетов. Не просто хорошо, а превосходно, он бы сказал.       Концерт затянулся и перерос в петтинг, который закончился душем, и Цинхуа ощущал себя глупо и по-дурацки. И то, что Мобэй продолжал быть возбуждённым в душе не особо воодушевляло, однако ничего против того, чтобы удовлетворить омегу ртом он не имел, поэтому вскоре занялся этим, а потом снова стал бегать от любовника, горя от смущения, пока Мобэй не повалил его в ковер и не отсосал ему тоже. После этого его не отпускали от себя и не давали закрыть лицо руками. Приходилось привыкать, успокаиваться. И вспоминать, что уже настал Новый год и пришла пора дарить подарки.       Пискнув, Цинхуа убежал за своим подарком к себе в гардеробную. Это были места, куда они особо не заходили без разрешения, поэтому Цинхуа не нашёл лучше места для того, чтобы спрятать коробочку. Когда он вернулся, его ждал Мобэй с огромной красной коробкой и Цинхуа в ужасе смотрел на нее, потом на свои часики и хотел едва не разреветься.       — Это тебе. С Новым годом, Цинхуа. — сказал Мобэй, и подтолкнул тяжёлую коробку в сторону любовника, от чего тот отвернул голову от омеги, но свою коробочку протянул.       — А это тебе. С Новым годом. — Альфе было стыдно за свой маленький подарок. Зная Мобэя там что-то непременно очень крутое и дорогое. Цинхуа не знал, как к этому относиться! А Мобэй забрал коробочку и повернул Цинхуа к себе, целуя. У альфы бешено колотилось сердце и он на миг отстранился, но потом не удержался и вернулся к поцелую. Они были редки, но так желанны…       — Спасибо. — сказал Мобэй, и прямо при Цинхуа распаковал часы и застыл, рассматривая их.       Цинхуа постарался над эскизом. Хотя бы словесным. Часы были из белого золота, циферблат был с эмалями — маленькими голубыми снежинками. Это была тончайшая работа, Цинхуа был поражён, когда увидел, что часовщик-ювелир смог такое исполнить. Снежинки окружала гравировка вьюги. И в этой маленькой вьюге — маленькое красное сердце из рубина. Оно находилось где-то между семеркой и центром. Конечно, цифр там не было, это было в большей степени украшение, но тем не менее. Ремешок был из мягкой кожи, не такой, какую продавали обычно для часов. Цинхуа был от него в восторге, поэтому радовался, что у Мобэя будет лучшее. Ремешок был матовый, из какой-то кожи, которая не имела глянцевого и гладкого слоя, Цинхуа не знал, что это, но понимал, что он будет марким, но комфорт! Он так сидел на руке! Цинхуа хотел и себе такие заказать. Когда-нибудь. Сам на себя он был не готов тратить такие деньги.       Мобэй аккуратно достал часы на нежно голубом ремешке и надев стал рассматривать их со всех сторон. На задней части часов ничего не было, кроме зеркально отраженной гравировки с снежинками. Там уже не было сердца – каемка с лицевой стороны была заложена синими эмалями. Цинхуа с замиранием сердца ждал вердикта, смотря на Мобэя. Казалось, он даже дышать был не способен. Мобэй аккуратно убрал часы в коробочку, надев на подушку, потом закрыл её и отнес к другим часам, как понял Цинхуа. И так и не сказал ни слова. Мужчине от этого только хуже было.       — Не стоило. Это произведение искусства. Где ты такие нашёл? — наконец Мобэй вернулся и обнял Цинхуа, от чего тот облегченно ткнулся в его грудь. Его мелко трясло, но это постепенно уходило. Цинхуа сам не понимал, что с ним.       — Заказал. Тот человек… Он подарил тебе часы, а ты сказал, что такие хотел, я не смог бы купить такие же и заказал… Мастер пока учится, поэтому берет не так много, как тот бренд, я воспользовался этим, я так боялся что тебе не понравится, что ты их вернёшь, о небожители… — Цинхуа прорвало и он действительно плакал в чужую грудь, заливая все слезами и соплями, так что он даже порадовался, что на Мобэе снова его, альфы, футболка из привезённых с собой. Мобэй ничего не говорил и только обнимал Цинхуа, а тот не просил ничего более. Этого было достаточно, чтобы ощутить, что все нормально. Его и его подарок принимают.       — У нас с ним традиция. Уже восемь лет как. Ты мог бы ничего не дарить. — сказал Мобэй, когда альфу стало отпускать. Цинхуа помотал головой. Не мог не подарить. Мобэй слишком много для него значил, он все ещё его грёбаный идеал, который за все это время ещё не выгнал его, не разочаровался в нём.       — Не мог. — мужчина потащил Мобэя в ванну, чтобы умыться и снять с омеги грязную футболку. За собственный срыв было стыдно и несколько обидно. Но раньше Цинхуа мог читать что-то стеклянное и выплакиваться там, а сейчас он скопил нервное напряжение со всеми годовыми отчётами и теперь наконец выплакался. Стало легче. В голове появилась приятная пустота и Цинхуа смог остудить лицо и пойти к той коробке, чтобы распаковать свой подарок. Там был компактный удобный ноутбук, который крутился в планшет и имел к себе стилус, с сенсорным экраном и в целом Цинхуа был от него в восторге, потому что давно хотел маленький производительный портативный компьютер. Его собственный был куплен на первую нормальную зарплату и уже давно хотел уйти на покой, но Цинхуа был к нему эмоционально привязан до невозможности и все никак не мог поискать ему альтернативы. А вот остальное содержимое коробки…       Большой монитор, монитор поменьше. И к ним огромный системный блок, бесшумная клавиатура и мышка. Системный блок был с максимальными наворотами, какие Цинхуа знал, на таком можно было играть в те игры, которые требовали больше всего производительности, но Цинхуа было бы достаточно и малого! А здесь такое. Да и места мало…       — Куда его ставить? — Цинхуа поднял голову на Мобэя, а тот просто поднял коробку и понес ее в самую маленькую комнату, которой никто не пользовался. Там Мобэй его и поставил. Получалось, у него теперь будет свой домашний кабинет? Но зачем?       — Если что-то недоделано — делай здесь. Не оставайся в офисе. — а вот и причина, от которой у Цинхуа на миг потеплело в груди. Это, на удивление, было приятно — знать, что тебя ждут дома даже работающим. Это было странно. Но и удобно. А уж насколько приятнее кино смотреть на этом телевизоре…       — Хорошо. Как скажешь. — Цинхуа постепенно теплел и расслаблялся рядом с мужчиной. Они проводят вместе много времени по работе, в остальное время их тесно связывает постель, но чего-то личного между ними не было. Ну разве можно совместный сон и редкие совместные просмотры фильмов назвать личным? А общие интересы? Совместный отдых? Они просто любовники и ни на что больше Цинхуа не рассчитывал. Просто радовался тому, что имеет. Хотя странно всё равно все это.       Новогодние праздники проходили тихо-спокойно. Цинхуа отсыпался, Мобэй периодически оказывался рядом с ним, это перетекало в головокружительный секс и Цинхуа отсыпался и отъедался дальше, потом устраивал иногда уборку и накачал себе игр на компьютер, пропадая иногда в террарии или в ворде со своей порнухой. Он закончил прошлый фанфик и начал писать свой, уже про то, как жеребца нагибают, а не жеребец. На удивление, популярностью это пользовалось не сильно меньшей и Цинхуа был этим довольно сильно удивлён. Впрочем, это не особо его волновало. Сложным было не забывать про еду, но Мобэй всегда ее приносил, и Цинхуа решил в качестве некоторого извинения за свою пропажу в виртуальном мире испечь мини-полеты, тот же самый торт, но по сути просто пирожные. Родителям денег он перевёл, те спрашивали, почему такая крупная сумма, и он сказал где работает. Этого хватило, но что-то подсказывало Цинхуа, что не стоило об этом говорить. У родителей новые семьи, новые дети… Зачем делиться своей жизнью?       На Праздник Фонарей Мобэй уехал, и Цинхуа с удивлением понял, что без него дом… Пустой. Да, раньше они не особо взаимодействовали, но не было какой-то мучительной тишины.  Чтобы как-то заполнить возникшую тишину, пустоту, Цинхуа склеил маленький красный фонарик, на котором написал один иероглиф и зажег его на террасе. Когда мужчина отошёл, ветер скинул маленький фонарик, и Цинхуа посчитал это дурным знаком. Не светит ему ничего. Точно не светит. Не стоит даже мечтать.       И Цинхуа ушел спать, чтобы больше не расстраиваться в светлый праздник.

***

      После праздников нагрузка уменьшилась не сильно. Цинхуа продолжал зашиваться на работе, но теперь продолжал работу и дома, создав отдельную учётную запись и связав всеми облаками и аккаунтами с рабочей. Так стало действительно легче, потому что Цинхуа слегка отдыхал в машине, пока они ехали домой, а потом мог спокойно продолжать работу, зная, что может поесть прямо за свежекупленным столом, не волнуясь о том, что он из драгоценных пород дерева и о том, что он заляпает костюм. И до кровати было два шага, и охрану он не задерживает. За такой подарок от Мобэя хотелось его расцеловать. А ещё он носил те часы, что подарил Цинхуа, и мужчина был этим безумно польщен.       Постепенно, завалы работы рассасывались, а Мобэй стал раньше утаскивать Цинхуа домой, не давая ему отсиживаться на час или два позже, как было раньше. И Цинхуа стал планировать время с учетом того, что дома он мог сделать часть работы, а значит днем он делал то, что требовало чужого вмешательства. Свою работу он выполнял превосходно, и до сих пор к нему не было никаких претензий ни у одного отдела, и что главное — у совета директоров. Поэтому появление одного из его представителей в кабинете для Цинхуа оказалось ощутимым стрессом. Неужели где-то он облажался? Или руководство недовольно тем, что он делает часть работы дома? Очень не хотелось получить нагоняя, мужчина ведь старался. И если ему запретят так делать, то это может разозлить Мобэя, тот явно был не рад ждать его по вечерам. И ужин задерживался, и сон, наверно, в этом было дело.       — Я к директору. — бросил мужчина и посмотрел на секретаря, словно тот что-то должен был сделать при этих словах. Цинхуа же остался на своем месте и открыл календарь.       — Вам не назначено. — заметил он, считая, что очень уж странно себя ведет этот человек. Несколько самодовольно, словно только что добились чего-то неприятного многим, но желанного им самим.       — Ты не знаешь, кто я такой? — человек выгнул бровь, Цинхуа внутренне сжался в комочек, но виду не подал. Он не может дать этому человеку разрушить имидж Цинхуа, который он так долго строил, в частности в своем поведении. Хватит с него, набегался перед вышестоящим руководством, ему хватило.       — Я спрошу у директора, может ли он вас принять в данный момент. — Цинхуа встал и спокойно пошёл в кабинет омеги, одернув пиджак. Сегодня он решил надеть тройку, на улице было прохладненько, но уже достаточно тепло, чтобы не надевать пальто.       Мобэй сидел за своим рабочим местом и что-то печатал, но сразу оторвался от компьютера, стоило войти Цинхуа.       — Что-то случилось? — Цинхуа хотел кивнуть, но его слегка подвинули и вошли. И хоть на прошлом месте работы это было привычно, то сейчас то не лезло ни в какие ворота и альфа хотел возмутиться, но заметив настороженность Мобэя решил промолчать.       — Чем обязан? Я уже сказал вам вчера все, что думаю по поводу брака и детей. — Цинхуа стал нервничать ещё больше, но уже по личным причинам. В последнее время после собраний Мобэй был особенно зол и Цинхуа требовалось время, чтобы его успокоить. В совещания он традиционно не вмешивался, но теперь это было более… Животрепещуще. Наверняка, раз Цинхуа, любовник Мобэя, ничего не знал о браке и ребенке, омега отказывал в браке и наследнике как минимум на какое-то время, и раз злился, то на него давили. Раз отказывал — значит не хотел. И хотя Цинхуа запрещал себе даже мечтать об этом, нет-нет, а в голове проскальзывали мысли о том, что хотелось бы настоящую семью с Мобэем, в которой будут и брак, и дети. Разумеется, разговора об этом не шло хотя бы потому, что они даже не пара, только любовники. Но всё равно безумно неприятно.       — Да, вот только в устав были введены поправки не далее, как вчера вечером. Полагаю, вам стоит подумать о своем замужестве и как можно скорее, потому что теперь брак обязателен до двадцати шести, а дети по-прежнему остаются требованием к тридцати. — на губах мужчины гуляла мерзкая улыбочка, а взгляд едва не раздевал Мобэя. Цинхуа взревновал, не мог иначе, альфа внутри возмущался как мог. До этого такое случалось лишь с Бинхэ — поводов не было. Но сейчас было очевидно, что Мобэю этот человек будет отвратителен, и он точно не будет думать о том, чтобы омеге было хорошо. Точно не даст ему быть в активной позиции и наверняка если склонит и к браку, то вскоре отправит Мобэя в декретный отпуск с детьми, чтобы не дать управлять компанией. Цинхуа нутром это чувствовал.       — Да неужели? Может, ещё скажете, что на них красуется подпись моего отца? — вторженец ухмыльнулся шире и достал из папки с бумагами нужный лист, предъявляя его омеге. Тот выхватил бумажку и стал бегать по ней глазами, а Цинхуа, знающий Мобэя чуть лучше остальных видел в них едва не панику.       — Хорошо, я вас понял. Можете идти. — Мобэй вернул лист и вернулся за свое рабочее место, а член совета директоров ушёл, явно получив практически все, что хотел. Вот только Цинхуа даже не шевельнулся в сторону своего кабинета и какое-то время просто стоял на пороге, пока собирался с духом.       Он чувствовал себя варваром, расхитителем, мародером и кем только можно было ещё себя ощущать, предлагая немыслимую вещь, но он не мог иначе. Не мог не попробовать. И гори все синим пламенем после этого. Он не может не попытаться, не может не попробовать.       — Мой король… Если вам нужно так срочно вступить в брак, чтобы сохранить свое место в компании, и вы не хотите принимать предложение того мужчины, я мог бы… Я мог бы предложить свою кандидатуру. Я не буду вас ни к чему принуждать, вы сможете продолжить работать, как и раньше, а с ребенком можно будет подумать, суррогатное материнство, ЭКО, что вам будет ближе, ещё есть время подумать и решить, выбрать подходящий вам вариант… — Цинхуа под конец зажмурился, ссутулился, стараясь стать меньше визуально. Он замахнулся на брак, но замахнуться на ребёнка не мог. Мобэй слишком властен и отдает себя работе, чтобы носить и воспитывать ребёнка, а сам Цинхуа не может похвастать хорошим генофондом, он низкий, худой, далеко не самый красивый и Мобэю вряд ли захочется беременеть от него даже если с ребёнком будет возиться Цинхуа.       Сколько он стоял в зажмуренном виде в ожидании ответа мужчина не знал. Казалось, долго, но он не мог сказать наверняка. Возможно, прошло и пол минуты, просто Цинхуа не мог воспринимать время нормально. Оно тянулось как жвачка, как резина. Пока Мобэй не задал один вопрос.       — Ты хочешь детей? — Цинхуа немного растерялся от такого вопроса, открыл глаза и наткнулся взглядом на чужие ботинки. Омега стоял в полуметре от него, но не приближался ближе.       Цинхуа сам не знал, что заставило его кивнуть. Не стоило этого делать, это может подорвать доверие к нему, мол, потом ещё обрюхатит в течку. Но Цинхуа не такой! Он не будет принуждать Мобэя ни к чему и никогда! Тем более к такому!!!       — Тогда я рожу их для тебя. Сходи выпей воды и отдохни. Я закончу дела и поговорим. — Мобэй поцеловал его в лоб и вернулся в кресло за своей перегородкой и Цинхуа упал на колени мешком, заставляя себя сделать вдох. Мобэй быстро выбежал обратно на шум и опустился рядом, а Цинхуа безвольно упал ему в грудь, снова и снова жадно вдыхая чужой аромат. Получается, его не отвергли? Если родят детей, значит и замуж выйдут? Дети без брака осуждались обществом, а значит и правда брак будет… И дети. Его. От Мобэя. Их общие дети. Не ЭКО, где омега сам выберет от кого понести, не суррогатное материнство, где Мобэй будет только донором яйцеклетки…       «Я рожу». Это значит сам. Сам выносит детей, сам родит. От него, Цинхуа. Это было шоком, даже большим, чем принятие подарка на Новый год, но в этот раз слез не было. Он просто не мог двинуться с места, пока наконец не вцепился в чужую рубашку на спине, сжимая омегу в объятиях.       — Получается, тебе двадцать пять? И день рождения через девять месяцев? Свадьбу пора готовить уже сейчас, или ты хочешь просто расписаться для галочки перед советом? — Цинхуа наконец вернул себе дар речи и был готов попытаться встать, но пока его крепко обвивали чужие руки, и подниматься было незачем. Мобэй так быстро сорвался к нему… Волновался? Но почему? Хотя логично, если Цинхуа готов выйти за него замуж и освободить от необходимости искать достойного партнера.       — Да. Начнем планирование, но позже. Ты точно в порядке? Не жарко? — Мобэй проверил чужой лоб на наличие температуры и Цинхуа зарделся от такой заботы.       — Нет, я в порядке, просто не ожидал, что ты согласишься. — сказал альфа и стал подниматься с пола. Он на четыре года старше своего начальника. Наверно, это нормально, но совсем неожиданно. С его то должностью. А теперь омега станет его мужем, и это стало ещё более неожиданным. И сейчас он молча проводил его за стол, принес воды в простом прозрачном стакане, закрыл все рабочие вкладки на компьютере и снова поцеловав Цинхуа в лоб ушёл, оставив его в некотором недоумении и восторге.